Olafur Arnalds — Loftið verður skyndilega kalt
На короткое мгновение Гарри охватило ощущение падения. Вокруг была непроглядная темнота, похожая на сюжеты его многочисленных кошмаров, но тепло руки Пэнси всё же не давало обмануться. Спустя несколько секунд его ноги коснулись опоры, и воспоминание озарилось ослепляющей белизной больничного кабинета. Он оглянулся, отмечая, что это помещение не было похоже на нынешнюю лабораторию Гермионы, в которой велась работа по исследованию зелий. За дубовым столом, закусив кончик сахарного пера, сидела и сама обладательница воспоминания. Грейнджер увлечённо вчитывалась в бумаги и хмурилась, а затем делала записи в блокноте. Такой он помнил её гораздо лучше: её волосы были длиннее, чем сейчас, и зимний солнечный свет, лившийся из окна, мягко обрамлял пышную копну. Если крепко зажмуриться и вызвать в памяти запах старых книг и пергаментов, можно было представить, что они в библиотеке Хогвартса. Да, так всё обычно и было: Гарри дремал на стопке учебников, а Гермиона облизывала кончик сахарного пера и лихорадочно строчила эссе по истории магии за двоих. Стук в дверь вырвал Поттера из иллюзии. Грейнджер подняла голову и бросила: — Войдите. Напомнив о своём присутствии, Пэнси отпустила руку Гарри, подошла к письменному столу и склонилась над бумагами. Она ткнула пальцем в ворох пергаментов. — Смотри. Он подошёл ближе и заметил похороненный среди кучи записей Гермионы магловский отрывной календарь. Дата — 23 декабря 2000 года. За два дня до Рождества. В эту секунду резко открылась дверь и в проходе показался Малфой. — Грей… — запнулся он, но затем поправил себя сам: — Мисс Грейнджер. — Мистер Малфой, — холодно отозвалась она. — Я ждала вас. Проходите. Гермиона махнула на кресло перед своим столом и торопливо сложила пергаменты в стопки. На первый взгляд казалось, что на её рабочем столе царил настоящий хаос, но, кажется, в этом безумии была одной ей понятная система. Гарри посмотрел на подругу и отметил, как она подобралась в присутствии Драко. Однако в её движениях читалась лёгкая нервозность: то, как она заправила прядь за ухо, а потом торопливо перекинула волосы с одного плеча на другое; как поджала губы; каким образом исподтишка смерила Малфоя взглядом с ног до головы. Драко тем временем присел в кресло и отрывисто расправил приподнявшиеся рукава пиджака. Он тоже нервничал, и это было видно невооружённым взглядом. — Вас ввели в курс дела? — спросил Малфой. — Я внимательно изучила медкарту Нарциссы и результаты первичных анализов. Скажу сразу: прогноз неутешительный, — её тон стал ниже, а интонация мягче. — Есть несколько экспериментальных методов лечения, которые мы можем опробовать в терапии, но я не смогу гарантировать положительный результат. Нужно будет посмотреть на показатели пациента в динамике… — Не надо, — выплюнул Драко. — Не называй её пациенткой. Будто она одна из тех обречённых бедолаг, что лежат в палате для душевнобольных. — Мистер Малфой, — устало начала Гермиона, — давайте договоримся на берегу. Во-первых, я хочу, чтобы мы сохраняли субординацию. Я понимаю, что вас могут одолевать эмоции, особенно в таком тяжёлом положении, но мне важно донести до вас одну вещь: я здесь, чтобы помочь вашей матери. И сделаю всё, что в моих силах. — Она выдержала паузу, проследив за реакцией Драко. Гарри заметил, что тот поморщился в ответ, но всё же промолчал. — Во-вторых, важно, чтобы мы действовали сообща. Поэтому расскажите мне всё по порядку. Сухие факты в медкарте не дадут составить полную картину. Закончив свою тираду, Грейнджер сложила руки в замок и посмотрела на Малфоя, едва заметно склонив голову вбок. Гарри обошёл стол за её спиной и заглянул в медкарту. Пэнси подошла ближе и тоже склонилась над открытой страницей заключения. «Нарцисса Малфой Дата рождения: 20 марта 1955 года 45 лет Анамнез: потеря веса, повышенная потливость, астения, неуточнённая лимфаденопатия». Чуть ниже пергамент был испещрён множеством медицинских символов, терминов и аббревиатур. Это были результаты анализов, насколько мог судить Гарри, опираясь на свои скудные знания. «Диагноз: Sangius Maledictum». Пэнси и Гарри одновременно посмотрели друг на друга, возвращая своё внимание вновь заговорившему Малфою: — Это началось примерно полгода назад. После того, как отца посадили в Азкабан, мама стала рассеянной, часто пропускала завтрак и ссылалась на усталость. Я думал, что это связано с Люциусом. Ей… тяжело дались суды и внимание прессы, — выдавил Драко так, словно собственные слова впивались в горло. — Однажды она упала в обморок, когда спускалась к ужину, и я решил, что нам стоит на время покинуть Англию. Мы остановились в поместье в Вильфранше. Мне казалось, что она начала чувствовать себя лучше, даже стала гулять по вечерам в саду. — Малфой грустно усмехнулся. — Оказалось, что мама старалась меня не тревожить. Как-то ночью домовик сообщил, что у неё лихорадка. Я тут же вызвал