***
Как только они захотят в квартиру, на них сразу налетает ураган в лице друзей. — Мелкая! Мелкий! — Мелкие-е-е! В объятиях, оказывается, бывает настолько нечем дышать. Девочка, уважающая своё личное пространство и знатно ненавидющая всех его нарушителей, быстро ретируется из тесного комка тел, благо рост её это позволяет. — Ребят, я конечно не на что не намекаю, но мы виделись пару часов назад. — ели проговаривает мальчик, пытаясь как сестрёнка выпутаться на свежий воздух. — Это наша поддержка, заткнись и наслаждайся! — Поз пихает друга в бок. — Может вы уже отлипните? Где приставка?***
Весь вечер они валялись на диване, ели заказанную еду (все кроме Антона, он и так о блинчиках жалеет, хоть и не доел их) и рассказывали друг другу что-то новенькое. И про Сашу в том числе. — Ну ты… Маруся. Даёшь, — Матвиенко смотрит на ребёнка и улыбается её взгляду «иди нахуй, мне похуй». — Ну хоть у кого-то здесь с личной жизнью всё более-менее в порядке. — Ага, в порядке. Мы просто дружим. — Ну ни чё, она ещё сама к тебе прибежит, — парень смотрит на Машу загадочным и заговорческим взглядом, выставляя вперёд кулачок, на который после раздумий отвечают более малюсеньким. Так же они успели переодеться в пижамы, помыться по-быстрому, шесть раз проиграть в приставке «фарфоровой кукле», которая вдруг стала «фарфоровой королевой». Даже без принцесс и т.д. Сразу королевой. Вот это властная женщина. Они встретили тётю Марину и даже объяснили ей что они тут ненадолго. Она кстати была очень даже непротив. В итоге они выпроводили Матвиенко часам к двум ночи и завалились спать без задних ног. Надо всё переварить. Психотерапевт, Маруся, шприцы, уход из дома, Саша… слишком много для одного дня.***
Следующий день Антон проводит в спешке. Ответственность за сестру не даёт покоя. В садик, в школу, к Димке, в садик. Покормить, поговорить, расспросить о предмете обожания, уложить спать. Сложно. — Она сказала что скучала по мне! Ещё мы обнимались и ходили за ручку! Это просто шикарно… Ну а так же самому ничего не поесть, побояться родаков, получить пизды от Димы. В общем, подросток полностью забылся в этих заботах и только ночью, в постели, вспомнил о завтрашнем приёме у Арсения Сергеевича. Еба-а-ать. Он говорил о арт-терапии. Возможно это поможет Шасту отвлечься. Хотя бы на часок. Хотя, Попов такой человек, что в нём и так можно забыться без остатка. В синих волнах, чёрном костюме, бархатном голосе. Ему хочется выдать все свои секреты, хочется чтобы он забрал всю боль. Всё таки он создан для того, чтобы быть психотерапевтом, поэтому и хочется. Да, только поэтому. И вот Антону уже не спится. Ну вот совсем не хочется. На часах ещё всего лишь десять, может себе позволить. Тем более Марусь тоже не спит, сидит в своём Тик Токе. Поэтому Шаст быстренько стекает с кровати, из-под пышного и тёплого одеяла и идёт на кухню. Шаст идёт на кухню. Шаст. Кухню. Как эти слова вообще попали в одно предложение?! Мама Поза уже была у себя в комнате, наверное, смотрела телик, поэтому за столом подросток встретил лишь друга, залипающего в телефоне. — О, Тох, ты чего это? Вдруг решил поесть? Ты не представляешь, как я на это надеюсь. — Ну… можно, там… йогурт какой-нибудь? — неуверенно протянул мальчик, отчего друг прямо просиял. — В смысле «можно»?! Нужно, Шастун, нужно! — Дима тут же откладывает своё устройство куда по дальше и усаживает это сранного недо-анорексика за стол. Перед ним тут же появляется творог, ванильный пудинг и ещё какая-то питьевая хернюша. — Так, это, — он указывает на творожок в маленькой тарелке. — чтобы твои вот это вот кости, — тыкает прямо в рёбра. — нафиг не сломались, и, если ты не хочешь им помогать питательным веществами, тупо держали тебя. Это, — ванильный пудинг это!. — чтоб полностью съел, понял? В голодные обмороки мне тут не надо падать. А это, — та самая хернюша — взять с собой в школу завтра. А теперь ешь! Он не съел даже половины творога.