Совращение Небес: Тайна последнего контракта, или Смерть и Рождение Архонта

****

Решив не будить детей слишком рано, Чайльд вместе с частью офицеров-фатуистов поднимается в гору: им удаётся сбить пару птиц и поймать поросёнка – в обычное время мало кто охотится на детёнышей, но до ближайшего телепорта ещё несколько часов пути, так что проще добыть пропитание на месте. Когда же они спускаются обратно к пещере, у входа обнаруживается группка детишек, окруживших Чжун Ли. Тот приподнял крупный валун и что-то объясняет про зелёный побег, пробившийся сквозь твёрдую землю и сухую траву: – …если вам не повезёт найти свежее растение, не забывайте, что даже если верхушка сухая, под землёй может быть сочный корень. Лапчатка съедобна весь год, её даже можно есть сырой, но всё же лучше будет сварить… "Съедобные корни растений? Как будто ими наешься!" Когда Чайльд сбежал из дома, ему пришлось прилично поголодать, ибо животные хоть и попадались в силки, хищники и монстры находили их раньше, а стрелять так же метко, как сейчас, он ещё не умел, вот и приходилось копаться в земле, выискивая безвкусные клубни. – Корешки – это, конечно, здорово, только на завтрак будет кое-что посытней! Детишки слегка оживляются при виде дичи, но их глаза всё равно кажутся пустыми, а движения – заторможенными. Кровь не должна их пугать: они ведь деревенские и, значит, должны быть привычны к забою скотины, однако когда пещера наполняется запахом жаренного мяса, одна из девочек лет десяти вдруг смертельно бледнеет и убегает в кусты. Скоро оттуда начинают доноситься давящиеся звуки, и к ней присоединяется ещё несколько детей. Монашка же, наконец-то умывшаяся в ручье, смотрит на шкворчащие куски странным взглядом. – Они ещё долго не забудут тот запах, – тихо произносит Чжун Ли. – Но ведь человечина пахнет совсем иначе… Архонт только мотает головой. Он не отказывается от поросятины, а вот дети с лепёшками сбиваются в кучку подальше от входа в пещеру. – Тц, неженки… это же мясо, добытое самим Предвестником! – громче, чем следовало, возмущается один из фатуистов, глянув на Чайльда по другую сторону костра. – Да разве эдакие деревенщины способны осознать, насколько им повезло? Если бы не господин Тарталья- – Но это ведь дети… – вмешивается Тамара, почему-то тоже решившая ограничиться лишь лепёшками. – Дети?! Да я в их возрасте уже завалил первого кабана! – …а я – поймал лису! – …а мне отец уже подарил меч! Двое дровосеков поодаль молча сжимают кулаки. Они не посмели подсесть к костру, но мяса им тоже досталось. Чайльд видел, как вчера оба пытались утешать своих детей, а сегодня почему-то держатся особняком. Когда же все начинают собираться, готовясь продолжить путь, они отводят в сторону старшего офицера. – Они хотят вернуться? – интересуется Чайльд, когда короткий разговор подходит к концу. – Нет, вступить в Фатуи. Странно. Или нет? Потеряв всё, почему бы и не бросить детей? А самим не начать всё сначала? Ведь о детях есть кому позаботиться. Чайльд ничего не обещал, но и так понятно, что они найдут приют в Хвойной, а может даже отправятся в город. Только ведь и дровосеки смогут устроиться на новом месте, если захотят. От горячего мяса по телу распространилось тепло, клонит в сон и думать о посторонних людях совершенно не тянет – забравшись в телегу, Чайльд широко зевает. И даже решает вздремнуть до полудня. – …так значит, вы останетесь в Хвойной? – щебечет над ухом пташка из столичного госпиталя. – У вас там родственники или… – А вы что планируете? – вежливо отзывается Чжун Ли. – Детям ведь уже лучше. Останетесь с ними? – Хотите, чтобы я задержалась? Нет, так спать решительно невозможно! Поначалу Тамара хотя бы пыталась говорить тише, но постепенно её голос окончательно развеял дремоту. – Я думаю, тебе пора бы уже и вернуться, – сев и стряхнув солому с потерявшего лоск плаща, Чайльд потягивается и пристраивает локоть на колене Чжун Ли, глядя на целительницу без улыбки. – Или твоего мастерства оказалось недостаточно, чтобы вылечить детей полностью? – Их тела здоровы, чего не скажешь о душах, – опустив взгляд, важно заявляет Тамара. – Конечно же, я хочу убедиться, что в Хвойной о них хорошо позаботятся. К тому же, думаю, мне будет проще пообщаться с ними на предмет случившегося, чем кому-то ещё. – Что ж, разумно. – А вы, господин Тарталья, зачем направляетесь в Хвойную? Разве не разумнее расследовать дело на месте? "Она решила, что я тут только из-за сожжённой деревни?" – Думаешь, мне больше нечем заняться? – Ох, я просто подумала… Кажется, Тамара только сейчас замечает, как вольготно Чайльд