***
Дазай смеется. Ветер бьет по лицу, разбрасывая волосы, город шумит под ногами. Пистолет звякает взведенным курком и упирается между глаз. — Неужели на этом все? — Все. У Куникиды холодный взгляд человека, рука которого не дрогнет. Дазай чувствует горечь. — И тебе не жаль? — Жаль. Дазай знает, что Куникида пустит ему пулю в лоб, даже если после этого ему будет проще застрелиться тоже. Куникида это знает тоже. И убирает оружие. — Куникида?.. Доппо делает шаг назад и отворачивается. — Убирайся. Дазаю хватает секунды. Но он успевает услышать выстрел за своей спиной.***
— Ничья. Серые глаза блестят насмешливо и Дазай чувствует, что проиграл. Давно. И безвозвратно. Клинок холодит горло, но рука твердо держит нож у чужого сердца. Куникида улыбается. А Дазаю страшно. Если это все, что им отпущено, если это — их судьба… То желание броситься на направленный на него нож все сильнее и сильнее. Но Куникида смотрит на него и смеется. Смеется легко, словно не стоит на пороге смерти. Своей и чужой. Дазай ядовито улыбается и развязно интересуется: — И что теперь? Куникида подается вперед, так, что на кончике ножа выступают капельки крови. И просто предлагает: — Будь со мной. Дазай дергается вперед. — Буду. Ножи звякают, столкнувшись лезвиями.