Глаз бури

      Первые дни школьной жизни пролетели… никак. Элисса просто привыкала к новому распорядку дня и местным правилам. Спала в общей спальне вместе с четырьмя слизеринками с седьмого курса, ела в Большом зале, училась ориентироваться в замке, делала уроки в общей гостиной (что поразило ее больше всего — Слизерин жил в школьном подземелье. В уютном и теплом подземелье, конечно, но… Отличное было решение. Для детского здоровья самое то). Посещала занятия — и в преддверии выпускных экзаменов седьмой курс настолько плотно загрузили учебой, что Элисса всю первую неделю в свободное время не вылезала из библиотеки, делая домашние задания. То есть, допустим, с применением заклинаний на практике или обращением с лукотрусами она бы справилась без особого труда, но писать пространные рефераты об использовании того или иного ингредиента в Зельеварении, или рисовать тех же лукотрусов (учитывая, что Элисса рисовать не умела в принципе)… Очень увлекательное занятие.       По Астрономии тоже нужно было заполнять звездные карты и писать эссе, но это хотя бы было Элиссе в удовольствие. Этот урок стоял в расписании раз в неделю и оказался у семикурсников одним из самых непопулярных — помимо Элиссы, на него ходили только серьезный когтевранец в очках и невысокая полная девушка с Пуффендуя. Профессор Синистра, поначалу удивившаяся появлению нового лица, скоро убедилась в знаниях Элиссы, и они быстро нашли общий язык.       Уход за магическими существами пользовался у семикурсников примерно такой же непопулярностью, и Элисса поначалу удивилась, почему — поскольку профессор Граббли-Дерг (та самая дама, которая привела первокурсников первого сентября) отлично объясняла, и Элисса с удовольствием ее слушала. Она спросила об этом Драко, на что тот скривился с таким презрением и высокомерием, что даже переплюнул Люциуса, а потом все же объяснил, в чем дело. Оказалось, что обычно эти уроки вел школьный лесничий — человек без педагогических навыков и понятия о простейшей технике безопасности. Затем последовала поистине трагическая и душераздирающая история о том, как на третьем курсе Драко чуть не остался без руки после нападения гиппогрифа. Подавалась эта история с таким драматическим пафосом, что Элисса не рискнула задавать уточняющие вопросы и предпочла свернуть разговор.       Прочие предметы тоже имели свои особенности, и вообще навык Дамблдора в подборе персонала начал вызывать у Элиссы изрядные сомнения уже к концу второго дня обучения. Взять того же Северуса Снейпа — каким бы талантливым зельеваром и полезным человеком он ни был, однако к детям его подпускать не стоило на пушечный выстрел. Зельеварение на седьмом курсе посещали чуть больше десятка человек, и Снейп совершенно нещадно придирался к студентам и всячески их третировал — делая исключение разве что для слизеринцев.       Любопытным персонажем оказалась и Амбридж — на занятии у выпускного курса она не стала толкать очередную речь о Министерстве магии, однако вскоре ее тактика прояснилась: по всей видимости, она намеревалась целый год преподавать всем студентам теорию защиты без малейших попыток применения заклинаний на практике.       Своих знакомых гриффиндорцев Элисса видела издалека, и даже, когда она встречала кого-то из них в коридорах — того же Поттера, или кого-то из Уизли, или Гермиону Грейнджер, — обменивалась с ним приветственными кивками, но не больше того. Она с самого начала заметила, что они будто сторонились ее, и вскоре быстро убедилась, что так и было — но дело было не в самой Элиссе, а в нашивке на мантии и цвете галстука, который она теперь носила. Очень скоро Элисса поняла, что Гриффиндор, Когтевран и Пуффендуй сохраняли приятельские отношения, в то время как Слизерин держался особняком и зачастую намеренно провоцировал конфликты и столкновения, и не в последнюю очередь на фоне происхождения многих студентов, у которых среди родных были магглы.       Элиссу полностью устраивало, что ученики трех факультетов не делали попытки подступиться к ней именно из-за принадлежности змеиному факультету, и оставалось лишь придумать, как бы удерживать на расстоянии и собственных одноклассников. Нет, они были вполне милые, и чистая кровь Элиссы гарантировала ей мирное и спокойное существование, а заодно дружелюбное отношение слизеринцев, вот только в ее планы не входило заводить друзей и подпускать кого-либо близко к себе.       