Глаз бури

      На этот раз она опять очутилась на знакомом обрыве, где все так же царило позднее лето и под которым шумело море. Элисса чувствовала себя куда спокойнее, чем раньше — она сама уже начала привыкать к этим искусственным снам, да к тому же подготовилась и на этот раз была облачена в тёплую закрытую пижаму, в которой уверенности в себе у нее изрядно прибавилось.       Поняв, что она снова попала в этот легилиментивный сон, Элисса поймала себя на том, что у неё в груди медленно зарождается ощущение предвкушения, волнения, какого-то нетерпеливого ожидания… В общем, всех тех чувств, которые она регулярно испытывала минувшим летом, когда сидела по вечерам в своей комнате в доме Малфоев и знала, что вот-вот появится Волдеморт.       И потому, когда она почувствовала постороннее присутствие совсем близко, Элисса обернулась к нему со вполне искренней улыбкой.       — Добрый вечер, Повелитель!       Тот в первый момент посмотрел на нее с подозрением — очевидно, все ещё не понимая, как можно так бесстыдно светиться от радости в его присутствии. Но, приблизившись, не стал сходу поливать ее презрением, а молча провел волшебной палочкой вдоль ее тела — и на Элиссе сама собой соткалась такая же плотная темно-зеленая мантия, как в прошлый раз.       — Спасибо, — отозвалась она с признательностью, радуясь, что он не стал в очередной раз упражняться на ней в остроумии и заставлять чувствовать себя неловко и неуютно.       С довольно-таки хмурым видом — очевидно, его собственное прекраснодушие Волдеморту не очень-то нравилось, — он неопределённо махнул рукой куда-то вдаль, предлагая пройтись. Элисса с готовностью последовала за ним.       Некоторое время они шли молча — как уже бывало раньше. Зная теперь о крестражах, Элисса призвала на помощь «Сердце» и мысленно охнула. Пусть отчасти артефакт подлатал Волдеморта, но все равно… Расщепление души нанесло ему раны куда хуже, чем можно было бы получить от любого проклятия, калечащего физическое тело. И это один-единственный крестраж наносит такой фатальный ущерб?       Она вдруг задалась вопросом, по какой причине он затаскивает ее в эти сны и не приступает сразу же к допросу или обсуждению того, ради чего и хотел ее видеть. Зачем тратит драгоценное время на это безмолвие, просто чтобы она шла рядом и помалкивала? Проверяет что-то? Или все-таки ему не хватает ее компании с тех пор, как он отослал ее в Хогвартс?       Да ещё снова это место… Не считая неприятных воспоминаний, которые были связаны с ним лично у Элиссы, этот пейзаж действительно производил впечатление — своей дикой, даже какой-то грозной красотой. И вспомнив собственные мысли в тот раз, когда она оказалась тут впервые — именно по-настоящему, а не во сне, — Элисса негромко заметила:       — Здесь красиво.       Волдеморт приостановился, взглянул на неё с недоумением — Элисса явно выдернула его из каких-то глубоких раздумий. Смутившись, она жестом опытного экскурсовода окинула рукой пространство вокруг себя и указала на морские волны внизу:       — Внушительное зрелище.       Ответом ей вновь была безразличная тишина. Элисса уже смирилась с тем, что вытащить из него ни одного лишнего слова ей так и не удастся, однако…       — Я уважаю море, — внезапно произнес он. — Это некая… постоянная величина. Оно вечное. Ему наплевать на людей, на их бессмысленное копошение. Оно уничтожает тех глупцов, которые недооценивают его и пытаются доказать, будто они сильнее. Оно никогда не подчинится волшебнику, каким бы могущественным он ни был. Даже мне.       Элисса бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц.       — «Вечное»? — переспросила она и снова посмотрела на волны внизу, надеясь, что по ее тону он не поймёт, с насколько жадным интересом она его слушала. — То есть… бессмертное?       