Я выбираю всех

В деревню приехал бродячий театр — дело неслыханное и почти невозможное в такой глуши. Служащий почтовой станции издали наблюдал, как на главной площади разбивают пестрый шатер, как суетятся люди, распрягая и уводя лошадей, оставляя лишь крытые повозки, откуда то и дело вынимали какие-то тюки. Он так увлекся, что не заметил появления моложавого омеги в роскошном белом платье из настоящего северного кружева, в кокетливой шляпке, из-под которой выбивались тугие спирали локонов. — Любезнейший, — омега презрительно скривил красиво очерченные губы. — Дилижансов на этой неделе нет и на следующей не предвидится, — поспешно сказал служащий. — Любезнейший, — омега посмотрел на него с такой гримасой, с какой мальчишки на пруду выпускают кишки лягушкам. — Вот здесь указано, что по понедельникам и четвергам… — Мало ли что там написано! — То есть эти бумажки ничего не стоят? И печать генерал-губернатора тоже? И подпись? Боюсь, что милый Антуан будет крайне разочарован. Крайне! — А сегодня пятница! Приходите в понедельник! — Понедельник? — Согласно расписанию! А комнат мы, — служащий прикусил язык: такому скажи, что комнаты не сдаются. — Комнат нет. Все заняты. — Заняты, значит, — омега пару раз стукнул изящным зонтиком об пол, выказывая раздражение. — А ну книгу сюда! Быстро! — Какую? — растерялся служащий. — Где ведется учет постояльцев! — С какой стати, — возмутился было служащий, но тут же получил зонтиком по темени и убийственно лаконичный ответ: — С такой! — Мне кажется, — служащий начал закипать, но взглянул на застывшего в ожидании омегу. — Да-да? — почти ласково произнес омега. — Мне кажется, — служащий прочистил горло и в последний момент решил не связываться с тем, кто так легко произносит имя генерал-губернатора, — что одна как раз освободилась утром. — Веди, смерд, — величественно согласился омега. — И багаж не забудь, мой слуга отлучился ненадолго. Служащий пошарил в забитом всяким хламом ящике, нашел ключ, почти не ржавый, с резной бородкой, хороший добротный ключ, который подходил почти ко всем замкам на станции, и со вздохом повел постояльца наверх. Отчего-то ни спросить имени, ни записать в книгу, ни даже взять задаток он не посмел. Дверь натужно заскрипела, неохотно поддалась и, наконец, распахнулась, ударившись об стену. Служащий с поклоном пропустил омегу вперед и тут же пожалел: от визга заложило оба уха. Надо же было глупому таракану застыть в раздумьях о хлебе насущном прямо посередине когда-то белой стены. — Ах, ты, тварь! — заорал омега на той же нестерпимо высокой ноте, поднял зонтик и вместо того, чтобы лупить им наглое насекомое, принялся избивать несчастного служащего. Тому не оставалось ничего иного, как сбежать вниз в бесплодной попытке скрыться за стойкой. — Меня?! В клоповник?! — верещал омега, и не думая отставать и ловко орудуя зонтиком. — Это не клоп! — защищался служащий. — Это таракан! Обычное дело… — Меня?! В тараканник?! Вот уж лорд-мэр обрадуется! — Ваше сиятельство, я тут ваши вещички вот, — здоровенный детина держал на вытянутых руках малиновый саквояж. — Олух, где ты шлялся?! Меня тут чуть не скормили голодным тварям! Мы немедленно, немедленно уходим отсюда, я не собираюсь скрывать от милого Жан-Жака столь вопиющее безобразие! — Ва-аша милость! Может, дальше поедем? Добрый человек не откажет в любезности, найдет какую таратайку… — Ландо! — служащий не на шутку испугался при упоминании таратайки, кто их знает этих благородных омег. — Чудесное лакированное ландо, в сарайчике стоит, викарий на время поставил, а потом так и не забрал, померши. — А лошадь? — подозрительно спросил омега. — Три! Три на выбор, мы же почтовая станция. — А может трех запрячь? — задумался омега. — Для скорости передвижения. — Ваше благородие, куда