По всей видимости, пока ей предстояло адаптироваться и привыкать к новым порядкам. Что оказалось не так элементарно, как полагала Элисса, которая уже на второй день своего пребывания в Хогвартсе отличилась — так, что вечером ловила на себе взгляды в общей гостиной Слизерина. Причём не враждебные или злобные, а просто… удивленные.       И ведь ничего особенного она не сделала — всего-то помешала двум пятикурсникам со Слизерина издеваться над каким-то мальчишкой с Гриффиндора.       Устав от школьных шума и суеты, до ужина Элисса вышла на улицу прогуляться — по живописной тропинке вокруг озера, благо маршрут был ей знаком, ведь именно здесь она гуляла летом вместе с Уизли и Поттером. Погода была пасмурная, с неба накрапывал дождь, земля раскисла после утреннего ливня, но Элисса решительно двинулась вперёд. Ей нужно было хоть немного побыть в тишине и наедине с собой, просто чтобы выдохнуть и перевести дух.       В школе все было немного… слишком. Слишком громко, слишком многолюдно, слишком регламентированный распорядок дня, от которого она давно отвыкла, слишком много ее времени и внимания уходило на какую-то ерунду, вроде домашних заданий и тех же школьных уроков. И это наталкивало на неожиданный вывод.       «Я старая, — скорбно думала Элисса, перешагивая лужи на тропинке. — Всего лишь два дня, как я здесь, причём это не самая сложная и опасная миссия в моей жизни — но мне уже хочется сбежать отсюда. У меня больше нет той подростковой энергии, которой неведомым образом хватает и на учебу, и на квиддич, и на выяснение отношений между собой, и на миллион других вещей, которые успевают переделать дети за один день. Общение с Волдемортом и Пожирателями, где приходилось каждую секунду следить за тем, чтобы меня не вывели на чистую воду, кажется мне куда предпочтительнее и спокойнее взаимодействия с местным детским садом».       Вздыхая и печалясь, старушка Элисса шагала дальше, рассматривала подернутую серой рябью поверхность озера, когда до ее слуха донеслись смех, выкрики заклинаний, а потом и глаз различил неподалёку цветные вспышки. Поворачивать обратно к замку ей не хотелось, и потому Элисса пошла дальше и вскоре увидела всю мизансцену целиком.       Их было двое — Теодор Нотт и какой-то их с Драко одноклассник, которого Малфой-младший ей уже называл. Забини, кажется. Здесь же был незнакомый гриффиндорец, судя по возрасту — однокурсник первых двух. Забини небрежно поигрывал двумя волшебными палочками в руке, а Нотт заклинаниями заставлял школьную сумку подлетать в воздух и отпрыгивать в сторону — все ближе к озеру. Обезоруженный гриффиндорец — полноватый круглолицый мальчишка, красный от злости, унижения и обиды, в измазанной грязью мантии, — пытался поймать убегающую сумку, но без палочки это было бесполезно, и он только все больше рисковал свалиться в холодную воду. Каждая его неловкая попытка добраться до вещей сопровождалась смехом слизеринцев.       — Может, тебе за метлой сбегать, Лонгботтом? — участливо предложил Нотт, на что Забини небрежно заметил:       — Да брось. Поттера-то здесь сейчас нет, чтобы прийти ему на помощь!       Они снова захохотали, а Элисса, никем не замеченная, присмотрелась внимательнее. У гриффиндорца была совершенно безобидная физиономия, на которой сейчас было написано выражение мрачного упорства. Он не пытался из последних сил сдержать слёзы обиды, а молча, сцепив зубы, продолжал ловить сумку. Сизифов труд, да… Но безмолвная решимость впечатляла.       Элисса почувствовала, как противно сжалось сердце. Уж очень незнакомый круглолицый мальчишка в ту секунду напомнил ей ее саму — в те дни, когда она сидела под замком и с таким же молчаливым упорством и терпением, не тратя силы на слёзы и мольбы, заранее зная, что это будет бесполезно, копила силы на побег и упорно шла к своей цели.       Уже не делая из своего присутствия тайны, она демонстративно выступила вперед и прокашлялась. Нотт удивился, но мгновенно овладел собой и учтиво кивнул, не забыв при этом взмахом палочки заставить сумку взлететь в воздух и повиснуть на ветке осины. Лонгботтом проследил за ней тоскливым взглядом.       — Элисса. Драко не успел представить нас официально… Я Теодор Нотт, а это Блейз Забини.       — Рада знакомству, господа, — Элисса одарила их светской улыбкой, кивнула Блейзу, а потом тем же доброжелательным тоном потребовала: — Верните однокласснику вещи и оставьте его в покое, пока я вас не превратила в двух бородавчатых жаб.       — С чего вдруг? — опешил Блейз. — Ты вообще кем себя возомнила?       — У вас полминуты, — благодушно сказала Элисса, любуясь тем, как неспокойные волны набегают на покрытый галькой берег.       Позабыв про гриффиндорца, оба развернулись к ней, воинственно подняв волшебные палочки. Элисса свою так и не достала, а вместо этого лениво прислонилась к стволу росшего рядом клена.       — Пятнадцать секунд, — напомнила она. — После этого поскачете прямиком к профессору Снейпу, или сразу к Дамблдору. Хотя погодите-ка, — она сделала вид, будто задумалась. — Лучше сначала к Макгонагалл. Говорить-то вы все равно не сможете, только квакать…       Угрожать детям… Кажется, за всю свою жизнь еще ни разу она не опускалась до подобного. Впрочем, никакой неловкости или вины Элисса не испытывала.       Вполне возможно, что при других обстоятельствах конфликт бы лишь усугубился, но на лице Нотта-младшего вдруг появилось понимающее выражение, и он поспешно опустил руку. Похоже, младшее поколение — что Теодор, что Драко — осведомлено о миссии, которую поручил Лорд Элиссе, и получило от родителей наказ не мешать ей, а то и всячески способствовать.       — Идем, Блейз, — резко сказал он, а во взгляде, который Теодор метнул в Элиссу, читалась настороженность. Точно обо всем осведомлен. — Иначе к Флитвику опоздаем.       Забини демонстративно разжал пальцы — чтобы чужая волшебная палочка упала на землю, — и слизеринцы, развернувшись, неторопливо пошли обратно к замку. Элисса мимоходом задумалась, не стоило ли доиграть в героя до конца и заставить их извиниться. Решила, что и без этого можно обойтись.       — Спасибо, — промямлил гриффиндорец, подходя ближе и подбирая с мокрой земли палочку. Элисса тем временем левитировала с осины его сумку вниз — и мальчишка с готовностью ее поймал, а потом растерянно уставился на эмблему на мантии Элиссы — серебристую змейку на зеленом фоне. После чего поднял голову и посмотрел ей в лицо — и вид у него был одновременно изумленный и настороженный, словно он ожидал, что слизеринка-старшекурсница сейчас сама начнет над ним издеваться.       Развивать дипломатические отношения у нее не было настроения. Да и Нотт с Забини правы, следующий урок вот-вот начнется…       — На здоровье.       После чего развернулась и зашагала обратно к замку в еще более мрачном настроении. Так и не проветрила толком голову, не отвлеклась, не помедитировала! Вот и совершай после этого добрые дела!

***

      — Ты правда помогла сегодня Лонгботтому? — изумился Драко на всю гостиную, и несколько человек поблизости отвлеклись от разговоров, домашних заданий и прочих своих дел и с удовольствием прислушались.       Элисса сидела в кресле неподалеку от однокурсников и пыталась дорисовать лукотруса, хотя получалось откровенно так себе. Несмотря на то, что слизеринцы жили в подземелье, их общая гостиная была довольно уютной и элегантной, и Элиссе в ней понравилось. Поначалу, когда она только вернулась с ужина, у нее была мысль занять кресло поближе к камину… но потом Элисса от нее отказалась. Это слишком сильно напомнило бы ей вечера в Литтл-Хэнглтоне и в доме Малфоев, а еще она снова без конца станет думать о…       Нет, нельзя! Она не хочет опять в это погружаться, и даже вспоминать его имя не хочет, чтобы мысли снова не ускакали куда-то туда, откуда она потом будет возвращаться очень долго и трудно!       О Том-Кого-Нельзя-Называть. О Темном Лорде. Вот, так правильно. Всего-то год понадобился — и как всякий уважающий себя Пожиратель Смерти, а то и вовсе любой маг Британии она больше не называет это имя даже в мыслях!       — Правда, — отозвалась она так угрюмо, что сидевшая неподалеку девушка, с которой они вместе ходили на Травологию и Заклинания — кажется, ее фамилия была Пьюси, — покосилась на Элиссу с удивлением. — А что, нельзя было?       — Но… зачем?! — не заметив иронии в ее тоне, он поразился до глубины души и так искренне, что Элисса все-таки отвлеклась от лукотруса, который выходил странно похожим на кузнечика, и посмотрела на младшего Малфоя. На бледном лице с узким подбородком было написано такое же недоумение, и она вздохнула про себя.       — Я что-то не поняла. Ты, староста факультета, спрашиваешь меня, почему я заступилась за ученика, над которым издевались двое?       