Sleeping At Last — Anger
Подушечка пальца прошлась по гладкой поверхности пачки сигарет. Гарри обвёл выпуклые буквы, но не стал доставать сигареты из кармана, чтобы затем привычным жестом обхватить губами фильтр и прикурить. Он нервничал, но намеренно боролся с этим порывом. Малфой за стеклом сидел перед столом и молча смотрел на свои стянутые магическими путами ладони. Трое суток заточения в камере временного содержания не прошли бесследно: он выглядел ещё болезненнее, чем прежде, а тени под глазами стали чернее чёрного. Всё такой же молчаливый, всё такой же неподвижный, словно чёртова мраморная статуя. Этим утром Гарри первым делом отправил с совой Гермионы письмо для Паркинсон с указаниями относительно дела. Ему нужно было, чтобы она собрала все имеющиеся доказательства в одну папку: каждый допрос, все стенографии, подробные письменные описания добытых воспоминаний, отчёты по обыскам в лавке и осмотренным местам происшествий. К этим доказательствам Поттер собирался добавить стенографию сегодняшнего допроса и воспоминания Драко, которые, Гарри надеялся, Малфой любезно предоставит после. Всё это уже к полудню будет лежать на столе Робардса. Поттер бросил взгляд на наручные часы — без пяти минут десять. Как раз в этот момент дверь прилегающей к допросной комнаты открылась и внутрь вошла Паркинсон. Сердце Поттера привычно ухнуло куда-то в пятки, как только он кожей ощутил её присутствие. Вчерашние события словно разделили его вялотекущую жизнь на до и после, а где-то между находился огромный промежуток времени, за которое он успел позабыть, каково это — находиться так близко к ней и одновременно так далеко. Пэнси аккуратно положила на стол толстую папку и сложила руки на груди. — Я собрала всё, что ты просил, — проговорила она, и по её надтреснутому голосу Гарри понял, что Паркинсон всё ещё в процессе осмысления воспоминаний Грейнджер и утреннего письма. В письме он коротко обрисовал ей то, что ему рассказала Гермиона. О путешествиях Малфоя, об Арке смерти, о мантии, о проклятой легенде. Поттер буквально ощущал, как ей не терпится сначала вцепиться ему в глаза за то, что пошёл к Грейнджер в одиночестве и узнал такие важные сведения без неё, а затем — в Малфоя, потому что тот так спокойно сидит в допросной комнате, будто не ему грозит срок в Азкабане. Благо Паркинсон была профессионалом. — Спасибо, Пэнси, — сиплым от долгого молчания голосом ответил он и тут же кашлянул. Её плечо дёрнулось. Паркинсон молча опустилась на стул, вперившись взглядом в стекло и так и не расцепив рук, сложенных на груди. Палец, ранее поглаживающий пачку сигарет, дрогнул. Гарри вытащил руки из карманов брюк и подхватил увесистую папку. Он толкнул дверь допросной и постарался как можно более спокойным шагом пройти к столу, за которым сидел Драко. Тот даже не пошевелился, всего лишь продолжал молча пялиться на свои мелко подрагивающие пальцы. Поттер почувствовал укол жалости, но немедленно задушил это ощущение в зародыше. Последний рывок. Всё закончится сегодня. — Доброе утро, мистер Малфой, — проговорил Гарри, положив папку на стол перед Драко. — Надеюсь, почти трое суток в камере временного заключения немного подтолкнули вас к сотрудничеству. Малфой не дрогнул. — Что ж, я так и думал, — продолжил Поттер. — Видите ли, молчание сейчас играет против вас. У нас на руках воспоминания Гермионы Грейнджер. Если я сейчас передам их вместе со всеми доказательствами Гавейну Робардсу, — он постучал пальцами по папке, — мы получим право обыскать не только Малфой Мэнор, но и все поместья, принадлежащие вашей семье. И что-то мне подсказывает, что в одном из них обнаружится и Нарцисса Малфой, которая, по вашим словам, должна быть во Франции, и улики, доказывающие, что именно вы занимались изготовлением и сбытом зелий Терри Гловеру. Я прав? Драко медленно поднял взгляд и уставился на Гарри. Впервые за долгие годы он заметил на дне серых глаз такую злобу. Поттер практически отвык от этого зрелища. — Вижу, что прав. — Он откинулся на жёсткую спинку стула, нащупав уязвимость Малфоя. Гарри не гордился тем, что приходилось давить на чужую кровоточащую рану, но по-другому больше нельзя было. Время уже стекало к подошвам его ботинок, грозясь просочиться сквозь пол и окончательно исчезнуть. — Драко… я не желаю тебе зла. Ни тебе, ни Нарциссе, но ты должен понять, что всё