Совращение Небес: Тайна последнего контракта, или Смерть и Рождение Архонта

****

Пусть тело немощно, но мозг вроде работает, и Чайльд припоминает всё, что слышал про Великого грешника – виновника катаклизма, обрушившегося на Тейват пять сотен лет назад. Уроженец Каэнри'ах, алхимик, создатель монстров… но это слишком общие определения. По одним слухам Голд женщина, по другим мужчина. Достоверно известно одно: Грешник был человеком, и за его проступок поплатилось целое государство, ведущее свой род от одной из прорас континента. "Похоже, алхимики умеют продлевать себе жизнь… Однако при этом сходят с ума." – Подобное тянется к подобному, да, Дотторе? – вновь хмыкает Чайльд, воспользовавшись повисшей паузой. – Вас, безумцев, надо запереть в одном ящике и закопать где-нибудь поглубже… хотя, мы же в Натлане? Вулкан для утилизации такого мусора подойдёт куда лучше. – Не боишься, что я отправлю на утилизацию тебя?! – рыкает Дотторе. – Эй, разве я не суперценный экспериментальный материал? – Именно, – тяжело дыша, Дотторе подходит к кушетке с Чайльдом и, прикусив губу, проходится взглядом по его покрывшемуся мурашками телу. – А экспериментальному материалу будет комфортно даже в пробирке. "Ого, а я его разозлил…" Чайльд и сам не уверен, правильную ли стратегию выбрал, но всё его естество с самого начала отказывалось смириться. Конечно, ещё можно попытаться разубедить доктора, ведь Дотторе хоть и безумец, но отнюдь не дурак. Однако когда дело касается экспериментов, тот способен забыть обо всём. Деньги, женщины, власть – для него ничто не имеет значения, кроме собственных извращённых идей. Это называется "одержимость". А одержим Дотторе одной единственной целью: создать сверхчеловека. Так что совсем не удивительно, что он рискнул всем, когда появилась возможность приобщиться к искусству алхимии Каэнри'ах, по слухам способному создавать живое из неживого и стремившегося уподобить людей богам. Только вот досада: найденная нить к заветной мечте оказалась гнилой – Голд совсем выжил из ума. "Мне их жаль. Немного. И из-за этой жалости я даже готов подарить им лёгкую смерть". – Ксана, введи ему реагент номер пятьсот сорок шесть, – вдруг приказывает Дотторе, видимо, закончив визуальный осмотр. – А как же запрет? – тут же напоминает Чайльд. Но ответа не получает. Лишь глаза в круглых прорезях маски Предвестника изгибаются полумесяцами, как и видимая половина рта, а минуту спустя из-за шторки появляется уже знакомая невозмутимая блондинка под два метра ростом, и в зубы Чайльда засовывается деревянная палка, в привязанную же к подлокотнику руку вновь втыкается длинная игла. В шприце клубится сине-зелёный туман – на вид довольно красивый и прохладный, однако когда эта гадость начинает поступать в кровь, руку словно погружают в жидкий огонь. Чайльд слышит хруст собственных зубов, разгрызших деревянный кляп. Даже удивительно, сколько сил сохранилось в его теле, что их хватает, чтобы вырвать из пут вторую руку и отшвырнуть от себя блондинку, заодно вырвав шприц. Ремень, до этого удерживавший голову, спадает с лица. А ещё через миг, по щелчку пальцев Дотторе, в ограждённую шторками палату врываются худющие горбуны, сверкая красными, как рубины, глазами. Они знакомо наваливаются на Чайльда, вновь прижимая к койке и надёжно фиксируя новыми ремнями. Дотторе же, как уставился на свою упавшую помощницу, так и продолжает сверлить её взглядом. Кажется, она ударилась головой обо что-то за занавеской. А ещё шприц при падении воткнулся ей в ногу. Тяжело дыша и сжав