London Grammar — Wasting My Young Years
— В прошлый раз мы остановились на том, что Томас Миллис использовал Оборотное зелье, — произнёс Гарри и открыл папку, в которой аккуратным почерком Пэнси были выписаны основные тезисы прошлого допроса. — Как вы это поняли? — А где мисс Паркинсон? — спросил Морибанд, посмотрев на стекло, за которым она стояла. Пэнси поёжилась под его тяжёлым взглядом. Он не мог её видеть, но это всё равно ощущалось странно. — Как вы это поняли? — повторил вопрос Поттер. Паркинсон перевела взгляд на Гарри. Он выглядел ещё хуже, чем обычно, как выглядят люди, нормально не спавшие как минимум год. Впрочем, это не было далеко от истины. Большой палец его руки нервно постукивал по папке, и Пэнси задумалась, как долго он ещё сможет продержаться в таком состоянии. Вспомнив предыдущую ночь, она на секунду прикрыла веки, под которыми замелькали образы. Его трясущиеся руки, мечущийся взгляд и абсолютный страх в глазах. Пора было признать очевидное: Гарри нужна помощь, и она не в состоянии её оказать. Морибанд тяжко вздохнул, словно весь этот допрос был ему в тягость. Будто его собственное будущее не зависело от того, как много информации он сможет дать следствию. — Я подумал об этом, когда, уходя со встречи, он чуть не приложился лбом о колокольчик над дверью лавки. Выглядело так, будто для него его собственный рост в новинку. Знаете, в Лютном многие волшебники пользуются Оборотным зельем, и чаще всего это заметно. — Он хмыкнул. — Я вышел из-за прилавка и подошёл к окну, чтобы проследить за ним: в нашем деле иногда это бывает полезно. Он отхлебнул что-то из фляги и скрылся за поворотом. Я готов поспорить на свою грёбаную руку, что там было Оборотное. «И оказался бы чертовски прав», — подумала Пэнси. — Что было дальше? — Примерно через полчаса после ухода Миллиса Терри выбежал из своей каморки, перевернул табличку на входной двери и стал метаться по лавке, как сумасшедший. — Что Гловер сказал вам о встрече с зельеваром? — спросил Гарри. — Причитал, что оказался в полной заднице. — Морибанд усмехнулся и сложил ладони в замок. — Он так быстро тараторил, что я ничего не разобрал. Пришлось потратить на него последний бутылёк успокаивающего зелья, но даже после него Гловер не мог и двух слов связать нормально. Я понял, что дело нечисто, и он показал мне магический договор. — Почему он вдруг решил обсудить свои дела с вами? — Не знаю. — Грегори развёл ладони в стороны — насколько это позволяли магические путы — и поджал губы. — Поймите, мистер Поттер, Гловер — не преступник по своей натуре. И бизнесмен из него так себе. Подозреваю, что он всего лишь хотел поднять небольшое состояние на своих зельях, чтобы в будущем не помереть от старости в каком-нибудь вонючем бараке. Ему просто повезло, что в его руки попал удачный рецепт. Чёрный рынок полнится всевозможными зельями, но это оказалось более эффективным и попало на улицы в нужное время. — Хотите сказать, что Терри Гловер ни в чём не виноват? — спросил Гарри, скептично приподняв бровь. Морибанд сложил руки на коленях и опустил взгляд. — Я хочу сказать, что вам и вашим ребятам не переловить всех плохих парней. А Гловер виноват только в том, что его угораздило связаться с этим проклятым зельеваром. — И больше вы этого зельевара не встречали, так? — Да. Как я уже сказал, все дела велись по переписке. Я знаю, что Миллис оставлял партии в надёжном месте, а ребята, которые работали на Гловера, забирали их и доставляли в лавку. После задержания Гловера и Морибанда авроры конфисковали всё, что находилось в подвале лавки. Паркинсон так и не нашла среди писем те, что присылал Малфой, — вероятно, они сгорали после прочтения. На его месте она бы сделала так же. Последние прибывшие в лавку партии Поттер проверял сам: на них лишь содержались остатки левитационной магии, и больше ничего. — Давайте вернёмся к Томасу Миллису. Нам важна каждая деталь, которую вы можете о нём вспомнить. Даже самые незначительные вещи. Пэнси приблизилась к стеклу и затаила дыхание. — Понятия не имею, чью внешность использовал этот поганец. Скорее всего, какого-нибудь магла. Ничего