***
По пути домой Антон решает уделить время своей любимой сестрёнке. Сначала его не было дома, затем отец… В общем пора бы добавить пунктик «День с Машкой». Ещё желательно перед этим «Объяснить родителям, что я хочу забрать ребёнка и уматать куда-то в пизду». Но не сейчас. Чего она там любит? Надо спросить. Её можно забрать из садика и пойти к Димке. Поз с Сержом радуются, когда получается выбраться куда-нибудь с Маруськой. Всё же страшно оставлять ребёнка одну дома ведь… никогда нельзя узнать что на уме у его «родителей». Вдруг они снова начнут свою зависимость и тогда… в любой момент может случиться непоправимое. Даже если та в садике, никто не отменял того, что её могут забрать раньше. Было уже такое. Не будем о плохом. Сначала надо домой переодеться и собраться. Он хочет по полной ни в чём не отказывать сестрёнке, хоть и денег катастрофически не хватает. Подросток проворачивает ключ в замочной скважине и мысленно готовится встретиться с папой или мамой. Хуй знает, какое у них там расписание. Дверь легко открывается и на пороге из обуви лишь маленькие сапожки. Это дико странно. Значит, Маша дома. Одна. Блять. Шастун быстро закрывает дверь и начинает разуваться, наступая на пятки ботинок. Обычно он разувается совершенно не так, но сейчас не особо есть время. Мало ли может сделать маленький ребёнок? Волнение за сестру накрывает с головой и ему совершенно не хочется думать, что пару лет назад всё начиналось точно так же. — Маня? Мань, — Антон проходит в коридор и останавливается возле двери в комнату девочки. — Я дома. Мальчик приоткрывает дверь и заглядывает внутрь. Посреди комнаты, на мягком пушистном белом ковре сидит его маленькая сестрёнка. Она в серой свободной пижамке в тёмно серую крапинку: широкие штанишки и кофточка с длинными рукавами до середины кисти руки. Русые редкие и прямые волосы чуть ниже уровня плеч плавно стекают по хрупкой шее с, как любил говорить Антон, фарфоровой, почти такой же бледной как у брата, кожей. С левой стороны пряди заправлены за ухо, а с правой, спокойно свисают и утопают в лучах, недавно вышедшего, солнца. Зелёные глазки цвета летней свежей травы тут же уставились на мальчика, а розовые губки расплылись в улыбке. У подростка вырывается облегчённый выдох и он устало улыбается, прикрывая глаза. — Привет, Тош, — она отложила раскраски, встала и босыми ножками потопала к Атнону. Подросток тут же подхватывает её на руки и прижимает к себе. Девочка обнимает Шаста за шею и он ещё крепче прижимает Машу к себе. Антон любит сестру, а она его. Он никогда бы себе не простил, если бы с ней что-то случится. — Привет, Марусь, — но тут до Шастуна доходит одна истина, заставляющая его нахмуриться и осмотреть комнату. А так же вспомнить, что его сестра должна быть в садике. Какого… — А ты сегодня весь день дома одна? Мама и папа тебя не отвезли? — Да, я дома была. Мама сказала что они очень-очень заняты и не могут. Папа был дома, с что-то делал на кухне и ушёл. Это плохо? — спрашивает Маня, чуть отстранившись от шеи брата, чтобы беспокойным взглядом заглянуть в глаза напротив. — Ладно… Нет, это не плохо, что ты, — нагло врёт Тоша, пытаясь не выдавать своего напряжения и не давать поводов для паники в маленькой головке. Но её же не обманешь. Она сама тут выросла. Маруся вопросительно смотрит на брата, вскидывая одну бровь вверх, давая понять что… ну она не верит в общем. — Окей, я всё равно хотел тебя забрать. Если бы ты согласилась, конечно. Шастун младшая наклоняет голову в сторону. Детские губки снова загадочно улыбаются и заинтересованно смотрят на брата из-под полуопущенных пушистых ресниц. Очень харизматичная. — Для чего и куда? Антон рассматривает девочку, ведь потом, с мамой, такой возможности уже не будет. Запоминает каждую деталь и выперающую косточку. Каждую прядку золотистых волос. — Погуляем? Можем купить что ты хочешь. Ну, игрушку