Совращение Небес: Тайна последнего контракта, или Смерть и Рождение Архонта

****

– Ха! Закатив глаза, Дотторе одаривает Чайльда насмешливым взглядом, после чего решительно командует Голду: – Реагент номер триста двенадцать! Бесполое существо убегает, смешно виляя тощей задницей в белом халате. – Эй, к чему… так спешить? – пытается осклабиться Чайльд. – Смотрю, ты оклемался? – подходя, Дотторе меняет перчатки и начинает массировать место, куда пришёлся предыдущий укол. – Как я уже сказал, подготовка займёт какое-то время, так что лучше начать заранее. Но пусть полученное тобой количество реагента было невелико, и хватит его тоже ненадолго, увеличивать концентрацию мы пока не станем, а вместо этого сосредоточимся на твоём послушании. Знаешь, я не очень люблю, когда экспериментальный материал умничает и задаёт вопросы. – А я не люблю, когда меня трогают без разрешения. – Поверь, скоро тебе станет на это плевать, ха-ха! Дотторе откровенно смеётся. Ему действительно нет дела до приказов Рашида? А ведь Второй принц Натлана обещал Чжун Ли, что заложник останется невредим… Может, зря Чайльд так легкомысленно его отпустил? Конечно, упрямство архонта вряд ли чем-нибудь им помогло, но подозрение об упущенной возможности продолжает сверлить мозг изнутри. А улыбка Дотторе тем временем угасает, а всё из-за возвращения Голда. – Идиот! Разве это триста двенадцать?! В каком месте это триста двенадцать?!! Пинками выпроводив пятисотлетнего помощника, Дотторе раздражённо задёргивает за собой оставшуюся целой шторку, и Чайльд остаётся один. Времени мало, нужно срочно что-то придумать, однако ремни очень крепкие, а внезапного прилива сил, как во время укола, ждать не приходится. К тому же предыдущий опыт уже подсказал, что даже если Чайльд вырвется – сюда тут же сбежится толпа красноглазых уродцев. Кстати, Дотторе не ответил на вопрос… а значит, ещё не уверен, что Чайльд в полной его власти – иначе бы всё разболтал, ведь именно так поступают злодеи, если считают, что жертве некуда больше не деться. Да и про контроль разума безумный доктор тоже вспомнил не случайно… Нет, Дотторе далеко не глуп. То есть, шанс выбраться есть. Но лучше бы к этому шансу добавить что-нибудь от себя, а не безвольно плыть по течению. Напрягая и расслабляя мышцы, Чайльд прислушивается к ругани за ширмами, а параллельно – к собственным ощущениям: жар, плавящий внутренности, немного утих, и если верить тому органу, что отвечает за управление стихиями – отобранные Глаза Бога и Порчи находятся где-то неподалёку. И всё же недостаточно близко, чтобы попытаться ими воспользоваться… "Попросить что ли кого-нибудь принести?" А ругань тем временем затихает, становится слышно приближающиеся шаги. Дотторе появляется, вооружённый шприцом с прозрачной жидкостью внутри. – Расслабься, Тарталья. Остановившись рядом с исколотой рукой, он несколько секунд задумчиво пялится на разбухшие красные вены, а потом вдруг решает зайти со стороны изголовья. Примеривается. И резко вонзает иглу Чайльду в шею. Но вводит лекарство медленно, позволяя прочувствовать каждый миллиграмм вещества, поступающий в кровь. Верхняя половина спины тут же немеет, мысли спутываются, веки наливаются тяжестью. Чайльд даже не успевает заметить, как отключается. . . . . – Это несомненно прорыв! Миниатюрная женщина со смутно знакомым горделивым профилем и непреклонным взглядом застыла на самом острие парящей в полутьме платформы. За её спиной мерцает портал: красные и чёрные ленты дыма постоянно пульсируют и переплетаются, но не смешиваются. Сотни людей, собравшихся в огромном зале, чьи своды уходят так высоко, что свет не достигает потолка, наблюдают за происходящим, затаив дыхание, но то же самое происходит и с людьми на небольшом возвышении, окружившими сверкающий трон. Да даже сам король глядит на портал так пристально, что забывает моргать. Вдруг из центра портала выстреливает луч абсолютно белого света. И вонзается в прозрачную сферу на постаменте перед женщиной. Откуда-то Чайльд знает, что её зовут Рэйндоттир. Светло-пшеничные