примечательного: тёмные волосы, достаточно высокий, широкоплечий. Мантия с иголочки — это я заметил сразу. Он будто только что забрал её из «Твилфитт и Таттинг». — Грегори постучал пальцем по подбородку, погружаясь в воспоминания. — Неприятный тип. — Что значит неприятный? — спросил Гарри, слегка наклонившись вперёд. — От него разило высокомерием и… отстранённостью. Паркинсон нервно кусала губы, чувствуя боль и солоноватый привкус крови. Этого было недостаточно, и Поттер это понимал. — Что-то ещё? — Он поёрзал на месте, и его скулы напряглись. — Мистер Морибанд, это очень важно. Грегори нахмурил свои густые брови, но затем покачал головой. — Увы, это всё, что я помню. Пэнси раздражённо выдохнула. Как бы Гарри ни старался оградить Грейнджер от вмешательства в расследование, этого уже не избежать. — Пожалуйста, подпишите согласие на сдачу своих воспоминаний, — бесцветно проговорил Поттер, протягивая Морибанду пергамент. Не дожидаясь, пока Гарри покинет допросную комнату, Паркинсон вылетела в коридор и хлопнула дверью. Ей срочно нужно было подумать и желательно подальше отсюда.***
Olafur Arnalds — Take My Leave Of You
Холодный ветер лизнул щёки и заставил Пэнси торопливо приподнять воротник плаща. Она втянула носом солёный морской воздух, смешанный с запахом озона, и вздрогнула, когда на горизонте вслед за громыхнувшей молнией появилась вспышка. Было как-то неправильно приходить сюда без Гарри, но по большому счёту сейчас ей было плевать. Побережье внезапно оказалось первым образом, который возник в голове, когда она закрыла глаза в зоне аппарации. Поттер не выкупил эти акры земли, да и когда впервые взял её с собой, наверняка отдавал себе отчёт в том, что теперь это место принадлежит и ей. Паркинсон засунула руки в карманы плаща и стала спускаться по тропинке прямо к берегу. Сегодня не хотелось сидеть на пожухлой траве у края обрыва и подставлять лицо стылому ветру. Сейчас её тянуло к воде. С каждым шагом с крутого склона она распалялась ещё сильнее, чем прежде. Её злил Малфой, который снова вляпался в опасную историю. А теперь и Грейнджер, каким-то боком узнавшая о его неприятностях. Но сильнее всего нервы щекотала обида на Поттера, который не прислушивался к её словам и защищал Гермиону даже после того, как Пэнси оказалась права на её счёт. Глупо было думать, что одна ночь и их неизбежное сближение что-то изменят. Он всегда будет оставаться верным своим друзьям, даже если они уже не так близки, как прежде. Спустившись к пляжу, она от досады пнула мокрый песок и шмыгнула носом, проглатывая ком в горле. Пляж сегодня пустовал. Не удивительно, ведь близился конец октября, а погода не особо располагала к прогулкам. Когда Пэнси выходила с утра из дома, краем глаза заметила первый иней на пожелтевшем газоне за чугунной оградкой. Словно напомнив о себе, ветер настойчиво растрепал её волосы. Она могла бы наложить согревающие чары, тем более поблизости абсолютно не наблюдалось чокнутых маглов, которые вышли бы на улицу перед грозой, но не стала. Отчего-то хотелось продолжать мёрзнуть и истязать себя неприятными мыслями. Может быть, Паркинсон посчитала, что это достойное наказание. Она подошла ближе к воде. Волны сегодня были беспокойными: сталкивались, будто сошедшие с ума инферналы, ползущие друг по другу к свету. Кончик особо длинной волны лизнул ботинок, а в лицо брызнули ледяные капли разбившейся о берег морской воды. Имела ли она право злиться на Поттера? Конечно, чёрт возьми, имела. Только вот эта злость была другой. Пэнси должна была взывать к справедливости, а чувствовала себя так, словно её предали. Гарри не обязан был выбирать её сторону, не обязан был понимать, что значит для неё Драко и его спасение. Не обязан. Только вот почему-то хотелось, чтобы он понял и принял. Малфой всё ещё оставался для неё связующим звеном той дружбы, что давно развалилась, как доспехи рыцарей под обломками стен Хогвартса. И пусть Драко не принимал её, но Паркинсон считала себя обязанной помочь хотя бы ему. Услышав шаги сквозь шум волн, она обернулась и встретила усталое выражение лица Гарри. Злость внутри