там, какую-нибудь. Покушать где-то, например. А потом можно к Диме домой. Будем делать то, что ты хочешь, в общем. Идёт? Маруся радостно и широко улыбается, заглядывая глазами прямо в душу и быстро целует Шаста в щёчку. Девочка ложится на его грудь, к нему в объятия и кладёт голову на плечо. — Конечно, идёт. Но больше всего я хочу, чтобы ты почаще со мной разговаривал. И просто был рядышком. И давай к Диме на ночовку? — мальчишка слушает всё это и счастливо улыбается, на последнем предложении уже смеясь. Он нужен. И нужён тоже. Ей, своей фарфоровой кукле, которая его любит и ждёт — Я спрошу у него, лады? А пока дуй одеваться, Марь. Возьми с собой рюкзачок и положи туда пижаму и другие там всякие штуки свои нужные. Я тоже собираться. Лю тебя. — Угу, я тоже.***
— Дим? Алё, привет. Да, я уже дома. Слушай, у меня тут Маруся… она была дома, понимаешь? Вот… давай к тебе? На ночёвку. Я боюсь, просто. Ага, мы одеваемся. Спасибо! Девочка стоит в проёме дверей в кухню, держась тоненькими пальчиками за дверной косяк. Она уже в тёмно-зелёном худи до бедра и таких же приятных на ощупь штанах. В другой руке она тащит по полу чёрный кожаный рюкзачок в углу с белой маленькой нашивкой силуэта кролика. Она наблюдает за тем, как Антон что-то убирает со стола в мусорку, быстро бегая по кухне и одновременно разговаривает по телефону. Ей очень хочется забыть картинку, как брат выкидывает шприцы. Ведь она уже понимает что это значит. Его голос дрожит, он нервно поглядывает на время и, наконец, смотрит на сестру взволнованным взглядом. — Опять? — всего одно слово, но он знает о чём она. Он медленно и прерывисто выдыхает и опускает голову, как-то обречённо улыбаясь. — Я не знаю. Пойдём, пожалуйста. — на большее его не хватит. Антон правда не знает. Не знает что происходит. Не знает будет ли это как в прошлых годах, когда родители полностью забили на детей и первый раз подняли руку на Машу. Не знает что делать. После того раза Маруся стала по-другому воспринимать мир и свою семью. А у Антона кроме гаптофобии и проблемы доверия появилась привычка ничего не есть, ведь такой возможности просто не было, и… начались перепады настроения. Точнее, они были и до этого, но не такие резкие и долгие. Не было продолжительного состояния полной апатии и безэмоцианальности. В стрессовой ситуации появились неврозы и агрессия. Но с ним были его друзья. Шастун понимал что ему нужна консультация с психологом, но отказывался принимать что у него есть проблемы. А в итоге стоит на учёте у психиатра. Теперь ещё и у Попова. Но проблем не признаёт. И как бы это странно не звучало, это его главная проблема. Главная проблема это я сам. Шаст усмехается своим мыслям и они выходят в коридор, после того как он раз десять помыл руки с мылом. Не дай Сатана такого счастья! Переодевшись в джинсы и чёрную толстовку, закинув школьную форму с собой, так для виду сложив пару учебников и одну тетрадку, Тоша окутывает сестру в ветровку, шапочку и тонкий шарфик. Сам же хватает свою ветровку (так, чтоб было) и рюкзак с наушниками. Ночевать у Димки им не в первой.***
В кафе «Seventy two hours.» тепло и уютно. Название, конечно, интересное, но не суть. Ну семьдесят два часа, ну и пусть будет. Какая вообще разница? Там Маруся заказывает кусочек пиццы «Маргарита» и пудинг со вкусом капучино. А Шастун старший в свою очередь берёт себе любимые блинчики с курицей и грибами. На «попить» у них, так полюбившийся Антону, мятный чай. Здесь он, правда, не такой вкусный как у Арсения Сергеевича, но ничего. — Расскажешь что-нибудь? Подросток поднял взгляд на ребёнка. И что же ей рассказать? То, что его, психа-анорексика поставили в прошлом году на учёт и теперь он ходит к психотерапевту? Да, то, что нужно шестилетке. Так держать. — Ну, я сейчас хожу к психиатру… — Зачем? — девочка ест пудинг посыпаный корицей и внимательно смотрит на старшего