кончено. И, если ты хочешь получить шанс хотя бы ещё раз увидеть мать, когда выберешься из Азкабана, тебе стоит начать говорить. Гарри замолчал, впившись взглядом в ходящие желваки под кожей Малфоя. — Лгать ты так и не научился, — наконец прошипел Драко. Брови Поттера против воли взлетели вверх. Он сжал правую руку в кулак, подавляя участившееся дыхание. Ладони некстати вспотели. — И где же я солгал? — искренне спросил он. — Если ты… вы с Паркинсон видели воспоминания Грейнджер, ты должен понимать, что я при любом раскладе не успею повидаться с ней после того, как выйду из Азкабана. Она умрёт, зная, что её сын сел в тюрьму точно так же, как и муж. В таком случае какой мне резон сотрудничать с тобой, Поттер? Я и так уже обречён. — И тебя это устраивает? Гарри явственно ощущал, как ступает на очень тонкий лёд. Если он всё правильно понял… если он подберёт верные слова здесь и сейчас, ледяная корка под его ногами не треснет и Поттер не захлебнётся. — Я был обречён ещё тогда, когда на моём предплечье появилась эта проклятая метка. Мне не привыкать. — Нет, Драко, — спокойно сказал он. — Я не об этом. Тебя устраивает, что об этом всём подумает Нарцисса? — Когда зрачки Драко метнулись к Поттеру, Гарри понял, что попал точно в цель. — Её единственный родной человек в этом мире плюёт на свою собственную жизнь. Перечёркивает всё, что она сделала тогда, в битве за Хогвартс. Я не настолько наивен, как присяжные Визенгамота. Я прекрасно понимаю, что она соврала Реддлу не для того, чтобы спасти меня. Она сделала это ради тебя. — Он облокотился о поверхность стола, чуть склонившись к Малфою. — Ты ведь помнишь, каково это — стоять перед чудовищем и дрожать от страха? А она и глазом не моргнула. Соврала ему, чтобы был хотя бы крохотный шанс спасти тебя. — Я хотел отплатить ей тем же, — прошипел Малфой, но на последнем слове его голос внезапно дрогнул. — Мне было плевать, если меня поймают авроры, плевать, на сколько лет я сяду в Азкабан. — Теперь ты точно сядешь, а Нарцисса так и останется без шанса на спасение, — жёстко ответил Поттер, увидев, как кадык Драко дёрнулся, когда он тяжело сглотнул. — Твоя идея изначально была самоубийственной. Я понимаю, как ты себя чувствуешь. Я знаю, что это такое — когда твои близкие умирают, а ты ничего не можешь сделать. И как срывает крышу тоже знаю, — на выдохе произнёс он. — Но послушай меня. Сейчас, в эту самую секунду, у тебя ещё есть шанс кое-что исправить. Если ты будешь сотрудничать со следствием, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы тебе дали минимальный срок. И, возможно — возможно, — ты ещё успеешь увидеться с Нарциссой до того, как… — Гарри осёкся и перевёл дыхание. На комнату опустилось свинцовое молчание. Оно так сильно давило на плечи Поттера, что хотелось плюнуть на Драко, на Пэнси, на Гермиону и сбежать отсюда к чёртовой матери. Но Гарри дал обещание самому себе. Поэтому он поднял взгляд, и его глаза распахнулись в замешательстве. Драко ссутулился ещё больше обычного и спрятал лицо в ладонях. Его плечи мелко подрагивали, а шумное дыхание пробивалось сквозь плотно сомкнутые ладони. — Насколько ты в этом уверен? — послышался тихий, практически жалобный вопрос. — Я не могу дать тебе никаких гарантий. Никто не знает, сколько ещё она проживёт. Но есть разница между тем, когда тебе сообщают, что твой сын отсидит десять лет в Азкабане или, скажем, три года. Если у неё будет надежда, Нарцисса будет бороться. Ты знаешь это не хуже меня, Драко. «И ты сам сможешь выжить в тюрьме и не сойти с ума», — продолжил в мыслях Поттер. Драко молчал. Молчал настолько долго, что Гарри засомневался, не переусердствовал ли он с давлением. Когда терпение начало подходить к концу, Поттер услышал решительное: — Я готов сотрудничать со следствием, мистер Поттер. Гарри же с удивлением обнаружил, что практически не дышал всё это время. Он медленно кивнул и бросил взгляд на мутное стекло, на миг подумав, как чувствует себя сейчас Паркинсон, но отбросил всё лишнее, сосредоточившись на допросе. — Начнём сначала, мистер Малфой. Расскажите, что случилось после того, как вы покинули дом Гермионы Грейнджер, сообщив ей о своих намерениях? Малфой больше не выглядел таким безучастным. Он всё ещё не выражал никаких ярких эмоций, но по наклону его головы, слабому тлению в глазах и прекратившейся дрожи в ладонях Гарри