немного смягчилась под его взглядом, спрятала клыки и когти, затаившись где-то в темноте. Пэнси горько усмехнулась. Осознавал ли он, какую власть имеет над её эмоциями? — Я знал, что ты будешь тут, — сказал он, привычным движением вытянув из кармана плаща пачку сигарет. На этот раз Паркинсон шагнула вперёд и вытащила сигарету сама, быстро подкурив от кончика палочки. — Конечно, — бросила она. Вдохнула горький дым, подумав о том, что Поттер на неё плохо влияет. Эти проклятые сигареты. Его зелёные глаза, всегда понимающие, с лёгким прищуром. Безусловность в проявлении чувств и открытость. Его нужда в ней и её присутствии в самые страшные моменты ослабляла. — Я просмотрел воспоминание Морибанда в Омуте памяти, — сказал Гарри. — Образы оттуда и тот облик Малфоя, что мы видели вчера, совпадают, но этого мало. Паркинсон отвернулась к морю и затянулась. Дым разъедал слизистую носа и горчил на языке. — Я говорила, что этого недостаточно. Ты не послушал. Поттер подошёл ближе и остановился напротив неё, разглядывая неспокойные волны. Раздался ещё один раскат грома. — Я просто хотел всеми силами уберечь Гермиону. — А я всеми силами хочу помочь Драко, — честно ответила она, стряхнув пепел на песок задеревеневшими пальцами. — Этого можно добиться, только если мы организуем допрос Грейнджер. Гарри покачал головой и проигнорировал её желание вернуться к этому разговору. — Ещё раз прости за вчерашнее. — Он выпустил дым изо рта и впервые за этот день посмотрел в глаза Пэнси. — Я не совсем понимал, что творю. Эти приступы, они… всегда застают врасплох. И это… Чёрт, это так страшно, — выдавил Поттер, зажмурившись. — Я никогда не думал, что после войны когда-то доведётся снова испытывать животный страх, но это происходит, и я понятия не имею, что делать. Паркинсон глубоко затянулась и взмахнула палочкой, уничтожив докуренную до фильтра сигарету. Что ж, если он хотел поговорить об этом, то пусть будет так. — Ты знаешь, что нужно сделать. То, чего ты никогда в своей жизни не делал. Просто попроси о помощи. — Легче сказать, чем сделать, — усмехнулся он. — Почему ты так боишься доверить кому-то свою боль? — Пэнси повернулась к нему и нахмурилась. — Я знаю, что существуют специалисты, которые… — Ты серьёзно предлагаешь мне обратиться к мозгоправу? — перебил он. Гарри бросил сигарету в песок и растоптал ту ботинком. — Считаешь, что я болен? — А это не так? — набравшись смелости, спросила она. — С тех пор, как Уизли покинул Аврорат, ты сам не свой. Засиживаешься на работе допоздна, не спишь по ночам, подсел сначала на Зелье сна без сновидений, а потом на какую-то чертовщину, которую толкают барыги в Лютном. — Она сама не заметила, как подошла почти вплотную к Поттеру, и ткнула пальцем в его грудь. — Это не нормально. И твои приступы не нормальны. — Всё пройдёт. Нужно просто передать расследование и отдохнуть… — Ни черта не пройдёт! — выпалила она, ощущая, как к горлу вновь подступают эмоции. С новым раскатом грома заморосил дождь. — Это отравляет тебя и будет отравлять дальше. Сейчас ты как никогда нужен Грейнджер. Ты нужен мне. Мелкие капли падали на лицо Гарри, волосы начали намокать, а чёлка прилипла к его лбу. Он снял с переносицы очки и протёр капли на стёклышках рукавом плаща. Резким движением Пэнси смахнула со своей щеки влажную прядь, не отводя взгляда от лица Поттера. — Только сейчас? — закусив губу, спросил он. — Я не… — запнулась Паркинсон, не до конца осознав суть вопроса. — Я не готова обсуждать это. — Его лицо исказилось от пробежавшей тени боли, и Пэнси поспешила добавить: — Не сегодня. — Она облизнула влажные от дождя губы и отступила от Гарри, едва не запнувшись о крупный камень, что торчал из-под мокрого песка. Плащ полностью намок. Паркинсон поёжилась от противно липнущей к коже одежды и резкого порыва ветра. Она повернулась к воде. Волны стали ещё неуправляемее. Ей бы хотелось, чтобы они накрыли её и Поттера с головой, чтобы солёная вода разъела растущие между ними препятствия и проблемы, в которых они барахтались, словно в трясине. Паркинсон сжала руки в кулаки, подавляя желание прыгнуть к волнам, сбежать