колдомедика из французской больницы. Дальше была куча бесполезных обследований, а потом специалисты развели руками, сказав, что это какое-то проклятье. Оно поражает её кровь, и с этим ничего нельзя сделать. Малфой закинул ногу на ногу, приняв расслабленную позу, но его беспокойство выдавало едва заметно трясущееся колено. — Это действительно проклятье. И очень редкое, — ответила Гермиона. — Я рада, что вы обратились в Мунго и вернулись в Англию. Мы постараемся купировать распространение болезни и взять фору, чтобы опробовать те методы лечения, что я упоминала ранее. Мистер Олфорд — старший целитель, обычно курирующий тяжелобольных пациентов, — сейчас не в стране. Но за последние два года мы смогли разработать специальную методику, по которой я работаю под его началом… — Я читал о вас в «Пророке», — отрезал Драко. — И о том, как целители Мунго успешно патентуют новые методы лечения, оглядываясь на вас. — Это правда. — И эти… методы совмещают в себе магловскую медицину. — Верно. Мы не лечим волшебников магловскими лекарствами, лишь перенимаем опыт и интегрируем подход в магию. Гарри посмотрел на Грейнджер. Она поджала губы, кажется, ожидая недовольств со стороны Драко. Малфой фыркнул. — Меня не интересует, чем вы будете лечить мою мать. Хоть африканскими песнопениями. Главное, чтобы она поправилась. — Мистер Малфой, Нарцисса в надёжных руках, — с нажимом произнесла Гермиона. Последняя фраза прозвучала в пространстве помещения эхом, и кабинет расплылся, будто чернила, смытые с пергамента водой. Водоворот воспоминаний закрутился вокруг Гарри и Пэнси, принимая различные образы, то появлявшиеся, то исчезавшие на глазах. Внезапно окружение стало обретать чёткость. Размазанные силуэты сформировались в Драко и Гермиону, стоящих у ширмы в одиночной палате, а зелёное пятно перед ними приняло форму магической диаграммы. — Лимфатические узлы снова увеличены. — Грейнджер указала пальцем на показания в данных. — Лимфоциты теперь не только в костном мозге, но и в тканях. Она стала всё чаще подхватывать инфекции. Организм борется, но этого недостаточно. — Это значит, что ваше хвалёное лечение не помогает? — выдохнул Малфой. Гермиона взмахнула палочкой — и диаграмма растворилась в воздухе. Она покусала губу, прежде чем продолжить: — Целитель Олфорд считает, что пора начинать противовирусную терапию. Драко взъерошил волосы. Гарри заметил, как осунулось его лицо с первой встречи в кабинете Гермионы. Он заглянул через её плечо, пытаясь разглядеть в записях хоть какие-то даты, чтобы понять, через какой промежуток времени они перескочили, но там были лишь результаты анализов. — Два-три месяца, — озвучила Пэнси, выглянув в окно. — Судя по погоде, сейчас начало весны. — Что это за терапия? — спросил Малфой. — Она направлена на уничтожение вирусов, которые поражают её организм. Мы будем вводить специальные зелья в кровь с помощью капельниц. Грейнджер бросила грустный взгляд на ширму, за которой наверняка находилась Нарцисса. Некстати Поттер подумал о том, что не готов сейчас увидеть её на больничной койке. Ему хотелось запомнить эту женщину такой, какой он видел её в последний раз в Визенгамоте. Здоровой. Немигающий взгляд Паркинсон тоже блуждал по кипенно-белой ширме, скрывавшей миссис Малфой, которую она знала наверняка гораздо лучше, чем Гарри. Если даже ему было не по себе, то каково сейчас Пэнси? Драко сжал пальцами переносицу и отвернулся от Гермионы. — Почему? — тихо спросил он. — Почему она должна страдать? — Даже в магловском мире медики до конца не знают… — Да плевать мне, что знают маглы! — Малфой резко обернулся. — Ты сказала, что это проклятие, значит, есть способ его снять. Грейнджер втянула носом воздух и прижала записи к груди. — Всё чуть сложнее, Драко. В магическом мире существуют маледиктусы и ликантропия, но колдомедики до сих пор так и не нашли способ полностью излечить таких волшебников. На это требуется время. — У неё нет грёбаного времени, — процедил он. — Я понимаю… — Да ни хрена ты не понимаешь, — бросил он и быстрым шагом покинул палату. Вздрогнув от хлопка входной двери, Гермиона закусила губу. Она резко выдохнула и провела ладонью по лицу, успокаиваясь, а затем вышла следом. Стоило двери во второй раз хлопнуть, как палата растворилась, сменяясь пустынным коридором больницы святого Мунго. Пэнси взяла Гарри под локоть и кивнула на две фигуры, сидящие на скамье. — Это же хорошо, да? Драко отнял ладони от лица и взглянул на Гермиону. Она сидела рядом с ним, прислонившись затылком к стене. — Неплохо. Организм наконец-то начинает реагировать на лечение. Но ещё слишком рано давать прогнозы. — Салазар, только не порти радость от новостей. — Ладно-ладно, не буду, — улыбнулась она, вскинув руки в воздух. — Я правда рада, что ей лучше. Малфой вскинул голову и посмотрел на Гермиону странным взглядом. Таким, которым не смотрят на бывших одноклассников или старых знакомых. Уголок его рта дёрнулся