понял, что тот взял себя в руки. Драко почувствовал, что у него ещё есть шанс, чтобы не скатиться в бездну. — Я начал готовиться, — ответил он. — Мне нужно было выкрасть мантию-невидимку. С ней проникнуть в Министерство — не проблема. Но я прекрасно понимал, что с первого раза вряд ли получится, поэтому решил сначала украсть мантию, а потом уже попробовать прощупать защитные заклинания Отдела тайн. — Когда вы украли мантию? — В конце сентября я проник в дом на площади Гриммо и забрал её. — Как вам удалось это сделать? Гарри подавил возмущение в своём голосе, невпопад подумав о том, что на его доме до сих пор не стоит никакой защиты, кроме парочки простеньких заклинаний. Ему и в голову не приходило, что кто-то может туда вломиться уже после войны. А, может быть, он подсознательно искал опасности, как и говорила Гермиона. — Там были простые защитные заклинания. Обычно такие дома, как бывшее поместье Блэков, могут сопротивляться чужому присутствию даже без родовых чар, но так вышло, что я и сам наполовину Блэк. Я отвлёк домовика, выпустив из зачарованного кейса целую стаю пикси. Обшарил вашу спальню, нашёл в ящике стола то, что искал, и аппарировал. Поттер неопределённо хмыкнул, вспомнив тот вечер, когда вернулся домой, а Кикимер налетел на него в прихожей, сообщив о налёте пикси. Тогда Гарри подумал, что какой-нибудь припрятанный домовиком артефакт Блэков мог взбеситься, но всё оказалось куда проще. — Вы не думали, что можете попасться домовику на глаза? — спросил он. — Эльфы и правда связаны с домом. Они могут чувствовать присутствие чужих, но, как я уже сказал, по крови я не совсем чужой. К тому же, Кикимер уже стар, так что отвлечь его было довольно просто. — Насколько нам известно, в конце сентября расследование уже началось. Когда вы украли мантию-невидимку, Эридан распространился по рынку зелий и произошла первая дуэль в Лютном переулке. Вы планировали это всё одновременно? — Почти, — Малфой тихо вздохнул. — Изначально я создавал рецепт, чтобы помочь матери легче переносить болезнь. Тот ублюдок, Гловер, украл его у меня, модифицировал и стал толкать в Лютном в качестве наркотика. Тогда я понял, что это может сыграть мне на руку. Кроме кражи мантии сложность была в самом проникновении в Министерство магии. Мне нужно было отвлечь авроров на что-то, о чём будут писать в газетах, чтобы взволновалась общественность, чтобы отвести внимание от Отдела тайн. — И как раз в этот момент Терри Гловер решил найти зельевара, верно? — Да. Он мог вспомнить меня, так что я использовал Оборотное зелье. Ну и для безопасности, разумеется. — Чью внешность вы использовали? — Какого-то магла, которого вырубил в переулке. Срезал у него достаточно волос. Гарри кивнул и открыл папку, пробегаясь глазами по деталям дела. Все пробелы медленно заполнялись, и он чувствовал, как кончики пальцев начало покалывать от лёгкого волнения. — Вы модифицировали рецепт зелья по просьбе Терри Гловера, — проговорил Поттер. — Что изменили? — Несколько ингредиентов, которые дали нужный мне эффект. Глаз сниджета оказывает влияние на мозг. Спорыш выводит следы сниджета из организма так, чтобы колдомедики по анализу крови ничего не заметили. Алихоция используется в Зелье смеха, но в сочетании с лирным корнем даёт обратный эффект — истерию. Вода из реки Лета вызывает провалы в памяти. Да Грейнджер наверняка уже написала вам целый свиток с заключением по составу зелья. Драко опустил взгляд на свои колени и поморщился. Это не укрылось от глаз Гарри. Он ещё мгновение смотрел на Малфоя, а затем вернулся к заключению от Гермионы. — Ясно, — проговорил Поттер. — Непонятно пока одно: каким образом зелье активировалось в организме волшебников? Это не похоже на простой накопительный эффект. — Вы проницательны, — горько усмехнулся Драко. — Накопительный эффект имеет значение, но не он активирует зелье. Это чары. — Чары? — тупо переспросил Гарри. — Да, чары. Дымовая завеса. Заклинание «Фумос хассель». Дым, а особенно магический, очень быстро проникает в лёгкие, всасывается в кровь и разносится по всему организму, вступая в реакцию с зельем. Я не думаю, что вам интересно послушать лекцию о том, как плотно чары могут взаимодействовать с зельями, — небрежно ответил Малфой. Поттер же едва удержался, чтобы не ударить себя ладонью по лбу. Это заклинание было одной из первых версий. Тогда Гермионе