И лишь наша любовь имеет значение.

твой свет неземной

— Дядя? А-Лин выпутывается из одеяла, втягивая носом знакомый запах лотосов и прохлады. Но Ваньиня в комнате нет, лишь только отголоски родного аромата, от которого так часто идет кругом голова. Жуланю не составляет труда найти дядю, лечь рядом и уткнуться носом в шею. — Почему ты здесь? — сонно спрашивает Цзян Чэн, вплетая пальцы в волосы племянника. — За окном дождь, — невпопад отвечает Цзинь Лин, прижимаясь теснее и ближе. — Не припомню, чтобы ты боялся дождя или грозы. — Просто... Это уютно. Я хотел лечь с тобой. Ты был в моей комнате до этого? Ваньинь хмыкает, набрасывает на голые плечи Жуланя одеяло. — Допустим. — И как часто ты это делаешь? Цзян Чэн явно не собирается отвечать, просто возится, принимая более удобную позу для сна, зевает. — Давай спать, завтра к нам должны приехать господа Лань. — Не увиливай, иначе я задам этот вопрос при твоем обожаемом Цзэю-Цзюне. — Наглец. — Есть в кого. И? Дядя цокает языком, слегка сжимает в ладони волосы А-Лина, но тут же заглаживает. — Каждую ночь. — Для чего? — Нравится мне, когда ты молчишь и спишь. Жулань лупит его по руке, но игриво и вовсе не больно. А потом трется носом о кожу, вдыхая неизменный запах. — Врешь. — Конечно вру. — Тогда, назови истинную причину. — Истинную причину... Ему не хочется говорить. Совсем ничего не хочется. Просто вот так лежать - уже благословение небес. Не ругаться, не указывать на ошибки, не получать холодные взгляды от того, кого любишь всей душой. Цзян Чэн хмурится, поглаживая макушку А-Лина, думая о том, рассказать правду или же стоит помолчать? Возможно, придумать более простой и лживый ответ. Мальчишке только пятнадцать, у него вся жизнь впереди, а если он ему сейчас признается, разве не сломает его? — Просто я бываю иногда груб с тобой, а потом мне неловко, — бурчит он. — Всё, спи. А лучше, иди к себе. — Зануда, — обижается племянник, но не уходит, просто ложится на дядю полностью, ощущая, как крепкие руки обнимают и придерживают за спину. — От тебя очень хорошо пахнет. — Замолчи. — Может, завтра сходим на охоту? Нужно погонять Фею, она засиделась. — Можешь заняться этим сам, у меня много дел. — Ты не хочешь со мной общаться? — каким-то дрожащим шепотом спрашивает он. У Ваньиня дёргается сердце. — Я... Не нужен тебе. Я лишний. Ладно. Спокойной ночи. А-Лин соскальзывает на пол, кутается в плащ, который принес с собой и делает шаг к двери, но тут же падает обратно. Его прижимают, обнимают крепко-крепко, от чего молодое тело слегка хрустит. — Дя... — Что за глупый ребёнок?! Ляг и спи. Завтра будет охота, а потом я надеру тебе зад за эти мысли! Неужели тебе нравится, когда я злюсь, а? Жулань нагло усмехается. — Это тебе нравится подчиняться моим капризам. — А-Лин, мальчишка! Они обнимаются, а потом затихают под одеялом. Ваньинь гладит стройную спину племянника, пока тот вырисовывает пальцами какие-то узоры на его груди. — Ну, если честно, я правда думаю, что лишний. — А я думаю, что мне хочется выпороть тебя. — Не думаю, что мой отец бы это позволил. Цзян Чэн хрипло смеётся. — Да уж. Там и твоя мать... Воспоминания о Яньли болезненны, поэтому он предпочитает замолчать. — Дядя? — Да? Мальчик жмется и прячет лицо в изгибе плеча и шеи. — Что бы ты сделал, если бы я сказал тебе, что влюбился? Глава Пристани напрягается, опускает глаза вниз. — И кто это? — он не хочет знать. — Ну, — Жулань жеманно и кокетливо хмыкает, — это мужчина. — Мужчина? Надеюсь, этот щенок не посмел тронуть тебя? — О, он трогал, правда! — заливается вдруг смехом мальчик. — Только не так, как хотелось бы мне. — А-Лин! Кто это? Племянник ещё сильнее прячет лицо, хотя в комнате темно, практически ничего не видно. Просто так уютнее и безопаснее. — Ну, ты его знаешь. — Кто? — Он твой ровестник. Серьёзный такой, строгий. Отлично владеет мечом. У него длинные волосы... — А-Лин, у каждого в нашем мире длинные волосы и навыки владения мечом. Издеваешься? — Ну, ещё он такой красивый. И я очень сильно люблю его. А особенно, когда он так ласков со мной, как сейчас... Цзян Чэн замирает. В комнате и без того было тихо, а сейчас, кажется, тишина вообще пропала, просто пропало всё. Возможно, он выпал из этой реальности, сошел с ума, но... Но это! — Есть один мальчик, — сухими губами шепчет он, — от которого я без ума. — Ого? — Цзинь Лин поднимает голову. — Кто он? — Самое прекрасное создание для моего сердца. И я очень люблю его, особенно, когда он рядом со мной, как сейчас. Они смотрят друг на друга, а потом племянник радостно хохочет. — Дядя! Мой дядя. Теперь я смогу поцеловать тебя? — А кто сказал, что речь о тебе? — нагло фыркает Ваньинь. — О, ну конечно, отнекивайся. Давай, поцелуй меня. — Ты! Но склоняется вперед, ловя невинные губы мальчика. Жулань дрожит под его касаниями, а потом ложится на грудь. — Завтра охота, не забудь. — Боже, какой ты... А-Лин смеётся и закрывает глаза.