Совращение Небес: Тайна последнего контракта, или Смерть и Рождение Архонта

****

Кажется, метаморфоза удивляет не только Чайльда, но и Дотторе, ибо тот застывает с раскрытым ртом. Хотя, возможно, всё дело в пренебрежении, высказанном Пиро Архонтом. Во всяком случае, доктор больше не издаёт ни звука, вместо этого отступает за линию смуглых, красноволосых стражников, одетых не в знакомую мешковатую форму, а что-то более варварское из ремней и лоскутов дублёной кожи. Стражники эти отгородили толпу зевак от провала в земле. Оказывается, хоть Чайльд и остальные долго петляли по подземным тоннелям, пределов города они так и не покинули, хоть и добрались до самых бедных районов окраины. – О, ярчайшая звезда божественного небосвода! – к ногам Мураты бросается некто с внушительным носом, множеством перстней на пухлых пальцах и крупным драгоценным камнем в чалме, в который ещё и воткнули длинное павлинье перо. – Вы уже вынесли приговор нечестивцам, посмевшим нанести урон священной лаборатории и убить Его Высочество Второго Принца? – Убить Второго Принца? Когда Мурата оглядывается, в ней уже не остаётся ничего от того подростка-сорванца, что всего полчаса назад безжалостно, но игриво, раздевал Чайльда точными ударами хлыста. Да и сам хлыст исчез. Богиня приняла вид более величественный и торжественный, однако пылающая в её сердце чувственная страсть осталась видна невооружённым взглядом. "Но почему она смотрит на меня?" – Так же погибло множество стражников! Моя богиня, это неслыханное преступление! – Ничего не знаю про множество… – осторожно отзывается Чайльд, ибо Мурата продолжает пристально смотреть на него. – Но я лично видел, как вон тот человек собственноручно отправил пару парней, присланных Его Высочеством Рашидом, на тот свет. При этом Чайльд кивает на Дотторе, озабоченно выглядывающего из-за плеч красноволосых варваров-охранников. – Это правда? – оглядывается Мурата в сторону безумного доктора. Жёлтые глаза её сужаются, словно у кошки, заметившей добычу, однако добыча оказывается достаточно сообразительной, чтобы мгновенно испариться. Зато красноволосые стражники тут же подступают к Чайльду, окружая, и идущая от них волна враждебности ощущается даже сильнее, чем безжалостно палящее над головой солнце. Нет, кажется, солнце палит всё же сильнее, из-за чего у Чайльда уже раскалилась макушка. – Боюсь, крысёныш, тебе всё же придётся ответить за свои преступления… В глубине вновь обратившихся к нему жёлтых глаз проскальзывает сожаление, и этого хватает, чтобы принять решение. – Прошу прощения, миледи, однако дальнейшее пребывание на территории вашего королевства не входит в мои планы. С этими словами Чайльд повторяет манёвр Дотторе и телепортируется за пределы города. Это единственный выход. Ведь после предъявленных обвинений даже пожелай Мурата его отпустить, её народ бы этого банально не понял. Конечно, она богиня и всё такое, но до абсолютной власти, подобной власти Царицы в Снежной, Леди Огня далеко. Да и судя по тому, что она с самого начала отнеслась к Чжун Ли по-особому, причинить ему вред не позволит… А если осмелится – на свободе у Чайльда всегда остаётся возможность вернуться и вытащить горе-архонта. Больше тревожит, что богиню мог заинтересовать Голд… или же кто-то из её окружения в курсе, кем тот является… "Будем решать проблемы по мере их поступления". Вокруг города далеко раскинулась пустошь, но городская стена снаружи обросла нищенскими хибарами из глины, так что тут есть, где притаиться. Например, в тени у общественного колодца, где прибывающие и отправляющиеся в дальний путь купцы поят своих верблюдов, и где вечно собираются попрошайки и прочие сомнительные личности. Измазавшись в грязи, в лохмотьях, оставшихся после боя с Муратой, Чайльд даже перестаёт особенно от них отличаться, хотя это не значит, что он тут же вливается в разношёрстное общество обителей трущоб: жадные, любопытные, предупреждающие взгляды буравят Чайльда, пока он прогуливается в тени стены. Никто не спешит к нему приближаться, видимо, выжидая. Чайльд тоже