Как хорошо когда у тебя есть лучшие друзья.
Всегда поддержат, успокоят, рассмешат. И ты делаешь это для них в ответ даже не задумываясь. Это тонкое чувство доверия которое нарабатывается годами. У Антона есть такие друзья. Они терпят каждый его психоз, каждую ссору с родителями, каждый нервный срыв. Они прям точно доверяют друг другу. Очень сильно. Ребята подкалывают, смеются, но никогда не перейдут за рамки. Точно знают где граница и понимают когда надо перейти черту, а когда не стоит. Серёжа Матвиенко и Дима Позов определённо такие друзья. Прогуливаясь по набережной Москва реки, они решали как будут отмечать первое сентября десятого класса. Шастун сейчас знал только одно — домой он сегодня ночевать точно не пойдёт. Он хочет расслабиться и отметить как следует, даже если после этого завтра утром на уроках они будут помирать от похмелья. Когда ещё такой повод будет? В следующем году в школу идёт Маша, его младшая сестра. А значит следующее первое сентября уже будет испорчено родителями. А щас он вроде как достаточно взрослый чтобы отпраздновать и последний шанс для этого упустить не хочется, но в то же время хочется чего-то спокойного. Например блинчиков Марины Позовой, мамы Димки. Боже, да они превосходны. Однажды кстати Антон в сочинении на тему «Что такое счастье» написал про свою сестру, друзей и эти блинчики в частности. И даже получил твёрдую пятёрку с минусом, за что ребята очень гордились Шастом. Щас бы к Позу домой…стойте. У него есть отличная идея! — Ребят, у меня есть идейка. — Шастун остановился и развернулся лицом к друзьям, которые шли и о чем-то тихо беседовали друг с другом. Они тоже остановились и с беспокойством и заинтересованностью посмотрели на него. Они ещё волнуются из-за той ситуации к классе. Нам надо поговорить. — Смотрите, домой я сегодня, как вы наверно поняли, не собираюсь, — Дима кивнул, а Серёжа не отрываясь продолжил смотреть на него. — И вот… давайте я переночую у Димы? А может даже я и Серёжа? Поедим блинов, запьём вином… Да, Антон любит вино и не капли не считает это «женским напитком». Шастун с Матвиенко переглянулись и перевели взгляд на Поза. Он состроил задумчивое лицо, а зачем заговорил: — Моя мама как раз собиралась жарить блины в честь праздника-а… — тянет парень и заговорчески улыбается. — как раз спрашивала про вас… Антон широко улыбается и начинает прыгать на месте, хлопая в ладоши. — Спасибо-спасибо-спасибо!!! — шедшая с боку от него бабулька охает от его резких криков и хватается за сердце. — Ой, простите. Очень-сильно-спасибо-огромное-я-тебя-обожаю! — быстро тараторит мальчик обнимая лучшего друга за шею. — Кхм… Кхм! Спасибо что обратили на меня внимание, — наигранно обижено засопел Сережа. На этот раз Антон залез в объятия и к нему, отчего тот потерял всю свою вредность и заулыбался — Это всё очень мило, но сейчас два часа дня, домой ещё рано, так что давайте погуляем. Я и с Димой возмём самокаты, а ты, Шаст, скейт свой. Мальчишка уткнулся носом в солнечное сплетение. Кто-то посчитал бы это чем-то романтическим, но нет. Друзья прекрасно понимают его: в детстве его не обнимали и не давали нужную тому ласку. Из-за этого у него развилась боязнь прикосновений*. Он активно ищет причины побыть рядом с друзьями т.к. понимает что ему надо избавляться он этой фобии. — Хорошо давайте я зайду домой, соберу всё на завтра и возьму скейт, — мальчик оторвался от парня и посмотрел на ребят. — Встретимся в нашем дворе. Вы идите к Серёге. И возьмите пожалуйста колонку, — Дождавшись их кивка он побрёл в сторону дома, но остановился и повернув голову к ним сказал — И ребят… винишко с меня. С улыбкой он ускорился. Строки любимой песни так вовремя полились в голове. Он знает что включит.***
Вот они снова на набережной Москвы реки со стороны Парка Горького. Тут идеальная дорога «для покататься». Светит яркое солнце, часы показывают четыре часа. Тёплый ветерок обдувает со всех сторон. Серый как и обещал взял колонку и Антон уже подключается к ней. С первой ноты все узнают общую любимую песню. Как к кстати. Шаст сделал громче и поставил колонку на скамейку рядом с их, Матвиенко, рюкзаками.Да, так бывает всегда, Тают огни вечернего города. Скрываясь в дали поезда, Несут без оглядки меня.
Он залез на скейт и поехал вдоль набережной. Красивые мосты завораживают своей красотой.К месту, где утром я встречу рассвет. Оставлю на память билет. Наконец-то встречусь с тобой. Я не вернусь сегодня… Домой.
Дом, дом, дом. Что же это? Наверное, там где любят и ждут. А главное, наверно, ценят.Сжигая минуты до встречи с тобой. Лишь поскорей повстречаться с тобой. Я не вернусь сегодня домой, Я не вернусь сегодня…
Значит, где мой дом?Да, с улыбкой на устах, Иногда с печалью и грустью в глазах. 50 на 50 на весах,
— Я говорю тебе «Ах»! — ржёт Матвиенко. Мальчик останавливается и оборачивается. За ним неспешно едет Серёжа на самокате. Он выглядит слегка нелепо и от этого Антон широко улыбается. В душе становится так приятно. Как будто лёгкость заполняет всё внутри. Он может спокойно и глубоко дышать полными лёгкими. Мальчик может не думать о том что ему будет за эту выходку, за то что он не появился дома ночью. Сейчас — всё равно. И тем более какая разница? Всем вообще похуй.Туда, где самый яркий свет, Луна и звёзды, мне, Оставят верный след. Я знаю точно!