По-прежнему изучая скалы внизу, Элисса чувствовала, как тяжело, пристально, не мигая, он на нее смотрит.       — Да, — наконец подтвердил Волдеморт невыразительно.       Несколько секунд на краю обрыва было тихо, только гулял ветер в высокой траве.       — Звезды, — сумрачно заявила Элисса, будто он вынудил её выдать какую-то страшную тайну.       — Что, прости?..       — Звезды. Звездное небо, — пояснила она, по-прежнему отводя глаза, словно говорила о чем-то постыдном. — Я смотрю на него… И понимаю, насколько оно… мощное. Насколько мало места занимают люди в сравнении с ним. Насколько они крошечные и как же мало влияния оказывают на существование нашей вселенной. И оно точно так же будет существовать вечно, в отличие от меня…       — Северус сообщал, ты ходишь на Астрономию, — вдруг произнес он. В его голосе не было насмешки.       Элисса кивнула.       — Я когда-то хотела связать жизнь с астрономией, — внутренний голос в ужасе возопил, в какие ещё невиданные откровения ее понесло и кому она решила открыть душу, но слова сами срывались с языка. — Мне нравилось наблюдать за астрономическими событиями, составлять звёздные карты, вести расчёты… Опять же, с людьми много общаться не нужно. У меня даже профессиональный телескоп был, мать специально заказывала в Будапеште. Подарила его мне на пятнадцатилетие.       — И тебе не было бы жаль растрачивать свою жизнь на сидение за окуляром? Ты в самом деле готова довольствоваться настолько малым?       На ее губах мелькнула беглая улыбка, которую Элисса на этот раз совершенно открыто адресовала ему. У Волдеморта вид оставался довольно мрачный.       — Ну, не все же призваны добиваться титула самого могучего и опасного мага, создавать себе определенную репутацию, менять наш мир и сложившиеся в нем порядки. Собирать там сторонников, обучать их боевой магии, идти к власти… Представляете, что бы было, если в Британии возник… ну, хотя бы ещё один Темный Лорд? Да тут не то что Британия — весь магический мир такого бы не пережил!..       — Я ничего не говорю про всех, я говорю только про тебя. А ты способна добиться очень многого. Ограничения, существующие для большинства людей, ты вполне можешь преодолеть и не брать в расчёт.       Элисса остановилась. Волдеморт тоже, и она некоторое время, рассматривая его, пыталась понять, стоит ли произносить следующие слова вслух. Моральные терзания прервал сам Лорд, когда чуть приподнял ровные брови:       — Ну и?       — К чему вы сейчас это упомянули? — уточнила Элисса с подозрением. — Вы ведь снова так говорите, потому что я напоминаю вам вас в молодости?       Он ничего не сказал, но Элисса восприняла это как согласие и продолжила гнуть свою линию, стараясь сделать тон шутливым — чтобы он, не приведи Мерлин, не принял ее слова за чистую монету и не прикончил прямо во сне:       — А вы не думаете, что вы меня так сейчас убедите, я все переосмыслю, преисполнюсь чувства собственной важности, стану могущественным темным магом и составлю вам конкуренцию? Ещё и титул «Леди» себе возьму…       Волдеморт взглянул на неё так, что Элисса тут же проглотила язык, и развивать тему, пусть и в несерьёзной манере, у нее желание отбило напрочь.       — Можешь попробовать, — наконец очень едко — так, что Элисса даже поежилась от количества кислоты, содержащейся в его тоне, — предложил он, а глаза у него горели багровым с такой яростью, что сразу становилось ясно — эту тему даже в шутку при Волдеморте лучше не поднимать, поскольку подобный юмор он не оценит. — Посмотрим тогда, сколько ты продержишься против меня. Испорчу тебе всю интригу и скажу сразу — это будет очень недолго, очень болезненно и со смертельным исходом. Ты по-прежнему уверена, что хочешь бросить мне вызов?       — Я вообще не хочу бросать вам вызов. Я пока еще не сошла с ума, — сказала Элисса в кои-то веки чистую правду и подняла руки в знак капитуляции. — Извините меня, я не хотела вас рассердить. Клянусь, не хотела.       Она чувствовала, как сгустился от напряжения воздух, и с замершим сердцем считала про себя секунды. Но тисовая палочка в его руке так и не поднялась.       — У тебя появилась странная манера в каждую нашу новую встречу испытывать предел моего терпения, — вместо этого выговорил он очень отчетливо, не сводя с неё холодного взгляда. Элисса смотрела на него, не столько испуганная, сколько действительно расстроенная, и ругала свой длинный неосторожный язык, а его тон тем временем стал по-настоящему угрожающим. — Если ты решила, что, отправившись в Хогвартс, можешь окончательно расслабиться или что я издалека до тебя не дотянусь, то ты сильно ошибаешься. В этих снах…       — В этих снах все подчиняется только вам и зависит только от вас, потому что это ваш разум, я знаю! Да не расслабилась я и не хотела вас злить!       — Я теперь понимаю твоего мужа, почему он держал тебя в ежовых рукавицах. И даже догадываюсь, почему он тебя пытал, — выговорил он внезапно с каким-то ожесточённым удовольствием — не иначе, радуясь тому, что нащупал ее больное место, по которому в отместку и решил как следует пройтись. Элисса скривилась, однако ей не осталось ничего другого, кроме как выслушать его отповедь. — Полагаю, что твой муж — вообще ангельского терпения человек, раз ты до сих пор жива! Я бы на его месте тебя точно убил.       По-хорошему, ей стоило заткнуться и проглотить язык, но внезапное копание в старой ране потребовало немедленного ответа, хоть какого-то, и Элисса, не успевая совладать с собой, со вздохом сказала:       — Повезло мне, что вы не мой муж.       Так-то ей повезло куда больше в том, что Волдеморт понятия не имел, по какой на самом деле причине Иштван на ней женился и на протяжении не одного года держал взаперти и пытал.       Но Лорд, разумеется, не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за ней. Взглянув на кислое, напряженное лицо Элиссы, он предложил:       — Может, когда ты останешься вдовой, тебя снова замуж выдать? Ты молодая чистокровная волшебница. Не беда, что без приданого — среди моих слуг достаточно богатых магов древних и благородных кровей…       Как ей ни хотелось воспринимать это все только как шутку, издевку, но сохранить тот же лёгкий тон и непринужденный вид Элиссе не удавалось. Хоть она и прекрасно сознавала, что говорил он это только для того, чтобы уязвить её, ударить по больному, и примечательно было, насколько деликатный способ он избрал, чтобы проучить ее — не проклятием, не очередным боггартом, а всего лишь словесными уколами, — Элисса все равно ушла в глухую оборону, понимая, что её слабость ему хорошо видна.       — Попробуйте, — сумрачно предложила она, глядя на него зло исподлобья. — Если вам настолько не жалко кого-то из ваших слуг — то пожалуйста, выдавайте.       — Убьёшь и его? — осведомился Волдеморт даже с некоторой заинтересованностью.       — Убить-то вряд ли… — Элисса совершенно серьёзно задумалась над его словами и так же серьёзно отвечала. — Только если там совсем все плохо будет и он мне чем-нибудь сильно насолить успеет. Ну и, само собой, если он посмеет дотронуться до меня хотя бы пальцем. А вот жизнь я могу испортить кому угодно. И будет этот ваш несчастный слуга вместо того, чтобы отдавать всего себя служению вам и вашим целям, отвлекаться на меня и прочие глупости. Опять же, гоняться за мной по всему миру придётся… На редкость нерациональная растрата ресурсов.       — Сбежишь? — спросил он, пожалуй, гораздо резче, чем было уместно.       