Кто-то из старшекурсников хмыкнул. Драко утратил дар речи — не потому, что она его пристыдила, а потому что вопрос оказался с подвохом, и это поняли все, кто сидел поблизости. То есть чувствовалось, что в нападках на гриффиндорцев тут никто не видел ничего плохого, но вот своим значком старосты Драко гордился, и как-то просто во всеуслышание заявить, что ты ни во что не ставишь свои обязанности, вдруг оказалось для него не так легко. А Элисса, у которой настроение испортилось окончательно, смяла рисунок, бросила вещи в сумку и, вскочив на ноги, направилась к выходу из гостиной.       — Пойду-ка я воздухом подышу.       — Элисса, подожди! — Драко отмер и непонятно зачем быстрым шагом последовал за ней.       Не представляя, чего он хочет, Элисса, тем не менее, не стала выяснять отношения на глазах у всего факультета и махнула палочкой в условленном месте, чтобы часть стены отъехала в сторону. Перед тем, как выйти в коридор, она успела заметить, с какой злобой на нее смотрела Пэнси Паркинсон, которая до этого мирно общалась с подругой.       Да не претендую я на твоего Драко! И за собой я его сейчас не тащила, он сам пошел!       — Чего ты хочешь? — осведомилась она устало, едва проход в стене закрылся. Теперь они с младшим Малфоем стояли посреди пустынного коридора, но Элисса все равно сотворила Заглушающие чары.       — Элисса, что ты так злишься? — он выглядел все таким же недоумевающим, а потом вдруг спросил: — Это Тео с Блейзом? Они тебя оскорбили? Нагрубили? Если хочешь, я скажу им, они извинятся…       Мерлин, он в самом деле не понимает. Пожалуй, ситуация все же хуже, чем я думала месяц назад.       — Драко, ты же вроде знаешь, кто я и зачем здесь. Ты в самом деле думаешь, что два… — она едва не ляпнула «пятнадцатилетних недомерка», но спохватилась, что младший Малфой был их ровесником, и сдержала себя. — Что двое школьников способны меня оскорбить?       — Тогда что не так?       Она тяжело вздохнула.       — Слушай, ну ты хотя бы на уровне совести осознаешь, что нападать двоим на одного и издеваться над ним, пользуясь тем, что он ничего не может противопоставить, — это не очень правильно? В этом нет ничего похвального, чем стоило бы гордиться?       — Что?? — опешил тот совершенно искренне.       Элисса уже приоткрыла было рот, чтобы разразиться тирадой, исполненной праведного гнева, но буквально в самую последнюю секунду осознала, что намеревалась сделать, и остановила себя — да так резко, что у нее зубы только клацнули. Широко распахнутыми глазами она уставилась на Драко — но при этом его толком не видя.       Что на нее нашло? Что она собралась ему объяснять? Разницу между добром и злом? Разницу между правильным и неправильным? Зачем? Так это ему мама с папой должны объяснять, но никак не она — тем более учитывая, что сама Элисса с ее сомнительной моралью никак не походила на человека, у которого стоило учиться различать хорошее и плохое!       А на нее-то саму что нашло? Все дело только в том, что она вдруг углядела сходство между собой и тем гриффиндорцем — жертвой Забини и Нотта-младшего?       — Мне надо пройтись, — мрачно заявила Элисса и, круто развернувшись, зашагала к лестнице, ведущей из подземелья.       Растерянный Драко остался стоять, глядя ей вслед с расстроенным и непонимающим видом.       «Девчонки!» — наконец мрачно и не очень связно подумал он и отправился обратно в общую гостиную.

***

      За остаток учебной недели больше ничего особенного не произошло — кроме, разве что, облетевшего всю школу известия, что Гарри Поттер умудрился заработать целую неделю штрафных занятий у профессора Амбридж. И заработал он эти отработки тем, что открыто высказывался о возвращении лорда Волдеморта к жизни.       Элисса только мысленно покачала головой, когда девочки с седьмого курса пересказали ей эту новость. Поттеру, конечно, не мешало бы поучиться сдержанности и осторожности, и уж точно не стоило делать подобных заявлений в присутствии сторонницы Фаджа, и все же…       Пожалуй, его слова все равно произвели сильный эффект — и куда более долгосрочный, чем хотелось бы Амбридж. В течение всей недели Элисса краем уха то и дело слышала, как студенты разных курсов шепчутся в коридорах Хогвартса, обсуждая как самого Поттера, так и его слова. И что самое важное, далеко не всегда в этих разговорах звучали издевка и сарказм. Недоверие, растерянность — это все было, разумеется, но… Позиция Фаджа явно была не так сильна, как ему хотелось бы. Саботированный Турнир Трех Волшебников, гибель мракоборцев, массовый побег из Азкабана — и официальная британская власть явно не справлялась с тем, чтобы дать этому всему внятное объяснение.       