ждёт. В тени всё ещё очень жарко. Ноги увязают в песке, сердце колотится, конечности вновь наливаются тяжестью… почему сейчас? Разве чудо-инъекции не должны были дать ему больше времени? Или активация Глаза Порчи исчерпала последние резервы организма? Нет, ещё немного. Ему нужно продержаться ещё чуть-чуть. Но ожидание затягивается, кажется, на целую вечность. Хотя на самом деле, судя по положению солнца, проходит всего около полутора часов, когда из ворот показывается толпа стражников в чалмах, сопровождающих Чжун Ли и Голда. Похоже, красноволосые – кто-то вроде личной гвардии Мураты, в чьи обязанности не входит что-то настолько банальное, как выпроваживание нежелательных личностей за пределы города. – Убирайтесь и не смейте возвращаться. Ублюдку главе отряда, посмевшему подтолкнуть Чжун Ли в спину и пнуть Голда под зад, очень хочется вырвать наглый язык и все конечности, но Чайльд сдерживается, наблюдая за отправившимся прочь от города фигурами. Было бы намного проще, расти тут хотя бы немного деревьев, но широкая дорога хорошо просматривается вплоть до холмов на горизонте, так что ему остаётся лишь ждать, когда страже наконец надоест топтаться у ворот. Но странное дело – от отряда вдруг отделяется несколько человек… и исчезает в переулках глиняных хибар. Заинтересовавшись, Чайльд пускается следом. . . . – Богиня слишком милостива. – Да уж, на неё это не похоже… а значит, мы должны понимать приказы без лишних слов. – Верно-верно. Проучим шакалов! Жаль, третий ускользнул… но ничего, проследим за этими двумя, и милостью богини третий тоже объявится. Троица даже не старается переговариваться потише. – Так вам нужен я? Смрад из-за разлагающегося где-то поблизости тела, жара, песок под ногами, усиливающееся головокружение, поселившийся в ушах звон – всё это не то чтобы способствует улучшению настроения. К тому же стражники не демонстрируют ничего занимательного, хоть Чайльд и выходит к ним с пустыми руками. Подножка, захват – и вот в его руке уже короткая сабля. Впрочем, одному натланцу удаётся полоснуть Чайльда по рёбрам. А всё из-за заплётшихся на мгновение ног. С трудом разрубив шейные позвонки последнему противнику, Чайльд долго стоит на месте, воткнув в покосившуюся стену хибары саблю и почти повиснув на ней. – Ненавижу жару… Очертания хибар раздваиваются и плывут. Тяжёлый воздух с трудом проталкивается в лёгкие. Мышцы скулят. А ведь он даже не использовал силу стихии. – Ладно… потом… я догоню вас потом… Пошатываясь, Чайльд забирается в покосившееся здание, с трудом сдерживая тошноту, и опускается на песчаный пол. Он пытается удержать сознание на плаву, ибо здесь не самое подходящее место, чтобы расслабиться и позволить себе заснуть – достаточно будет просто закрыть глаза и посидеть неподвижно, в надежде, что организм справится сам. Но Чайльд всё-таки засыпает. Или теряет сознание? Во всяком случае, когда губ внезапно касается прохладная влага, его точно вытягивает из забытья. Под головой обнаруживаются чьи-то на редкость твёрдые колени. – Кажется, он очнулся. – Это так. Приоткрыв глаза, на фоне почти чёрного дверного проёма белеет смазанный силуэт лысого алхимика, а вот второй голос доносится сверху. – Как вы- …меня нашли? – Искали, вот и нашли, – мягко отзывается Чжун Ли, лёгким движением убирая прядь волос, упавшую Чайльду на глаза, и вновь поднося к его губам глиняную флягу. – Тебе нужно отдохнуть. "Да уж, не помешает… но хотелось бы переместиться в более уютное место…" Озвучить мысли вслух Чайльд не успевает, вновь проваливаясь в темноту. Когда он приходит в себя во второй раз, снаружи всё ещё царит ночь, но ему удаётся сесть и рассмотреть дремлющего у стены Голда, а также Чжун Ли, безучастно глядящего прямо в жаркое пламя костра. Как он раздобыл дрова в этой пустыне, где дерево ценится на вес золота? Однако присмотревшись, Чайльд морщится – ибо даже по запаху можно определить, что горит отнюдь не дерево. Однако тепло совсем не кажется чем-то лишним, ночью тут и правда похолодало. – Итак… что будем делать? Чжун Ли косится на севшего