в полуулыбке. В этот миг окружающее пространство вновь зарябило, окрасившись грязно-серой дымкой. Следующим местом действия вновь стал кабинет Гермионы. Она сидела в кресле с пергаментом в руке и нахмуренно слушала Драко. Единственным источником света в комнате была лампа, а за окном темнел вечер. — Малфой, я не отвечаю за варку зелий. Нам их варят в лаборатории другого отдела. — Значит, передай им, что они идиоты. Динамика не улучшается, потому что в варке используется лунная роса, а не сироп чемерицы. Она гораздо быстрее и эффективнее всасывается в кровь. — Вот сам и передай, — огрызнулась Гермиона. — И когда ты стал экспертом по зельеварению? — У меня было много времени, пока я был под домашним арестом, — ответил он, постучав пальцами по столу Грейнджер. — Ты серьёзно думаешь, что с тех пор, как заболела мама, я сидел сложа руки? — Слушай… — Она вернула уже изрядно помятый пергамент на столешницу и устало потёрла веки. — Ребята, которые работают в Отделе отравления растениями и зельями очень не любят, когда в их дела вмешиваются другие колдомедики. Мы и так с трудом договорились на варку индивидуальных зелий для Нарциссы. Обычно лаборатория изготавливает целые партии. — Гермиона подпёрла подбородок кулаком и посмотрела на Драко. — Даже если ты и прав — а я обязательно это проверю, обещаю, — они меня просто не послушают. — Значит, попробуй сама. — Что? — Сварить зелье. Пара-тройка приёмов — и динамика улучшится. — Ты спятил? — усмехнулась она. — Я не могу проверять теорию на живом пациенте. — Мерлин… Если ты не веришь мне, то, может, хотя бы поверишь «Практике зельеварения». — Только сейчас Гарри заметил, что на коленях у Малфоя лежал кейс. Он быстро достал оттуда журнал, раскрыл его на нужной странице и ткнул в заголовок. — Почитай на досуге хоть что-то, кроме своих талмудов. Аарон Шарп написал научную статью о свойствах чемерицы ещё год назад. Гермиона приподняла брови и забрала у Драко журнал. — А ты подготовился, — пробормотала она, выглянув над раскрытыми страницами. Он лишь фыркнул в ответ, пряча смущённую улыбку в тенях кабинета. Окружение снова сменилось на палату. Теперь Нарцисса не была скрыта за ослепительно-белой ширмой. Она лежала на койке и выглядела вполне нормально. Волосы у висков собраны в подобие аккуратной причёски, а больничная одежда вовсе не делала её похожей на пациентку. Подле неё сидел Драко и держал мать за руку. На щеках Нарциссы даже расцвёл румянец, когда Малфой наколдовал красные маргаритки, сразу преобразившие палату во что-то более уютное и комфортное. За его спиной маячила Грейнджер: то поправляла покрывала на других кроватях, то выставляла зелья на прикроватную тумбу, делая вид, что не вслушивается в разговор. Её выдавала только улыбка. — Драко, я так устала лежать в этой больнице. Так хочется домой, прогуляться в саду, — сказала миссис Малфой, бросив взгляд на свои цветы. — Я знаю, мама. Но так будет лучше. — Не для тебя уж точно, — горько проговорила она. — Ты целыми днями здесь, со мной. Разве ты не хочешь увидеться с Пэнси? Мне казалось, что вы были лучшими друзьями. Гарри заметил, как скулы Малфоя вмиг напряглись. Хватка на предплечье Поттера усилилась. Он скосил взгляд на Паркинсон. Она не отрывала взгляда от Драко и часто моргала, словно пытаясь сдержать слёзы. — Были. Но сейчас нет никого важнее тебя. Палата размылась, быстро сменившись коридором Мунго. Судя по тому, какой короткой была пауза между воспоминаниями, прошло очень мало времени. — Хорошо, ты был прав. Гермиона закатила глаза. — Как приятно слышать это именно от тебя, — ухмыльнулся Малфой и сложил руки в карманы брюк. Они медленно шли по коридору, а вслед за ними, словно тени, шагали Гарри и Пэнси. — Я рискнула, взяла на себя ответственность и получила выговор от Олфорда, но он всё же остался доволен результатами. Динамика и правда улучшилась. Так что он будет подавать официальное прошение о смене рецепта зелья. — Может быть, в патенте найдётся крохотная строчка для фамилии Малфой? Он легко улыбнулся Гермионе, и она подхватила его настроение. — Не наглей, Драко. Лучше скажи, ты когда-нибудь задумывался о карьере колдомедика? — Нет. Мне противопоказано работать с людьми. Когда-то я думал об открытии своей лавки с зельями, но сейчас это слишком далёкая мечта. Малфой задумчиво посмотрел себе под ноги, а Грейнджер смерила его удивлённым взглядом. Коридор растворился в воздухе, и на смену ему пришёл ослепляющий солнечный свет, вслед за которым появились утопающий в зелени парк и скамейка. Гарри оглянулся. — Это Гайд-парк. И уже лето. Пэнси молча кивнула и посмотрела на Грейнджер и Малфоя, сидящих на скамье лицом к лицу. Гермиона ела мороженое в стаканчике и посмеивалась репликам Драко. — Вы просто сумасшедшие, — протянул он. — Сорвать чёртовы волосы у Крэбба и Гойла, чтобы выведать у меня про Тайную комнату… — А я ещё потом две недели торчала в Больничном крыле. Шерсть сходила очень