***
В класс зельеварения Элисса спустилась к восьми вечера. В подземелье царила откровенная стужа, пальцам было зябко без перчаток, и она в который раз задалась вопросом, почему Снейп не выбрал себе обиталище несколько выше уровня земли. В классе горели свечи, чьи желтоватые огоньки тускло отражались в многочисленных банках с какой-то заспиртованной дрянью. Снейп за столом проверял эссе студентов. — Бочку у парты видите? — осведомился он, не отрывая длинного носа от свитка. — Там заспиртованные бородавчатые жабы. Ваша задача — приготовить препараты из их печени для занятий. Задание понятно? Для седьмого курса… — он даже сделал небольшую паузу, как бы акцентируя внимание на своих словах, — это же не станет проблемой? Волшебной палочкой пользоваться запрещено. Остолбеневшая Элисса помедлила, перебрав в уме несколько особенно крепких словечек из арсенала Бенджи. Судя по каменному лицу, Снейп нисколько не шутил и не издевался. Оставалось задаться вопросом, чьей инициативой был подобный выбор наказания — самого Снейпа, новоявленного директора или же вовсе Дамблдора. Чувству юмора организатора определенно можно было позавидовать. Всех убью. Кого конкретно, пока не знаю, но кого-нибудь — обязательно. — Как скажете, профессор, — безразлично согласилась Элисса, аккуратно откладывая в сторону школьную сумку и подавляя в себе порыв запустить ею в голову Снейпа. Честное слово, вот сейчас она всецело разделяла нелюбовь Поттера к профессору зельеварения! Погружать руки в ледяной раствор, выуживать оттуда склизких и таких же ледяных жаб, а потом потрошить их такие же склизкие и ледяные внутренности голыми руками было долго, монотонно, уныло и более чем отвратительно, но Элисса придумала себе развлечение. Всего-то и стоило представлять на месте жаб тех, кого она ненавидела больше всего, кто вызывал раздражение, и тех, кого она просто недолюбливала. Тогда поиск в жабьем тельце печени и ее извлечение острым ножом начинали доставлять даже своего рода удовольствие… — По словам Драко, вы болезненно отреагировали на то, что новый директор обнаружила так называемый Отряд Дамблдора. Вот уж точно: с болтунами держи язык за зубами… Впрочем, вряд ли Драко думал, что выдает какую-то тайну. Он-то вовсе на Элиссу всерьез обиделся, решил, что она предала его, и излил декану душу. — Это было несвоевременно, — отозвалась Элисса ровным голосом. — Находясь в этом кружке, я могла без труда наблюдать за Поттером, как мне приказали. Сейчас моя задача… усложнилась. — Дело не в этом. Не только в вашем задании, — Элисса не отвлекалась от своего занятия, продолжала деловито погружать кусочки лягушачьей печени в консервирующий раствор, ее движения оставались выверенными и точными, но она насторожилась. С чего это на Снейпа напала такая разговорчивость? То он сидит с кислой миной, как старый замшелый пень, то понесло его делиться своими наблюдениями! А тот продолжал: — Вы огорчены из-за этого. Вам доставляло удовольствие общение с одноклассниками с других факультетов? Дальше притворяться, что ничего не происходит, было невозможно. Элисса подняла голову. Снейп тоже больше не прикидывался, будто проверяет школьные сочинения, и смотрел на нее. Как обычно, прочитать его эмоции по лицу не удавалось, но Элисса уже успела с этим мысленно смириться. — Если вы пытаетесь таким образом выяснить, не предавала ли я Темного Лорда — то нет. Не предавала. — Вы не производите впечатление человека, которого заботит чистота крови. Общение с полукровными волшебниками, предателями крови и… магглорожденными не вызывает у вас ни малейшей неприязни. Ах вот он о чем! Ишь ты, еще один блюститель волдемортовских идей нашелся… А меж тем грязнокровку Лили Поттер он, рискуя собственным благополучием, пытался защитить. Интересно. — У Темного Лорда хватает людей, которые будут ненавидеть грязнокровок по одному его приказу, — сообщила Элисса, приятно улыбаясь. Ей показалось, что на сущее мгновение Снейп дрогнул — либо же это от сквозняка так качнулось пламя свечей, из-за чего по классу заметались тени. — Боюсь, я не отношусь к их числу. — В таком случае меня удивляет, что вы делаете в рядах Пожирателей Смерти! Элисса, которую все больше интриговало, какую цель преследовал Снейп этим разговором, помедлила, прежде чем ответить. Впрочем, те