не удалось отыскать следы в организме пострадавших, потому что было слишком поздно. А затем они отбросили эту идею, зацепившись за зелья. — Значит, заранее выбрав многолюдное место происшествия, вы запускали дымовую завесу, в крови волшебников активировалось зелье, начинался хаос, на вызов аппарировали авроры… — протянул Поттер, задумавшись. — И всё это было ради отвлечения внимания? — Именно так. — Вас не волновало, что могли пострадать невинные волшебники? — не удержался Гарри. — Нет, — тут же ответил Драко. Но затем добавил: — Никто серьёзно и не пострадал. — Многие попали в больницу Святого Мунго. Я сам остался со шрамами и ранил напарницу, это не похоже на что-то несерьёзное. Малфой в ответ на это лишь пожал плечами. Поттер сглотнул подступившую к горлу желчь. Нельзя было допустить, чтобы она вырвалась наружу. — Сколько раз вы пытались проникнуть в Министерство магии? — Три раза. В последний мне удалось снять все чары с Отдела тайн, так что четвёртый должен был стать финальным. Самоубийственным, как вы выразились. В его голосе чувствовались издевательские нотки. Малфой действительно был сумасшедшим, хотя нельзя было не признать, что упорства ему было не занимать. — Отдел тайн запрашивал охрану в Аврорате. Кажется, невыразимцы всё же заметили ваши попытки проникнуть внутрь. — Они идиоты, — коротко ответил Малфой. — К тому же, с мантией-невидимкой было невозможно оказаться пойманным. Теперь я понял, как тебе удавалось выживать все эти годы, Поттер. — Мистер Малфой, — с нажимом произнёс Гарри, возвращая допрос в официальное русло. — Где находилась лаборатория по изготовлению зелий? Мы обыскали Малфой Мэнор и не нашли никаких следов. Я бы даже сказал, что поместье выглядит так, будто там давно никто не живёт. Плечи Драко слегка напряглись. — Есть одно небольшое поместье, о котором сейчас мало кто знает. Оно принадлежало Альфарду Блэку. Он любил своих племянников, хоть и не всех. Насколько я знаю, Сириусу от него досталось золото, а моей матери — поместье, на случай если решит пойти по его стопам. Долгое время я не подозревал о существовании дома, пока мать во Франции не ударилась в детские воспоминания. Поттер кивнул. — Нарцисса сейчас тоже там? — Да. За ней ухаживает мой домовик, Лютин. — Вы готовили партии зелий в поместье Альфарда Блэка и отправляли их Терри Гловеру? — Да. За исключением моего «собеседования», я связывался с ним только по переписке. И мы заключили магический договор, по которому он не имел права раскрывать даже мою подставную личность. — Вы обманули его. Как вам удалось подделать магический договор? — Мистер Поттер, вы удивитесь, какие вещи можно купить за галлеоны на магическом чёрном рынке. Гарри медленно выдохнул, перелистывая материалы в папке. Всё — абсолютно всё — сложилось в чёткую картину. По спине пробежали мурашки от мысли о том, что они бы чёрт знает когда распутали дело, не обратись Поттер к Гермионе в Мунго. Простое стечение обстоятельств, запустившее цепочку обычных совпадений, сложившихся в этой точке — в этой пухлой папке в его руках. Этого достаточно. Деталями, повторными допросами и осмотром поместья Блэка займётся тот аврор, которому это дело передаст Робардс. Эта мысль принесла какое-то странное облегчение. — Спасибо, мистер Малфой, — искренне сказал Гарри, подхватывая из папки пергамент. — Пожалуйста, подпишите согласие на сдачу своих воспоминаний. Он протянул перо Драко и поднялся со стула. Кисть Малфоя со стержнем в руках замерла над листом. Он поднял взгляд на Поттера. — Ты обещал сделать всё возможное. Он прикрыл глаза, вспомнив слова Пэнси, брошенные ею глубокой ночью. «Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, Гарри». — Я держу обещания. Мгновение они смотрели друг на друга. Затем Драко оставил размашистую подпись внизу пергамента и протянул его Гарри. Покинув допросную комнату, он прижал папку к груди и посмотрел на Паркинсон. Она с трудом отлепила взгляд от Малфоя за стеклом, на её щеках едва заметно блестели следы влаги. — Ты был хорош, — она шмыгнула носом и отвернулась. — Получается, всё? — Получается, всё, — ответил Гарри. За долгое время его губы впервые дрогнули в слабой улыбке.***