Элисса остановилась и, уже не таясь, посмотрела ему в глаза — прямым, открытым взглядом. Не очень осторожно, конечно, было показывать ему свое истинное лицо, однако Элисса сомневалась, что Волдеморт увидит там что-то, о чем не подозревал бы раньше. Он встретил её взгляд с какой-то… предвкушающей улыбкой на губах, хотя Элисса успела заметить, какой алчный блеск блуждал в его глазах, пока Лорд дожидался ее ответа.       — Сбегу, — наконец спокойно подтвердила она. Ветер в это мгновение стих, и голос Элиссы разносился далеко вокруг. Она была готова поклясться, что это Волдеморт «запретил» ветру шуметь — чтобы не пропустить ни малейшей детали, ничего из ее ответа. — Поверьте, если я что и умею делать хорошо — так это от кого-то бегать. Тем более от навязанного мне мужа.       — Я тебя найду, — заявил он так же ровно и отчетливо, как до этого говорила она, и Элиссе стало холодно — настолько убедительно звучал его голос. Глаза Волдеморта оставались тёмными, но в них опасно переливалось и мерцало то алое — бушующее, мощное, властное — и направленное именно на нее. — От меня тебе не скрыться, в какую щель ты бы ни забилась, и я достану тебя где угодно. Хоть на дне Марианской впадины, хоть на горной вершине в Гималаях.       Тут ей уже стало по-настоящему не по себе. Элиссу охватило пугающее ощущение, что они говорят о чем-то совсем другом, не об этой дурацкой теме с ее гипотетическим замужеством, и это было абсолютно невозможно.       — Но я же… — в горле пересохло, голос прорезался не с первой попытки, и Элисса прокашлялась. — Я же не от вас сбегу, а от мужа. Очень любезно будет с вашей стороны оказать такую милость одному из ваших слуг, чтобы лично отправиться на мои поиски и вернуть меня обратно. Хвала Мерлину, что Иштван не входит в число ваших союзников. Худо бы мне пришлось.       — Ты служишь мне, — колюче напомнил он, и открытую угрозу теперь не расслышал бы только глухой. — Твоё бегство я расценю как предательство. И тогда ты на собственном опыте узнаешь, как я обычно поступаю с предателями.       — Я не собираюсь предавать вас… мой Лорд.       В его лице будто дрогнул какой-то нерв, и Элисса только после паузы сообразила, в чем дело — она впервые обратилась к нему так. Раньше это всегда было просто довольно безличное «Повелитель», и «своим Лордом» Элисса его не называла никогда — как раз потому что намеревалась оставаться максимально отстраненной. А сейчас… Сейчас ее что-то все время заносит на какую-то опасную территорию, с которой она пока плохо представляет, как выбираться.       Зато Волдеморт волшебным образом смягчился, будто такое обращение в ее устах для него действительно что-то значило. Но это не продлилось долго. Пара секунд — и его лицо снова стало отчужденным, бесстрастным, а голос зазвучал прохладно:       — Мы заболтались. Какие новости в Хогвартсе?       Элисса пожала плечами.       — Важных — никаких. Чисто школьные дрязги и выяснения отношений между факультетами. Поттер провел первое занятие в своём кружке. Учил нас заклинанию «Экспеллиармус».       — Я трепещу от ужаса, — отозвался Волдеморт ядовито. Элисса с неохотой ждала момента, когда он поинтересуется названием их нового тайного сообщества, однако он спросил совершенно иное:       — Где же вы тренируетесь, если вас там под тридцать человек? Дамблдор одолжил вам свой кабинет?       — Поттер нашёл очень интересное помещение в замке. Эта комната появляется только тогда, когда в ней кто-то нуждается, и принимает такой облик, который тебе нужен.       