И лишь наша любовь имеет значение.

золото моего сердца

— Я ухожу. — Ага, давай. — Навсегда. — Да-да. — Где моя сумка? — На шкафу. Помочь достать или сам стульчик поставишь? — Ты думаешь, я не уйду? Что я шучу? — Да что ты. Ты же сама серьёзность. А-Лин, всё? У меня работа, ты мешаешь. Парень замирает, сжимая в руке кожаную куртку. Ошалелым взглядом смотрит на дядю, который снова возвращается к ноутбуку, где работает целый вечер. Жулань лишь хотел провести это время с ним, лежать в объятиях, принимать и ласкать своего возлюбленного. Он даже вино купил и приготовил ужин. А Ваньинь пришел, скинул пальто и рухнул за домашние дела, даже не поцеловав своего милого племянника. — О, значит, ты думаешь, я обманываю? Посмотри на меня. — А-Лин, приготовь кофе. Есть что-то на ужин? Жулань возмущённо матерится, твёрдой походкой идет в коридор. Дядя все ещё смотрит в монитор, печтая что-то на клавиатуре. Бесполезно. Хлопает дверь. Интересно, он хотя бы обернулся? Цзинь Лин долго сидит на скамеечке в парке, дышит на покрасневшие от холода руки. Надеется, что сейчас зазвонит телефон и Ваньинь скажет: «А-Лин, вернись» или «Я сейчас заберу тебя». Но ни того, ни другого не происходит. Он сам встает, идёт домой. Свет выключен, тишина наполняет кваритиру. Цзян Чэн уже спит, когда парень снимает одежду, залезает под одеяло. — Ноги ледяные. Давай сюда, — бурчит дядя. — Не вошкайся, мне нужно выспаться, завтра работа. — О, снова работа! Интересно, мы можем поговорить о чем-то другом? Например, о том, что я пишу научную статью. Мой профессор пророчит мне хороший результат. — Я в тебе не сомневался. — А еще я вчера потерял перчатки. — Ничего, купишь новые. — А в субботу Цзинь И собирает вечеринку, я хотел бы пойти. Но ведь ты собирался куда-то меня отвезти. Что это, дядя? Цзян Чэн тяжело вздыхает. А-Лин уже знает почему. — Милый, прости, я... Я забыл сказать, что ничего не выйдет. Можешь спокойно сходить в гости. — Работа? — хмыкает. — Да. Контракт нужно будет подписать, а потом небольшой банкет, на котором будет всё руководство. Сам знаешь, как это важно для меня. Жулань кивает головой, отворачивается, даже не стараясь прижаться спиной к груди дяди, а тот не тянется рукой к тонкому телу. — Ты поел хотя бы? Ваньинь угукает, а потом явно дает понять, что хочет спать. Парень давит в себе всхлип. После субботней вечеринки он бредет пешком. Дядя даже не ответил на сообщение, хотя всё, что ему нужно было написать, так «да» или «нет». Но он просто прочитал и видимо киданул телефон в карман пальто. Ладно. Пускай. Цзинь Лин собирает вещи в сумку. Сил больше нет так жить. Ваньинь возвращается поздно, вваливается в квартиру, хорошо подвыпивший и весёлый. — Цветочек, я дома! — Я рад, — бурчит парень, бросая рубашки на кровать, чтобы потом засунуть все бесформенным комом. Цзян Чэн подходит сзади, обнимает за талию и прячет лицо в волосах племянника. Его слегка ведет в сторону, но они оба удерживаются на ногах. — От тебя вином пахнет, отстань, — брыкается юное дарование. — А от тебя - моим желанным мальчиком, — дядя уже выцеловывает жилочку на шее. Жуланю хочется проиграть. Но он уже решил. — Пусти. У тебя наверняка же работы много! — Ты прав, но не сегодня. Знаешь, я так соскучился. Пойдем, А-Лин, сделаем друг другу приятно. — Не думаю. Я ухожу. — Опять? — складывает губы трубочкой, а потом цокает языком. — Сколько ещё ты в этом месяце уйдёшь? Да и куда? А-Лин, не смешно. Помоги мне снять пиджак, прошу. Парень фыркает, забирает сумку и идёт в коридор. Ему много времени не нужно, но дядя резко хватает его за руку, перегорождая путь. — Собственно говоря, какого хрена? — Я уже сказал, что ухожу, — спокойно отвечает ему племянник, невозмутимо собирая волосы в высокий пучок на голове. — Дай пройти. Мужчина приподнимает брови, но не отпускает его, а лишь сильнее сжимает ткань футболки на плече своего А-Лина. — Подожди. Что случилось? — Ты сейчас серьёзно?! Что случилось? Ну, хотя бы то, что я тебе не нужен. Цзян Чэн судорожно выдыхает, ошалело распахивая глаза. Он с силой разворачивает племянника к себе, поднимает голову за подбородок. У мальчишки щеки краснеют, а реснички трепещут. Если он сейчас сорвётся в слезы, это будет больно, Ваньинь не вытерпит этой пытки. — Да как тебе в голову это пришло? Малыш. — Ты не уделяешь мне никакого внимания! Я только и слышу, что