Поттер подцепил кончиком пальца узел галстука и слегка оттянул его. Он оглянул многочисленные коробки, заполонившие кабинет, и тихо хмыкнул. Входная дверь скрипнула — Паркинсон вошла внутрь и подпёрла её спиной. Она посмотрела на Гарри. — Воспоминания Драко я отправила к другим уликам по делу. Как только ты поговоришь с Робардсом, я позабочусь о том, чтобы все эти коробки благополучно переехали в уже другой кабинет. — Отлично. Поттер кивнул и опустил взгляд. — Тебе не интересно, кому перейдёт это дело? — Если честно, не особо, — ответил Гарри. Он услышал шаги, но так и не поднял голову. Курить хотелось нестерпимо сильно. А ещё — почувствовать прикосновение Паркинсон. Словно прочитав его мысли, Пэнси подошла почти вплотную и уткнулась лбом в его плечо, тяжело вздохнув. Гарри втянул носом знакомый запах жасмина и прикрыл глаза. На него внезапно обвалилась вся тоска по этой близости, которая копилась внутри, начиная с разговора на побережье. Пэнси тогда молча ушла и выглядела так, будто приняла какое-то очень важное решение. Гарри боялся, что они закончились именно там. Но вот она здесь, совсем рядом, и, кажется, тоже не против его присутствия. Он аккуратно положил ладонь на её талию, и Паркинсон едва заметно вздрогнула от этого прикосновения. — Спасибо тебе, — пробормотала она куда-то в его грудь. — За что? — За то, что не бросил Драко. Ты не обязан был помогать ему. Поттер мягко усмехнулся. — Ты права, я делаю это не ради него. Просто так вышло, что хорёк оказался важен для близких мне людей. К тому же, я пока ничего не сделал. Пэнси коснулась кончиком пальца подбородка Гарри и заглянула ему в глаза. Она слегка прикусила нижнюю губу, обдумывая что-то. — То, что я сказала тогда, на берегу… что ты мне нужен. Это правда. И не только сейчас, Гарри. — Это в тебе так говорит благодарность? — постарался отшутиться он. Паркинсон не обратила внимания на иронию, за которой Поттер пытался скрыть своё волнение. Она приподнялась на носочках и мягко коснулась своими губами его губ, цепляясь пальцами за плечи Поттера. Рука на её талии дрогнула. Гарри ответил на поцелуй, прижимая Паркинсон ближе к себе, поглаживая второй ладонью её спину и плечи. Он отстранился первым, когда в голове начали роиться навязчивые мысли. Сейчас ещё не время. Было сложно сопротивляться ей, её губам, её нуждающимся прикосновениям. Но он должен был это сделать, чтобы случайно не задушить на корню ту крохотную светлую мечту, что Гарри с таким усилием разрешил себе лелеять совсем недавно. Пэнси уже сдвинулась с мёртвой точки, в которой застряла на долгие годы, но вот он — ещё нет. Кончик его рта приподнялся в полуулыбке, когда он заметил румянец на её щеках. Пэнси пригладила распушившиеся волосы и отошла к своему столу, делая вид, что перебирает какие-то документы. Гарри взял в руки ту самую папку, в которой хранилось всё, что они кропотливо собирали на протяжение этих двух месяцев, и зашагал к двери. — Ты к Робардсу? — спросила Паркинсон, обернувшись. — Да. Потом к Кингсли заскочу. — Хорошо. Она неловко кивнула и отвернулась к столу. Поттер остановился у двери и в последний раз понаблюдал за тем, как Пэнси аккуратно раскладывает документы по папкам, как поправляет съехавшую крышку на пузатой чернильнице, как привычным взмахом палочки переставляет коробки в кабинете. Выйдя из кабинета, он направился к лифтам и нащупал в кармане брюк свой аврорский значок, который ранее снял с плаща. Рассматривая его на ладони, он провёл пальцем по серебряной букве «М» и исходящей из неё волшебной палочке с лучами чар. Когда-то Гарри мечтал о карьере аврора. В бытность в академии ему даже часто снилось, как он входит в Министерство магии в красном плаще и здоровается с Роном и коллегами, чтобы затем отправиться на очередную планёрку. Говорила ли в нём тогда жажда адреналина, к которой он прикипел за все эти годы? Или он действительно видел своё будущее лишь в аврорате, потому что единственное, что он умел, — это побеждать плохих парней? Он хотел помогать людям, правда хотел. Но реальность такова, что ему самому теперь нужна помощь. Сегодня он собирался оставить этот значок в кабинете Робардса вместе со своим последним делом и надеялся — искренне надеялся, — что не будет сожалеть.***
Olafur Arnalds — Going Under