Чайльда, после чего переводит взгляд обратно в костёр: – Похоже, я не смогу сопровождать тебя дальше. – Голд не придумал, как снять эту штуку? – хмурится Чайльд, оглянувшись на алхимика. Но тот продолжает громко сопеть, подтянув колени к животу и засунув в рот большой палец левой руки. – Думаешь, её стоит снимать? Чайльд сам не замечает, как вскакивает. Тут же наваливается головокружение, едва не заставив ступить прямо в костёр, но всё же он умудряется сохранить равновесие, сжав кулаки до хруста в суставах: – Может быть хватит?! – Хватит что? Облизнув губы, Чайльд заставляет себя вздохнуть и спокойно опуститься обратно на песок. Сплетя ноги в позе лотоса, он несколько минут смотрит в огонь, пока не решает всё-таки спросить о том, о чём уже давно собирался узнать: – Почему вы так равнодушны к себе? …там, в подземелье, вы ведь сразу заподозрили, что что-то не так? Даже ранее посетили заброшенную шахту с белинитом, так что не могли не узнать оранжевые камни в стенах Колизея, однако всё равно позволили Рашиду творить, что вздумается! А если бы он и правда замуровал вас где-нибудь под землёй?! Навсегда?! В глазах Чжун Ли можно прочесть ответ: "Так было бы лучше", – однако вздохнув вслух архонт произносит другое: – На мне много грехов. – И что? Думаете, будучи замурованным заживо, сможете их искупить?! – Нет. Я просто не хочу больше вмешиваться в человеческие дела… – Но вы заключили сделку с Царицей, – напоминает Чайльд, вновь сжав кулаки. – И обещали дать мне шанс… Готовые сорваться следом слова умирают, так и не родившись. Какой смысл клянчить? Властелин Камня живёт слишком долго, чтобы хотя бы попытаться понять его. Голд вон мается от бессмертия всего-то пять сотен лет, а уже растерял больше половины мозгов, что уж говорить про тысячу… нет, несколько тысяч лет? И всё же очень обидно. Смертельно. Так, что давит в груди, и хочется прямо сейчас рвануть в город, вызвать Мурату на бой, а там… будь, что будет. – …так что, кхм… с этими Глазами Порчи… выходит, вы знаете, как был создан мой? Чжун Ли, кажется, не смущает резкая смена темы – он легко кивает: – Таких поддельных Глаз, как у тебя, очень мало, для их создания используются не останки архонтов, а Сердца. Как ты, наверное, знаешь, есть только семь Сердец с собственной стихией, но это не значит, что Сердец всего семь. И чтобы их использовать, нужно чтобы владелец был ещё жив. – Так значит ваше… – Чайльд вновь осекается, не договорив. Потому что Чжун Ли мотает головой. Но больше не произносит ни слова. Впрочем, об остальном можно догадаться и самому: после Войны Архонтов, многие из них сбежали за пределы Тейвата, в Земли Хаоса, куда не достаёт сила Семерых и Селестии. Как Царица получила их Сердца? И как вообще узнала, что из них можно создавать Глаза Порчи? Хотя, какая разница… сейчас важнее другое. – Я найду, где вам остановиться, – вновь меняет тему Чайльд. – Голду от вас кое-что нужно, так что в его интересах снять с вас эту гадость. Мне же нужно вернуться- Звучит так, словно он отчитывается. Чайльд в третий раз замолкает, недоговорив. Косится на Голда, прекратившего сопеть, но продолжающего делать вид, что спит. Кивает сам себе. И вытягивается на песке спиной к огню. Чжун Ли ни о чём не спрашивает – всё, как всегда, но от его молчания комок в груди сжимается сильней. Кто они друг другу? Откуда взялась эта стена отчуждения между ними? Или она была с самого начала? И даже вполне устраивала Чайльда? "Я не готов его отпустить… мы слишком мало времени провели вместе, чтобы надоесть друг другу. Неужели так трудно хоть немного мне уступить?" Рассвет застаёт Чайльда с закрытыми глазами. Ему так и не удалось снова заснуть, Чжун Ли тоже продолжал сидеть у костра, даже когда сушёный верблюжий помёт в нём догорел. Голд же, проснувшись, первым делом сонно интересуется, нет ли чего пожевать… Проводив их обоих через тайный ход и оставив в штабе Фатуи, Чайльд берёт с алхимика обещание, что тот придумает, как снять "стража", меняет лохмотья на нормальный костюм и телепортируется прямо в Ледяной дворец.