зубы, Чайльд наблюдает за сетью синих вен, расползающейся по видимым участкам нежной кожи. Женщина или уже мертва или парализована, потому что безучастно пялится широко раскрытыми глазами в потолок, при этом её потряхивает, словно от ударов тока. Но сетка вен быстро начинает тускнеть. Потом темнеет до черноты. А спустя каких-то десяток секунд женщина рассыпается в прах, оставив на полу лишь кучку золы и белый халат. – Хм, – выдаёт Дотторе. – Досадно. Он выглядит слегка расстроенным. Голд же опускается на колени перед пеплом и начинает сгребать его в ладони. – Ты сможешь с этим что-нибудь сделать? – Песочек… чёрный песочек, – радуется существо. За что получает пинок под рёбра, падает, рассыпав золу, поджимает ноги и начинает хныкать: – Дотторе – плохой! Дотторе – жадина! Голд ничего Дотторе не скажет! – Ах ты, тварь… Забавное зрелище разыгрывается на глазах Чайльда, но ему не до смеха: тело буквально сжигает изнутри. В вены словно бы залили жидкую лаву, и те медленно прогорают насквозь. "…" – Не бойся, – вдруг заявляет Дотторе, уставившись на Чайльда пустым взглядом. – Задача реагента номер пятьсот сорок шесть укрепить твоё тело перед будущей операцией. Обычного человека или даже обладателя Глаза Бога он отправит на тот свет, но ты овладел Глазом Порчи, так что должен выдержать это. – М-моё тело- – Всего лишь сосуд, – перебивает Дотторе Чайльда. – Несовершенный. Убогий. Слишком слабый, чтобы представлять хоть какую-то ценность и вызывать хоть что-то, кроме жалости и омерзения. Но я это изменю, пусть и придётся потратить какое-то время на подготовку. "Вообще-то я всегда считал себя красивым!" Возмущение помогает преодолеть заволакивающую сознание дымку. Но сами собой сжавшиеся зубы не дают огрызнуться вслух. Глаза слезятся, сердце колотится, мышцы сокращаются без всякого участия мозга – и Дотторе внимательно наблюдает за этим. Но вот он оборачивается, и Чайльд вспоминает, что тут есть ещё один невольный наблюдатель. – Может, всё-таки сдадитесь, Властелин Камня? Как я уже говорил: Тарталье вы всё равно не поможете, так что к чему затягивать эту бессмыслицу? – О чём ты? – раздаётся в ответ где-то за ширмой. Похоже, Дотторе так увлёкся, что не заметил появления Рашида. Тот резко отдёргивает занавеску, раскрывая проход ещё шире, окидывает Чайльда гневным взглядом, но гнев его длится недолго. – Ладно, потом поговорим… Развернувшись к архонту, Рашид сплетает руки на груди: – Признаюсь, господин Чжун Ли, у меня нет на вас других рычагов давления. На свою жизнь вам плевать, и на этого человека, похоже, что тоже… в таком случае вы не оставляете мне выбора. Зрение Чайльда всё больше расплывается, и всё же он видит, как сверкают золотые глаза. Но вот Рашид наклоняется, касается стены – и стеклянная створка отходит в сторону. Загорелые пальцы подцепляют край чёрного кляпа, вытаскивая. – Одно лишь ваше слово – и всё закончится, – вздыхает принц. – Я не сторонник пыток: это бесчестно и гнусно. Поэтому я просто отдам вашего спутника своему товарищу, а вас запру здесь навечно. Как когда-то вы сами поступили с Архонтом Песка. – Вы многое знаете, – Чжун Ли заметно охрип с последней их встречи, как будто не пил несколько суток. – Даже больше, чем вы можете себе представить. Рашид поднимается с корточек и оглядывается. Под действием этого взгляда Голд, спрятавшийся за кушеткой Чайльда, почему-то вылезает на свет. – Узнаёте его? Чжун Ли не отвечает, однако это ничуть не смущает принца, и он продолжает: – Наша страна всегда шла тропою войны – такова наша верховная