Дом на площади Гриммо встретил Гарри привычной тишиной. В коридоре тикали часы, а где-то на кухне отдалённо слышались шорохи Кикимера. Поттер повесил плащ на вешалку и прошёл в гостиную, почувствовав жар от растопленного камина. Он поёжился, присел в кресло и протянул озябшие пальцы к огню. Когда, наконец, удалось хоть немного согреться, он стянул с шеи галстук, аккуратно положил его на подлокотник кресла и расстегнул пару пуговиц у горла. Гарри поморщился и вынул мешающую пачку сигарет из кармана брюк. Он вновь провёл кончиками пальцев по выпуклой надписи на упаковке, открыл её и, немного подумав, закрыл. Поттер помассировал переносицу и отложил очки на столик. Поднявшись на ноги, он присел на корточки у камина, покрутил в руках пачку сигарет и, выдохнув, бросил ту в огонь. Языки пламени тут же подхватили цветастую упаковку, за считанные секунды поглотив её полностью. Сейчас Гарри не чувствовал сожаления. Он уже начал сжигать мосты в тот момент, когда переступил порог босса и заявил об отставке. Робардс не смог скрыть удивления и даже не отчитал так сильно, как мог бы за то, что они с Паркинсон сразу же не передали дело другим аврорам, когда поняли, что вмешался конфликт интересов. После тирады Гарри Гавейн взял долгую паузу и опустил взгляд. Затем уточнил, окончательное ли это решение. Ответа на этот вопрос у Поттера не было, потому что он сам не знал, что ждёт его впереди, но ясно чувствовал, что так правильно. На самом деле, это решение зародилось в нём давно — ещё тогда, когда Рон пострадал на операции, — только вот Гарри этого не понимал. Руками своего собственного упорства он выкладывал тропинку, которая привела его к этому дерьму, в котором он оказался. Ему некого было винить, кроме себя самого. Затем был ещё более тяжелый разговор с Кингсли. Бруствер не любил вмешиваться в дела Визенгамота и влиять на политику Министерства в интересах своих друзей и близких, но это была первая и последняя просьба Гарри. Он никогда ни о чём не просил. Хотя всегда помнил, как через год после войны, в годовщину битвы за Хогвартс, они разделили сигарету на заднем дворе Норы и Кингсли бросил: «Ты всегда можешь рассчитывать на меня, Гарри». — Это ведь не из альтруистических побуждений, верно? — лишь спросил он. Гарри молча кивнул в ответ. — Я так и думал, — продолжил Бруствер. Благодаря тому, что хранилища Малфоев в Гринготтсе всё ещё наполнены до краёв, Драко сможет позволить себе нанять хорошего адвоката, а с поддержкой Кингсли судейская коллегия примет решение в пользу смягчения приговора. Возможно, адвокату удастся получить заключение от целителя разума о том, что Малфой был не в себе, когда планировал всё это. К тому же, если они посмотрят воспоминания, всё пройдёт так, как и сказал Гарри в допросной комнате: два-три года заключения с учётом причинения вреда здоровью волшебников и так и не совершённой попытки проникновения в Министерство магии. Впрочем, это уже не его забота. Поттер поднялся на ноги и обернулся. — Кикимер, — позвал он. Домовик тут же аппарировал в гостиную, в его руках была какая-то тряпка. Видимо, Гарри застал эльфа за уборкой. — Пожалуйста, отыщи весь алкоголь в доме и избавься от него. Прямо сейчас. — Хозяин… — проскрипел Кикимер. — Но винный погреб… Поттер вдруг вспомнил про подвал Гриммо, куда он спускался всего один раз. Кажется, там хранилась довольно внушительная коллекция эльфийского вина, оставшаяся ещё от Ориона Блэка. — Я хочу, чтобы из дома исчез весь алкоголь, — твёрдо сказал Гарри. — Это значит, что от вина в погребе тоже нужно избавиться. Сделаешь это? Я на тебя рассчитываю. Эльф слегка сжал подрагивающими пальцами тряпку в руках, но всё же кивнул. Его длинные уши шлёпнули по щекам, и Кикимер испарился с хлопком. Ещё один поджог. Поттер чувствовал, как пламя дышит в спину. Поднявшись в спальню, он привалился к двери и прислушался. На первом этаже тихо позвякивало стекло, а это значило, что Кикимер всё же выполнил его просьбу. Поттер перевёл взгляд на письменный стол и тяжёло вздохнул. Осталось самое сложное. На негнущихся ногах он подошёл к столу и выдвинул ящик, в котором валялись неоткрытые письма. Их было не так уж и много. В конце концов, сдавшись, Рон перестал писать ему, и Гарри считал, что так будет лучше для них обоих. Идиот. Он тяжело опустился на скрипнувший в тишине спальни стул — этот звук лезвием резанул по ушным перепонкам. Вытащил все письма из ящика и аккуратно положил перед собой, уставившись на хилую стопку. Гарри так долго бежал от самого себя, что уже и забыл, как это страшно — столкнуться с последствиями своего побега. Ладони мелко