Глаз бури

      Вернувшись в Литтл-Хэнглтон, Элисса швырнула на диван плащ и направила волшебную палочку на камин.       — Инсендио!       Ее рука подрагивала, и заклинание вышло очень мощным, из-за чего едва не вспыхнул кофейный столик, оказавшийся слишком близко к каминной решетке. Элисса попыталась переместить его подальше, но не смогла внятно произнести заклинание Левитации, и деревянные ножки громко проскрежетали по полу. После этого на заброшенный дом упала тишина, только утробно ревело пламя в камине.       Элисса медленно опустилась вниз и прислонилась спиной к дивану. Ее ощутимо потряхивало, а воздух выходил из легких с тихим присвистом, из-за чего она напомнила самой себе старый закопченный чайник с реддловской кухни.       Вампир все переврал. «Повелительница смерти», надо же! Но вряд ли можно обвинить в этом Троя или даже самого вампира: конечно, вся эта байка об управлении смертью, бессмертии — лишь следствие любви князя Себастьяна де Колиньи к долгим речам, красивым метафорам и поэтическим сравнениям, которыми он так обожал сыпать по поводу и без повода. Мертенс только повторил уже услышанное и этим ничуть, вот ни капельки не облегчил жизнь самой Элиссе.       «Подчинить смерть»! «Распоряжаться жизнью и смертью одним лишь пожеланием»! Только этого Элиссе и не хватало для полного счастья — одержимого идеей бессмертия лорда Волдеморта, который теперь будет без устали рыть носом землю в поисках такой бесценной игрушки! Ну почему она не проконтролировала этот вопрос, не подумала о том, что действие «Сердца Исиды» может быть истолковано настолько превратным образом?! Да, лорд Волдеморт должен был рано или поздно узнать о «Сердце», но ровно столько, чтобы его заинтересовать, и в то же время — не захватить его идеей обладания подобным артефактом настолько, чтобы она встала в один ряд с Пророчеством и Поттером!       Она глубоко вздохнула. Что сделано — то сделано, кусать локти поздно. Надо думать, что делать дальше.       Итак, основной вопрос повестки дня: насколько сложившаяся ситуация опасна для нее и ребят? Насколько она сама находится вне подозрений, чтобы Волдеморт искал себе дальше вожделенный артефакт и не обращал внимания на саму Элиссу?       Пока она не сделала ничего такого, чтобы заслужить его повышенное внимание, чтобы он всерьез ее в чем-то обвинял или пробовал уличить. Ну, воссоздала ему тело — да, это серьезный поступок, который ни при каких обстоятельствах не оставит Волдеморта равнодушным. С другой стороны…       Возможно, еще не все потеряно. В конце концов, у самого Лорда нет никаких причин подозревать в чем-нибудь лично ее. Да, неким непонятным образом он вернул себе тело — вот только как могут быть связаны возвращение физической оболочки и Повелительница Смерти? Волдеморт же не был мертв, Элисса не воскрешала его в буквальном смысле, не возвращала с того света — и именно по этой причине ее план удался: как раз именно потому, что никакой Повелительницей Смерти она на самом деле не является! Не будь Волдеморт изначально жив — никакого тела Элисса бы ему не вернула.       Вероятно, для какого-нибудь рядового мага эти понятия — возвращение физического тела и воскрешение из мертвых — являются синонимами. Но прелесть данной ситуации как раз в том, что лорд Волдеморт — не рядовой маг, и уж он-то разницу между этими двумя явлениями хорошо понимает. И потому даже если он подозревает Элиссу, что она как-то причастна к возвращению его тела, вряд ли он добавит в этот же ряд «Сердце Исиды» и повелевание смертью — потому что не сходится что-то, совсем не сходится!       К тому же Мертенс сказал, что шестеро беглецов никогда не задерживаются на одном месте больше чем на две-три недели — а Элисса уже почти год как осела в Англии!       Взметнулось пламя в камине, и от открывшейся двери тут же потянуло сквозняком. Над огнем поднялся целый сноп искр, который в теории должен был дышать жаром, однако вместо тепла Элисса почувствовала, как примерзает к полу. Только один человек мог появиться в этом доме. Особенно в такое неурочное время.       Словно в подтверждение этой мысли за спиной раздались приближающиеся шаги. Их слегка заглушал постеленный посреди гостиной ковер, но все равно эти шаги она теперь различала безошибочно. Раньше так хорошо она угадывала приближение всего одного человека. Теперь их стало двое.       — Ты чего расселась на полу в середине ночи? — осведомился Лорд с хорошо знакомым брюзжанием в голосе. — У тебя больше нет других занятий?       Оставалось только задаться вопросом, какого гоблина он снова явился к ней домой, когда часы уже давно пробили полночь. Или ему лучше думается не под шипение Нагайны, а под храп Элиссы?.. Ну, то есть она не храпит, конечно, но мысль ясна…       Впрочем, нужно было срочно отвлечь его. Лорд опять застал ее врасплох, вот только сейчас был по-настоящему опасный момент — когда она полностью ушла в свои планы, в которых великий и ужасный лорд Волдеморт выступал всего лишь еще одной фигурой на шахматной доске. И если он только заподозрит, кем на самом деле является для Элиссы, или именно сейчас на него снизойдет озарение, что у камина сидит та самая Хранительница, которая теперь ему нужна…       Нужно было отвлечь его. Чем угодно, ляпнуть любую глупость. Если он посчитает ее наглой выскочкой — замечательно. Лишь бы не додумался до истины.       — А если бы я уже легла? — задала она вопрос, от которого половина Пожирателей упали бы в обморок, а другая половина, наверное, драматично возвела бы глаза к небу. Понятное дело, что если Повелитель соизволил разбудить тебя среди ночи — значит, выслушаешь как миленький то, что он хочет тебе сказать, и вообще, что это за наглость — предъявлять Повелителю подобные претензии, когда ты всего лишь жалкая…       — Ты же никогда не спишь в это время, — бухнул он раздраженно. Элисса, чей внутренний монолог он оборвал самой неожиданной фразой, которую только можно было себе представить, растерялась по-настоящему и глупо захлопала ресницами, а темный маг подошел и сел на диван. Поскольку сидеть у его ног Элиссе совсем не хотелось, она поскорее вскочила и отступила вбок, вглубь комнаты. В глазах от резкого движения потемнело, она натолкнулась на отодвинутый кофейный столик, едва не опрокинув его. После этого в гостиной стало тихо, а Элисса окончательно почувствовала себя идиоткой.       Она затаила дыхание в ожидании новых язвительных замечаний, но Волдеморт молчал. Сбоку она видела его лицо, на которое падали отсветы от огня, — бледное, странно застывшее. Между бровями залегла жесткая складка, а у четко очерченных губ возник недобрый излом. Это выражение уже было ей знакомо, и Элисса, догадываясь, о чем он сейчас думал, осторожно отступила к стулу у стены и примостилась там.       — На тебя рассказанная вампиром история не произвела особого впечатления? — наконец рассек тишину холодный голос. В нем звучало любопытство, а сам Лорд слегка повернулся на диване, чтобы лучше видеть ее. — Ты весьма любознательна во всем, что касается Темных Искусств или незнакомых тебе заклинаний и артефактов, однако не задала ни одного вопроса по поводу услышанного.       Элисса как можно безразличнее пожала плечами.       — На мой взгляд, этот вампир плохо понимал, о чем говорил.       Его глаза, которые сейчас не горели яростным дьявольским пламенем, а вместо этого казались темными омутами, в которых время от времени вспыхивали алые костерки, уставились прямо ей в лицо, и Элисса чуть вздрогнула.       — Ты ошибаешься, — заявил маг живо, и она поняла, что он все еще охвачен возбуждением из-за услышанного. И, возможно, Волдеморт сам это понимал и прикладывал какие-то усилия, чтобы держать себя в руках. — Его воспоминания были весьма конкретными и четкими.       — Я не имею в виду, что он сам запутался или сознательно вас обманул. Но велика вероятность, что его намеренно ввели в заблуждение, и он лишь пересказал вам то, что знал сам, — осторожно заметила Элисса.       Лорд вздернул одну бровь.       — Почему ты так решила?       Вот только по его лицу Элисса прекрасно видела, что он спросил это не потому, что ее слова оказались для него неожиданностью. Однако Волдеморт хотел услышать именно ее версию, и это был единственный шанс хоть как-то спасти ситуацию. Потому медленно, тщательно подбирая каждое слово — и в данной ситуации ее поведение не казалось Лорду странным или подозрительным, — Элисса заговорила, следя за малейшими изменениями в его мимике:       — То, о чем поведал вампир, больше похоже на выдумку. Сказку. Потому что… Я не уверена, конечно, но все же… Разве настолько могущественные артефакты существуют в природе?       