плохо. — Мерзость. И как вы вечно умудрялись пролезть туда, куда не просят? — Природная наглость, смекалка и мантия-невидимка Гарри, — ответила Грейнджер, прикончив мороженое вместе со стаканчиком. — Точно. Помню, как прикрыл его мантией после того, как по-магловски вмазал ему в Хогвартс-экспрессе. Нечего было совать свой нос в мои дела. — Ты отвратителен, — шикнула Гермиона и мягко шлёпнула Драко по руке. Малфой притворно сморщился. Гарри нахмурился, ловя их взгляды, обращённые друг к другу. Невозможно было не заметить и то, как между ними буквально искрился воздух. — Вот значит как. Поттер каждый год тратил кругленькое состояние своего сейфа на покупку мантий невидимости. — Нет конечно. Эта мантия досталась ему по наследству от отца, а тому от пра-пра-пра-прадеда… Поняв, что сболтнула лишнего, Гермиона неосознанно прикрыла рот ладонью и посмотрела на Драко. — Постой-ка… — проговорил он. — Ты же не имеешь в виду, что… — Мерлин, какая я идиотка! — Грейнджер раздражённо выкинула упаковку от мороженого в урну, поднялась со скамейки и пошла прочь. — Один из Даров Смерти. С ума сойти, — присвистнул Малфой и поспешил вслед за ней. — Да постой же ты, Грейнджер! Летнее солнце и зелень парка стёрлись, вновь уступив всепоглощающей тьме. На этот раз переход к следующему воспоминанию занял чуть больше времени, чем обычно. Наконец, из мрака показалась серость стен Мунго. — Почему ей становится хуже? — Малфой осел прямо на пол в коридоре, его дрожащие пальцы зарылись в растрёпанные волосы. — Всё ведь было хорошо, она шла на поправку. — Так бывает, — отозвалась Гермиона. Она опустилась рядом с Малфоем и положила ладонь на его плечо. — Так не должно быть, — ответил он, повернувшись к Грейнджер. — Только не с ней. — Мы попробуем ещё один способ. Нельзя опускать руки. Драко коснулся затылком стены и поднял глаза к потолку. — Если она умрёт… — Не говори так, — жёстко оборвала его Гермиона. Обстановка вновь изменилась, стало совсем темно. Лишь редкие проблески нитей воспоминаний во тьме бледно освещали пространство. Пэнси всё ещё крепко держала Гарри за руку. Он сделал шаг к сформировавшемуся сгустку серебряного клубка, и тот начал разрастаться. Поттер зажмурился от яркого света и прикрыл глаза ладонью, а в следующий момент они вновь оказались в кабинете Гермионы. — Что значит уедешь? — Грейнджер вцепилась ладонями в края стола. — Я не собираюсь просто сидеть и смотреть, как она умирает, — холодно отчеканил Драко. — Есть способы… — То, о чём ты говоришь, наверняка связано с тёмной магией. Малфой промолчал. Пэнси потянула Гарри к столу, и он бросил взгляд на новенький календарь. 20 февраля 2002 года. — Куда? — лишь спросила Гермиона. — Я не могу сказать. — Драко чопорно поправил рукава пиджака и посмотрел на неё в ответ. — У меня лишь одна просьба: приглядывай за ней, пока меня нет. Я договорился с Олфордом: лечение оплачено на год вперёд. Мой домовик Лютин будет навещать её. Если что-то понадобится — сообщи ему, он знает, как меня найти. Грейнджер устало помассировала виски, прежде чем заговорить вновь: — Драко, ей нужен ты. Не я, не домовик, а ты. — А мне нужна она, — надтреснутым голосом ответил он и поднялся из кресла. — Увидимся. Гермиона тут же поднялась вслед за ним и приоткрыла рот, но промолчала. Она проводила его спину взглядом и, когда дверь кабинета захлопнулась, рухнула обратно в кресло. Воспоминание окрасилось темнотой, вслед за которой появились очертания всё той же палаты. Гарри обернулся, бросив взгляд на койку, над которой склонились двое целителей. Вокруг них порхали диаграммы с жизненными показателями. Глаза Нарциссы были прикрыты. — Сейчас наша главная задача — это паллиативная терапия, — сказал светловолосый мужчина. Он взмахнул палочкой, и диаграммы растворились в воздухе. — Мы продолжим пробовать разные комбинации зелий, но прежде всего — комфорт миссис Малфой. Если она будет испытывать постоянную боль, у неё не будет сил продолжать бороться. — Я поняла, целитель Олфорд, — кивнула Гермиона. Мужчина быстрым шагом покинул палату, и она опустилась на стул рядом с койкой. Пэнси подошла ближе и остановилась у изножья, сложив руки на груди. Гарри бесшумно последовал за ней. Нарцисса медленно приподняла веки и повернулась к Грейнджер. — Драко не сообщал, когда он вернётся? — Нет, миссис Малфой. Но я уверена, что скоро он вас проведает. — Знаете, когда он уезжал в Хогвартс, я так скучала по нему… Но в какой-то момент привыкаешь даже к этому, — женщина грустно улыбнулась. — Полагаю, теперь мне просто нужно вспомнить, каково это — когда он не рядом. Гермиона прикрыла глаза и отвела взгляд в сторону. — Он делает это ради вас. — Понимаю, — тихо ответила Нарцисса. — Но материнскому сердцу этого не объяснить. Поттер вздрогнул, когда услышал всхлип сбоку. Пэнси прикрыла рот рукой, по её щекам текли слёзы. Он шагнул к ней и приобнял девушку за плечи, прижимая к себе. Она тут же уткнулась лбом в его