Э и Ф

      Через несколько дней началась экспедиция, которую Ханджи встретила в сонном состоянии. Каждую секунду она зевала, тёрла глаза, массировала виски. Один раз, даже позабыв о дистанции, чуть не нарушила строй. Она изо всех сил сдерживала себя, чтобы не отправиться во весь опор в деревню, минуя все команды Эрвина, все цветовые сигналы солдат. Моблит всякий раз сдерживал бригадира, выкрикивая её имя. Наконец они добрались до деревни. Тут же продолжилась работа по установке пункта снабжения, а отряды заняли дозорные позиции на крышах. Ханджи, дав указания своему отряду, спустилась на землю и направилась в сторону дома Фауста.       Она помнила это строение, будто только вчера была здесь, а ведь прошёл уже месяц. Зоэ, оказавшись перед деревянной закрытой дверью, чуть помедлила, но всего лишь мгновение, а затем медленно открыла её. На плече у неё висела дорожная сумка, в которую она положила три глубоких мешка и свечку. Ханджи вошла в дом, только сейчас заметив ступени, уходящие вниз, у порога, прошла по знакомому коридору, свернула к подвалу. Она зажгла свечку и, освещая ею путь, спустилась вниз. Запах вновь стоял отвратительный, вынудив Зоэ прикрывать нос ладонью. Она увидела знакомый стол, на котором был дневник и подсвечник со свечой, которую бригадир зажгла. Сейчас было время оглядеться.       Горы книг, покрытые пылью и плесенью, безмолвно взирали на неё с пола. На опустевшем столе были разбросаны листки, а на полках шкафа стояли баночки, флакончики с приклеенными на них надписями. Зоэ вела свечой по полкам, пока резко не замерла: из глубины шкафа сверкнули два глаза. Она сделала шаг назад и ахнула, но сумела взять себя в руки, и, всмотревшись в эти глаза, она поняла, что это её собственное отражение. На полках стоял осколок зеркала. Зоэ продолжила вести свечой дальше, вдоль стены, и озарила светом дверь. Дверь в этом тёмном мёртвом подвале. Она потемнела от времени и сырости, но осталась такой же массивной и крепкой, какой была, когда здесь царила жизнь. Ханджи надавила на неё, но та не поддалась. Чутьё подсказывало, что именно за ней сокрыто нечто важное. Разведчица снова потолкалась плечом, но дверь лишь затрещала.       — Да ты издеваешься, Фауст. И где ключ? — спросила мрак Ханджи, проведя ладонью по лбу.       Она отошла от преграды и, поставив свечу на стол, начала хаотично рыскать руками, поднимая листочки, тетради, конверты. Но ключа здесь не было. Ханджи задумалась и огляделась. И тут её осенило: Фауст мог запереться изнутри, если его последние мгновения были там, за дверью. Она выдохнула и, разбежавшись, насколько это позволило пространство, ударила плечом о дверь. Не вышло. Или она была слаба, или же дверь — крепка.       — Да чёрт тебя побери, Фауст! Открывай уже! — закричала Зоэ, ударив кулаком о дверь и… она открылась.       Кто её услышал? Фауст? Или то, что там за дверью? Она отпрянула назад и закрыла нос рукавом. Мёртвый запах, запах гниения, плесени и смерти. Так не хотелось заходить, но нужно: если дверь открывается, то нужно делать шаг за порог. Зоэ взяла подсвечник и шагнула в очередную тьму. Комната оказалась небольшой, оттого и свет её почти полностью охватил. Ханджи увидела длинный деревянный стол, на котором были тарелки, кружка и ложка. Они будто ждали трапезы. Деревянный стул задвинут напротив приборов. Зоэ поняла, что именно здесь Фауст провёл свои последние минуты. Но где же он сам? Ханджи прошла ещё чуть дальше и увидела его: он сидел в углу, запустив пальцы в светлые волосы и стонал, чуть покачиваясь, и стоны сменялись бормотанием. Фауст был в белом халате и будто бы светился в этой тёмной темноте.       — Фауст? — произнесла Ханджи.       Пламя свечи дрогнуло, изогнулось, и мужчина исчез. Остался лишь скелет в пожелтевшем, словно напитанном тьмой халате. Зоэ опустилась перед ним и внимательно оглядела. У скелета в ногах лежал череп. Ханджи посмотрела на него и распознала в нём голову собаки. Франки. После собиралась с силами, прежде чем сделать это, но времени сомневаться не было. Она распахнула сумку, достала оттуда светлую тряпку и мешок. Аккуратно она перекладывала кости сперва на тряпку, а потом так же медленно и аккуратно укладывала в мешок. Она раскрыла второй и продолжила забирать из этого места Фауста.       Подумать только — он уже превратился в скелет. Это было трагично, неприятно, но Ханджи остановила поток разумных мыслей, которые кричали ей остановиться.       Когда останки оказались в мешках, в том числе и череп Франки, бригадир поднялась и обошла уголок этой комнаты.       — Элиза, где же ты? — спрашивала темноту Ханджи, но темнота молчала.       Зоэ поставила свечку на стол и облокотилась о него руками, в отчаянии опустив голову.       — Куда ты делась? Ты ведь должна быть здесь.       Она вновь обошла комнату, постучала по стене. Вышла в кабинет, там осмотрелась, выхватывая неровным светом свечи уже знакомые предметы. Элизы не было.       — Ханджи! — раздался где-то наверху недовольный голос Ривая.       Та издала выкрик отчаяния и, вернувшись в тайную комнату, взяла в руки мешки: один закинула себе на плечо, а второй крепко обхватила ладонью. Объяснять она ничего никому не будет, разве только Моблиту, да и то не всё. И этот запах… запах смерти теперь будет сопровождать её всю дорогу обратно до стены. Издав нервный смешок, который вырвался случайно, когда всё же Ханджи позволила потоку разумных мыслей затопить её сознание, она потушила свечи и быстро направилась наружу.       Солнце слепило глаза, Зоэ прикрыла их ладонью и поморщилась.       — Где ты была? — спросил Ривай. Он стоял рядом с домом и держал в руках мечи. — И что это за мешки? В какую вонючую задницу ты залезла?!       — Я всего лишь зашла в гости к знакомому! — отшутилась та, неловко почесывая затылок. Она похлопала Аккурмана по плечу и пешком направилась к стоянке лошадей.       Ривай смахнул с плеча прикосновение Ханджи и посмотрел ей вслед.       — Бригадир Ханджи, где Вы так долго были? — Моблит опустился рядом с быстро идущей Ханджи и с тревогой посмотрел на неё. — Это всё с этим Фаустом связано?       — О, Моблит, ты как раз вовремя! Мне нужна твоя помощь, — Зоэ протянула мужчине потрёпанные мешки. — Оставь это в повозке и повяжи на них красные ленты.       — Что? Что это такое? — забеспокоился Бернер, недоверчиво поглядывая на находку командира.       — Это останки Фауста, — прошептала Зоэ. Мужчина вздрогнул. — Моблит, выполняй, это был приказ, никаких вопросов.       — Я надеюсь, вы понимаете, что делаете, потому что… это безумие, — так же тихо сказал Моблит.       — Я знаю, Моблит, знаю, но другого выбора у меня нет, — чуть испуганно проговорила Ханджи.       Мужчина несколько секунд смотрел в глаза начальнице и сказал:       — Помойте руки, они у вас грязные, — кивнул головой Моблит и, развернувшись, направился к лошадям.       Был подан сигнал общего сбора, на котором Эрвин объявил, что установка поста закончена и теперь можно продолжить путь, а в лесу устроить привал. Солдаты начали выполнять приказ: инструменты и оборудование вернулось обратно в повозку, где стояли два мешка с красными лентами, а красные ленты означали то, что это очень ценный и важный груз, который никто не должен трогать без разрешения. Тем более, передвигать. Даже несмотря на неприятный запах от них.       Разведчики добрались до леса и устроили там привал. Разбили палатки, зажгли костёр, привязали лошадей и назначили ответственных за безопасность. А Ханджи не спускала глаз с двух мешков.       И в ночи, когда солдаты несли караул, ожидая аномальных, где-то в ночи раздавались никому неслышные всхлипы. Ханджи слышала их. Она одиноко стояла возле дерева, облокотившись о его ствол и пыталась понять, откуда доносится плач. Но ей казалось, что он везде. Зоэ опустилась на землю и начала перебирать пальцами траву. Теперь она так же, как и Фауст задавалась вопросом: «Где Элиза?». Плач Фауста ей не ответил.       Так протянулись дни экспедиции, и разведчики вернулись обратно в Трост, а от туда на следующий день в штаб. И снова Ханджи вошла в круг бумажной волокиты.       Кости Фауста и череп его собаки она надёжно спрятала в чулане, который использовала для хранения своих «учёных вещей». В него даже Ривай нехотя заглядывал, после того, как на капитана вылилась какая-то жидкость. Но так хотелось уже избавиться от этих костей.       Теперь Ханджи лихорадочно размышляла о том, где же Элиза. Тамао и Анна в один голос заявили, что она осталась с Фаустом, да и по записям в дневниках этот вывод напрашивается. Хотя… остался лишь один человек, который может пролить свет на всё это сумасшествие. Йо Асакура. Нужно найти его, тем более, у него были хорошие отношения с Фаустом.       — Я еду с тобой в столицу! — ударила ладонями по столу Ханджи, когда забежала в кабинет Эрвина.       — Что-то случилось? — как всегда спокойно спросил Эрвин.       — Нет, то есть… да! У меня сломался микроскоп, я должна лично купить новый. А хорошие микроскопы продаются только в центре, — объяснила Зоэ.       — Хорошо, Ханджи. Завтра в шесть утра, — читая какой-то документ бросил Эрвин.       — Есть! — Ханджи отдала честь и покинула кабинет Смита.