Пожиратели, кто поумнее, уже могли сами догадаться, а Снейп не был похож на дурака. — Темный Лорд в курсе моей… жизненной позиции. Едва ли вы можете ожидать, что мне удалось скрыть от него столь незначительный факт. Как ни странно — это ее заявление Снейп вовсе оставил без внимания, уцепившись за свой последний вопрос. — Так почему вы присоединились к Темному Лорду? Вы, похоже, не особо заинтересованы в той кампании, которую он ведет уже много лет. Среди Пожирателей Смерти у вас нет близких, ради которых вам… приходилось бы сохранять свою верность… Что это — он выполняет какое-то очередное задание Дамблдора? Или это Волдеморт придумал Элиссе какую-то новую проверку, а проводит ее по неведомой причине именно Северус? — Я помогаю Темному Лорду по собственной воле, — несколько настороженно отозвалась Элисса, на что Снейп кивнул. Длинные немытые волосы качнулись. — Я об этом и говорю. — Мне нужна была защита от своей семьи. Думаю, вам об этом и так хорошо известно, — все еще сбитая с толку, Элисса наблюдала за лицом Снейпа. — Почему вы меня спрашиваете об этом? Я в жизни не поверю, что Темный Лорд удержал в секрете от своих верных сторонников, кто я такая и откуда я взялась. Такое благородство совершенно не входит в список достоинств Повелителя. — Но вы могли обратиться за помощью к кому-то еще. — Могла, — не стала спорить Элисса. Ее голос звучал ровно, даже легкомысленно, но в животе что-то екнуло. И все-таки, чей приказ сейчас выполняет Снейп — Дамблдора или Волдеморта? — Но не стала. Темный Лорд показался мне… более многообещающим вариантом. Мистер Снейп, — она намеренно опустила слово «профессор», — ради чего эти наводящие вопросы? Если хотите что-то узнать — спрашивайте напрямик. Возможно, я даже отвечу. Ее попытка быть язвительной и саркастичной вновь пропала втуне. Что же за тип такой непрошибаемый, ничем его не проймешь! Волдеморт хотя бы на ее колкости реагировал! — Вы не разделяете взглядов Темного Лорда, более того — не стесняетесь открыто симпатизировать магглорожденным и полукровкам. В Хогвартсе общество Поттера и его друзей кажется вам гораздо предпочтительнее общества ваших одноклассников со Слизерина — и, что занятно, вы нисколько не боитесь это демонстрировать. Вы сами умны, разбираетесь в людях, но при этом не проявляете какой-то жестокости или повышенной злобности характера. Вам известно, какого человека из себя представляет Темный Лорд, и вы не могли не задумываться над тем, не совершили ли вы ошибку, когда обратились за помощью именно к нему. Вздумай вы поменять сторону — с вашей скоростью реакции и актерскими данными вам удалось бы скрыться от темного волшебника, пусть даже очень могущественного, и найти себе другого покровителя, который мог бы обеспечить вам ту же защиту, в которой вы нуждаетесь. Но при всем при этом вы весьма близко к сердцу принимаете интересы Темного Лорда и готовы с боем их отстаивать, и ваша преданность производит впечатление самой что ни на есть настоящей… Почему? Что удерживает вас рядом с ним? Элисса застыла, даже позабыв нацепить на лицо какую-нибудь приличествующую случаю маску. Она вовсе не собиралась серьезно размышлять над заданным вопросом и давать на него какой-то вдумчивый, осознанный ответ; ей, в общем-то, и не было особо интересно, о чем он спрашивал, беспокоило лишь то, чье поручение он при этом выполнял… Но неожиданно для самой себя она начала вслушиваться в слова Снейпа, и больше того — с каким-то испугом она вдруг поняла, что спрашивал-то он… по делу. В его словах действительно было рациональное зерно. Вспомнилась ее собственная реакция на то, когда Волдеморт узнавал какие-то плохие новости — когда его планы проваливались по вине именно ее, Элиссы. Или когда она отыскала в Выручай-комнате диадему Когтевран. Ей же тогда даже в голову не пришло, что можно было бы каким-то образом использовать крестраж Волдеморта против него самого. Единственное чувство, которое она тогда испытывала, — это желание спрятать от любых посторонних глаз дурацкую диадему. Желание защитить его. Из груди Элиссы вырвался долгий тяжкий вздох, когда все эти соображения, раньше неотчетливые, неосознанные, сформулировались в одно конкретное понимание. Прав Снейп, гиппогрифы его раздери… Мерлин, представить себе более