волосы свободно струятся по спине, а кожа слишком светлая для уроженцев этого королевства, однако она Верховный Алхимик. Информация поступает прямо в мозг вместе с чужими эмоциями: завистью и отвращением. Сам Чайльд не может даже голову повернуть – а значит, это опять чужой сон? Луч света, бьющий из портала, тем временем расширяется, и в прозрачном шаре начинает клубиться чёрно-красная муть. В воздухе вырисовывается несколько светящихся символов, женщина подбрасывает щепотку блестящей пыли – та осыпается на шар, и дымка внутри собирается в центре. – Получается! Получается! – раздаются шепотки из толпы. Руки же человека, в чей сон почему-то затянуло Чайльда, сжимают украшенные драгоценными камнями подлокотники кресла. Сидит он недалеко от короля. Вдруг кто-то хлопает его по плечу: – Наконец-то, Ваше Высочество! Наконец-то… Но Чайльд по-прежнему чувствует отнюдь не восхищение. Он словно ребёнок, сгорающий от зависти к старшему и более сильному товарищу. Однако эта Рэйндоттир – его наставница, а значит, заведомо опытнее и сильнее. Разве нормально для ученика испытывать к учителю подобную неприязнь? "Тебе было мало отнять моё место, стерва, так ты ещё захотела стать героем Каэнри'ах?!" – вторгаются в разум чужие мысли, а перед глазами проносится череда изнурительных лет, прошедших за бесконечными экспериментами и унылой учёбой. А ещё – ехидная улыбка самодовольной женщины, достигшей высшей ступени алхимического мастерства. – "Как унизительно…" Когда в прозрачной сфере формируется что-то маленькое, издалека почти невидимое, Рэйндоттир быстро проводит в воздухе рукой – за ней следует светящийся хвост золотистой пыли, складывающийся в пентаграмму – и портал начинает медленно уменьшаться. Голоса в толпе становятся громче, расслабленнее, и Чайльду наконец позволяется посмотреть куда-то ещё, кроме платформы – а именно на окруживших трон людей: уважаемых учёных, министров, прочих чиновников, достойных находится подле государя в этот судьбоносный час. Но вдруг взор вновь обращается к платформе. Толпа ещё ничего не заметила, но на лицо Верховного Королевского Алхимика легла тень беспокойства. Портал затягивается, так в чём же дело? Медленно, конечно. И всё медленнее с каждым мгновением… пока не перестаёт уменьшаться совсем. Тут уже и другие замечают неладное. Чайльд же чувствует, как на его лице расползается презрительная ухмылка. А потом всё куда-то исчезает. Да и Чайльд уже не сидит, а крадётся. Оглядываясь, он забирается на платформу, приводит её в движение, и начинает медленно подниматься к зависшему над головой клубку чёрно-красного дыма. Там же, прямо в воздухе, висит шар с заключённым в себе философским камнем. Чайльд чувствует сжигающее героя сна нетерпение, уже догадываясь, кем тот является. Голда пустили в этот охраняемый зал лишь потому, что он принц династии Чёрного Солнца. "Дура, какая же ты дура, Рэйндоттир… хотя, у тебя не было другого выбора…" Когда платформа поднимается до портала, Великий Грешник опускает руку на шар, и тот лопается, словно мыльный пузырь. Камень, похожий на рубин, но размером с кулак, падает на его ладонь, и дикий восторг, от которого напрягается всё существо, охватывает Голда. И в тот же миг Чайльд убеждается, что биологически тот самый настоящий мужчина. Только вот стояк у него почему-то вызывает блестящий камень внеземного происхождения. – Что вы делаете, мой принц?! – доносится от внезапно распахнувшихся внизу дверей. Голд тут же протягивает в сторону вбежавшего стражника руку – но ничего не происходит. Ошеломление, страх, даже ужас охватывают принца, однако уже спустя вздох он вдруг успокаивается, подносит руку ко рту и прокусывает палец. А потом касается им философского камня, оставляя кровавый след. И тот оживает – в сердцевине вспыхивают огоньки, мелкие, словно пыль, но излучаемый ими свет заставляет Голда зажмуриться. "Теперь я смогу… с этим – точно!" Он вновь протягивает руку в сторону задравшего голову стражника, и доспехи этого несчастного мгновенно вздуваются. В воздух выстреливают