отсюда, просто уйти под толщу, лишь бы ничего не чувствовать. Вместо этого она трясущимися руками постаралась вновь поднять намокший воротник, но, потерпев неудачу, спрятала ладони в карманы и подняла взгляд на Гарри. И ей захотелось провалиться сквозь землю от той уязвимости, что она уловила в его сгорбленных плечах и поджатых губах. — Увидимся в Министерстве, — сказал он, давая понять, что разговор закончен. Пока. Дождь почти прекратился, однако редкие капли продолжали путаться в волосах и затекать за ворот плаща. Поттер отвернулся и зубами подцепил очередную сигарету из уже изрядно помятой пачки. Паркинсон молча кивнула, прекрасно понимая, что он этого не увидел. Она зашагала прочь, к тому самому холму, с которого спускалась сюда в надежде подумать и найти какие-то ответы. Подумать ей не удалось, но, кажется, она нащупала внутри себя кое-что важное. Кое-что, что давно должна была отыскать внутри и вытряхнуть наружу. Пэнси так долго винила себя в произошедшем с Тео, а теперь и с Драко, что забыла, каково это — просто жить и не прокручивать в голове картины из прошлого, гадая, что она могла сделать по-другому. Ей не спасти каждого, кому не повезло оказаться дорогим для неё человеком. А особенно если они этого спасения не ждут. Но она могла постараться наконец-то выбрать себя. Подойдя к подножию холма, Паркинсон обернулась. Вдалеке Гарри неподвижно стоял на месте и следил за волнами, атакующими песчаный берег. Он медленно вдыхал сигаретный дым и выпускал его изо рта. Ей хотелось надеяться, что этот разговор поселил в его голове хотя бы каплю сомнения, что Поттер сделает из него верные выводы. Как бы она ни хотела ему помочь, её просто будет недостаточно. Она не могла продолжать отрывать от себя по кусочку и раздавать тем, кому это нужно. А особенно когда от неё самой так мало осталось. С трудом отведя взгляд от Гарри, она закрыла глаза и аппарировала.***
У Пэнси всегда были особенные отношения с запахами, будь то аромат новой пластинки или резины, из которой были сделаны манекены в тренировочном зале для авроров. Она была убеждена, что запахи и звуки обладают такой же волшебной силой, как и маховики времени. Хотя, в отличие от последних, были способны переносить на гораздо большие временные отрезки. В архиве пахло пергаментами и пылью, что сразу возвращало её во времена, когда она только начала работать в Аврорате после академии. Как и все стажёры, Пэнси была вынуждена часами сортировать документы и досье по категориям, пока Робардс не отправил её к Поттеру. Сейчас это осталось лишь одним из воспоминаний. От приглушённого освещения в помещении клонило в сон, но она упрямо зажмурилась и потёрла глаза, прогоняя дрёму. Вымокание на холоде побережья отнюдь не прибавляло сил работать, но Паркинсон была настроена решительно. Она не может спасти Драко, раз он этого не хочет, но разобраться в расследовании и хотя бы чуть-чуть восстановить канву событий обязана. В конце концов, в этом и заключалась её работа. Пэнси подошла к стойке с пергаментом и взяла перо в руки. Она всё так же не дружила с волшебной поисковой системой архива — впрочем, как и большинство авроров, — поэтому принялась формулировать в голове чёткий запрос. Перо коснулось листа, и Паркинсон вывела на нём: «Малфои, 1999–2004 годы». Спустя несколько секунд надпись растворилась. Обычно ожидание после запроса утомляло, потому что количество перекрёстных дел, досье, газет и прочих материалов, разложенных по папкам и коробкам, не помещалось в их с Гарри небольшой кабинет. Но сегодня Паркинсон искренне надеялась, что попадётся хоть что-то стоящее, учитывая то, какой слабый след за последние годы оставили Малфои в волшебном мире. Она прислонилась спиной к стене и сложила руки на груди, стараясь упорядочить в голове всю известную информацию, лишь бы не думать о том, где сейчас Гарри и что он думает об их разговоре. Очень некстати сейчас это выяснение отношений, когда разгадка маячит где-то рядом, а время, на которое они на законных основаниях могут задержать Малфоя, утекает. Пэнси перевела взгляд на стройные ряды полок архива. Кажется, им