абсурдный и бессмысленный порыв в отношении Волдеморта было невозможно. Последний человек, кто мог бы нуждаться в ее защите, — это именно он. Элисса попыталась представить себе его лицо, если бы он узнал о ее благородных пожеланиях, и не сдержала желчной улыбки. Он бы просто умер от смеха. — Да быть того не может! — донеслось до нее тихое восклицание; Элисса подлетела как ужаленная, с ужасом осознавая, что все это время у нее был зритель. А Снейп смотрел на нее с таким выражением, что Элисса как-то очень отчетливо поняла, что именно в этот критический момент ее талант к лицедейству решил дать сбой, и в ее лице Снейп смог прочитать нечто такое, что дало ему самый точный и правдивый ответ на его вопрос. От злости, беспомощности и острого стыда Элисса вспыхнула, а в душе шевельнулось что-то черное и смертоносное — нестерпимое желание выхватить палочку и убить Снейпа прямо в этом подземелье, не сходя с места. За то, что посмел увидеть то, что не предназначалось для посторонних глаз, вообще ни одних! Она даже друзьям душу не раскрывала, и тот же Трой — он догадался обо всем самостоятельно! Пальцы сами собой крепче сомкнулись на ручке ножа, которым Элисса до этого разделывала жаб. Снейп этого не знает, но она отлично умеет управляться с ножом, и он даже понять ничего не успеет — как уже осядет на пол с перерезанным горлом или пронзенным сердцем… Он не успеет ни позвать на помощь, ни оказать ей мало-мальски достойное сопротивление… Она все сделает быстро, он даже боли не почувствует! А жаль. Боль он как раз должен почувствовать, должен поплатиться сполна — за то, что влез туда, куда она не пускала никого из посторонних, за то, что узнал то, что ему не предназначалось, за то, что увидел ее слабость… Вряд ли Снейп понял, насколько тонкая ниточка его отделяла от неминуемой кончины, но почему-то предпочел никаких комментариев не делать, а вместо этого вновь вернулся к свиткам на столе, хотя Элисса чувствовала, что открывшаяся ему правда огорошила его. Интересно, что именно повергло его в такой шок? Не может поверить, что кто-то в самом деле способен испытывать к Волдеморту настоящую привязанность? Пффф. Трудно в это не поверить, когда у тебя перед глазами такие яркие примеры, как Беллатриса и Барти… С повышенной осторожностью сжимая в руке нож, Элисса вернулась к жабам. В молчании прошел еще час. Она разделалась где-то с половиной бочки, когда часы пробили десять и Снейп наконец-то соизволил поднять голову и сообщить: — Вы можете идти. Уже отбой, постарайтесь по пути не попасться мистеру Филчу. — Хорошо, профессор, — равнодушно отозвалась Элисса, доставая волшебную палочку и очищая руки от лягушачьих внутренностей. После чего взяла свою сумку и уже собиралась выйти, когда ей в спину долетел невыразительный голос: — Этот человек не ответит вам взаимностью. Он не способен привязываться. Не способен любить. Это чувство ему чуждо и не нужно, он только использует его против вас. Его слова болезненно отозвались внутри самой Элиссы. Ничего такого, о чем не знала бы она сама или о чем не думала раньше… И все равно горько. Сил на ярость больше не оставалось, она чувствовала себя опустошенной и уставшей. — И вы по доброте сердечной решили провести со мной душеспасительную беседу? Мы с вами не друзья, мистер Снейп, — это она выговорила очень холодно, замерев на одном месте и не поворачиваясь к Снейпу лицом. Если ему так охота — пускай беседует с ее спиной. — Это не та информация, которой можно поделиться только с другом. А вполне… общеизвестная. И доступная человеку с более или менее развитым логическим мышлением. Поспорить с правдивостью его слов было невозможно. — Ни на минуту не забывайте об осторожности. Темный Лорд — не тот человек, в общении с которым можно расслабиться. Или которому можно было бы доверять, или чье расположение и даже, вероятно, участие можно было бы принимать за чистую монету. Будьте особенно бдительны в том… насколько глубоко раскрывать ему душу. Вы очень серьезно и очень многим рискуете. — Я приму ваши слова к сведению, — отозвалась Элисса бесцветно, после чего, не дожидаясь продолжения и не оборачиваясь, устремилась на выход. В голове, как жирные черви, копошились все те факты, которые она знала о самом Снейпе, и ей до смерти хотелось вывалить их ему