облокотился на колени Чжун Ли. – Подумай ещё. Это полезно. Больше целительница не задаёт глупых вопросов, и до самой Хвойной они едут в относительной тишине. Староста встречает их на лобном месте. Собирается толпа любопытных, детей уводят в церковь – потом их распределят по семьям, способным взять на себя заботу о новых членах семьи. Чайльд вновь оставляет объяснения старшему офицеру, сам же направляется к одному из самых зажиточных домов в деревне: белому, двухэтажному – практически терему, а ведь всего несколько лет назад на его месте стояла ничем не примечательная хибара. Чайльд отгрохал бы и дворец, но матушка упёрлась, что, мол, нечего им так важничать. За гусями у плетня носится незнакомая девка. Когда Чайльд толкает створки ворот, на крыльце дома появляется высокая женщина с закрученной вокруг головы толстой косой, посечённой сединой. – Аякс! – она сбегает по ступенькам, вытирая руки о красный передник и сдёргивая с плеча расшитое полотенце. – Неужели это и правда ты, поганец!? Схлопотав по спине полотенцем, Чайльд тут же оказывается заключён в крепкие объятия, по силе не уступающие мужским. – Ну как вы тут без меня поживали? – Твоими молитвами! – всхлипывает матушка и отворачивается: – Отец! Хватит уже свои блесна перебирать! Старший сын соизволил навестить нас! И не один! Чайльд еле заметно переводит дух – честно говоря, ему показалось, что пара рёбер всё-таки хрустнуло. – Так что же ты держишь их на пороге, глупая женщина! – прилетает оглушительное из дома. – И правда? Чего это я? Заходите, мальчики, заходите. Каждый раз, когда Чайльд возвращается, в доме поднимается суета: мама беспорядочно охает, начиная о чём-то говорить, сбивается и продолжает уже о другом, отец же делает вид, что ничего особенно не происходит. Вот и сегодня их сразу усаживают за стол. Мать хлопочет, подаёт то одно, то другое, при этом умудряясь готовить ещё и ещё, а отец во главе стола уплетает всё за обе щёки, словно до этого его морили голодом. Но старик всегда был не прочь поесть. – Итак, вы друг нашего Аякса? – Надеюсь, что так. Чжун Ли ест степенно и даже не выказывает удивления, когда ещё полная тарелка с пельменями вдруг сменяется миской с борщом. Но и тут он успевает лишь один раз зачерпнуть ложкой, а мать уже ставит перед ним сочную ножку гуся с жирной кашей. – Аякс никогда раньше не приводил друзей, – сминая передник, женщина тепло смотрит на него, опускаясь на табурет, но внезапно вскакивает: – Вот я дурная! Молоко с утра выставила, а оно уже, должно быть, скисло! Отец провожает жену восторженным взглядом, и едва входная дверь захлопывается, достаёт из-под стола графин. – Ну-с! За знакомство! Это вам не сладенькое вино… а настоящая горилка, прозрачная, как слеза, и настолько крепкая, что уже от первой стопки Чайльду делается хорошо и тепло. Да, его словно по затылку ударили, и очертания предметов немного расплылись – но нет ни резкости во вкусе, ни горечи. Крякнув, отец резво отгрызает сразу половину солёного огурца и мгновенно становится серьёзен: – А теперь рассказывай, что с детишками приключилось? Матушка возвращается к тому моменту, когда Чайльд заканчивает краткий рассказ про безумного поджигателя. Про Глаз Порчи родителям знать не стоит, да и подробности тоже озвучивать не к столу. – Боже мой, и как только такое возможно?! Как могут быть люди настолько жестоки? Даже звери – и то поступают гуманней! Обходя стол, матушка подхватывает графин и переставляет его ближе к Чжун Ли. Отец открывает было рот, но лишь провожает горилку тоскливым взглядом. – Матушка, а где все? – решает Чайльд сменить тему, а заодно наполнить стопки себе и архонту. – Тевкр с ребятами убежал, Антон всё вьётся вокруг своей ненаглядной, чуть что – так завсегда бежит к ней, а Тоня уехала в город – староста поручил ей разрешить дело с рынком, а то наших что-то стали притеснять. Давеча вот Кузминишна поехала гусят продавать- – Мать, ну ты нашла о чём балакать! Будто Аяксу есть дело до гусят! Возмутившись, отец поднимается с места и тянется к хлебнице посреди стола, но в середине пути его рука слегка отклоняется от курса и обхватывает горлышко графина. Только вот матушка не дремлет и опускает сверху широкую ладонь. Несколько секунд родители борются взглядами, а может, и не только – в результате отец отступает первым, видимо, решив не скандалить перед гостем, ибо в прошлые приезды Чайльда ему ничего не мешало более шумно отстаивать своё "законное" право выпить, как главы семьи и просто хорошего человека. – Ах, вот бы Аякс тоже нашёл себе суженую… Антон, конечно, не так высоко продвинулся, но