братишку. — Э… как сказать. Так надо. Чтобы всё было в порядке. — А что-то не в порядке? — Да нет, всё в норме, просто… Так, всё сама рассказывай что-нибудь. — теперь уже Антон внимательно наблюдает за сестрой, прищурясь и хитро улыбаясь. — Витя в садике сказал что я ему нравлюсь и хотел поцеловать меня в щёку. — после раздумий задумчего произносит Маша морща носик. — Ну, а ты чего? Красивый хоть? Он тебе нравится? — вспоминая как в детском саду его отшивали все и вся, Тоша может лишь позавидовать. Однажды ему нравилась девка по имени Даша, но она его постоянно отвергала, ведь у неё уже был Егор. Хуегор. Было очень глупо надеяться, что меня смогут полюбить. Такого просто не бывает. — Фу, ну уж нет! Не хочу чтобы меня мальчики трогали. И тем более он некрасивый, противный и вообще полный дурак. Мне такой не нужен. — заметно что Маруся действительно чувствует отвращение к этому Вите. Она кривится и на секунду убирает ложку из своих рук, складывая их перед собой. — Не хочешь чтобы именно мальчики тебя трогали? В смысле они тебе в принципе не нравятся? Все? — возможно девочка просто неправильно выразилась. Тут требуется уточнение. — Мне не нравятся пацаны. Но вот… — девочка останавливается, подбирает слова и думает стоит ли говорить, окидывая Шаста очередным задумчивым взглядом. — Ну, давай, расскажи, кто же украл сердечко моей фарфоровой куколки, — он тянет слова, подбадриваяще и широко улыбается девочке, смотря на неё радостным и полным интереса взглядом. Вау. Первая детская любовь. Как мило. Как мило узнать что если это даже не пацан, то значит ей не разобьют это её хрупкое и хрустальное, но живое и красивое сердце. — Ругаться не будешь? И родителям не говори. — Эй, ну я не такой уж и дурак. И тем более, за что я должен тебя ругать? Это абсолютно нормально. Тебе может нравиться кто угодно. Мы не выбираем, кого любить. — Маня, увидев поддержку в глазах и поняв точку зрения брата, кивнула и легонько улыбнулась, смотря куда-то в стол. — В моей группе есть девочка. Красивая очень. У неё волосы белые, как снег. А левые передние прядки в ярко розовый окрашены. Глаза такие голубые-голубые, как кристально чистый лёд на речке зимой. Ей тоже шесть. Саша зовут. — сестрёнка искренне светится и улыбается, рассказывая о предмете своего воздыхания. — А… ты ей тогойто? Нравишься? — сложно что-то сказать только что узнав что твоя сестра влюблена в… Сашу? — Я не знаю… мы дружим. В паре, там, стоим, за руки в этот момент держимся. Обнимаемся во время приветствий и прощаний. А мне мало. — как-то слишком понимающе и подробно для шестилетки. Антон улыбается, смотря на Машу. — И чего же ты хочешь…? — Мне хочется обнимать её постоянно. Просто так. И целовать. Хотя бы в щёчку. Просто так. А ещё я хочу чтобы она была счастлива. Со мной. — Шастун не разу не влюблялся, но ему почему-то кажется что именно так выглядит любовь. — Я, конечно, ничерта в этом не понимаю, но… Начни её чаще обнимать без повода. Когда вы радуетесь, целуй её в щёчку. Вот увидишь, она не будет против. Делай это чаще и чаще. А потом обязательно расскажу ей о том, что она тебе нравится. И потом как пойдёт. Мне кажется, ты сама заметишь, когда Саша начнёт повторять за тобой. — Спасибо, что ли… — ребёнок слушает брата, стараясь запомнить каждое слово. Мария улыбается, смотря наконец на Антона. — Я конечно не мастер в этих ваших делах, но обращайся. Не думаю, что смогу помочь, но выслушать всегда готов. Всегда нужно с кем-то разговаривать на подобные темы. — он улыбается в ответ. — Ладно, пойдём. Завтра нас ждёт великий день, когда мы начнём переводить наш план в действие! — оба по-семейному начинают хихикать. — Фига у меня сестра лесбиянка. Ты же знаешь об этом всём? — Пасиб, в курсах. Антону остаётся лишь удивиться словарному запасу сестры и подумать о том, что современные дети действительно знают многое. — За мной, малявка!