в лицо — просто чтобы выбить у него почву из-под ног, заставить испытать такой же дискомфорт, неуверенность в себе, горечь, которые он вынудил почувствовать ее. Каким-то образом ей удалось сдержаться. Промолчать. Удержать информацию при себе, как она делала всегда. Но был ли в этом смысл?.. Только на полпути к слизеринской гостиной она сообразила, что ее поспешное бегство из подземелья и подчеркнуто-безразличный вид громче чего бы то ни было вопили о том, насколько ей на самом деле не все равно и насколько чувствительно она восприняла услышанное. Впрочем, какая разница! Словно желая защитить ее, в дело привычно включился разум. Если у всего того бреда, который этим вечером нес Снейп, и был какой-то смысл — так это то, что теперь Элисса была более или менее уверена, что Снейп действовал в интересах Дамблдора, а не Волдеморта. Волдеморт уж точно не стал бы проверять преданность Элиссы таким способом. С другой стороны, Снейп по-прежнему мог сохранять лояльность кому угодно. Вывести ее, Элиссу, на сильные эмоции — не самое надежное доказательство того, что он предал Волдеморта. Так что она все правильно сделала, что не пошла на поводу у эмоций и сумела промолчать, и все же… Что ж, один-ноль в пользу Снейпа. Смог выбить ее из душевного равновесия, заглянуть под маску, которую она носила денно и нощно, увидеть то, что она всеми силами скрывала от окружающих и отчасти от самой себя — а сама Элисса до сих пор понятия не имела, кому он служил на самом деле. Он интересный противник. Но с Элиссой связался напрасно.***
Как ни странно, три дня после раскрытия Отряда Дамблдора прошли спокойно и без происшествий. И хотя теперь вся школа знала о том, что Поттер таки устроил в Хогвартсе подпольный кружок, где обучал одноклассников боевой магии, чтобы противостоять Министерству, умами всех обитателей замка куда больше владели сбежавший Дамблдор и тот факт, что теперь директором стала Амбридж. Сама Элисса внезапно поймала себя на мысли, что ей не хватало этих собраний. Это было неожиданно, непонятно и не объяснялось никакими разумными доводами, и тем не менее… Да, именно не хватало, и даже вид россыпи пурпурных прыщей на лице Мариэтты Эджком — расплаты за предательство — настроение особенно не улучшал. Элиссе хотелось именно что снова прийти в Выручай-комнату, послушать объяснения Поттера, посмеяться над шутками близнецов Уизли, приобщиться к каким-нибудь особенно глубоким академическим познаниям, которыми могла блеснуть Гермиона Грейнджер. Да даже послушать сплетни Лаванды и Парвати, чего уж там! Удивительно, но за три месяца все эти дети с трех факультетов перестали ее раздражать, а наоборот, с ними она чувствовала себя как-то… спокойно. Они были забавные, смешные, часто шумные и в силу возраста наивные, и их всех объединяла общая цель, которая сплотила целых двадцать восемь человек — огромное количество, если учесть, что инициатором и лидером всего этого выступал такой же подросток! Идиотизм. Учитывая, что меньше чем через месяц она покинет Хогвартс и не вернется, последнее, что она должна делать, — это скучать по антиволдемортовскому движению, которое организовал Поттер! Что-то она окончательно перестала контролировать свои чувства и эмоции, и теперь с ней творится какое-то форменное безумие. Какие-то странные, необоснованные, нелогичные желания и переживания врываются в ее внутренний мир — где еще год назад все было ровно, спокойно и понятно. И как с этим поступить? Она не умеет жить с такими чувствами. Не знает, как себя вести и что делать… Такого рода думы занимали Элиссу, когда после ужина она отправилась в библиотеку — дописать эссе для Синистры, и сразу же ее внимание привлекли Гарри, Рон и Гермиона, которые сидели, склонившись над книгами и свитками, но со стороны как-то сразу становилось понятно, что домашнее задание их занимало в меньшей степени. На них то и дело поглядывали другие студенты, среди которых Элисса не заметила знакомцев из ОД. Она бы не стала вторгаться в секретные обсуждения гриффиндорцев, но ее появление не осталось незамеченным. Гарри приподнял голову, улыбнулся и кивком предложил присоединиться к ним. Элисса решила не отказываться. — Как ты? — с беспокойством спросила Гермиона, когда Элисса пристроила школьную сумку на спинку стула. Все, кто