вам три коника?! С одной бы лошадкой управиться! Служащий чуть не прослезился от благодарности к слуге: какой хороший человек, держит хозяина в берегах, — и повел всех в сарай. Увы, время и куры были беспощадны к несчастному ландо. Поэтому, когда через час омега в сопровождении слуги покидал почтовую станцию, служащий вытирал слезы радости, кланялся и проклинал всех омег вместе взятых — десять золотых было жалко, но проклятые письма так некстати вывалились из дырявой сумы на воротах, куда их пихали испокон веков. Гаур чистил хлев, когда во дворе остановилась повозка и из нее выпорхнул, по-другому и не скажешь, нарядный омега. — Папа?! — сдавленно воскликнул Гаур, вытирая руки о рабочие портки и растеряно хлопая глазами. — Сын, — омега оглянулся на высыпавших на улицу соседей, и царственным жестом протянул руку для поцелуя. — Пойдем в дом, ты, наверное, хочешь отдохнуть с дороги, — Гаур облобызал надушенное запястье, стараясь не коситься на зрителей. — Куда экипаж ставить? Вертать же надо будет, а то неровен час поцарапают, невежи. — Это Стье. Он мне прислуживает, — пояснил омега. — Сейчас вернусь, покажу где сарай, — сказал Гаур, показывая дорогу. — А на почтовой станции такой милый, такой любезный служащий, — щебетал по дороге в дом омега так громко, что его голос был слышен, пожалуй, и на другом конце деревни. Ариан сидел молча. Наблюдал. Приехавший сегодня дорогой папа одного из мужей, смотрелся на простой лавке в деревенском доме какой-то райской птицей, по нелепой случайности залетевшей в курятник. И щебетал так же бессмысленно и беспрестанно. Гаур улыбался. Отец Олльера тоже. А Ариан был готов убивать — принесла же нелегкая! Работы непочатый край, а тут развлекать извольте. — Ну что ты, — зашептал ему на ухо Олльер. — Все будет хорошо. Пристроим его с детьми сидеть, сам через пару дней сбежит. Ариан недовольно повел плечом, буркнул что-то и ушел греметь посудой на кухню, Мелен цеплялся за подол и мешал наливать горячую воду в таз. — Дитя мое, моя помощь нужна? Ариан развернулся: похоже, избавиться от гостя не получится. — Вытирайте, папа, — сказал он и сунул опешившей от обращения райской птичке полотенце. Минут пять на кухне стояла тишина, первым не выдержал «папа»: — Дитя мое, что ты знаешь о контрацепции? — Я знаю о контрацепции все. Папа. Что конкретно вас интересует? Омега улыбался и старательно тер посуду. Ариан, так и не дождавшись продолжения разговора, сухо сказал: — Иначе у меня за шесть лет брака было бы детей гораздо больше. — Ах, эта альфячья пылкость! На губах «папы» играла легкая улыбка, а в глазах плясали черти. Ариан моргнул, и наваждение пропало — обычный благовоспитанный омега, благочестивый и правильный до тошноты. — Прошу прощения, что отвлекаю, — на кухню заглянул Паскаль. — Но будет ли мне позволено пригласить нашего очаровательного гостя на прогулку? Здесь совершенно удивительные места. — Я обожаю красоты природы! И зовите меня Легар, прошу вас. Ариан вздохнул с облегчением, хотя бы пара часов без гостей уже праздник. — Отец обещал выгуливать его как можно чаще, — Олльер взял Мелена на руки. — Пойдем спать, мелкий. А Стье хороший парень, кстати. Простой. Обосновался на сеновале, говорит, что как в родном доме. И назавтра вызвался помогать сено возить, благо еще одна лошадь пока есть. — Хорошо, — Ариан поставил последний горшок на полку. — Надеюсь, что все же они у нас не задержатся. Отец Олльера крайне серьезно подошел к вопросу нейтрализации нежданного гостя — выгуливал утром, в обед и вечером. И если утром и в обед они чинно прохаживались по главной улице в сопровождении нарядно одетых близнецов, которые стойко вели себя как ангелочки, то вечером Паскаль вел городского омегу на реку любоваться закатами и необычайно яркими