абсолютно не было конца и они простирались так глубоко внутрь, что легко можно было заблудиться. Как-то Поттер сравнил архив по величине с Залом пророчеств. Паркинсон никогда там не была, да и Гарри тоже не знал, удалось ли восстановить эту комнату Отдела тайн после всем известной битвы в Министерстве. Её интересовало лишь одно: правда ли там хранились абсолютно все пророчества? И сохранился ли светящийся шарик, в котором Трелони когда-то десять лет назад схватила её за руку и пробормотала что-то про счастливую семейную жизнь? Пэнси усмехнулась себе под нос. Какая глупость. Из мыслей её вырвали парящие коробки, возникшие из-за полок. Она оттолкнулась от стены и собиралась было левитировать их в кабинет, как за последней из плывущих показалось приветливое лицо Фэй Данбар. — Паркинсон, — кивнула та, направив стройную процессию к выходу из архива. — Стреттона не видела? — Не видела. — Он отправился к Робардсу, чтобы тот дал добро на обыск складов браконьеров, но его нет уже целый час. — Фэй нахмурилась и сдула упавшую на лицо каштановую прядь. — Ох и надоели они мне. — Всё те же нунду? — спросила Пэнси, скорее, чтобы поддержать беседу. — Ага. Один из них оттяпал контрабандисту кисть, пришлось доставить его в Мунго и попросить стажёров подежурить на входе в палату. Ну и наслушались же мы жалоб от колдомедиков! Видите ли, наши стажёры мешают им работать и пугают своим видом пациентов, — фыркнула Данбар. Паркинсон вяло улыбнулась в ответ и привстала на цыпочки, вглядываясь в темноту архива. И где же её документы? — Ладно, не буду мешать работать. Сегодня нам ещё нужно доставить этого засранца из Мунго в камеру временного заключения. — Фэй взмахнула палочкой, выталкивая папки в коридор. Пэнси зацепилась за промелькнувшую в голове мысль и обернулась к выходу. — Фэй, слушай… — Девушка остановилась в проходе и вопросительно посмотрела на Паркинсон. — Как ты думаешь, можно ли неофициально достать копию карты больного в Мунго? — Неофициально — то есть в обход Робардса? — уточнила Данбар. — Вроде того, — пожала плечами Пэнси. — Не думаю. Колдомедики очень чётко следят за тем, чтобы у нас на руках были все официальные запросы под печатью Министерства. Очень трясутся из-за всей этой бюрократии. Тут доступны только незаконные методы вроде Конфундуса и кражи. — Она усмехнулась. — А ещё это можно хорошенько попросить, если у тебя есть знакомый колдомедик. «Есть, — подумала Паркинсон. — Но сейчас он сидит в камере». — Спасибо, — озвучила вслух. Фэй ещё мгновение, нахмурившись, смотрела на Пэнси, а затем кивнула и скрылась за дверью. Значит, о том, что же всё-таки случилось с Нарциссой, Пэнси пока сможет узнать лишь от Грейнджер. Как раз в этот момент из-за полки вылетели две коробки и приземлились на пол у её ног. — Что ж, негусто, — тихо проговорила она и вновь подняла их в воздух взмахом палочки. — Посмотрим, что там.***
Обе коробки приземлились на стол. Сидя в кресле, Паркинсон сверлила их взглядом, не решаясь открыть. Ей казалось, что она собственноручно утопила призраки своего прошлого и отрефлексировала тот факт, что Драко Малфой, её бывший друг, оказался плохим парнем. Но полностью погрузиться в это… Хлопнув ладонями по столешнице, она приказала своему внутреннему голосу заткнуться и подтянула к себе первую коробку, в которой содержались пухлые папки с личными делами Драко, Нарциссы и Люциуса. Дело Люциуса было самым увесистым и бесполезным: всё, что там содержалось, она и так уже знала. История Малфоя-старшего обрывалась на пометке: «Осуждён на пятнадцать лет за преступные деяния и пособничество Тому Реддлу». Но Пэнси всё равно пролистала стенограммы заседаний по его делу, чтобы убедиться, что ничего не упустила. Люциус был немногословен: он лишь признал свою вину и заявил, что его жена и сын ни в чём не виноваты. Паркинсон поёжилась от мысли о том, что её отец мог оказаться на месте Малфоя-старшего. Слава Салазару, ему хватило ума поддерживать идеи Тёмного Лорда лишь на словах и в виде ежемесячных отчислений из хранилища Паркинсонов в Гринготтсе. Она скинула крышку со второй коробки и вытащила кипу