грудь и задрожала. Палата зарябила и растворилась, их вновь окутала кромешная тьма. Через некоторое мгновение в темноте замерцали блики, и вокруг образовался коридор больницы. — Да послушай же ты! — Гермиона бросилась за Драко, схватив его за руку. Малфой отшатнулся от неё, как от огня. — Ты не можешь забрать её, только не сейчас. — С меня довольно… всего этого. — Он неопределённо махнул рукой и помотал головой. — Теперь я знаю, как её спасти, в отличие от вас. Волосы Малфоя отросли, чёлка теперь почти закрывала глаза, горящие решительностью. Весь его вид был каким-то… неопрятным, развязным, словно ему вообще было плевать на то, как он выглядел. — Что такого ты узнал в своей проклятой Иордании? — со злостью выпалила Грейнджер. — Ты можешь просто рассказать? Не думал, что я тоже смогу помочь? — Ты ничем не сможешь мне помочь. — И для этого обязательно забирать Нарциссу из Мунго? Драко оставил вопрос без ответа, развернулся и зашагал прочь. Гермиона бросилась за ним. Воспоминание быстро сменилось другим. Коридор Мунго преобразовался в тёмную улицу, освещённую одним лишь фонарём. Гарри сразу узнал дом Грейнджер в магловском районе Лондона, когда увидел её сидящей на ступеньках вместе с Малфоем. Прохладный ветер ударил в лицо, и Гермиона посильнее укуталась в цветастый пончо. Малфоя, кажется, холод совсем не беспокоил. Он молча передал Гермионе открытую бутылку огневиски, и она сделала небольшой глоток. — Ты правда веришь в эту легенду? — устало спросила она. — Мне больше не во что верить, — пробормотал Малфой. — Это ошибка. — Смотря с какой стороны посмотреть. Грейнджер перевела взгляд на него. — С какой стороны стремление пройти через Арку смерти кажется тебе удачным? Это невозможно. Не говоря уже о том, что придётся каким-то образом пробраться в Отдел тайн. — Возможно. Есть способ… — Даже если и так, она не изучена до конца… — И что, мне теперь просто продолжать жить с этим? — выплюнул Малфой. — Хватит нравоучений. Сыт по горло. Гермиона со стуком поставила бутылку на крыльцо. — Чёрт, — простонала она, уронив голову на руки. — Это какое-то безумие. Я не буду в этом участвовать, но и запретить тебе не могу. — Я и не просил тебя о помощи, ты сама мне написала. Попрошу об одном: просто не мешай. — Малфой поднялся на ноги и спустился на тротуар. — Надеюсь, увидимся, когда у меня всё получится. Она обречённо посмотрела ему вслед и сделала ещё один глоток из горлышка бутылки. Крыльцо дома Гермионы стёрлось, и Пэнси посмотрела на Гарри. В её глазах отражался страх. Сам Поттер чувствовал… смятение. В его голове роилось столько вопросов, но времени на их обдумывание не было, потому что пейзаж стал стремительно меняться, приобретая черты их кабинета в Министерстве магии. Гарри охватило странное ощущение, когда он увидел себя самого со стороны. Паркинсон из воспоминания стояла у стены, угрюмо наблюдая за их разговором. — Робардс жалуется, что невыразимцы запросили ещё больше авроров для охраны отдела, именно поэтому мы не можем охватить много территорий в процессе патрулирования. Для Министерства деятельность Отдела тайн — в приоритете, поэтому Гавейн беспрекословно предоставляет им людей, хоть и явно недоволен. Там что-то происходит, но мы не знаем что именно. Зачем охранять Отдел тайн? Авроры явно нужны там не просто так. — Значит, нужно узнать, что там происходит, — сказала Гермиона. — Это будет сложно, но необходимо. Пока эти бесцельные стычки на улицах выглядят как попытка отвлечь внимание от чего-то большего, тебе так не кажется? Их лица растворились, но кабинет не поменялся. Поттер помнил и это воспоминание. Помнил, как они с Паркинсон набросились друг на друга в кабинете, а потом их прервало появление Гермионы на пороге. — Моя мантия-невидимка пропала, — сказал Гарри из воспоминания, нервно взъерошив волосы. — Что значит пропала? — переспросила Грейнджер. Её глаза расширились от удивления. — То и значит, Гермиона. Её нигде нет: ни на Гриммо, ни тут. Сначала я подумал, что это совпадение, но теперь не уверен. Тусклый свет кабинета стёрся, стремительно сменившись серостью Лютного переулка. Гермиона подпирала спиной каменную стену в промежутке между домами и была облачена в чёрную мантию с низко опущенным до середины лица капюшоном. Гарри и Пэнси прислонились к стене, чтобы поймать тот же угол обзора, что и она. Спустя некоторое время в переулке появился человек, черты которого они оба сразу узнали: его внешность использовал Малфой, когда они выследили их на крыше парковки. Тёмная мантия, неизменный кейс, острый профиль лица. Мужчина подошёл к двери лавки «Яды и отравы Шайверетча» и взялся за латунный молоточек, постучав в дверь. Когда щёлкнул замок, он скрылся внутри. Детали вокруг помутнели, предупреждая об очередной смене воспоминания. — Мерлин… — прошептала Паркинсон, запустив пальцы в волосы. — Я ведь видела его! — Малфоя? — нахмурившись, переспросил Поттер. — Когда? — В тот день, когда мы