звездами. — В городах таких нет, согласитесь, Легар. — Соглашусь. Так что, вы говорите, это за звезда, что на три пяди левее вот той яркой? Паскаль терпеливо повторял, приобнимая податливое тело и делясь теплом. Его ничуть не раздражала неспособность омеги запомнить названия — зато можно было говорить о всякой ерунде бесконечно, не особенно заботясь о правдивости. Ариан выгнал корову в стадо на рассвете и, зевая, брел обратно — пора было ставить тесто, накормить ораву мужей, детей и гостей не так-то просто. Дорогу ему заступил встрепанный Легар. — Доброе утро, — удивленно произнес Ариан. — Доброе, — буркнул Легар. — Не будет ли так любезен человек, который хорошо подкован в вопросах контрацепции, поделиться с несчастным собратом, попавшим в беду? — А что ж вы, папа, без столь нужных запасов путешествуете? — Дитя мое, — Легар погладил Ариана по щеке, — на некоторых кобелей никаких запасов не хватает. Ариан фыркнул, молча развернулся и пошел в кладовую, где за банками с оленьим жиром были тщательно спрятаны нужные пузырьки. — Какая гадость, — Легар залпом выпил зелье. — Стар я стал по кустам с альфами кувыркаться. Ариан смотрел, как демонстративно держится за поясницу «папа» и усиленно хромает на обе ноги. — Кухня не там, — сказал Ариан и указал пальцем в нужную сторону. — А вот это было жестоко… — Пойдемте, папа, пироги печь. Кто, если не мы, накормит семью. Удивительно, но Легар оказался покладист. Три дня он беспрекословно помогал по хозяйству, скромно опустив глаза, и на прогулки при луне не соглашался. Паскаль выглядел несчастным и смотрел глазами раненой лани почему-то исключительно на Ариана — тот делал вид, что не замечает. На четвертый день с проезжей дороги раздался шум, и все, кто был в доме, бросились к окнам или на улицу — там уж точно можно сразу узнать все новости. Легар бросил один взгляд и продолжил меланхолично тереть тарелки. — Театр, бродячий театр приехал! — прибежал с улицы Олльер. — Надо же, никогда до нас такое диво не доезжало, — Ариан наливал молока детям, поглядывая через открытое окно наружу. — Говорят вечером представление будет. — Легар, приглашаю вас на спектакль, — произнес Паскаль. — Не будете же вы так жестоки, чтобы отказать в такой малости? Не знаю, в чем я провинился, но лишать себя развлечения глупо. — Пойдемте, папа. В обществе таких сильных альф мы точно будем в безопасности. Гаур, что это за гримасы ты корчишь? — Ариан нахмурился. — Или бродячий театр для вас недостаточно изыскан? — Ваше преосвященство, — в дом ввалился Стье. — Там это, театр прибыл! — Ты меня еще величеством обзови, придурок! — рявкнул Легар. — Да я что, я же ничего, — Стье почесал пятерней в затылке. — Иди отсюда! — Дык я пойду, пригляжу, мало ли что. — Иди! — Легар погрозил кулаком. До вечера за обычными делами все равно проскальзывало нетерпеливое предвкушение и нет-нет кто-то обязательно замирал на пару минут, разглядывая, что творится на площади, где вырастал помост, окруженный шестами, которые украшались флажками и лентами. — Легар, так вы решились? — Паскаль подкрался совершенно бесшумно. — Отказа я не приму. — Дело в том… Ответа Легара, замерев, ждали все семь взрослых альф, один лишь Ариан был безразлично спокоен — взрослые люди, сами разберутся. А альфы, понятное дело, переживают за собрата, как же — омегу уговорить не получается. — Ваше это самое! — в комнату ворвался Стье, растрепанный и запыхавшийся. В руках у него был какой-то узел, а в глазах плескалась растерянность. — Там того! Принцесса! — Померла? — загробным голосом уточнил Легар. — Чего сразу померла-то? Животом мается. От животной боли так вот сразу не помирают. Пирожков принцесса изволили откушать. С рыцарем. И того, оба. Маются. Легар приложил руку ко лбу, возвел очи горе, грациозно