газет, посвящённых заседанию над Люциусом. Все журналисты друг за другом пересказывали одно и то же: подавленный и вмиг постаревший на десяток лет Малфой, правая рука Тёмного Лорда, которому не удалось избежать наказания. Лишь статейки Скитер содержали чуть больше красочных эпитетов вроде дрожащих рук Нарциссы, сжимающей носовой платочек, и раскаивающегося взгляда Драко, сидящего на скамье свидетелей. А ещё несколько колдографий действительно плохо выглядящего за решёткой Люциуса — их Паркинсон видела впервые, ведь в тот миг переживала своё собственное горе, не обращая внимания на газеты. Следующей на очереди была папка Нарциссы. Дело обрывалось пометкой: «Поддерживала идеи Тёмного Лорда. Не участвовала в Битве за Хогвартс. Оправдана». Стенограмма единственного заседания Нарциссы Малфой не содержала никаких намёков о её болезни. На колдо из газет женщина выглядела уставшей, но казалась вполне здоровой. Колдографий с этого заседания было гораздо больше, чем у Люциуса, потому как в её защиту выступал Гарри. На одной из них он расхаживал перед судьями Визенгамота и что-то горячо втолковывал публике, поправляя круглые очки. Здесь он выглядел гораздо моложе, раскованнее и… здоровее, чем сейчас. И это сразу же после войны. Пэнси задержала взгляд на крупном кадре, где Поттер сощурился от вспышек колдокамер, и в груди защемило. В тысяча девятьсот девяносто девятом он казался полным надежд и веры в светлое будущее, а теперь в страхе хватался за Паркинсон трясущимися руками. Всё это было несправедливо. Она сложила газету и убрала её подальше, лишь бы не смотреть на зацикленную колдографию, на которой был запечатлён другой Гарри. Сведения из репортажей тоже не дали составить полную картину: все рассказывали только о том, как Поттер выступал на стороне защиты. О Нарциссе было сказано вскользь. Скитер писала: «В голубых глазах Нарциссы Малфой отражается скорбь по заточённому в Азкабан мужу, но она стойко и гордо переносит этот удар судьбы с высоко поднятой головой. Когда раздаётся стук молотка Верховного чародея Визенгамота, женщина, благодаря кому Мальчик-который-выжил выжил снова, горячо благодарит его и берёт под руку сына, покидая зал суда». — В таланте приукрашивать Скитер не занимать, — пробормотала Паркинсон, отложив в сторону газету. Судя по имеющейся информации и досье, после оправдания Визенгамотом Нарцисса больше не показывалась на публике. Пробел в истории могла заполнить её медкарта в Мунго, но для этого нужно было собрать хотя бы какую-то доказательную базу. Паркинсон сделала пометку в своём блокноте: «Нарцисса. Заседание (1999) — … Медкарта???» Последней папкой было дело Драко Малфоя. Пэнси так сильно надеялась найти там зацепку, что её сердце ускорило темп, стоило ей прикоснуться к картонной шершавой обложке. На первой странице находилось колдо Малфоя, сделанное аврорами до суда. Его утомлённый немигающий взгляд смотрел прямо в камеру. Она перелистнула страницы, специально пропустив ранние годы и «смутное время», когда все они вынуждены были пребывать в Хогвартсе под руководством Снейпа. Паркинсон и сама могла пересказать его историю полнее, чем это было отображено в досье. Пэнси склонилась над последними страницами, внимательно изучив стенограмму заседания всё того же тысяча девятьсот девяносто девятого. Драко обвиняли лишь в убийстве Дамблдора, и показания учителей Хогвартса и некоторых студентов, видевших произошедшее со стороны, разбились о слова Гарри Поттера, который лично видел, как Малфой начал опускать палочку. Но вердиктом «Оправдан» дело Драко не заканчивалось, как в остальных случаях. Взгляд Паркинсон зацепился за пометку от две тысячи третьего года, оставленную аврором Спайком. Сердце подскочило к горлу, и она начала жадно вчитываться в скупые строчки: «Задержан 20 ноября 2003 года за нападение на волшебника в пабе “Белая виверна”. При задержании находился в состоянии алкогольного опьянения и заявил, что его обокрали. Дело о краже заводить отказался. Отпущен 23 ноября 2003 года». На этом досье обрывалось, а новую запись так пока никто и не сделал. Пэнси откинулась на спинку кресла и