обыскивали Мэнор. Перед этим я заглядывала к Шайверетчу за новой партией Уидосороса. Он был под Оборотным, вошёл в лавку вслед за мной. И я ведь чувствовала, что что-то с ним не так… Гарри не успел ответить, потому как пространство резко приобрело черты спальни. Когда детали вокруг перестали рябить и сложились в общую картину, он увидел Гермиону, склонившуюся над письменным столом. Они подошли ближе и заглянули ей через плечо. Перед ней лежал пустой лист пергамента. Грейнджер закусила губу, обмакнула кончик пера в чернильницу и стала выводить на листе строчки аккуратным почерком. «Я знаю, что ты собираешься сделать. Это ты забрал мантию. Не делай глупостей. Встретимся в магловском Лондоне, на крыше заброшенной парковки, на перекрёстке Хардел Уолк и Тринити Райз.Г.Г.»
Перечитав письмо, Гермиона положила его в конверт и запечатала заклинанием. Воспоминание окутала дымка, и Гарри вновь ощутил, что куда-то падает. Его ноги коснулись каменного пола постамента, и он нашёл себя вцепившимся в края Омута памяти до побелевших пальцев. Тишину зала номер десять тревожили лишь два тяжёлых дыхания. Он поднял голову, оторвав взгляд от мутной глади Омута, и посмотрел на Паркинсон. Она в растерянности смотрела на него в ответ.***
«Мне нужно побыть одной, чтобы переварить это всё». Именно с этими словами Паркинсон развернулась и быстрым шагом покинула зал заседания Визенгамота, даже не дав Гарри вставить и слова. Он не стал её останавливать. Был ещё кое-кто, кому он был нужен сейчас как никогда. Гарри покрутил в левой руке палочку из боярышника. Как ни странно, она больше подходила нынешней Гермионе, чем та, которую подруга потеряла во время войны, когда их схватили егеря. Из дерева боярышника получались противоречивые палочки под стать своим хозяевам. Поттер взмахнул своей волшебной палочкой и снял чары с камеры временного заключения. Ещё один взмах — и дверца отворилась, жалобно звякнув. Грейнджер подняла голову. — Кажется, это твоё, — проговорил он, протянув древко. Гермиона резко поднялась со скамьи и подошла к двери. — Я свободна? — Да. На её лице проступило сомнение, но она всё же двинулась вперёд и толкнула дверцу, шагнув за порог. Гермиона осторожно забрала свою волшебную палочку у Гарри и очертила в воздухе руну. Из кончика вырвался сноп красных искр, и на губах девушки расцвела слабая улыбка. Стоило древку привычно лечь в её ладонь, Грейнджер стала выглядеть увереннее и расправила плечи. — Так гораздо лучше. Поттер опустил взгляд и закусил губу. В её присутствии он теперь чувствовал странную неуверенность. Чёрт, да он же вообще ничего не знал о её жизни. Гермиона, его лучшая подруга, теперь казалась невозможно далёкой. Гарри задался вопросом, чувствует ли она то же самое в его присутствии. — Хочешь чаю? — как ни в чём не бывало спросила Грейнджер. Он в удивлении посмотрел на неё, но встретил лишь приподнятые брови и вопрошающий взгляд. — Сейчас я бы не отказался от чего-то покрепче, — постарался отшутиться Гарри. Гермиона усмехнулась. — У меня дома завалялся херес, если тебя устроит. Она сунула палочку в задний карман джинсов и сложила руки на груди. Её волнение выдавали лишь едва заметно подрагивающие пальцы. Поттер сглотнул. — Пожалуй, да.***
Hurts — Mercy
Гарри покрутил бокал, смотря на то, как на его дне переливается бледно-золотая жидкость. От хереса клонило в сон. Он поставил фужер обратно на журнальный столик и откинулся на спинку дивана, разглядывая гостиную Гермионы. Выложенный камнем камин, на полках которого располагались магловские и магические фотографии в рамках. Уродливое плетёное кресло-качалка, которое Рон когда-то назвал старушечьим гнездом. Рядом с креслом — напольный торшер с причудливым узором и бахромой по краям. Ярко-красные подушки на диване, разительно выбивающиеся из приглушенных тонов интерьера. Даже въевшиеся круглые следы от чайных чашек на деревянном журнальном столике так и остались на своём месте. Здесь почти ничего не изменилось за исключением количества книг на полках, занимающих остальное свободное пространство. Книг определённо стало гораздо больше. Он вздрогнул, когда в коридоре хлопнула дверь. Услышав приближающиеся шаги, Поттер вздохнул и собрался с мыслями. — После трёх дней в камере временного заключения от меня воняло, как от тролля, — бросила Грейнджер и сняла с головы тюрбан из полотенца. Она достала из халата волшебную палочку и взмахнула ею, махом высушивая волосы. — Я мечтала о горячем душе. Гермиона забралась с ногами на диван, села напротив Гарри и облокотилась о спинку, подперев подбородок кулаком. — Я… — начал он, но тут же запнулся. — Честно, я даже не знаю, что сказать. — Думаю, у тебя накопилась парочка вопросов. Гарри повернулся к ней. — Как ты поняла, что это он? В смысле, неужели у тебя не было других версий? — Были, — кивнула она. — Я до последнего не хотела верить, что Малфой действительно решится это сделать. Пока ты не сказал мне о