работа-работа-работа! И только... Иногда лишь тебе хочется снять напряжение после этой самой работы, так тогда Цзинь Лин начинает существовать для тебя! Не проще тогда проститутку вызвать? Эффект такой же. Ах, прости, ты мне не платишь за секс. Он замолкает, но все ещё жмурится, старается не смотреть в глаза дяди. Тот опускается на колени перед своим маленьким Жуланем. — Не говори так... — А как?! Что я должен сказать?! О, что мне очевидно приятно жить так? Да, дядя, я очень сильно тебя люблю, но я не железный, у меня тоже есть желания, касающиеся тебя. Только на всё у тебя есть один ответ, под адским названием Работа. Ваньинь касается его рук губами, заласкивая родинку на тыльной стороне ладони. Как же больно в груди. Нужно выдохнуть этот комок самоненависти, вдруг выросшей за секунду. — Дядя, ты ведь всё для меня, — продолжает А-Лин, сжимая его пальцы при каждом поцелуе. — У меня нет родителей и родных, кроме дяди А-Яо, но... Ты против моей воли забрал меня однажды у него. У меня не было и шанса не полюбить тебя. Это обречено, понимаешь? Ты - моя первая влюбленность, мой первый мужчина. И даже если ты не любишь меня достаточно в этой мере, я все равно буду смотреть на тебя, как на божество. И любить тебя. Только ты не даёшь мне понять, каково это. Я хотел бы купаться в твоих ласках, целоваться утром, ужинать с тобой, говорить обо всем. Я понимаю, ты старше меня, у тебя дела и свои интересы, но ты лишаешь меня даже простой болтовни, которая должна быть между дядей и племянником. Особенно в последнее время. Ты приходишь с работы и опять с головой вникаешь в неё, бросишь лишь скупое «Привет». Ну хоть не целуешь, иначе это всё потеряло смысл. Цзян Чэн отпускает его ладонь, обнимает за талию и прижимается лицом к животу. Жулань слегка теряет равновесие, сжимает руки на плечах дяди, а потом обнимает за голову, прижимая ее ещё ближе. Они молчат какое-то время, а потом парень падает рядом, судорожно начинает целовать лицо Ваньиня. — Не плачь, не нужно. Ну, что такое? Дядя?! Но это всё лишь слова. Его дядя всхлипывает, снова старается спрятать лицо в плечо племянника, что кажется таким ребячеством, но тот не даёт ему и шанса, продолжает слизывать слезы с красивого лица. — А-Лин. Я не должен всего этого... Тебе всего лишь семнадцать. Ты можешь найти своего человека в своей жизни. Это я виноват. Я - извращенец, который полюбил тебя иначе. Только ты не оттолкнул. Черт, я не виню тебя, не думай. Просто твоя мать была мне родным человеком, который единственный любил меня в этом мире. Мои родители, они были закрыты, они всегда ругались, всегда ругали нас. Твой дядя А-Сянь всегда был лучше меня, первее. И сестричка любила его больше. Но я мечтал, чтобы и меня кто-то любил. Но когда у меня появился ты, я понял, что отдам тебе всё, всю свою любовь, жизнь. А ты тогда был такой... Ты грел меня своей нежностью, своей детской наивностью. И тогда, в наш первый раз, я не смог остановиться. Я всё ещё не понимаю, за что ты меня так любишь? — Да разве нужно любить за что-то?! — Жулань поглаживает щеки дяди, стирая с них следы слез. — Я люблю тебя за тебя. И я буду тебя очень сильно любить дальше. Ты не говорил о своей семье. Но я думаю, моя мама не могла любить кого-то больше или меньше. Так же, как и я не могу выбрать лучшего среди вас: дядя Яо и дядя А-Сянь многому учат меня. Но ни одного из них я не люблю так же, как и тебя. Я не могу представить себе, как целую их, как обнимаю иначе. Мое сердце принадлежит тебе. И, дядя, я уже нашёл своего человека в своей жизни. Давай закроем эту тему. Или же ты нашёл кого-то, с кем хочешь связать судьбу? Ваньинь отрицательно мотает головой, а потом прижимается лбом ко лбу племянника. Всхлипывает и улыбается. — Не бросай меня. — И не собирался. — А-Лин, малыш, поверь. Сегодня мы подписали контракт, я свободен. Погоди, не бесись. Через три недели у меня отпуск. Я клянусь тебе, что мы поедем куда только захочешь. И будем делать все, что пожелаешь. Только не бросай меня. Я не смогу... Жулань цокает языком и на манер своего дядя закатывает глаза. — Замечательно. Этот отпуск мы проведём дома, с выключенными телефонами и ноутбуком. Будем вылезать из постели лишь чтобы поесть. — А сил-то у тебя хватит? — фыркает Цзян Чэн. — А сейчас и начнём проверять, — ехидно шипит племянник, всё же стаскивая с дяди пиджак.