отвратительные составные конечности, как у гигантского паука, по залу эхом разносится крик, переходящий в визг, уже ничем не напоминающий человеческий голос. При этом Чайльд не ощущает никаких движений стихии, лишь чистую энергию, струящуюся через камень. Довольный Голд оборачивается к порталу: – А тебя мы закроем. Но портал и не думает реагировать. Голд злится, машет руками, даже подпрыгивает несколько раз на месте без всякого толка. А камень в его руке тем временем разгорается всё ярче. Кроваво-золотое сияние распространяется, мягко пульсируя, словно живое сердце – и в такт этой пульсации сжимаются и разжимаются края портала, из которого уже показался тонкий дымок: едва различимый, но чем дольше бесится Голд, тем гуще становится собирающаяся вокруг него тьма. Однако тьма эта не трогает принца, нет, она стекает вниз, словно тучи, пересекающие вершину горного хребта. И когда в зал вбегают ещё люди, привлечённые воплем превращённого в монстра стражника, этот туман набрасывается на них. Новые вопли привлекают внимание Голда, но не вызывают ни сочувствия, ни раскаянья, лишь озадаченное недоумение. Впрочем, постепенно оно сменяется осознанием, колебанием и сопутствующим страхом. Голд вновь протягивает руку – дымку пронзает луч рубинового света, но лишь оставляет в мраморном полу выжженный след. А впрочем, ещё отрезает хвост жирной гусенице, толщиной с кабана. Дым же продолжает прибывать и, игнорируя копошащихся тварей, в которых превратились стражники, вытекает через широкие двери приёмного зала. – Я этого не хотел… – бормочут губы Чайльда. Тело словно сковало льдом. Голд довольно долго остаётся недвижим, крики и звон оружия долетают до него, но всё, что крутится в голове принца – это отрицание очевидного. Сколько часов проходит? Или дней? В какой-то момент платформа начинает опускаться сама, и хоть Голд пытается остановить её, не справляется даже с этим. Ему требуется много времени, чтобы собраться с духом и сдвинуться с места: блуждая по залам, заполненным трупами людей и монстров, он спускается всё ниже, пока гладкие, мягко светящиеся стены замка не сменяются грубыми неотёсанными сводами пещеры. Но и тут Голд не останавливается. Продолжая бормотать оправдания, он всё быстрее убегает от источника света. В какой-то момент даже роняет камень – тот попадает под ногу, Голд спотыкается, падает и дальше уже продолжает ползти в полной темноте. В какой-то момент до его слуха долетает неистовый грохот, заставивший землю задрожать. Воздух мгновенно раскаляется, скальная порода вспыхивает, словно сланец, за которым бушует огонь, следует новый толчок… под Голдом образуется трещина, и тот проваливается в неё. На этом моменте Чайльда наконец-то выталкивает из чужого сознания. Когда он открывает глаза, то видит облысевшего принца Каэнри'ах, верхней частью тела улёгшегося на край его кушетки и сладко посапывающего. Руки и ноги Чайльда всё ещё закреплены ремнями, однако в помещении царит полумрак – мигают лампочки на странном металлическом шкафу, внутри которого что-то шумит. Две трубки тянутся от аппарата: по одной к каждой руке Чайльда – через правую из его тела вытекает кровь, а через левую втекает обратно, но до этого с ней что-то происходит внутри шкафа. На месте сорванной занавески темнеют два силуэта охранников. Даже не шевелясь, Чайльд чувствует головокружение, из-за которого к горлу подступает тошнота. Кажется, ему сделали какой-то укол… Трудно собраться с мыслями, словно сознание частично застряло в чужом сне. – Я должен сбежать, – произносит Чайльд вслух. Один из охранников в громоздкой чалме вздрагивает и оглядывается. – Дотторе – ублюдок, которого я убью… – продолжает Чайльд, встретившись с ним взглядом. В ответ натланец сонно морщится и отворачивается обратно. Но Чайльд и не ждал какой-то реакции, лишь попытался вслух упорядочить мысли… вроде бы получилось, однако почему-то они продолжают казаться чужими, будто внушёнными – ведь Чайльд совершенно не помнит, с какой стати должен убить Дотторе, зачем ему куда-то сбегать… и главное: откуда?