Теперь Лорд развернулся к ней уже всем корпусом и не спускал с Элиссы глаз. И она понимала причину — потому что сейчас речь должна была пойти о предмете, который имел для Волдеморта первостепенное значение — настолько первостепенное, что он даже не пытался делать вид, будто его это не беспокоит. Чувствуя, как от этого пронзительного, немигающего взгляда у нее пересыхает во рту, Элисса кашлянула и твердым голосом продолжила:       — В какую-нибудь некромантию я еще могу поверить. Помните ту книгу, которую давал Люциус Малфой — «Почему некромантов называют повелителями смерти?» Может, это из той же области, и подразумевалось, что артефакт способен создавать инферналов… Но вы же сами учили меня, что некромантия — это не власть над смертью, а всего лишь грубая ее имитация! Тогда, еще в самом начале наших уроков, помните? Все эти разговоры про повелевание смертью… бессмертие… — на последнем слове она все-таки споткнулась и язык присох к нёбу, поскольку в темных глазах будто сверкнула багрово-алая молния, — вызывают у меня большие сомнения. Я не думаю, что вампир врал. Но почти не сомневаюсь, что его слова — это лишь красивые речи. Звучат очень абстрактно, не дают никакой конкретики, и потому я полагаю, что на самом деле все куда прозаичнее и не столь радужно.       Она замолчала, радуясь, что все же получила возможность высказать свою точку зрения, и растерялась, когда Лорд холодно приказал:       — Продолжай.       Элисса взглянула на него со вполне настоящим удивлением.       — Но это все…       — Лжешь, — так же холодно отрезал он. Больше Лорд ничего не прибавил, но уже по одному его молчанию Элисса считала недостающую часть фразы — «Говори дальше, не то хуже будет». А неплохо она навострилась за эти месяцы угадывать его настроения…       Сделав глубокий вдох, Элисса твердо, почти свирепо встретила взгляд Волдеморта. Значит, хотите правду, Ваше Темнейшество?       — Вы же знаете, что в природе не существует абсолютного бессмертия. Есть способы обмануть смерть, отсрочить ее… — глаза, налившиеся теперь сплошным багрецом, так и впились в нее, но Элисса не испугалась, — но не избавиться от нее полностью. И что самое главное — в магии ничего не происходит просто так. Жизнь и смерть — два естественных явления, неразрывно связанных между собой. И если способ обмануть смерть и существует, то он потребует от мага какой-то… платы. Поскольку настолько архисложная магия, затрагивающая сами законы бытия, не может применяться просто так, ничего не требуя взамен! И если предположить, что вампир сказал чистую правду, и этот мифический артефакт в самом деле дарует бессмертие как Хранителю, так и другим людям… то какой платы потребует он за подобное могущество? Вы же не можете ожидать, что артефакт дарует бессмертие просто так, безо всяких условий и подводных камней!       — Если и так, то за подлинное бессмертие можно многим заплатить, — произнес он очень тихо — но как-то так, что у Элиссы волоски на коже встали дыбом, а затылок обдало морозной стужей. — Оно дорогого стоит.       Черт, только не думать сейчас о том, насколько сильно все его слова сейчас примеряются на нее лично!       — И вы можете представить себе, какой же платы потребует подлинное бессмертие — такое, которого вы хотите, абсолютное? — мрачно осведомилась она и, не в силах больше сдерживать это нервное напряжение, сердито выдохнула: — Черт, и почему я вообще вам это объясняю? Это же вы здесь самый могучий маг и все эти вещи понимаете куда лучше меня! Мои-то невнятные доводы вам вообще к чему?       — Но ты умудряешься временами говорить любопытные вещи, на которые я сам под таким углом не смотрел, — заявил Лорд все так же холодно и поднялся на ноги. Он не выглядел рассерженным ее дерзостью, но Элисса все равно сильнее вжалась в спинку стула. — И, что самое необычное, не боишься высказывать мне в лицо то, что думаешь на самом деле. Временами я сам себе удивляюсь, почему до сих пор не убил тебя в назидание остальным…       Она сидела очень прямо, не сводя с него пристального взгляда.       — И иногда ты высказываешь оригинальную точку зрения, в которой можно отыскать зерно истины, — договорил он жестко — таким тоном, будто сам был недоволен тем, что только что сказал. — И этим выгодно отличаешься от того сборища трусливых лизоблюдов, которые составляют основной костяк моей армии. И, пожалуй, в тебе есть еще одна черта, которая привлекает меня не меньше твоей прямолинейности.       Пожалуй, насчет «прямолинейности» он здорово ошибся, поскольку в глазах Иштвана и Себастьяна де Колиньи Элисса давно обрела славу изворотливой и скользкой гадины, и сама она была склонна оценивать себя именно таким образом, однако сообщать об этом Лорду определенно не стоило.       Он приблизился. Высокий, в черной мантии, с этой плавной, будто неторопливой походкой он напоминал приближающуюся к добыче змею, и Элисса подавила в себе порыв вскочить, чтобы хоть немного компенсировать разницу в росте. Сейчас, чтобы смотреть ему в лицо, ей приходилось сильно задирать подбородок, и в этом было что-то неправильное на уровне инстинктов — поскольку обнажалось ее беззащитное горло. Будто Волдеморт в реальности мог в него вцепиться! Он же не вампир, слава Мерлину…       — Ты напоминаешь мне меня в молодости, — наконец сообщил Лорд, окидывая Элиссу пронзительным взглядом с головы до ног. Она замерла: подобных откровений в разговоре с ней Волдеморт до сегодняшнего дня себе не позволял. — Потому мне, пожалуй, в самом деле интересно услышать твой ответ. Хотела бы ты жить вечно?       По совершенно конкретной причине ей уже доводилось серьезно задумываться над этим вопросом раньше, и потому сейчас много времени на размышления Элиссе не потребовалось.       — Нет.       Каким-то образом она сразу поняла, что этот коротенький ответ разочаровал Волдеморта и, что хуже, — не удовлетворил его.       — Почему? — резко осведомился он таким колючим тоном, будто Элисса его чем-то оскорбила.       Она искоса взглянула на него и отвернулась к огню. Отвечать правду не хотелось, хотя Элисса едва ли могла понять, почему. Вроде речь не шла о чем-то личном, сокровенном, и ни к каким своим тайнам она бы его не подпустила.       — Потому что к бессмертию стоит относиться крайне серьезно. Нельзя идти на этот шаг, если у тебя нет… мало-мальски вменяемого плана, чем именно ты собираешься заниматься ближайшую вечность. Можно поставить целью объездить весь мир, выучить пару десятков языков, досконально изучить какую-нибудь науку… или даже несколько. Но сколько времени на это понадобится? Век, два максимум. Можно просто наслаждаться обретенным бессмертием — но, опять же, как долго продлится эта эйфория? Рано или поздно все надоедает. Все теряет смысл, наскучивает. И что я буду делать, допустим, когда мне стукнет тысяча лет, я буду всемогущей, всезнающей, все повидавшей — и совершенно чужой окружающему миру, который не будет иметь ничего общего с тем, в котором я живу сейчас? — Элисса, уже по-настоящему увлекшись предложенной темой для рассуждений, поднялась и задумчиво прошла мимо застывшего совсем близко Волдеморта к камину. После чего взяла кочергу и, присев на корточки, разворошила поленья в камине, чтобы горели лучше. — И потом — я ведь останусь совсем одна. Если я одна буду абсолютно бессмертной, я ведь даже не смогу друзей завести — поскольку буду знать, что через несколько десятков лет от них останется только прах. Про семью я вообще молчу. Как можно связывать свою судьбу с человеком, с которым у вас в любом случае нет будущего? Вот и буду я тысячелетней, бессмертной и совершенно одинокой…       Это не было только лишь теорией. Учитывая, какой интерес к ее фигуре проявляли вампиры, Элисса сталкивалась с ними довольно часто и потому имела общее представление о том, как на самом деле протекала жизнь существ, которые о бессмертии знали не понаслышке. Более того — с одним вампиром она вовсе провела бок о бок несколько лет, Элисса считала его другом и от него знала, как бессмертные начинают относиться к своему бесконечному существованию по прошествии нескольких столетий.       — Что ж, если одиночество — это главное, что тебя страшит, то бессмертие тебе и впрямь ни к чему, — донесся до нее насмешливый голос, и Элисса со стуком опустила кочергу на пол, совсем позабыв, что у ее слов был слушатель. — Вероятно, в начале нашей беседы я тебе слишком польстил. На самом-то деле ты ничем не отличаешься от толпы немощных слабаков, не понимающих, что такое подлинное величие…       Уязвленная его пренебрежительным тоном, Элисса решительно отвернулась от огня и поднялась на ноги. При этом она смутно представляла себе, что собирается делать, просто чувствовала, что не может больше сидеть, будто провинившаяся школьница перед профессором. Светло-зеленые глаза встретились с алыми, однако Элисса не собиралась поддаваться на провокацию. Взяв себя в руки, она посмотрела на Лорда спокойно и оценивающе.       — Для вас слова «семья», «друзья», «близкие» ничего не значат? — наконец спросила она очень серьезно, без какого-либо намека на вызов. — Вы не видите в одиночестве ничего плохого?       Он ответил ей так же спокойно, и Элисса сразу поняла, что Волдеморт не рисовался, не лгал и не приукрашивал действительность. Он в самом деле говорил то, что думал.       — Мне в принципе неведомо это слово — «одиночество». По-настоящему самодостаточный человек не нуждается в компании, для счастья ему не нужны другие люди. Он всегда найдет, чем себя занять, ему не бывает скучно. Друзья и семья, другие люди сами по себе ему попросту не нужны. Если только для достижения целей… А дружбу и любовь придумали глупцы для оправдания собственной никчемности. От отсутствия привязанностей человек только выигрывает, поскольку он лишен ненужного, бессмысленного балласта.       В эту минуту Элисса слушала его с таким вниманием, с каким не слушала на их занятиях. И хотя она уже давно подозревала нечто подобное, в исполнении самого Лорда это признание звучало особенно впечатляюще. Впечатляюще — потому что эти слова были просто констатацией факта. Не целью, не идеальной моделью поведения, к которой этот человек стремился. Нет, он уже был таким. Равнодушным. Отрезанным от других людей. Независимым.       — Вы ведь на самом деле так думаете, — произнесла она вслух, все еще пытаясь в полной мере осознать его слова, сосредоточенно вглядываясь в лицо Волдеморта. — И вам на самом деле никто не нужен. Вы ни к кому не привязаны, ни о ком не беспокоитесь… Вы по-настоящему свободны, не так ли?       В красных глазах что-то вспыхнуло — она бы сказала, что это был интерес, смешанный с одобрением. Наконец, после недолгого молчания, Лорд медленно кивнул, наблюдая за ее дальнейшей реакцией.       Элисса шумно вздохнула и без следа улыбки или иронии просто сказала:       — Я вам завидую.       Темные брови взмыли вверх.       — Да неужели? — осведомился Волдеморт с плохо скрываемым сарказмом, на что Элисса только кивнула. Тем не менее, Лорду такого скудного ответа было явно недостаточно, потому что он внезапно приблизился и коснулся рукой ее щеки, вынуждая снова встретиться с ним взглядом. Почему-то Элисса была уверена, что его прикосновение будет ледяным, однако кисть оказалась теплой, совершенно человеческой.       — Чему же ты завидуешь, Элисса? — мягко и негромко спросил Лорд. Он не пытался влезть к ней в разум, только рассматривал ее лицо, пока Элисса собиралась с мыслями и пыталась сообразить, что за игру он вел на этот раз. Из-за того, что сердце колотилось, а в ушах гудела кровь, соображалось плохо. Сосредоточиться не получалось, да и такая близость темного мага спокойствия не добавляла. Элисса помнила, какое пугающее впечатление Лорд производил своей внешностью сразу после воскрешения, однако сейчас его черты не казались ей неестественными или отталкивающими. Наоборот, они были странно… человеческими, и совершенно некстати у нее в памяти всплыл недавний вечер, когда они вместе ужинали на кухне этого самого дома. По коже почему-то побежали мурашки.       — Вашей свободе. Вы можете делать то, что хотите, жить так, как вы хотите. Ваше счастье не связано с другими людьми и зависит только от вас. Следовательно, вы можете построить его так, как сами считаете нужным. Далеко не все могут этим похвастаться.       В комнате снова воцарилось молчание. Некоторое время он продолжал рассматривать ее лицо, а потом осторожно убрал ладонь и отошел. Волдеморт ничего не говорил, но эта тишина не была угрожающей, и у Элиссы возникло странное ощущение какого-то… взаимопонимания.       