богиня, таков и наш путь… однако глупо полагаться лишь на грубую силу. Правительница Северного королевства сделала интересную ставку, так почему бы и нам не попробовать уделить внимание науке? – Разве вы не знаете, к чему привёл подобный подход пятьсот лет назад? – Беспокоитесь о Натлане? – мягко улыбается Рашид, глядя на коленопреклонённого Чжун Ли сверху вниз. – Однако же вам почему-то ничто не помешало заключить договор с Царицей. Или на судьбу Снежной вам наплевать? Постепенно боль, овладевшая телом Чайльда, ослабевает. А может, он слишком сконцентрировался на решившем пооткровенничать принце? Во всяком случае, тот говорит интересные вещи. Чайльду даже на короткое время расхотелось его убивать… хотя одного только взгляда, которым Рашид пялится на архонта, достаточно, чтобы выжечь эти обсидиановые глаза, вылечить их, а потом снова выжечь. – Вы… не должны использовать эманации погибших архонтов, – неожиданно произносит Чжун Ли. – Тц! – выдаёт Дотторе так громко, что Голд вздрагивает и снова прячется за кушетку. – Очень хорошо, – расплывается в удовлетворённой улыбке Рашид. – Но давайте продолжим в другом месте? Он оглядывается куда-то за ширму, и к нише в стене подбегает пара стражников. Они вытаскивают архонта наружу. В глаза вновь бросается сияние ошейника, инкрустированного жёлтыми камнями – разве не такими же были украшены стены колизея? Таинственные камни, заброшенная шахта, внезапное исчезновение Чжун Ли накануне спектакля, сила, способная заблокировать стихии… картинка складывается, но Чайльд не то чтобы этому рад. Чжун Ли грубо толкают в спину, однако он остаётся недвижим. Золотые глаза смотрят прямо на Чайльда, с каждым мгновением заставляя чувствовать себя всё более жалким. – Не всё сразу, – сладко улыбается Рашид. – Даю вам своё слово, что с Одиннадцатым Предвестником ничего не случится… по крайней мере, пока вы будете благоразумны, а ваша помощь – достойной. Он даже по-дружески опускает руку на плечо архонта, словно собираясь обнять. Но тот опять никак не реагирует. – Идите… же, – говорить всё ещё трудно: губы потрескались, а горло ноет так, словно в него долбились членом часов десять подряд. – Я сам о себе… позабочусь. Чайльд переводит взгляд на неровный серый потолок, а потом и вовсе отворачивается. Когда шум удаляющихся шагов стихает, Дотторе процеживает сквозь зубы: – Ничего не изменилось. Бывший Гео Архонт не сможет помочь. – Нет ничего- …чего бы Моракс не знал. – Иногда что-то знать – совершенно недостаточно. Сейчас Дотторе больше похож не на безумного доктора, а на очень уставшего отца семейства, разочарованного тупизной одного из отпрысков. Он медленно проводит рукой по краю занавески, словно проверяя её гладкость, но вдруг сжимает в кулаке и срывает с рамы: Чайльду открывается вид на довольно обширную лабораторию, уставленную столами с пробирками, мигающими приборами и несколькими блоками, отгороженными такими же белыми ширмами, как и его кушетка. Дотторе всегда увлекался механизмами, пытаясь с их помощью усилить человеческое тело, а Глаза Бога считал бесполезными игрушками. Но при этом почему-то с определённым уважением относился к Глазам Порчи – хотя, казалось бы, они всего лишь подделка. Не может быть, чтобы Дотторе не знал секрет их производства. Однако у Натлана с этим проблемы… и такие, что даже шеститысячелетняя энциклопедия не способна помочь? Вряд ли здесь кто-то в курсе, что у Чжун Ли пробелы в памяти, значит, дело в другом. – Дотторе, ты ведь знаешь что-то об ублюдке, напавшем на деревню у Великого Каньона?