Спрячь меня

      Из кабинета, в котором Риндо проводит свои занятия льётся прекрасная музыка. Это слышно в соседних комнатах, слышно на улице из открытого окна. Кажется, словно осенние листья дрожат с тон звукам, льющимся из-под рук младшего Хайтани. Мелодия кажется спокойной только вначале. Она развивается в настоящий вихрь, словно создавая бурю из нот.       Риндо выглядит красиво со скрипкой в руках в этой комнате со светлыми стенами, шторами и высокими потолками. Каждое движение его руки поражает что-то, что является прекраснее всего, что Ран может воспроизвести на фортепиано. Ему непостижимы эти звуки, даже с теми же нотами. Он не может достигнуть этого изящества. Этого шарма, который Риндо воспроизводит каждое занятие.       Вихрь любимого каприза младшего разлетается по кабинету с сильным дуновением ветра, из-за которого листья залетают через окно в здание. Они кружатся по кабинету, но остаются незамеченными Риндо. Ему безразлична погода, окружения, люди… Всё, что может препятствовать его погружению в музыку. Сейчас есть только он и инструмент.       И именно поэтому Ран не может не восхищаться братом. Риндо словно замер во времени, ушёл от реальности, и он прекрасен. Каждое его движение направлено лишь на извлечение музыки из скрипки, каждый вздох — лишь необходимость. В окружении листвы он выглядит ещё более изящным. Словно Риндо не человек, а что-то более высокое. Что-то, чему Ран никогда не найдет объяснение.       Риндо замирает в позе, в которой закончил. Он наконец тяжело вздыхает, но не двигается с места и не открывает глаза, пока не слышит тихие аплодисменты исходящие от одного единственного слушателя. В этот момент младший Хайтани густо краснеет. Когда он начинал играть, Рана не было в кабинете. И, видимо, он излишне увлёкся.       — Это… У меня нет слов, Риндо. Ты бы знал, сколько эмоций я сейчас испытываю. Я никогда не видел и не слышал что-то столь прекрасное вот так вот… Сразу, — Ран слегка приблизился к младшему, активно жестикулируя. У него был нескудный, но описать свой восторг от «выступления» Риндо он передать не мог. Чувства и яркие эмоции всегда были неподвластны старшему Хайтани.       — Я не разрешал тебе входить, когда я играю, — голос Риндо звучал слегка обиженно. Точнее, это определенно точно было смущение, но если бы Ран, даже мысленно, позволил бы себе так трактовать интонацию брата, он бы определённо точно не выдержал бы этого. Риндо прекрасен, Риндо со скрипкой выглядит как произведение искусства, но _смущенный_ Риндо это что-то непостижимое.       — Я ведь не помешал тебе, — глупое оправдание, Ран знает. Он также знает, что оно совсем не подействует на брата, поэтому пока имеет такую возможность подходит прчти вплотную, перехватывая руку со смычком и слегка притягивая Риндо к себе. Старший Хайтани ещё не успевает наклониться для поцелуя, как чувствует, что по итогу он схватит нехилую оплеуху. Но сейчас Ран наконец касается губ младшего брата и довольно улыбается в поцелуй, когда слышит тихий вздох Риндо. Он всегда был щедрым на стоны и вздохи во время поцелуев, слишком уж чувствительным был младший Хайтани. Ран чувствует, как Риндо обиженно пихает его бедром, поэтому свободной рукой подхватывает его за талию, прижимая к себе ещё ближе и как следствие — снова выбивает стон.       — Ран, придурок! Убери свои руки! — Риндо отстраняется и сразу же отходит подальше на всякий случай (мало ли Ран вздумает не отпускать его). Он спешит убрать инструмент в чехол, активно избегая прикосновений брата, умудряясь уворачиваться каждый раз, — Я сказал тебе убрать руки, чудище лохматое! — в ответ на возмущения кабинет заполнил звонкий смех Рана.