И это было настолько большой глупостью, что она сердито тряхнула головой, чтобы заставить себя вернуться в реальный мир. Какое еще «взаимопонимания», ради Мерлина? Ну какое взаимопонимание у нее может быть с человеком, который только что объявил, что абсолютно, без исключений, безразличен к другим людям, которые для него могут быть только средствами для достижения целей? Кто настолько чурается любви и привязанностей, что даже не особо понимает, что это такое и как работает?       — Что же… — в конце концов тихо сказал Лорд, — возможно, ты все-таки умнее большинства окружающих меня болванов. И не исключено, что в будущем ты сможешь многого добиться.       Он умолк, но Элисса не торопилась прерывать молчание, поскольку поднятая тема оказалась слишком серьезной и располагающей к дискуссиям и размышлениям. Конечно, продолжать этот разговор с Волдемортом она не стала, но погрузилась в собственные думы. Нет, сама она не считала дружбу проявлением слабости, а уж Картер, Алекс, Бенджи, Маттео и Трой точно были самым лучшим, что вообще случилось с ней в этой жизни. Но все же в мировоззрении Лорда было что-то… По крайней мере, до него невозможно добраться через кого-то из его близких, ему невозможно причинить боль, ранив или убив кого-то, к кому он был бы привязан. Ему невозможно причинить душевную боль. Но главное даже не это. Главное в том, что этот человек в самом деле твердо верил в то, что говорил, и мог позволить себе жить именно так, как он считал правильным, не оглядываясь на мнение и правила других людей. Он в самом деле был свободен — свободен от условностей и правил, которыми сковывают себя другие люди. И, что самое важное, такой образ жизни действительно делал его счастливым.       Так что Элисса не кривила душой, говоря, что завидует. Как человек, слишком хорошо знающий ценность свободы, она понимала и то, что свобода внутренняя ничуть не менее важна, чем свобода буквальная. И хотя она давно вырвалась из темницы, но назвать себя поистине свободной у нее бы язык не повернулся. Прошлое преследовало ее по пятам: не только в виде Иштвана и отца, но и в виде кошмаров, расстроенной нервной системы и кучи внутренних демонов. Ни о какой свободе речи не шло, в то время как Волдеморт был свободен по-настоящему.       Но это были уже такие личные переживания, о которых Лорду точно нельзя было знать, что Элисса торопливо повела плечами, будто физически стряхивая с себя эти мысли. Нужно было срочно перевести тему, пока Лорд сам не вынырнул из своих раздумий и не считал в ее эмоциях что-нибудь такое, чем делиться она бы точно не хотела.       — Я сегодня общалась с Уизли. Выяснила, что Барти Крауч сначала сошел с ума, а потом пропал без вести…       — Не сошел с ума. У него просто повредилось в голове после неудачного применения заклинания «Империус», — рассеянно отозвался Волдеморт, все еще продолжая размышлять о чем-то другом. — Хвост не уследил. Его единственным заданием было присматривать за Краучем, но даже с такой простой задачей этот глупец не справился… Впрочем, это уже неважно. Его ошибка исправлена, а сам Хвост понес наказание.       Не ожидавшая таких подробных разъяснений, Элисса уставилась на него во все глаза. Тот ее взгляд почувствовал и надменно усмехнулся. Взгляд темного мага сфокусировался, снова стал острым, внимательным.       — «Исправлена»? — переспросила Элисса на всякий случай. — Значит, Крауч не пропал без вести?       — Он мертв, — промолвил Волдеморт безразлично, продолжая наблюдать за ней. — Полагаю, Барти сегодня можно назвать самым счастливым человеком на свете. Он наконец-то получил возможность поквитаться.       Из этих слов следовало, что Крауча-старшего убил его собственный сын, но испытать какие-то чувства по поводу этого факта Элисса не успела, поскольку Лорд осведомился:       — Чего еще интересного поведало семейство предателей крови?       — Пожалуй, что ничего, — задумавшись, наконец подытожила она. — По крайней мере, ничего такого, о чем не знали бы вы.       Элисса почти не сомневалась, что за этим последует очередной язвительный комментарий на тему ее визитов к Уизли, о которых Волдеморт хорошо знал, но вместо этого он вдруг произнес совсем другое.       — В конце июня пройдет третий этап Турнира, — его тон звучал по-деловому сухо, и Элисса, слегка удивленная, теперь ожидала продолжения. — Участникам будет разрешено пригласить на это мероприятие родных. Родственники Поттера — магглы, так что к нему на третий тур поедет, скорее всего, именно кто-то из Уизли.       