сидел в библиотеке, пялились теперь и на нее тоже, причем недовольные взгляды слизеринцев ощущались особенно отчетливо. — По приказу Амбридж, деканы всех факультетов назначили наказания нашим… — Нормально. Вечерок посидела в подземелье со Снейпом, — махнула Элисса рукой. Рон издал звук, похожий на рвотный позыв, да и у Гарри на лице проступило явное отвращение. — И да, просто чтоб вы знали — я ненавижу жаб, их печень и работу без волшебной палочки… По правде говоря, это времяпрепровождение со Снейпом запомнилось ей по совсем другой причине, и сейчас она не сдержала желчной гримасы, которая скривила ее черты. У Гермионы приподнялись брови. — Он и тебя донимал? — спросила она с сочувствием. — А ведь к своим он вроде как обычно относится довольно лояльно… — Элисса с его точки зрения предательница, которая подставила и опозорила весь Слизерин, еще и факультет лишился баллов, — философски заметил Рон. — С чего бы ему с ней нежничать? Элисса усмехнулась. — Кстати, Гермиона, чем ты прокляла Эджком? Через сколько времени эта дрянь должна сойти? — Она не сойдет, — с глубоким удовлетворением отозвалась Гермиона. — Только с помощью контрзаклинания. Но эта порча довольно специфическая, так что… флаг Мариэтте в руки. Тем более что мотивация у нее отменная. Она почувствовала, как у нее против воли полезли вверх брови. — А как же Амбридж, или кто-то из педагогов, или хотя бы родители той же Эджком? Они на тебя не наседали, чтобы ты ее расколдовала? — А я тут при чем? — Гермиона невинно похлопала ресницами. — В списке расписывались мы все. Двадцать девять подписей. Технически любой мог наложить это заклинание… — Жестоко, — Элисса уважительно кивнула. Она уже давно знала, что Грейнджер не такая уж безобидная овечка, а тут такое… Умная девочка. Тяжело ей в жизни будет. — Элисса, ты что-нибудь в магической медицине понимаешь? — Гермионе, кажется, не понравилась такая оценка Элиссы ее поведению, и она поспешила перевести тему. Вот только свернула она на такую область, что Элисса вовсе опешила поначалу. — Э… Скорее нет, чем да. А что? На этом вопросе Гарри болезненно скривился, а Элисса лишь сейчас обратила внимание на раскрытые книги, которые усеивали стол. Перед Роном и Гарри лежали учебники для пятого курса, а вот Гермиона обложилась справочниками по целительству, а сейчас она вовсе листала какую-то историческую энциклопедию. — Амбридж снова назначила Гарри наказания на целый месяц, и я ищу способ исцелить ему руку. Если ему каждый день в течение месяца будут снова и снова взрезать ладонь… — Но сейчас ран нет, — ляпнула Элисса быстрее, чем успела подумать. К счастью, руки Поттера лежали на столе, и потому тут же можно было увидеть, что они без бинтов, но Элисса на это поначалу даже не обратила внимания, сразу прислушавшись к своим ощущениям. А «Сердце Исиды» молчало. — Появятся с завтрашнего дня, — буркнул Гарри, впервые за все время открывая рот. — Амбридж уже дважды эти вечера переносила, дел у нее как у нового директора, видите ли, много… Кажется, он едва удерживался, чтобы не добавить что-то еще — куда более грубое и резкое, — и Гермиона мягко произнесла: — Я уверена, что это все ненадолго. Дамблдор не мог пропасть из Хогвартса насовсем. Скоро он вернется, вот увидите. — Мне бы твой оптимизм, а то мы такими темпами и до конца семестра не дотянем, — проворчал и Рон, а Элисса поспешила вернуть их к изначальной теме: — В магической медицине я мало что понимаю. А что именно ты ищешь? Почему не обратиться в Больничное крыло? Мадам Помфри, кажется, знает свое дело… Гермиона не ответила, но совершила некое движение головой, и Элисса, проследив за ее жестом, остановила взгляд на Поттере. Вспомнилось и то, как однажды она ему уже предлагала обратиться к Дамблдору и получила решительный отказ. Сам же Гарри посмотрел на Гермиону очень недовольно, однако промолчал. — Ну не знаю, — заметила Элисса негромко. — По-моему, это тот случай, где гордость не слишком уместна. Жест, конечно, невероятно красивый… но до невозможности глупый. Много толку будет от того, если за месяц у тебя рука воспалится, разовьется гангрена, и кисть отрежут? Рон и Гермиона неожиданно поддержали ее слова, горячо закивав головами, и Элисса от такого единодушия даже слегка растерялась. Зато Поттер вспыхнул, а на