Он застыл как вкопанный, точно налетев на невидимое препятствие; вся его фигура в тот же момент обратилась в каменное изваяние, а в моментально покрасневших глазах отразилось какое-то безумие. Воздух накалился, зазвенел от напряжения. Не понимая, что происходит, Элисса машинально договорила, изумленно наблюдая за этими метаморфозами:       — Поэтому она преобразилась в помещение, куда без труда поместились почти три десятка человек и где они спокойно могут тренироваться…       — Где находится эта комната? — проскрежетал он совершенно чужим, незнакомым голосом. — Отвечай!       — На восьмом этаже, там напротив еще такой дурацкий гобелен с троллями…       Он со свистом выдохнул; черты его исказились до неузнаваемости, он точно за секунду вернулся к тому своему пугающему, нечеловеческому облику, которым обладал в первые месяцы после возвращения. Элиссе показалось, что, будь у него чуть меньше самообладания — и он закричал бы. От злости, от тревоги, от обуревающих его эмоций невиданной силы…       От… страха?       Окружающий мир подернулся плёнкой, похожей на мыльный пузырь, и задрожал. В один момент пропали все звуки, а краски выцвели, поблекли. Трава, небо, волны, камни, облака — все потемнело, окрасилось в странный ржавый цвет, будто на открытке из прошлого века. Элисса предусмотрительно замедлила шаг и попыталась сделать так, чтобы дистанция между ней и Волдемортом увеличилась: интуиция настойчиво подсказывала, что в такую секунду не стоит подходить к нему слишком близко. Он не оценит, не примет ни любопытства, ни помощи, ни сочувствия. По-хорошему, ей стоило бы прямо сейчас снова сигануть с обрыва и выбраться из этого сна — чтобы как можно меньше быть свидетелем его слабости, когда он утратил контроль и над собой, и над созданным сновидением. Поскольку что-то Элиссе подсказывало, что, как только Волдеморт придёт в себя и успокоится, он в первую очередь вспомнит о том, что в те несколько минут у него был зритель.       — Слушай внимательно, — процедил он все тем же нечеловеческим голосом; черты лица Волдеморта заострились, и в тот миг он напомнил Элиссе хищную птицу. Тут Лорд обнаружил, что их с Элиссой разделяет не меньше трех метров, и стремительно преодолел это расстояние, сведя на нет все усилия Элиссы очутиться в сравнительной безопасности. — Ты должна будешь кое-что сделать. Зайти в эту комнату и забрать оттуда одну вещь. Спрячь её у себя… У тебя ведь сундук с Заклинанием Незримого расширения? Используй на нем какие-нибудь чары от воров, чтобы в твои вещи не мог влезть никто посторонний, я показывал тебе несколько таких заклинаний… Даже хорошо, что это выяснилось только сейчас, потому что старик, если хотел, твой багаж уже десять раз обыскал. Спрячь эту вещь, а через несколько месяцев, когда будешь покидать Хогвартс, забери её с собой. Эту вещь надо будет укрыть в более надёжном месте… Я тебе скажу, где именно, и ты это сделаешь. Ты поняла меня?       — Поняла, — осторожно сказала Элисса. Он был охвачен таким нервным возбуждением, его глаза горели таким больным, лихорадочным огнём, а лицо стало настолько белым, что она не решилась задавать вопросы.       — На восьмом этаже тебе надо будет представить себе тайник. Помещение, в котором можно что-то спрятать. Там ты найдёшь нишу… — он запнулся, и в его лице Элисса разглядела смесь из разных чувств — мучительного сомнения, стоит ли посвящать ее в какую-то его глубоко личную тайну, и какого-то жестокого, злобного обещания, адресованного лично ей — что её ждёт в случае, если она подведёт. И как-то сразу становилось хорошо понятно, что в случае провала Волдеморт Элиссу не пощадит и точно убьёт — куда там Пожирателям и такому ерундовому проступку, как отречение от Повелителя пятнадцать лет назад! Здесь речь шла о чем-то куда более глобальном, имевшем для Волдеморта первостепенную важность.       В глубине души Элисса уже догадывалась, о каком предмете шла речь, но отказывалась верить в такое невероятное совпадение.       — Это диадема, — справившись с собой, договорил он. Алые глаза сверлили Элиссу насквозь. — На ней знак орла и гравировка — «Ума палата дороже злата», так что ты её ни с чем другим не перепутаешь.       Какое-то смутное воспоминание промелькнуло у нее на этих словах, но поймать его за хвост она не успела. Ей стоило больших усилий сохранять лицо полностью непроницаемым.       — Ясно.       Его голос стал ледяным и хлестко разрезал воздух:       — Никто ничего не должен знать. Ты слышишь, Этелка? Никто не должен тебя видеть. Я запрещаю тебе рассказывать кому-нибудь об этом, как и запрещаю пересказывать наш сегодняшний разговор. Это приказ. Нарушишь его… Или если хоть как-то меня подведешь…       — То вы меня убьёте безо всякой жалости, — завершила за него предложение Элисса и серьёзно кивнула. Волдеморт так и впился глазами в ее лицо. — Я все поняла, Повелитель. Не беспокойтесь.       Проползло ещё несколько крайне долгих мгновений — и он резко отвернулся от нее. Тем не менее, до спокойствия ему было очень далеко — Элисса видела, как у него тяжело вздымалась грудь, как судорожно сжимали волшебную палочку длинные пальцы. Волдеморт выглядел как человек, охваченный невиданным волнением и жаждущий действовать, чтобы как-то устранить нависшую угрозу, и в то же время сознающий свое полное бессилие и невозможность исправить ситуацию в данный момент.       Что-то произошло в следующую секунду в окружающем мире. Поблекшие краски внутри сна так и оставались выцветшими, как на старой фотографии, но тут вмешалось что-то еще. Небо над головой потемнело, хотя Элисса не видела туч, да и на наступление ночи это не было похоже… А потом до ее слуха донесся странный звук — нарастающий вибрирующий гул. Он показался Элиссе каким-то смутно знакомым, словно когда-то нечто подобное она уже слышала — в маггловском кино, что ли… И он усиливался, становился все громче и тревожнее, и ничего не понимающая Элисса обратила внимание на реакцию Волдеморта — он резко вскинул голову и уставился в темнеющее небо. Будто невидимая опасность пришла с воздуха, хотя Элисса по-прежнему ничего не видела. Налетел порыв ветра такой силы, что взметнувшиеся длинные черные волосы облепили ее лицо, и худосочную Элиссу качнуло.       — Что происходит? — рискнула спросить она, пытаясь убрать волосы с глаз. Этот вопрос ей пришлось буквально выкрикнуть — чтобы ее голос прорвался и сквозь свист ветра, и утробный гул над головой, который стал практически оглушительным.       Она успела заметить выражение бешенства на его лице, когда он, овладев собой, стремительно развернулся к ней, а в следующий миг Элиссу вышвырнуло из сна в реальность. Она рывком села в постели, буквально чувствуя этот ментальный удар, которым Волдеморт вытолкнул ее обратно в материальный мир — ощущалось это как вполне настоящий толчок в грудь.       Элиссе снова потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и вспомнить, где она вообще находится. В слизеринской спальне было темно, соседки мирно спали. До утра еще несколько часов. Ни ветра, ни гула, ни шума океана, ни красок летнего дня — ни ярких, ни блеклых, никаких. Темно-зеленая мантия тоже пропала.       Неужели в Выручай-комнате Волдеморт в самом деле спрятал свой крестраж? И известие о том, что на залог его бессмертия по чистой случайности натолкнется Поттер, взволновало и напугало его до такой силы, что он утратил контроль над созданным сновидением?       Сны, как известно, — самое яркое проявление человеческого подсознания. Волдеморт — один из лучших легилиментов и окклюментов на свете, он с легкостью мог контролировать это сновидение, не допуская туда ничего из мира бессознательного, но, похоже, в последний миг его окклюментивные щиты все же треснули, и что-то инородное просочилось внутрь. И Лорд, осознав это, поскорее Элиссу оттуда выставил. Причем, судя по его выражению лица, просочилось туда что-то, чего он боялся, и произошло это на фоне известия о том, что крестраж (а Элисса была склонна полагать, что речь шла именно о нем) оказался в опасности.       