Похоже, положение Дамблдора и Поттера не так безнадежно. Не одна только горстка смельчаков из Ордена Феникса верит в возвращение Волдеморта, и в том же Хогвартсе хватает людей, кого только стоит подтолкнуть в нужном направлении.       К выходным неожиданно распогодилось, и в субботу Элисса, наскоро позавтракав, отправилась на берег озера. В школьной сумке у нее лежали бумаги, которые перед отъездом ей отдал Трой, и она рассчитывала в тишине и спокойствии погрузиться в мир черной магии и наконец-то докопаться до очередной тайны Волдеморта.       На улице было свежо, но в пронзительно-синем небе, какое бывает только осенью, сияло яркое солнце, и настроение у Элиссы улучшалось само собой, пока она обходила озеро вокруг, чтобы очутиться на противоположном от замка берегу. Над квиддичным полем вдалеке мелькали темные фигурки на метлах, но в целом народу на улице пока было немного — почти все находились на завтраке.       Элисса облюбовала пятачок под ивой, склонившей к воде гибкие ветви, с которых уже облетала листва. Заклинания расчистили и подсушили траву, Элисса устроилась поудобнее и некоторое время просто сидела, прислонившись к стволу и с блаженным видом наблюдала за спокойной озерной гладью. Кажется, она мечтала об этом моменте всю жизнь.       Раздался шорох, шелест — и неподалеку от Элиссы возник еще один силуэт. Она в тот момент уже собиралась достать свитки Троя, но ее рука застыла над сумкой, удерживая пергаменты, однако не вытаскивая их на свет. А силуэт приблизился, и Элисса опознала в нем того самого гриффиндорца, которого на неделе спасла от Забини с Ноттом.       Он тоже ее узнал и остановился. И, должно быть, выражение лица Элиссы, которой в очередной раз не дали посидеть одной, сделалось не самым дружелюбным, потому что мальчишка покраснел и бросил тоскливый взгляд на иву, под которой сидела Элисса.       — А… Э… Прости, — выдавил он неловко. — Я не хотел тебе мешать. Я просто тоже прихожу сюда иногда, сюда редко кто-то забредает…       — Я заняла твое место? — уточнила Элисса уже более миролюбиво, сообразив, почему у него был такой унылый вид. Мысленно вздохнув и признав поражение, она разжала пальцы, позволяя пергаментам от Троя скользнуть на дно сумки, и сделала некое движение, намереваясь подняться. — Я сейчас уйду.       — Не нужно! — он будто даже перепугался. — Сиди, конечно… Ты же первая пришла. Но я тоже здесь останусь, хорошо? Я не буду тебе мешать.       — Да пожалуйста.       Он отошел и устроился неподалеку, под осиной. С собой у него была такая же школьная сумка, как у Элиссы: видимо, мальчишка намеревался заняться уроками на свежем воздухе. Оттуда он извлёк книгу в знакомой обложке, и Элисса, присмотревшись, узнала учебник Слинкхарда, который седьмой курс читал на занятиях Амбридж.       — Вы тоже учитесь по этому пособию? — спросила она, удивившись почти по-настоящему. — Сейчас что, вся школа, от первого до последнего курса, штудирует Слинкхарда?       — Насколько я понял, да. Джинни говорила, что ее класс тоже занимается по этому учебнику, а она на четвёртом курсе.       Элисса только покачала головой, не скрывая своего недоумения. То есть она уже поняла, что Амбридж прибыла в Хогвартс устанавливать свои порядки под эгидой Министерства, но чтобы настолько саботировать всей школе обучение одному из ключевых предметов… На фоне рассуждений Слинкхарда даже то пособие по Защите от Темных Искусств, которое она купила в прошлом году и которое в итоге легкой рукой Волдеморта отправилось в огонь, выглядело серьёзной, глубокой и поучительной литературой.       — Потрясающая система обучения, — констатировала она задумчиво. — Впечатляет. Чувствуется всесторонне проработанный подход.       — Это вообще никакое не обучение! — с неожиданным жаром и злостью отозвался гриффиндорец, и Элисса присмотрелась к нему внимательнее. Он ничего не замечал. — Мы что, весь год будем впустую тратить время на это?! А как же настоящая учеба, изучение защитных чар и заклинаний? Как мы сможем защитить себя вне стен Хогвартса?       — От кого? — наивно спросила Элисса, хлопая глазами. Мальчишка осекся и резко замолчал, будто обнаружил в двух шагах от себя ядовитую змею, и покосился на собеседницу с опаской. Но простодушный вид Элиссы, смотревшей на него с искренним интересом, слегка его успокоил, хотя настороженность в глазах все равно оставалась.       — Хотя бы от Пожирателей Смерти, — угрюмо отозвался он и уставился куда-то в землю. На его лбу образовалась мрачная складка, делавшая круглое и в общем-то добродушное лицо странно взрослым, не по годам суровым. — О побеге из Азкабана ты наверняка слышала.       — Слышала. Но ведь их активно ищут мракоборцы, я читала в ваших газетах…       — Да что они могут, мракоборцы? — с непонятной досадой бросил гриффиндорец — будто поимка и возвращение в Азкабан сбежавших Пожирателей были его личным и крайне важным делом. — Что они могут сделать, когда на стороне Пожирателей…       Он не договорил, спохватившись и остановив себя в последний момент. Несколько секунд они с Элиссой молча смотрели друг на друга.       — Ты веришь словам Поттера, — наконец произнесла она утвердительно. Пару мгновений он ещё молчал, а потом взгляд гриффиндорца сделался колючим.       — Верю! — с вызовом заявил он и выпятил вперед подбородок, как бы говоря — «Издевайся, если хочешь, и называй меня психом». — И Дамблдору, и Гарри. Бабушка говорит, что Фадж окончательно сошёл с ума и что он ещё пожалеет о своей недальновидности.       — Я тоже верю.       Он недоверчиво рассмеялся.       — Ты же со Слизерина! А вы там Дамблдора не особо жалуете, и его сторонников у вас нет!       — А я ни слова не сказала про то, что я сторонница Дамблдора. Собственно, ты прав — я ею и не являюсь. Но я верю словам Поттера про то, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся.       Ещё бы она в это не верила.       Несколько секунд гриффиндорец таращился на неё, а его глаза бегали по лицу Элиссы, выискивая признаки того, что она врет, а потом вдруг он выпалил:       — Я Невилл Лонгботтом.       — Я Элисса Каройи, — вежливо назвалась она, пряча улыбку. Уж очень мальчишка был серьёзен.       — Я знаю, — торопливо заявил он, а потом вдруг, видимо, решив, что это может быть превратно истолковано, пояснил: — Твоё имя вся школа знает. Новичков со старших курсов у нас никогда не было, по крайней мере, пока я учился.       — Часто слизеринцы тебе прохода не дают?       Он покраснел.       — Не очень.       — Надо научиться себя защищать, — без намёка на улыбку или насмешку сказала Элисса. — Два противника — это не такое страшное численное превосходство. Если дуэльный навык хромает и скорости реакции не хватает — не критично. Только действовать нужно не напролом, не пытаться прошибить лбом стену, а хитростью.       — Сказала ученица со Слизерина, — Невилл хмыкнул. Он заметно расслабился — должно быть, все же поверил в ее искренность. — Жаль, в Хогвартсе дуэльного клуба нет. Пытались организовать три года назад, но из этого ничего не вышло.       Пожалуй, свои плюсы у пребывания в Хогвартсе все же есть. По крайней мере, мало кто из местного населения привык видеть в каждом встречном врага, чтобы анализировать всякий жест, взгляд или слово, выискивать признаки обмана, и Элисса вполне сможет расположить к себе нужное количество людей, чтобы ее пребывание здесь было комфортным.       — Нет, хитрость — это ваш конёк, не всем она подходит. Гриффиндорцы, когтевранцы и пуффендуйцы совсем другие и действовать предпочитают по-другому, — убеждённо продолжал Невилл. — Гриффиндорцы — храбростью и отвагой, когтевранцы — умом, а пуффендуйцы — упорством… И потом, хитрость, изворотливость — это так… неблагородно. А зачастую и очень низко.       — Одно-единственное качество не должно определять весь твой характер и манеру поведения, — возразила Элисса задумчиво. Ее мысли теперь были заняты другим. — Люди не делятся на только умных, или смелых, или трудолюбивых, или хитрых. Нужно уметь сочетать в себе разные черты и умения. В хитрости нет ничего плохого, пока она не превращается в подлость.       — Правда, у слизеринцев почему-то чаще всего именно так и происходит, — буркнул тот, а потом поймал смеющийся взгляд Элиссы и смутился. — Прости. Не хотел тебя обидеть…       — Не обидел. Займусь-ка я домашним заданием, пока погода позволяет, — Элисса улыбнулась и полезла в сумку и извлекла оттуда учебник из списка дополнительной учебной литературы об азиатских противоядиях, который на всякий случай захватила с собой.       Невилл последовал ее примеру и без малейшего энтузиазма углубился в сочинение Слинкхарда.