-Во-о-у… во-о-у… — завывает Серёга. — Время сквозь пальцы вечно течёт… не хочу жалеть не о чём, — шёпотом проговорил школьник. — Пылко стремясь в полёт за звездой… — Я не вернусь сегодня, — сзади тихонько подкрался Дима. — ДОМО-О-ОЙ! — проорали на всю улицу одноклассники. Набережная залилась звонким смехом. Прохожие странно смотрели на них, что неудивительно. Ну а им сейчас всё равно. Такая атмосфера уюта точно заставляет забыть все беды. Так, распивая вино, они прокатались до девяти вечера и медленно поехали к Позовым, чтобы вино хоть немного выветрелось. Нет, они не пьяны в хлам. Они здраво мыслят. Это та самая стадия, где им просто хорошо. А после блинов ещё лучше.***
Утро выдалось приятным. Никаких криков и т.п. что есть дома. Их разбудила тётя Марина, а затем ушла на работу перед этим не забыв оставить завтрак на столе. Но была другая проблема… Похуже этого. Шастун в своей серой клетчаткой пижаме, кофте и штанах, которые еле как держатся на тазобедренных косточках, напрочь отказался от полноценного питания. Он настолько худой, что любой прохожий мог смело сказать что он — анорексик, и самое обидное Поз с Серым не знали отрицать это или нет. Для себя Шаст был «всё ещё толстым». Это просто выбешивало Матвиенко и разочаровывало Диму. Единственное от чего тот не отказывался — это от блинов тёти Марины и чая. В школу Дима таскал ему из дома разные йогурты и парочку блинов. Но согласитесь, один жалкий йогурт в день для 16-ти летнего подростка с ростом 197 см — это чересчур мало. Поэтому сейчас идёт активный процесс «накорми упрямого ребёнка». — Так, смотри. У меня есть чай: клубничный, травяной и просто чёрный. Я так понимаю, тебе клубничный? — Дима осматривает кухонный шкафчик. — Да, давай, — легко, что удивительно, соглашается мальчишка. — Йогурт ванильный сейчас и один ягодный питьевой с собой. Это не обсуждается. — Серёжа достал из холодильника всё выше перечисленное им и поставил перед Шастом. — Но… — уже хотел было вставить своё школьник, но его резко осекли: — Никаких «но»! Я уже сказал тебе: это не обсуждается! Сегодня класуха будет распределять тех кто пойдёт на проверку к психологу и я не удивлюсь если ты будешь первым в списке. Когда тебя увидят в таком виде… до выпуска будешь ходить к психиатру! Тебе прошлого раза мало? Не напоминайте… — Тем более теперь у тебя будет не Юрий Анатольевич который уже знает тебя. Придётся выкручиваться. В мыслях сразу мелькает этот загадочный… Психотерапевт — А. С. Попов. Антон грустно улыбается, опуская голову вниз и прокручивает на пальцах кольца, меняя их местами. Пора уже осознать одну грустную истину: — Меня в любом случае отправят как минимум на учёт к психиатру*, только теперь к другому. Резкие перепады настроения с длительными периодами депрессии и апатии, гаптофобия, проблемы с доверием. Вам это не о чём не говорит? Да я пожизненно там прописан, — Шастун устало прикрывает глаза и уже тише добавляет, — У какого-нибудь старого деда в кабинете, который будет пичкать меня таблетками… — Эй, всё не так критично… — мягко говорит Димон присаживаясь рядом с ним и кладя голову ему на плечо, — ты же не знаешь ещё, кто там теперь сидит. — А. С. Попов, — говорит Шаст и на «что?» повторяет, — Там теперь сидит психотерапевт А. С. Попов и психолог П. А. Воля. Скурив у форточки три сигареты, он начал собираться в школу.***
Сегодня Шаст дико нервничал, но виду старался не подавать. Уже после уроков Марина Борисовна оставит детей из неблагополучных семей и расскажет что, в принципе, вообще происходит. Ребята всячески его поддерживали и успокаивали, но на долго этого запала не хватило. — Здравствуйте. Так, как обычно, можете идти все кроме… ны-ны, ны-ны… Шастуна и Аддэрли. Бля, не пронесло… Все поспешили удалиться и распрощавшись с Антоном, Матвиенко с Позовым, тоже ушли сказав что-то по типу «ждём в низу». В классе, кроме него, осталась ещё девочка. Доминика. У неё остался только отец. Её тёмные волосы с зелёными прядями заплетены в две косички. Красная рубашка в клетку, чёрные джинсы. Обычная такая, среднестатистическая девочка-подросток. И он. Растрёпаные русые волосы, джинсы, обычная белая рубашка с галстуком и куча браслетов и колец. Ну, не чё такой. Сейчас бы закурить… эх. — В общем. Сейчас вы с другими классами идёте на приём к нашему новому психологу. Его зовут Павел Алексеевич. Далее он уже решает что с вами делать. Звучит не очень. — Только знайте — будете изображать из себя паиняк — будет хуже. Это мы уже знаем. Горький опыт… — Всё давайте, вперёд и с песней. Идите нахрен со своей песней. И вообще туда идите. Но сопротивляться Антон не могу. Он знает — ему надо. И тем более его никак не отпустит этот… А. С. Попов.