задрожали, и он по привычке похлопал по карману брюк, с опозданием вспомнив, что пачка сигарет давно тлеет в камине. Чтобы оттянуть неизбежное, он стал рассматривать конверты, на каждом из которых рукой Уизли была выведена дата отправки. Гарри расположил письма по датам: от самого первого до самого последнего. Приподнял голову, заметив, что сидит в темноте. Вытащил палочку из кобуры, зажёг свечи, положил древко на стол и уставился на кривоватый почерк на первом конверте. «Гарри». Он жутко скучал по Рону. Так скучал, что скулы сводило, а горло раздирал горький ком из вины, сожалений и тоски. Специально всё это время старался о нём не думать, чтобы не ощущать, не чувствовать вот этого. Схватившись за конверт, будто это была соломинка, что вот-вот сломается и исчезнет, Поттер разорвал его и достал исписанный пергамент. Он развернул бумагу и, глубоко вздохнув, начал читать. «Привет. Не знаю, зачем я пишу это письмо. Надеюсь, ты его выкинешь и никогда не прочитаешь, но если всё же прочитаешь, то знай: я пиздецки зол на тебя. Каждый раз, когда я головой понимаю, что это не твоя вина, всё равно возвращаюсь в ту ночь и злюсь как проклятый. Наверное, было бы проще отпустить всё это, если бы мы нормально поговорили, но мама сказала, что ты ни разу не навестил меня в Мунго. Поэтому да, Гарри, мне не стыдно за то, что я сейчас напишу. Ты ёбаный говнюк. Мне обидно, что даже Джордж нашёл в себе силы каждый день торчать у моей койки. Мне обидно, что Гермиона с её занятостью в больнице старается навещать меня и, несмотря на твою говнистость, выгораживает тебя. А мой лучший друг так и не нашёл в себе смелости прийти. Ты наверняка сейчас заливаешь своё горе огневиски, но знаешь что? Не ты один страдаешь, чёртов ты придурок. Как бы мне хотелось послать тебя прямо в лицо, но ты даже этого шанса мне не даёшь. Да, я бы хотел сказать всё, что думаю, прямо в твою наглую морду, а потом мы бы остыли и поговорили, как нормальные люди. Как раньше, Гарри.Рон».
Бумага дрожала в такт пальцам. Гарри отложил лист и открыл следующий конверт. Он продолжал бегать глазами по тексту и вскрывать письма. Одно за другим. «Меня выписали из Мунго. Дома паршиво: мама трясётся надо мной, словно я чёртово яйцо. Джинни вернулась в Нору с вещами, не сказав ни слова ни мне, ни маме, ни папе. Что у вас стряслось? Если это из-за меня, я набью тебе морду». «Переехал к Джорджу. Без руки не круто, но я справляюсь. Братец каждый раз подрывается мне помочь. Выглядит забавно, если честно. Мне интересно, насколько его хватит». «Джорджа хватило ровно на месяц. Вчера он послал меня к соплохвосту, когда я попросил подать стакан. Сказал, что я лишился руки, а не магии. Говнюк». «Знаешь, я вышел на работу в магазин вредилок. Левой рукой колдовать непривычно, но потихоньку начинает получаться. Тренируюсь искромётно шутить про отсутствие руки, но пока в этом соревновании выигрывает Джордж. Говорит, вот до чего доводит постоянная дрочка. Всех симпатичных девчонок в магазине мне распугал!» «Рождество прошло нормально. На следующий день от родителей приехала Гермиона, мы катались на коньках на замёрзшем озере. Всё было как раньше, за исключением того, что мы с ней теперь просто друзья и не было тебя. Мама постоянно спрашивает, как у тебя дела. Понятия не имею, что ей отвечать». «Кажется, я себе кое-кого нашёл. Её зовут Аманда, она приехала в Англию из Америки. Думаю, она бы тебе понравилась». «Разработали с Джорджем бомбическую партию товаров для магазина. Уже представляю, как от радости уссутся студенты, когда придут в Косую Аллею закупаться к учебному году». «Аманда теперь работает в магазине. Втроём проще. Тайно надеюсь, что Джордж всё же наберётся смелости и признается Анджелине в любви. Мне надоела его хмурая морда, появляющаяся ровно тогда, когда я хочу в очередной раз поцеловать СВОЮ девушку». «Видел твою колдофотку в газете. Выглядишь отстойно, дружище. Ты вообще спишь?» «Гермиона переживает из-за того, что мы с тобой не общаемся. Каждый раз, когда я прихожу на встречу с ней, чувствую себя неловко. Будто с нами за столом сидит грёбаный призрак». «Андромеда с Тедди приезжали в гости. Значит, их ты навещаешь, а нас — нет?» «Мы с Амандой расстались. Грустно, но я переживу». Каждое следующее письмо было всё короче и короче. Коснувшись последнего конверта, Поттер посмотрел на дату. Сентябрь