остервенело рылась в своей памяти, пытаясь воспроизвести допрос Гловера. Он сказал, что не создавал свой первый рецепт. Она вскочила на ноги и порылась в шкафу, выудив оттуда ранее перенесённые ею же на пергамент показания Гловера: «Первым моим зельем была Сомния. Я не создавал рецепт, просто украл его. Тот юноша… Я хотел украсть у него немного денег, чтобы купить ещё хереса. Он был так пьян, что заснул прямо на барной стойке, а я стащил его кейс. Принялся перебирать бумаги, надеясь отыскать среди его вещей галлеоны, но там было больше. Гораздо больше. Рецепт», — гласили строчки её почерком. — «В “Белой виверне” было темно и душно, а я хотел поскорее смыться». Паркинсон плюхнулась обратно в кресло и положила лист с показаниями рядом с папкой. Она переводила взгляд с одного объекта на другой, а сердце в груди отбивало чечётку по рёбрам. Она нашла связь. Пэнси черкнула в блокноте: «Драко. Заседание (1999) — … Задержание, кража рецепта (2003) — … Повторное задержание (2004)». И добавила сведения к ранее написанному: «Нарцисса. Заседание (1999) — Мунго. Болезнь (2003) Медкарта???» Этого всё равно было мало. Всё ещё слишком много пробелов в истории Драко, которые сможет заполнить только Грейнджер. — Нарцисса заболела в промежутке между тысяча девятьсот девяносто девятым и две тысячи третьим годом, если Драко в этом году уже занимался разработкой своего плана, — пробормотала она в пустоту. — Но что он делал до этого? И какой была конечная цель? Она устало помассировала переносицу и бросила перо на стол. Хотелось отыскать Поттера, поделиться с ним новыми сведениями, а затем встряхнуть его и заставить действовать в интересах расследования. Однако его здесь не было. Паркинсон оказалась наедине со своим открытием. Она вырвала несколько листков пергамента из блокнота и начеркала на них даты, расположив те на импровизированной доске расследования. Провалы в годах мозолили глаза до зуда под веками. Пэнси сжала зубы и резко обернулась на скрип входной двери. В кабинет зашел Поттер и прислонился плечом к дверному косяку, кинув взгляд на доску за спиной Паркинсон. — Мне нужно кое-что тебе сказать, — выпалила она. — Мне тоже, — спокойно ответил Гарри и посмотрел на неё в ответ. — Ты можешь допросить Гермиону.***
В тусклом свете допросной комнаты тени сгущались вокруг пышных волос Грейнджер. Она явно чувствовала себя неуютно, потому как её плечи были напряжены. Гермиона нервно ковыряла заусенец на большом пальце правой руки, и её взгляд постоянно возвращался к входной двери, а на запястьях поблёскивали путы. — Я останусь тут, — бросил Гарри и вновь закурил, не отводя взгляда от подруги за стеклом. Пэнси задалась вопросом, какую по счёту сигарету он выкуривал за эти сутки. Судя по тому, что пачка была уже новой, далеко не третью или четвёртую. — Если понадобится помощь, я рядом. И это прозвучало совсем не так тепло, как раньше. Паркинсон кивнула, взяла в руки все нужные записи и шагнула в комнату для допросов. Опустившись на стул напротив Грейнджер, она взмахнула палочкой — и свет в помещении стал теплее, уютнее. Гермиона подняла взгляд и опустила руки на колени, спрятав последствия своих нервов подальше от чужих глаз. — Добрый вечер, мисс Грейнджер, — начала Пэнси, прочистив горло. Она наколдовала сосуд для сбора воспоминаний, и пузырёк приземлился на стол рядом с документами. — Я хочу задать вам пару вопросов. — Где Гарри? — Допрос буду вести я, — твёрдо ответила Паркинсон. — Вам не о чем беспокоиться. Это простая формальность. Если всё будет в порядке, вы сможете отправиться домой уже сегодня. — Гарри так и не нашёл выход, да? — Гермиона откинулась на спинку стула и поморщилась. — Я знаю свои права. Вы не можете держать меня здесь дольше без предъявления обвинений — так же, как и Малфоя. Пэнси прищурилась. — Вы беспокоитесь о нём, не так ли? — А вы? — задала встречный вопрос Грейнджер. — Я… — запнулась Паркинсон. — Выполняю свою работу. «Салазар, да соберись же ты», — внутренне процедила она. — Расскажите, какие отношения вас связывают с Драко Малфоем? — вновь начала Пэнси, всеми силами стараясь выровнять