уже решился на создание семьи. Только ждёт, когда получит ещё одно повышение – уже даже кольца купил! И у девушки приданое готовое. Сынок, ты ведь понимаешь, что нельзя всю жизнь прожить, как перекати поле? Господин Ли, а вы как считаете? Вот я смотрю, такой у вас вид серьёзный, вдумчивый. Наверняка ведь уже задумывались о семье? Чайльд не особенно вслушивался, но когда голос матушки вдруг затихает, поднимает голову от тарелки. И замечает, что и мать и отец очень внимательно смотрят на Чжун Ли. – К сожалению, – медленно отвечает тот, отложив ложку. Над столом повисает тишина, родители явно ждут продолжения, однако Чжун Ли лишь молча смотрит в ответ. – Тогда… – оживает мама. – Наша Тоня, вы знаете, она тоже очень серьёзная девушка… немного упрямая, конечно, но хозяйственная! Мне почему-то кажется, что вы должны понравиться друг другу. – А мне так не кажется, – встревает Чайльд. – Разве ты не знаешь, что Тоне нравится писарь из управы? – Ой, ну его! Всплеснув руками, матушка вновь начинает хлопотать вокруг стола – заваривается крепкий душистый чай из лесных трав, из печи вытаскивается вишнёвый пирог, а ведь сейчас не сезон. – Ладно, ребятушки, червячка вы заморили, банька уже топится… сменной одёжки у вас ведь нет? Ну конечно, молодёжь нынче путешествует налегке… Аякс, пойди поищи другу рубаху простую, да штаны. А плащи оставь, я снесу их нашей мастерице, авось починит. Кто ещё, кроме Царицы, смеет командовать Одиннадцатым Предвестником? Разве что его мать. Допив чай, Чайльд послушно отправляется на второй этаж, в свою комнату. Матушка припрятала в сундуках его детские вещи, а вот взрослых почти что и нет. Копаясь в тряпках, Чайльд делает вид, что не слышит крадущиеся шаги. И когда кто-то запрыгивает ему на спину, резко вскакивает и начинает кружить по комнате, схватив напавшего за коленки. Тевкр смеётся. – Ты вернулся! Вернулся! А гостинцы?! Гостинцы привёз? – Как же! Конечно! Только раздам я их вам, когда все соберутся, так будет веселей. – Хорошо! Хорошо! Чайльд и в самом деле кое-что приготовил, только не взял с собой, зная, что придётся добираться до деревни пешком. Но теперь ему ничего не мешает отлучиться в Ли Юэ. Разве что вцепившийся в плечи младший брат… но на их крики прибегает недовольная мать, отправляет малого к соседке за сыром, и Чайльд улучает момент, чтобы телепортироваться. Но потом ему приходится бежать от телепорта обратно в деревню под снегом с дождём. – Тц-тц-тц, – качает матушка головой, встречая во дворе. И полотенцем гонит в баню. В предбаннике уже обнаруживается Чжун Ли, прижимающий к животу стопку одежды. – Мальчики, только смотрите не перегрейтесь. Подбросив в топку несколько дров из сваленных тут же, у стены, матушка удаляется, а Чайльд начинает поспешно избавляться от промокшей и промёрзшей одежды. – Надеюсь, моя семья не слишком вас утомила? – Они очень милые люди… погоди, что ты делаешь? Чжун Ли смотрит весьма удивлённо. – Раздеваюсь? – Это я вижу… Чайльд встряхивает головой, броском отправляя на лавку трусы. – Это баня, господин Ли. Люди тут моются. Не может такого быть, чтобы Властелин Камня ни разу не был в общественной бане. В Ли Юэ же есть парочка. Или всё-таки… – Ах, вот оно что. Это строение – для мытья? Чжун Ли озадаченно оглядывает предбанник, будто осознавая что-то важное. Но только когда Чайльд медленно обходит его, толкает промежуточную дверь и зажигает масляную лампу, чтобы осветить открывшееся помещение, на лице архонта отражается облегчение: ну конечно, теперь ему видно лохань с нагретой водой. Похоже, он не мог взять в толк, как можно мыться там, где свалены дрова и топится печь. Если подумать, бани в Ли Юэ сильно отличается от тех, что строят в Снежной – например, в Ли Юэ не бывает парилок… однако раздевалки-то есть. От печи-каменки идёт сухой жар, но из-за воды в лохани, в воздухе висит пар. Не спеша переступать высокий порог, Чжун Ли смотрит на две лавки, уходящие ступеньками под потолок, и вид у него опять становится озадаченным. – Вы собираетесь раздеваться? – не выдерживает Чайльд. Из предбанника идёт холодный воздух, а он и так немного замёрз. – Да, конечно. – Тогда присоединяйтесь, как сделаете это. Закрыв дверь перед носом архонта, Чайльд с огромным удовольствием забирается на полку-ступеньку и растягивается там. Жар постепенно проникает в тело, и начинает казаться, что оно замёрзло уже очень давно, просто не замечало. Спустя какое-то время дверь хлопает, живот облизывает поток прохладного воздуха – Чайльд нехотя разлепляет глаза. И быстро прищуривает их, внимательно рассматривая вошедшего.