Воздух

— Разрешите без разрешения. Этим вечером в пять. Просто приехать. — А повод? — А повод банален. Обнять. Оксана Зет

Куникида подавлен. Снова задание, снова заложники, снова погибшие. Куникида снова не смог их спасти. Действовать начали слишком поздно. И снова, он, Куникида, ошибся, снова, он мог спасти, но не спас. Дазаю этого не понять. Он убивал, подставлял, ошибался. Его руки давно по локоть в крови и ему не понять. Не понять, почему с каждой новой жертвой Куникида будто блекнет. Как будто немножко умирает с ними. Дазаю это не нравится. Куникида подавлен и это автоматически снижает настроение всего Агентства. Почему-то, не сидится на месте Ацуши, когда на него не бросают суровые взгляды поверх очков. Почему-то, неловко шуршать шоколадом Рампо, неудобно Танидзаки и притих Кенджи, Ёсано слишком серьёзна. Дазаю уже физически нехорошо. Почему-то Куникида, съедающий себя собственной совестью, очень важная часть атмосферы Агентства. И Дазая. Осаму от этого нервничает тоже. Дазай знает, что слова здесь бесполезны. Сколько их было сказано, кто бы их не говорил, но Куникида всё равно винит себя. За каждую невинную жизнь. Дазаю это не нравится, но он понимает, что сделать ничего нельзя. Такой вот Куникида. Самоотверженно берущий на себя ответственность за каждого, кто слабее, кто нуждается в помощи. Готовый до последней капли собственной крови защищать тех, кто этого может и не заслуживает. Но мнение Дазая никто не спрашивает. Потому что Куникида готов собой закрыть и его, хотя Осаму и уверен, что не стоит этого. Куникиды не стоит. Но Куникида не спрашивает, он уверен в своих принципах и жестоко наказывает себя за ошибки. А Дазай не знает, что сделать. Куникида работает, но всем видно, что далеко не «все в порядке», как говорит Доппо. Это очевидно даже Фукудзаве, который оглядев подчинённых, отпускает Куникиду домой раньше, отдохнуть. Куникида пробует отказаться, но Фукудзава непреклонен. Дазай в целом с ним согласен, но знает, что теперь Куникида будет заниматься самоедством дома, в одиночестве. Это Дазая не устраивает. — Куникида, — Дазай трогает напарника за плечо, когда тот, попрощавшись со всеми, выходит в коридор, — можно я приду к тебе вечером? — Зачем? — Куникида хмурит светлые брови и Дазаю совсем неловко под этим взглядом. Он жмёт плечами. — Ну просто… — Приходи. — Куникида говорит резко, отрывисто и уходит, быстро шагая и опустив голову. Дазай остаётся один в коридоре, чувствуя, как почему-то колотится сердце. Куникида открывает дверь, когда Дазай уже отчаялся, что его впустят. У Доппо пустой взгляд и подрагивающие руки. Дазай шагает внутрь, а Куникида прячет глаза и сухо предлагает чай. У Осаму от этого надтреснутого голоса щемит сердце и он сгребает Доппо в объятия, прижимая к себе. Куникида цепляется за него изо всех сил и утыкается лбом в плечо. Дазай чувствует, как в его руках Куникида постепенно перестаёт дрожать и успокаивается.