Она недоуменно кивнула, все еще не понимая, к чему он клонит.       — Я хочу, чтобы ты тоже там была, — заявил Лорд внезапно, и Элисса моргнула. — На третьем этапе ты должна быть в Хогвартсе. Сидеть на трибуне с другими зрителями. Поняла?       — Поняла, но… как вы себе это представляете? — ошеломленно спросила она, пытливо вглядываясь в его лицо, будто надеясь отыскать там ответы, но темный маг никак облегчать ей жизнь явно не собирался.       — А это уже не моя забота. Как ты напросишься в их компанию — это твое дело. Но ведь, — тут на его губах возникла глумливая улыбка, которая здорово портила его черты, — ты вроде как водишь дружбу с этими предателями крови? А это значит, что тебе не составит труда влиться в их теплую компанию, не так ли?       В голосе Лорда, вне всякого сомнения, звучало знакомое презрение, а в комнате ощутимо повеяло холодом. Побледневшая Элисса, не понимая, что на него нашло, застыла у стены, но Лорд направился к дверям. У порога он бросил на нее недобрый, тяжелый взгляд.       — Я надеюсь, что ты при исполнении приказа будешь чуть более старательна, чем Хвост.       — Конечно, Повелитель, — пробормотала Элисса больше машинально, все еще не сводя с него глаз и пытаясь определить, в чем была причина столь резких перемен в его настроении. Однако Волдеморт больше ничего не сказал и скрылся из виду. Через несколько секунд до нее донесся хлопок трансгрессии.       Она осталась в одиночестве, в тишине, в которой было слышно только ее шумное дыхание.       И лишь очутившись в постели, уже погасив свет и пытаясь заснуть, Элисса отыскала разгадку.       Дело в этом странном разговоре — о бессмертии и свободе. Вероятно, ей удалось озвучить что-то, что оказалось очень близко к мыслям и мировосприятию самого Волдеморта. И если в первый момент ее прозорливость его впечатлила, то потом вполне могла разозлить. Он сам сказал, что считает окружающих людей никчемными глупцами. И вдруг один из этих никчемных глупцов выдал соображение, которое досконально отражало его собственную точку зрения — что было попросту невозможно, ведь лорд Волдеморт привык считать себя совершенно исключительным и уникальным… а если вспомнить, какой фантастической гордыней и тщеславием обладал этот человек, неудивительно, что он разозлился. Повезло, что заклятиями не начал разбрасываться…

***

      Тем не менее, к его словам насчет Уизли Элисса отнеслась со всей серьезностью. Она понятия не имела, что именно Лорд задумал и зачем ему требовалось ее присутствие в Хогвартсе, но на третьем этапе явно затевалось что-то грандиозное.       Просто напрашиваться к Уизли в компанию она не стала — слишком уж бесцеремонный поступок. Значит, следовало прибегнуть к волшебным способам решения проблемы. Идею с «Империусом» Элисса отвергла — применять это заклинание в большой семье, где кто-нибудь может заметить, что один из членов семьи стал вести себя странно, было неблагоразумно. Стоило пойти более хитрым путем.       Посоветовавшись с Троем, она остановила выбор на зелье, притупляющем волю. Оно не принуждало в буквальном смысле, однако делало человека более восприимчивым и внушаемым. Пить его не требовалось; нужным эффектом обладали пары этого зелья. И, закупившись ингредиентами, Элисса устроилась на кухне его варить.       В середине июня, когда уже и сама миссис Уизли на очередном обеде упомянула, что они с Биллом поедут на Турнир, Элисса изобразила радость и горячее участие, а через пару дней отправила Молли письмо. Пергамент и конверт были предварительно пропитаны зельем. В письме Элисса сетовала, как бы сама хотела поехать на Турнир и как же сильно жалеет, что не может туда попасть. Ах, если бы там принимал участие кто-то из ее знакомых…       Расчет оказался точным. На следующее утро миссис Уизли прислала ответное послание, в котором предлагала Элиссе присоединиться к ним с Биллом. Особенно сильно Молли почему-то упирала и на то, что Элиссе будет полезно побывать в Хогвартсе и посмотреть на замок — может, она так проникнется атмосферой, что захочет в следующем году поехать туда учиться.       В ответ на это Элисса написала, что со всей возможной признательностью принимает приглашение.