***

      На берегу озера Элисса в результате провела почти полдня. Невилл оказался совсем необременительным соседом, и за это время она успела не только пролистать все пособие по противоядиям, но и набросать конспект, который Снейп обещал проверить на следующем уроке.       После обеда она отправилась бродить по школьной территории, дошла почти до кромки леса и вернулась к замку. После стольких часов на свежем воздухе к вечеру Элиссу разморило, и она отчаянно клевала носом. А потому сразу после ужина она спустилась в слизеринское подземелье, где сразу отправилась в женскую спальню.       Уснула она почти тут же, хотя поначалу ее сон оставался беспокойным: Элиссу привычно преследовали обрывочные, несвязные образы прошлого. Голоса, отдельные лица, детали обстановки, ощущения вроде липкого страха, тоскливой неизбежности, душащей ярости… За последний год эти картины стали куда разрозненнее и неотчетливее, но они никуда не исчезли и не оставили ее. И, как полагала Элисса, уже никогда и не оставят.       Сон изменился — она внезапно обнаружила себя в хорошо знакомой ей гостиной дома в Литтл-Хэнглтоне. Вокруг все было именно так, как привыкла видеть Элисса, даже в камине горел огонь, а за окнами было темно. В первое мгновение она ностальгически улыбнулась, но почти сразу же осознала, что это не может быть по-настоящему. Особняк Реддлов уничтожен Пламенем Нифльхейма, возврата к прошлому не будет. Хотя занятно, конечно, что ее подсознание во сне вдруг решило вытащить именно это воспоминание.       Почти сразу же Элисса осознала, что больше не была одна. Это было странно и не могло являться ничем иным, кроме как еще одной особенностью сновидения: она не слышала ни шагов, ни хлопка трансгрессии, ни щелчка открывающейся двери. Она просто ощутила, что рядом с ней находится еще кто-то, и стремительно развернулась. После чего почувствовала, как сердце почему-то стало биться реже, а в горле встал ком.       Он сидел в своем любимом кресле, как делал это весь год, что они были знакомы, и для полноты картины рядом не хватало только Нагайны. Элисса на какое-то время просто замерла на месте, жадно впитывая в себя каждую деталь его облика — знакомое бледное лицо со впалыми щеками, черные, чуть вьющиеся волосы, четко очерченные губы и скулы. Темные глаза с алым проблеском. Дорогая зеленая мантия. Знакомая тисовая палочка в красивых длинных пальцах.       Они не виделись какую-то неделю — так почему у нее такое дурацкое чувство, будто с тех пор минула целая вечность?       Тем временем Волдеморт окинул ее взглядом с ног до головы, и на его лице появилось забавное выражение тягостного недоумения. Элисса опустила глаза и обнаружила, что предстала перед ним в том же самом виде, в котором ложилась спать в общей спальне Слизерина — в легкомысленной шелковой пижамке, которую купила пару месяцев назад, когда полностью обновляла гардероб после ледяного пожара в Литтл-Хэнглтоне. Вот и Волдеморт почему-то рассматривал не ее смущенное лицо, которое уже пошло розовыми пятнами, а исключительно голые ноги Элиссы — справедливости ради, ноги очень даже приличные, длинные и стройные, но извините!..       Вероятно, стоило сказать спасибо, что она не очутилась перед ним совсем без всего, так сказать, в первозданном виде — а что, во сне и не такое может привидеться?!       И окончательно осознав, что это лишь сон и бред ее воспаленного разума, Элисса длинно и тягостно вздохнула и с размаху плюхнулась на диван перед камином.       — Что же это за жизнь такая, а? — спросила она грустно в пустоту. — Можно подумать, мне вас мало в реальности было! Так почему вы мне теперь еще и снитесь? Только уехала, только начала привыкать к новому месту — и тут откуда ни возьмись опять вы! Ну не могла же я в самом деле настолько по вам соскучиться! Недели же еще не прошло с нашего расставания!       Он моргнул и медленно поднял взгляд на нее. О ногах Элиссы Волдеморт больше не вспоминал, и она даже слегка из-за этого огорчилась, но совсем мимолетно. Остановиться она не могла — слишком многое накопилось в ней за последние недели, и дни в Хогвартсе стали апофеозом всего ее недовольства.       — Я уже целую неделю маюсь дурью — выполняю домашние задания, делаю вид, что отрабатываю заклинания, которые мне хорошо известны, слушаю тот бред, который несут люди на много лет младше меня — о квиддиче, о вредных учителях, о шмотках, о косметике, о парнях, о чарах для завивки волос, а еще о том, кто из знакомых молодых людей попадает под определение «достойный жених»! И всю эту чушь я должна выслушивать с вежливой улыбкой, кивать, поддакивать, выглядеть милой и участливой, а еще участвовать в разговорах, делая вид, будто мне это тоже интересно! И между делом поглядывать по сторонам — чтобы не обнаружить за своей спиной Дамблдора, который денно и нощно пытается уличить меня в чем-нибудь страшном!       Волдеморт слушал ее с престранным выражением лица — не с насмешливо-презрительной улыбкой, а с жадным вниманием. Но под конец речи Элиссы он уже смотрел на нее с непонятным, пронзительным интересом — хотя Элисса так и не уловила, что в ее словах так сильно его зацепило.       — Ах да, ваше задание, Повелитель, пока не выполнено, — добавила она все так же ершисто. — О Снейпе я пока не выяснила ничего, кроме того, что педагог из него отвратительный и держать такого человека на должности учителя в школе — верх непрофессионализма. Он же детей попросту ненавидит! А в целом, в Хогвартсе все тихо. Поттер пытается убеждать окружающих в том, что вы вернулись, но слава сумасшедшего закрепилась за ним уже довольно крепко. Тем не менее, находятся те, кто ему верит.       — Как тебе Хогвартс? — внезапно ни к селу ни к городу спросил он, впервые за все время открывая рот, и Элисса почувствовала, как у нее по коже побежали мурашки. Оказывается, по его голосу за эти дни она соскучилась так же сильно.       Поначалу она хотела было возмутиться, что свое мнение о Хогвартсе высказала ровно минуту назад, но у Волдеморта было странно серьезное лицо, без тени насмешки, и Элиссе вдруг подумалось, что он имел в виду совершенно иное.       — Величественно, — отозвалась Элисса уже более мирно. — Уютно. Людей бы еще поменьше, и будет совсем хорошо.       Он неожиданно улыбнулся. Впервые за все время ей довелось увидеть на его лице такую улыбку — открытую, настоящую, будто она произнесла что-то забавное, с чем он был полностью согласен и не собирался отвечать колкостью и сарказмом. Эта улыбка полностью преобразила его лицо, украсила и еще больше омолодила — так, что темный маг выглядел в эту секунду лет на тридцать, не больше. Элисса только моргнула. Какие порой странные вещи могут привидеться во сне!       — Таким запомнил его и я.       — Вы учились в Хогвартсе? — поразилась Элисса, окидывая Лорда взглядом с головы до ног и пытаясь представить, как он смотрелся бы в школьной форме. — А директором у вас тоже был Дамблдор?       — Нет, тогда директором был Армандо Диппет. Дамблдор был его заместителем, а также преподавателем Трансфигурации и деканом Гриффиндора…       — А на каком факультете? Нет, подождите, не говорите, я сама угадаю! — Элисса задумалась, вспоминая сегодняшний разговор с Невиллом. — На Когтевране?       — Я потомок великого Салазара Слизерина по прямой линии, — напомнил Волдеморт внушительно и самодовольно, но все-таки после небольшой паузы — видимо, никак не мог свыкнуться с ее непосредственным тоном. — Где, по-твоему, я мог учиться?       — Шляпа бы вас отправила туда, куда вы сами захотите, — возразила Элисса, и он замер. — Я подумала, что вы бы выбрали факультет самых умных. Но Слизерин так Слизерин. Он ничем не хуже всех остальных… Меня, кстати, туда же распределили.       — «Куда захотите»? — переспросил он, и алые искры в темных глазах полыхнули ярче. — Значит, Слизерин ты выбрала сама?       — Ну да. Я решила, что для слежки за Снейпом так будет удобнее…       — А куда Шляпа собиралась тебя отправить?       — Ээээ… — вспомнив об отношении Волдеморта к «смельчакам-недоумкам», Элисса запнулась, но тот уже по одной ее заминке понял все правильно. При этом сам Лорд не выглядел хоть сколько-нибудь удивленным, только слегка разочарованным.       — Я так и думал.       — Какая разница, что намеревался сделать артефакт, пусть и очень древний! — с досадой возразила Элисса. Его пренебрежительный тон ее уязвил, хоть она и пыталась убедить себя, что это редкая глупость — обижаться на Волдеморта. — Человека определяет выбор, который делает он сам!       Он пристально взглянул на нее.       — И по этой причине ты пытаешься мне хамить всю нашу встречу?       Похоже, она слишком привыкла вести себя вежливо и сдержанно, раз теперь подсознание выдает ей такие вопросы…       — Я вам никогда не хамлю, Повелитель, — заверила Элисса со всей возможной учтивостью. — Но раз это мой сон и это все не по-настоящему, то я могу говорить все, что думаю на самом деле. Когда мне еще выпадет такая возможность!..       Его глаза вспыхнули ярче, и всем корпусом Волдеморт развернулся к ней. Элисса замерла на месте, не в силах оторвать от него взгляд.       — Все, что думаешь на самом деле? — повторил он мягко и вкрадчиво. Элисса знала, насколько на самом деле опасен этот его тон, и что за ним сейчас последует какой-то подвох.       И он последовал.       — Значит, говоришь, что соскучилась по мне, хотя ты уехала в Хогвартс всего неделю назад?       Первым порывом Элиссы было наотрез отказаться отвечать и поскорее перевести разговор в другое русло, но потом…       Да черт возьми! Может она хотя бы раз в жизни сказать мужчине, что соскучилась по нему?! Хоть бы и лорду Волдеморту? Это же все равно лишь фантом, и это ее признание не будет значить вообще ничего и ни для кого!       — Соскучилась, — сварливо заявила Элисса, в душе догадываясь, что обычно подобные признания делают куда более ласковым и нежным тоном. — Естественно, соскучилась! Мне не хватает наших разговоров, наших уроков, даже того, как вы плюетесь ядом во всех окружающих! Ну и вас… мне тоже не хватает. Очень.       Он улыбнулся — довольно и… сыто. Почему-то от этой улыбки Элиссе снова стало холодно в позвоночнике.       Волдеморт поднялся на ноги, и в то же мгновение комната вокруг начала таять, терять очертания. Фигуру темного мага тоже будто размыло, и последним, что запомнила Элисса, были его слова:       — Поищи в библиотеке книги про искусство легилименции и почитай там про управляемые сновидения. Найдешь много познавательного.       И видение рассеялось.