опускаясь на скамью, где обычно Ариан ставил лохань для стирки, а на привычно бледных щеках проступил нездоровый румянец. Он глубоко вздохнул, покачнувшись, но царственным жестом отмахнулся от поспешивших на помощь альф. — Дык ваше-ство, народ интересуется делать-то чего, — Стье почесал пузо, переступил с ноги на ногу, шумно вздыхая. — Гаур, ты сегодня играешь принцессу! — Легар привстал и указал перстом на сына. — Папа! Я последний раз играл принцессу, когда мне было двенадцать! — Не спорь, — Легар топнул ногой, распотрошил узел, вытащил что-то вроде пестрого покрывала: — На! — Может, лучше рыцаря? — в голосе Гаура слышалась безнадежность и отчаяние, он умоляюще смотрел на отца. — У принцессы слов меньше, — отрезал Легар, все же снисходя до объяснений. — А рыцарем, так уж и быть, буду я! И не обращая внимания ни на кого, скинул платье и, оставшись в одном исподнем, ловко натянул кожаные бриджи, сапоги с пряжками и очень похожий на настоящий доспех. — Шляпу сними, — мрачно сказал Гаур. — Хотя — так даже пикантней. *** Паскаль стоял почти у самой сцены. Рядом на принесенном из дома табурете сидел Ариан в окружении семьи и смотрел представление, где еще один муж довольно ловко под смешки зрителей изображал жеманную девицу — благо слов у него было и впрямь немного. В полутьме, освещенные только лампами, стоящими вдоль края сцены, актеры творили волшебство, пусть даже местная публика была непритязательна, но действо завораживало всех. Неважно, что возлюбленная была в два раза крупнее воздыхателя — сразу становилось ясно, что настолько сильное чувство сметет все преграды на пути. — Ловко у него получается, — тихо сказал Паскаль, его услышал Стье, обернулся: — Опыт. Легар, пока сына вырастил, как только не изворачивался. Одинокому омеге не так просто поднять сына-альфу. Он в конце концов собрал труппу и колесит по королевству, зарабатывая нелегким трудом. — А куда это ваша простоватость делась, вашество? — подозрительно спросил Паскаль, но улыбка сама собой просилась на губы. — Всему свое время, — Стье подмигнул. — Так-то я год только не доучился в университете. — Его выгнали, — сообщил Легар между делом, раскланиваясь. — Я сам ушел! Меня манили подмостки и слава! И кто бы вам пьесы писал, а?! Легар поклонился последний раз и спрыгнул со сцены. — Ну как вам? — Вы были неотразимы, папа, — Ариан едва сдерживал смех. — Благодарю, — Легар отвесил церемонный поклон, склоняясь как перед королем. — А мне сразу подозрительно показалось, что уж больно ловко вы управляетесь с зонтиком, — сказал Олльер. — Я все время отгонял от себя мысль, что вижу фехтовальные приемы. — Упс, — Легар развел руками. — Иногда меня заносит, да. Народ потихоньку расходился, Ариан встал, попытался прихватить табурет, но его тут же кто-то отнял, с двух сторон под локти подхватили мужья — Домой? — спросил Олльер. — А Гаур? — Не заблудится, — махнул рукой Легар. — И с нами не уедет, не бойся. Поболтает со старыми знакомыми и придет. Ариан кивнул и неспешно двинулся к дому, а возле Легара остался один Паскаль. — Я хотел вам сказать, — он достал из-за пазухи колечко, висевшее на шее на цепочке. — Будьте моим мужем. Из-за кулис раздался одобрительный свист и выкрики: — Соглашайся! Не упускай возможность стать честным омегой! Легар закатил глаза. — Дом? Слуги? Респектабельность? Драгоценности? — задумчиво перечислял Легар, Паскаль кивал на каждое слово. — Никогда! Паскаль опешил. — Но… — Выдвигаю встречное предложение: будьте моим мужем! — Эм, — Паскаль сверкнул глазами: — Путешествия? Приключения? — Любовь. Разврат, — подсказал Легар, сохраняя до крайности серьезный вид. — Согласен!.. За кулисами засвистели, затопали ногами и заулюлюкали так, что остаток фразы потонул в шуме, но в общем-то и так все было ясно.