Она обхватила руками колени. С одной стороны, Элисса была рада, что не увидела ничего лишнего, поскольку это явно внесло бы массу осложнений в ее отношения с Волдемортом. С другой стороны… Ей было жутко, до дрожи в коленках, любопытно, чего может бояться такой человек, как он. Волдеморт посмотрел на небо — неосознанно, машинально. Чего он ожидал, какая угроза должна была прийти оттуда? Что внушает страх самому жуткому темному магу столетия? Кровавый дождь? Высадка инопланетян?       Опустившись обратно на подушку, Элисса расслабилась и некоторое время лежала, медитируя. И тогда, в тишине и темноте комнаты, она вдруг поняла, на что был похож тот странный гулкий звук.       Маггловские самолеты. Кажется, Картер когда-то использовал слово «турбина» — Элисса понятия не имела, что оно означало, но вроде бы упоминалось именно оно.       И как маггловские самолеты могут быть связаны с Волдемортом?       Очень интересно. Но ни черта не понятно.

***

      Утром, когда все отправились в Большой зал на завтрак, Элисса поднялась из слизеринского подземелья на восьмой этаж. Один раз мимо неё проплыло привидение хмурой молодой женщины с длинными волосами, в одном из коридоров прямо ей под ноги шмыгнула миссис Норрис, кошка местного завхоза. Но никаких препятствий на пути Элисса не встретила.       Поднявшись в ту же часть замка, где вчера проходило занятие ОД, Элисса убедилась, что рядом никого нет — ни школьников, ни учителей, ни призраков, ни полтергейста, — и прошла три раза мимо голой стены, сконцентрировавшись на одной мысли.       — Мне нужен тайник… Место, где можно спрятать что-то ценное…       К удивлению Элиссы, дверь из стены проступила — точно такая же, как вчера. Не теряя времени, она нажала на ручку.       И очутилась в таком необычном месте, что даже не сразу устремилась вперед, а потратила около минуты, озираясь и оглядываясь. Помещение, которым на этот раз обернулась Выручай-комната, было огромным, куда просторнее зала, где вчера занимался Отряд Дамблдора. По размерам, по монументальности стен, по высоким стрельчатым окнам оно напоминало готический собор — возможно, слегка поменьше Собора Святого Петра в Риме, но чуть побольше Кельнского собора в Германии. Его убранство составляли тысячи покинутых вещей — старая ветхая мебель, огромные кипы книг, пузырьки и флаконы с зельями, какое-то тряпьё, засохшие растения… И ещё множество всего. Больше всего это место походило на гигантскую кладовку — и, вероятнее всего, магия замка делала так, что Элисса не чувствовала запаха гниения, да и внешне это выглядело просто хранилищем рухляди, и никаких тошнотворных картин ее глаз не выцеплял.       Какое-то кладбище забытых вещей, которые сюда отволокли и оставили навсегда. Хоть кто-то из предыдущих владельцев возвращался впоследствии за своим имуществом?       Следуя указаниям, оставленным Волдемортом, Элисса двинулась вглубь помещения, по коридорам из брошенных вещей, и, пожалуй, это было одно из самых причудливых зрелищ в ее жизни. И ей все время приходилось напоминать себе не рассматривать этот лабиринт из самого разнообразного барахла, а все-таки выискивать то, что ей велели.       У старого рассохшегося буфета, дверца которого повисла на одной петле, но на котором ещё можно было рассмотреть искусную резьбу в виде листьев плюща, она вдруг увидела тусклый отблеск и на мгновение замерла. Сердце забилось чаще.       