этого года. «Я устал писать в пустоту, Гарри. Письма не возвращаются, это значит, что ты забираешь их себе. Что ты с ними делаешь? Сжигаешь? Впрочем, неважно. Надеюсь, тебе так легче, без меня. А если нет, то ты настоящий придурок, потому что мне без тебя всё так же паршиво. Впрочем, это тоже неважно. Это последнее письмо, больше я не буду их отправлять. Просто хочу сказать, что я давно простил тебя и хотел бы, чтобы ты себя тоже простил». Последний листок выпал из рук, и Гарри заторможенно поднял его с пола, отправляя к остальным пергаментам на столе. И если раньше он чувствовал, как огонь дышит ему в спину, то сейчас ощущал, как сгорает заживо вместе с кучкой помятых писем. Сгорает в адском пламени, из которого чудом спасся Рон. Он поднялся на ноги, подошёл к своей постели и уставился в пустоту. Взмахом палочки Поттер погасил горящие свечи, и на спальню опустился мрак. Проклятая дрожь не прекращалась, а только усилилась, исходя откуда-то из грудной клетки. Сердце подпрыгнуло к горлу и застучало в бешеном темпе, разгоняя кровь по венам. Он опустился на пол и прислонился спиной к кровати, спрятав лицо в коленях. Гарри прекрасно знал, что последует за этим ощущением. Животный страх утробно заклокотал где-то в углу комнаты, в нетерпении скребя когтями по деревянным половицам. Это из-за него жизнь Рона пошла под откос. И даже когда он попытался исчезнуть, всё равно потерпел неудачу, потому что сделал только хуже. Гарри хотелось сорвать с себя одежду и расцарапать кожу ногтями, хотелось ударить себя по лицу, чтобы вязкая кровь стекала по подбородку и напоминала о том, что он сделал. От ненависти к себе хотелось выть, но всё, на что его хватало, — это часто дышать и цепляться одеревенелыми руками за собственные колени. Он даже успокоиться самостоятельно не может, чёртов неудачник. Каким образом он собирался взять себя в руки и начать пресловутую новую жизнь, если не мог справиться с собственным рассудком? Поттер зажмурил глаза. Он чувствовал, как вина растекалась тёмной водой по полу, подбираясь всё ближе и ближе. Она затопит его, он утонет, захлебнётся. Ещё немного — и всё, его больше не будет. Может быть, тогда станет легче? Под закрытыми веками промелькнул образ Паркинсон, её распахнутые в ужасе глаза и сбитое дыхание. Нет, если он исчезнет, легче никому не станет. Крохотная мечта в страхе забилась в груди, невесомо касаясь внутренностей, словно крылья бабочки в ладонях. Ему нужна Пэнси, но тревожить её нельзя. Ни в коем случае. Её побелевшие губы что-то шептали, но он не мог разобрать, что именно. Что она говорила? Что говорила тогда? «Дыши». Он втянул носом пропитанный горьким страхом воздух и постарался медленно выдохнуть через рот. «Чувствуешь?» Гарри с трудом отцепил ледяные пальцы от колена и коснулся деревянного пола. Холодно. «Ты дома, в безопасности». Подушечкой пальца Поттер обвёл прожилки древесины. «Ухватись за это ощущение и дыши». Он вновь медленно вдохнул и выдохнул, не рискуя раскрывать глаза. Прижал ладонь к полу и провёл по поверхности, помедлив на стыках в полу. Между ними гулял едва заметный сквозняк. Гарри оторвал ладонь от пола и почувствовал, как в руке скомкалась мягкая ткань покрывала за спиной. Он не переставал размеренно дышать. Ещё сильнее зажмурился, припоминая цвет одеяла. Да, точно, тёмно-красный, винный. Конечности всё ещё дрожали, но Поттер старался не зацикливаться на этом. Он обратился к ощущениям. Потрогал прикроватную тумбу, провёл рукой по мягкому ворсу небольшого коврика у постели. Он дома, в своей спальне, где нет никакой воды и никакого ужаса. Гарри повторял это до тех пор, пока не нашёл в себе силы открыть глаза и оглядеться. Он понятия не имел, сколько времени прошло, да и было ли это важно? Письма всё так же лежали кучей на столе, в воздухе витал запах погашенных свеч, а ветер протяжно завывал за закрытым окном. Прислушавшись к тишине, Поттер ощутил, как всё тело налилось невыносимой тяжестью. Он был уверен, что не сможет сдвинуться с места, но всё же медленно вытянул ноги перед собой и, пошатываясь, приподнялся, чтобы забраться в постель. Стоило щеке коснуться подушки, как Гарри прикрыл глаза и начал проваливаться в забытье. В утомлённом разуме вспыхнула мысль о том, что он впервые справился со страхом самостоятельно. Но она тут же улетучилась, погребённая под тяжестью пережитого дня.