мантии. — В воспоминании ты говорила о какой-то легенде. — Да. Он поведал мне о ней в общих чертах. Ты знаешь о Петре? — Нет, — честно ответил Гарри. — Это древний скальный город в Иордании. Говорят, что один из дворцов Петры был храмом богини Исиды, которой поклонялись египтяне. Именно туда и отправился Драко после того, как потерпел неудачу в Китае, где нашёл лишь… неподходящие способы исцеления для Нарциссы. — Ты имеешь в виду тёмную магию? — Именно так. Миссис Малфой слишком слаба. Тёмная магия может расколоть её душу, сделать ещё уязвимее. — И что он там обнаружил, в этом древнем городе? — Подсказку, — ответила Гермиона, нахмурившись. — Как много ты помнишь об Арке смерти в Отделе тайн? — После смерти Сириуса я расспрашивал Дамблдора об Арке, но он не сказал ничего конкретного. Лишь то, что оттуда не возвращаются. Грейнджер снова медленно кивнула. — Никто не знает, когда возник этот артефакт. Я не уверена, что даже сами невыразимцы в курсе, что появилось раньше — Министерство магии или Арка смерти. Она практически не изучена. Считается, что это проход между Миром Живых и Миром Мёртвых. — Как связана Арка и Иордания? — спросил Гарри, сняв очки. Он устало потёр переносицу, ощущая, как голова начинает буквально гудеть от новой информации. — Я точно не знаю, ведь Малфой сказал лишь то, что между Миром Живых и Миром Мёртвых находится ключ к жизни. Но, Гарри, ты ведь помнишь Легенду о трёх братьях? А именно то, что касается мантии-невидимки. — Конечно, я помню… Младший сын получил мантию от самой Смерти. — И что случилось с ним в конце? — Смерть искала его много лет, но так и не нашла… — сказав это, Поттер резко замолчал и нахмурился. Он посмотрел на Гермиону. Она вновь кивнула в ответ, позволяя ему догадаться самому. — Драко хотел пройти через Арку под мантией? Разве это возможно? — Я не знаю. — Подожди, но я думал, что образ Смерти в сказке — лишь метафора. — Мы понятия не имеем, что скрывается внутри Арки. Многие до сих пор думают, что Дары Смерти — это сказка, но тебе довелось подержать три из них в руках. Никто никогда не пробовал провернуть такое, потому что для волшебников мантия-невидимка — словно Экскалибур для маглов. Гарри в замешательстве пригладил волосы ладонью. — Он безумец, если решился на такое. Грейнджер отвела взгляд в сторону. — Иногда угроза потери самого близкого человека толкает людей на безумные поступки, — тихо сказала она. — Но почему просто не использовать какую-нибудь кровь единорога или слёзы феникса? — Ты плохо слушал Хагрида на первом курсе: выпив кровь единорога, волшебник оказывается проклят. А слёзы феникса лечат лишь открытые раны, но никак не проклятия крови. Поттер спрятал лицо в ладонях. Всё это не укладывалось в голове. Как Малфой мог пойти на такое? С другой стороны, на шестом курсе он почти совершил убийство, чтобы уберечь своих родителей от гнева Волдеморта. Отца Драко уже потерял. Гарри мог только представить, как сильно могла повлиять на него угроза лишиться ещё и матери. — Он ведь сядет в Азкабан, — глухо проговорил Поттер. — Да, — эхом отозвалась Гермиона. Поттер заметил, как уголки её губ опустились. — Ты беспокоишься о нём. Грейнджер кивнула. Он не стал задавать ещё больше вопросов, давить на неё и лезть ей в душу. Гарри было достаточно того, что он увидел в её воспоминаниях. Малфой был дорог не только Гермионе, но и Пэнси. Это осложняло всё ещё больше. — Завтра я проведу финальный допрос Драко перед тем, как передать расследование другим аврорам. Но перед этим я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы он получил как можно меньший срок. Малфою невероятно повезло, что никто серьёзно не пострадал от его действий, — сказав это, Гарри сделал паузу. — А ещё ему повезло, что на его стороне ты. — Спасибо, Гарри, — прошептала Грейнджер. И этот надломленный шёпот, казалось, окончательно растопил ледяную стену между ними. Поттер глянул на подругу и почувствовал жжение в груди от того, какой одинокой и потерянной она казалась. На одну секунду ему показалось, что перед ним снова его Гермиона. Именно так она выглядела, когда тайком от Гарри грустила из-за того, что Рон когда-то их покинул. Он раскинул руки в стороны в приглашающем жесте и замер в ожидании. Она подняла взгляд, улыбнулась и придвинулась ближе, утыкаясь носом в его грудь. — Прости меня, — пробормотала Грейнджер в его рубашку. — За что? — Я была слишком груба с тобой в тот вечер, когда ты пришёл проведать меня в камере. Мне правда следовало попросить о помощи раньше, но… — Она сдавленно всхлипнула. — В последнее время я привыкла справляться со всем сама, когда ты и Рон… — Бросили тебя, — сказал Гарри. Он прижал её ближе и прикрыл веки. — Я привык называть вещи своими именами. Гермиона промолчала в ответ, шмыгнув носом. Какое-то время они сидели в тишине, пока Грейнджер вновь не заговорила: — Я скучала по этому. По движению, по загадкам. Я понимаю, почему ты стал аврором. После