дыхание и сердцебиение. Выходило не очень продуктивно. — Я не могу ответить на этот вопрос, — пожав плечами, проговорила Гермиона. — Это сложно. В Хогвартсе мы были врагами, а потом случилась война — и всё перевернулось. Как охарактеризовать отношения с человеком, который портил всё твоё существование в школе, а потом появился на пороге Мунго и попросил о помощи? — Когда это произошло? Паркинсон закусила щёку изнутри и подалась вперёд. — В конце двухтысячного года, — ответила Грейнджер, бросив взгляд на стекло, за которым находился Поттер. — Декабрь, если быть точнее. Старший целитель отделения недугов от заклятий, мистер Олфорд, был в командировке, так что мне пришлось вести Нарциссу Малфой самостоятельно. Пэнси почувствовала слабое воодушевление. Наконец-то пробелы начали заполняться. — Можете детально рассказать о той встрече? — Проще просто показать. — Гермиона перевела взгляд на пузырёк, стоящий на столе. Паркинсон приподняла брови и повернулась к стеклу: — Мистер Поттер, принесите палочку мисс Грейнджер. Пэнси сложила руки на груди и стала ждать. Как только дверь в допросную комнату распахнулась, она перевела взгляд на Гарри. Он выглядел взволнованным и обеспокоенным. Поттер положил палочку Гермионы на стол и сделал шаг назад, но не покинул помещение. Остался стоять за спиной Паркинсон, будто что-то могло пойти не так. — Фините, — проговорила Пэнси, снимая путы с Грейнджер. Та растёрла затёкшие запястья и поморщилась, а затем аккуратно взяла в руки волшебную палочку. Гермиона покрутила её в ладони, вспоминая ощущения, и очертила в воздухе руну. — Акцио, пузырёк. Стеклянная ёмкость прилетела ей в руки. Сосредоточившись и закрыв глаза, она прислонила кончик палочки к виску. Стало так тихо, что по спине Паркинсон пробежали неприятные мурашки. Ей было интересно, о чём думает Гарри за её спиной, но ощущавшееся в воздухе напряжение говорило громче слов. Гермиона вытянула тонкую серебряную нить и стряхнула её на дно пузырька, протянув тот Пэнси. — Прошу, пусть эти воспоминания покажут на суде. — Она сделала паузу и перевела взгляд на Поттера. — Надеюсь, это хоть немного ему поможет.***
Подземелья Министерства магии встретили их привычным холодом и гробовой тишиной. Паркинсон продолжала сжимать в руке закрытый колбой пузырёк с мерцающей серебряной нитью внутри. По дороге к залу номер десять они с Гарри продолжали сохранять молчание, которое поселилось между ними после того, как Гермиона временно вернулась в свою камеру. Переступив порог зала, они остановились. Посреди него вместо привычного кресла с цепями стоял постамент с Омутом памяти, окружённый поднимающимися рядами скамеек амфитеатра. Прямо на Омут памяти смотрела зона для судебной коллегии, над которой располагался герб Визенгамота: чаша Фемиды, массивная буква «М», волшебная палочка и руны. «Ignorantia juris neminem excusat», — гласил девиз на гербе. — Незнание закона не может служить оправданием, — озвучил вслух Гарри. — Сколько раз я читал эти строки, сидя на скамье, за последние годы. И никогда не думал, что кто-то из моих близких снова окажется здесь. — Готов? — спросила Пэнси, повернувшись к нему. — Готова ли ты? — Поттер покачал головой. — Если хочешь, я могу… — Нет, — перебила она. — Я хочу увидеть всё своими глазами. Он кивнул. И Паркинсон сделала то, чего ей хотелось с тех пор, как они оба покинули допросную комнату. Она взяла Гарри за руку и переплела их пальцы, потянув его за собой к центру зала. Они поднялись по ступенькам к постаменту. На стойке грозно восседал каменный сосуд, по бокам и краям которого были вырезаны руны. От мутного содержимого поднимались еле заметный дым и свечение, озарявшее небольшое пространство вокруг. Гладь сосуда то рябила, то шла кругами, словно вода Чёрного озера, под толщей которого обитал водяной мир. Пэнси, не отпуская руки Поттера, откупорила пузырёк и вылила воспоминания внутрь. Поверхность Омута окрасилась ещё более ярким серебряным свечением. Она посмотрела на Гарри и стиснула его ладонь. Он сжал её пальцы в ответ. И они склонились над сосудом, стремительно проваливаясь в воспоминания Гермионы.