его лице проступило то, что лучше всего попадало под определение «ослиное упрямство». — В начале учебного года этого не случилось. Рука сама нормально зажила. Элиссе пришлось прикусить язык. Рассказывать Поттеру, что с магией «Сердца Исиды» потерять руку у него не было никаких шансов, явно не стоило. — И что же ты ищешь? — обратилась она к Гермионе. Та расстроенно пожала плечами. — Какое-нибудь заклинание или зелье, чтобы можно было руку подлечить. Настойка растопырника — это хорошо, но она лишь снимает боль, но совсем не лечит… Но пока ничего не нашла. В библиотеке Хогвартса вообще негусто с литературой о целительстве, и приходится довольствоваться тем, что есть. Тут либо описываются очень сложные настойки, требующие дополнительных чар, которые мог бы наложить только целитель, — эти книги есть в Особой секции… В общем же доступе — книги об истории целительства с какими-то фактами из прошлого, хотя временами это больше напоминает фантастические байки. Вот, например, сейчас я зачем-то читаю о том, что в восемнадцатом веке была такая знаменитая венгерская целительница Тимея Ракоши… — Ракоци, — машинально поправила Элисса, услышав знакомую фамилию. Гермиона кивнула: — Ракоци. Точно, она же твоя соотечественница, тебе виднее, как правильно произносить ее фамилию… Так вот, тут история о том, что эта целительница была настолько могущественной, что многие приписывали ей обладание каким-то уникальным даром. Якобы она умела за очень короткий срок поднимать на ноги даже совсем безнадежных больных и раненых, и единственное, что ей не удавалось, — так это воскрешать мертвых. Это все, конечно, крайне интересно и познавательно, но сейчас абсолютно не нужно! Она раздраженно захлопнула книгу, подняв небольшое облачко пыли. Элисса кивала и улыбалась слегка стеклянной улыбкой. «Сердце Исиды». Гермиона говорила о еще одной Хранительнице — Элиссиной пра-пра-прабабке. Элисса уже однажды слышала это имя от матери — когда ей исполнилось шестнадцать и «Сердце Исиды» ворвалось в ее жизнь с изяществом и грацией вломившегося в аптеку горного тролля. Все когда-либо жившие Хранительницы Сердца были ее предками по прямой линии, способность распоряжаться этой магией передавалась по женской линии в роду Элиссы испокон веков, просто не в каждой девушке этот талант просыпался. Мать, бабушка и прабабушки Элиссы, к примеру, Хранительницами не были — только пересказывали из поколения в поколение семейную легенду. Тимее же удалось войти в историю, хотя многие Хранительницы до нее предпочитали «Сердце» не афишировать. Правда, было в словах Гермионы кое-что странное… — Ты уверена, что про эту целительницу, Тимею, сказано, что она не умела воскрешать мертвых? Гермиона покосилась на нее очень удивленно, и Элисса мысленно дала себе подзатыльник за то, что напряжение в ее голосе мог бы разобрать даже глухой. — Тут так написано. А что? — Просто я, видимо, читала другую версию… — Элисса улыбнулась как можно лучезарнее. В глазах Гермионы не было подозрения, но все же стоило вести себя осторожно и так ярко свой интерес не проявлять. — Могу я одолжить у тебя книгу? — Да пожалуйста, — та легко пожала плечами и придвинула Элиссе объемистый том. — Все равно ничего полезного я здесь, видимо, не найду… Тут же Гермиона углубилась в новую книгу, Рон и Гарри неохотно вернулись к своим домашним заданиям, а Элисса быстро пробежала глазами пару абзацев, посвященных Тимее Ракоци. Ну да, в тексте черным по белому говорилось, что знаменитая целительница могла оказать помощь даже самому безнадежному больному — но только если в нем еще теплилась хоть капля жизни. Власти над смертью Тимея не имела, и если человек умирал, не дождавшись ее помощи, то сделать уже ничего было нельзя. То ли автор книги что-то наврал, то ли Тимея просто не раскрыла всех способностей «Сердца», то ли… тут что-то еще. Потому что сама Элисса воскрешать мертвых точно умела. При определенных условиях, конечно, и спустя весьма незначительное время после смерти, и сил это отнимало порядочно… И все же ей это удавалось. Убитый однажды в схватке с людьми Иштвана Картер, как и растерзанный Обезумевшим Бенджи не дадут соврать. Однако очень интересно, почему знаменитая целительница, которая в своем ремесле достигла небывалых высот, не умела этого делать.