всего, что с нами произошло, мы не могли просто продолжать жить так, будто ничего не было. У Рона немного получается, но я всё равно вижу, как ему тяжело. — Она сделала паузу, прежде чем продолжить: — Иногда, когда мне не спится ночью, я выхожу на задний двор. Палю заклинаниями в кусты и деревья, тренирую боевую магию, а потом подчищаю весь погром. Некоторые вещи оставляют отпечаток на всю жизнь. Поттер поморщился, вспомнив то, что Пэнси выкрикнула ему в лицо на побережье. «Это отравляет тебя и будет отравлять дальше. Сейчас ты как никогда нужен Грейнджер. Ты нужен мне». — Я не в порядке, — выпалил он. — И я думаю, что мне нужна помощь. Вот так просто, словно сорвать пластырь. Сначала неприятно, но потом жжение утихает, оставляя за собой лишь ноющую боль, которую можно вытерпеть. Гермиона отстранилась и взглянула ему в глаза. — Что ты имеешь в виду? Гарри почувствовал дрожь, охватившую всё тело. Не такую, когда мёрзнешь на холоде или когда трясутся руки от физических тренировок. Эта дрожь исходила откуда-то изнутри. — Меня мучают бессонница и кошмары. У меня бывают… приступы, — ответил он, посмотрев на свои ладони. — Приступы страха. В эти моменты я мечусь, словно загнанное в угол животное. Я не могу дышать и боюсь, что… — Поттер рвано выдохнул, делая последний рывок. — Боюсь, что умру. А теперь я ещё и каждую ночь боюсь, что это повторится. Гермиона обхватила его дрожащие ладони своими. Её руки были мягкими и тёплыми. Поттер не решался поднять взгляд, страшась увидеть в её глазах непонимание или — что ещё хуже — жалость. — Ты проходишь через это один? — вполголоса спросила она. — Нет. Пэнси видела, как это происходит. И каждый чёртов раз её это пугает не меньше моего. Она старается держаться, не подавать виду, но я же вижу. — Гарри, посмотри на меня. — Грейнджер потянула его ладони к себе, и Поттер заставил себя поднять глаза. На него обрушилось облегчение, когда в её взгляде он уловил лишь плещущееся беспокойство. — Ты такой не один, слышишь? Это называется паническая атака, и многие, очень многие люди в этом мире порой испытывают похожее. — Я не знал, — тихо ответил он. Гермиона посильнее сжала его ладони. — Ты когда-нибудь слышал про Посттравматическое стрессовое расстройство? — Он отрицательно покачал головой в ответ. — Это психическое расстройство, которое возникает в результате травмирующего события. Одними из его симптомов как раз являются кошмары и панические атаки. — То есть я правда болен. Гарри прикрыл глаза, сильно зажмурившись. — Я не целитель разума, но думаю, что да. Однако это не повод опускать руки. Такое лечится. Я не должна этого говорить, но ты знал, что Невилл посещал Мунго после войны? Поттер в удивлении вскинул голову. — Нет. — Он обращался за помощью к целителю разума как раз по этой причине. Пытки в Хогвартсе, нападение Пожирателей на его бабушку и битва не прошли для него бесследно. Гарри помолчал, переваривая услышанное. — Иногда думаю о том, что лучше бы я лишился руки, а не Рон. Эти мысли съедают меня перед сном. — Переработки, недосып, алкоголь, отстранённость от близких — это неосознанный, но всё же выбор, — мягко проговорила Грейнджер. — Ты выбираешь самонаказание, ведь в глубине души считаешь, что, угробив себя, искупишь вину. — И этого недостаточно, — сдавленно ответил Гарри. — Так не может продолжаться. Сейчас ты медленно отравляешь себя, но в какой-то момент этого действительно станет мало, и я боюсь подумать, что случится. — Гермиона приобняла его, и Поттер упёрся лбом в её плечо, тяжело вздохнув. — В Мунго есть целители разума, которые смогут тебе помочь. — Я не могу… Просто не могу. Ладонь Грейнджер невесомо касалась его спины, тихонько поглаживая. — Я знаю, это тяжело. Самое сложное в том, что ты должен захотеть этого сам. Не ради меня, не ради Паркинсон, а ради себя. Обещай мне подумать об этом. Гарри с трудом кивнул, чувствуя, как на него наваливается утомление. Гермиона, будто прочитав его мысли, медленно отстранилась. — Мне кажется, что этот день тянется уже вечность. Она поднялась на ноги и левитировала пустой бокал на кухню. — Гермиона, — позвал Поттер. — Да? — Грейнджер обернулась через плечо, взяв в руки ранее брошенное на кресло полотенце. — Я могу остаться сегодня тут? Он смотрел на неё, искренне надеясь, что она не будет задавать вопросов. Она прижала всё ещё влажное полотенце к груди и просто кивнула. Взмахом палочки Гермиона призвала из спальни подушку и плед — и те бесшумно опустились на диван рядом с Гарри. Устроившись, Поттер подтянул плед к подбородку и слушал, как на кухне текла из-под крана вода, как брякнул убранный в шкаф бокал и как Грейнджер тихо ворчала себе под нос, шурша чем-то в коридоре. Уже во второй раз за долгое время ему не хотелось убежать, скрыться на Гриммо и в одиночестве угрюмо смотреть в камин. Гарри закрыл глаза. Проваливаясь в сон, он слышал шорох иглы по виниловой пластинке и отдалённый шум фонтана за окном.