Элисса осторожно взяла в руки потемневшую от времени тиару и осмотрела ее со всех сторон. По ободку были выгравированы мелкие буквы: «Ума палата дороже злата». Под центральным сапфиром — самым крупным — распахнул крылья бронзовый орел.       Выдохнув, она уже смелее повертела диадему, рассматривая ее со всех сторон. Размер сапфиров в оправе впечатлял, но выглядело украшение не особо презентабельно, и у Элиссы даже закралось сомнение — а точно ли это тот самый артефакт темной магии, о котором она думала? Потому что от времени диадема потускнела, нуждалась в чистке, обод казался слегка погнутым.       Орёл — это символ Кандиды Когтевран, одной из основательниц Хогвартса, вдруг вспомнила Элисса. Именно нашивки с бронзовым орлом на синем фоне носят когтевранцы. И Когтевран вроде как считается факультетом для умных…       «Ума палата дороже злата».       Возможно ли такое, что этой диадеме тысяча лет и что она когда-то принадлежала одной из самых известных британских волшебниц? Впрочем, куда сильнее Элиссу занимал другой вопрос, ничуть не менее животрепещущий.       Смежив веки, она призвала «Сердце Исиды» на помощь. Кулон на шее потеплел, зато диадема вдруг ощутимо дрогнула в ее руках, будто хотела вырваться прочь.       Элисса распахнула глаза и посмотрела на артефакт уже другим взглядом — более внимательным, оценивающим, серьезным. «Сердце Исиды» никогда не ошибается. В диадему заключено что-то живое. И это что-то такое же израненное, расщепленное и нецельное, как и сам Волдеморт.       Занятно. Она держит в ладонях в буквальном смысле душу Волдеморта. Ну, не всю душу, а какой-то ее кусок, но тем не менее! И это пока почти все волшебники Британии сомневаются, есть ли у этого человека вообще душа. Испытывая какую-то непонятную грусть, Элисса бережно убрала диадему в школьную сумку.       Выйдя из Выручай-комнаты, она неторопливо двинулась вниз, в сторону вестибюля — первым занятием у неё шёл Уход за магическими существами.       И все же вопросы у Элиссы по-прежнему оставались.       Почему он спрятал крестраж в Хогвартсе? Неужели нельзя было найти тайник понадёжнее, поукромнее? А если Выручай-комната казалась ему достаточно надежной, то почему он так перепугался при первом же ее упоминании и велел Элиссе немедленно забрать оттуда крестраж?       Как вообще можно было спрятать настолько ценную вещь в, мать ее, школе?! Месте, где обитают сотни детей, а дети, как известно, обладают уникальной способностью находить, терять, ломать и приводить в негодность любые предметы — даже те, которые в принципе найти, потерять и сломать невозможно?!       И, наконец, главный вопрос: каков был шанс, что она узнает о крестражах — и буквально в ближайшее время Лорд прикажет ей забрать артефакт из тайника?       Либо это какое-то совершенно невероятное совпадение, в которые Элисса никогда не верила.       Либо тут скрывается какой-то подвох, о котором она пока ничего не знает.       Сунув руки в карманы, она вышла на улицу и полной грудью вдохнула холодный октябрьский воздух.       — Доброе утро, Элисса! Что-то тебя на завтраке не было видно…       Она приветливо улыбнулась кому-то из одноклассников-слизеринцев, толком не видя их лиц.       — Не успела дописать эссе по Зельеварению, пришлось с утра засесть в библиотеке.       По пути к ним присоединились еще несколько семикурсников с других факультетов. Обсуждали утренние новости из «Ежедневного Пророка» — нападение дементоров сразу в двух местах: в Кардиффе и где-то под Бирмингемом. Элисса слушала вполуха, продолжая размышлять о своём.       Хорошо бы эта неделя оказалась поспокойнее, чтобы она смогла без помех обдумать все последние события и найти ответы хоть на какие-то вопросы.       Надежды не оправдались. Два дня спустя, в среду, Хогвартс облетело известие: в Хогсмиде отравили неизвестным ядом целую магглорожденную семью.