Глаз бури

      Первая неделя домашнего ареста прошла без каких-либо происшествий и запомнилась только тем, что Элисса как-то очень остро начала ощущать невозможность покинуть поместье. Вроде бы ничем особенным не отличалась ее нынешняя жизнь от той, которая была до отъезда в Хогвартс, даже Барти возобновил их тренировки, и на встречи с друзьями Элисса сбегала не так часто, и в Косой переулок выбиралась лишь изредка — но, разумеется, стоило ей получить официальный запрет на передвижение, как сидение в четырех стенах тут же стало казаться невыносимым.       Тем не менее, она не чувствовала никакой охоты проверять, насколько Волдеморт был серьезен в этот раз. Пусть в ее адрес он вел себя куда сдержаннее и миролюбивее, чем в адрес всех прочих людей (да, хорошенько поразмыслив, скрепя сердце Элисса была готова признать правоту Долохова), однако ей хватило сознательности помнить, что у всего есть свои разумные границы. И идти ему наперекор просто так, от скуки, Элисса не стала. Хотя из какого-то детского упрямства и хотелось.       Она никому не передавала содержание их беседы и сильно сомневалась, что сам Волдеморт кому-то пересказывал подробности, однако неведомым образом уже через пару дней весь дом знал о ее нынешнем положении проштрафившейся. Прямым текстом ее никто ни о чем не спрашивал, но реакция Пожирателей была весьма предсказуемой. Беллатриса радостно скалилась и язвила, Нотт насмешливо и многозначительно улыбался, Долохов смотрел задумчиво, будто знал что-то, о чем не знала Элисса, Барти казался скорее опечаленным — по крайней мере, его взгляд лучше всего расшифровывался как «ну неужели нельзя было выполнить задание и не разочаровывать Повелителя». Прочие Пожиратели просто предпочитали держаться подальше. Короче говоря, приятно, что в мире сохранялась какая-то стабильность и четыре месяца Элиссиного отсутствия ничего не изменили.       Хотя нет, одна перемена была. Все эти дни Нарцисса демонстрировала свою поддержку Элиссе — безмолвно и неявно, но все равно заметно, из-за чего даже Беллатриса атаковала Элиссу куда менее активно. Должно быть, не хотела портить отношений с сестрой. Из чего Элисса сделала вывод, что Волдеморт в ее словах какое-то рациональное зерно усмотрел и посвящать Драко в Пожиратели не стал.       Дни протекали тихо, но в начале января привычный и спокойный распорядок вновь оказался нарушен. Еще с утра Элисса догадалась, что что-то происходит, когда группа Пожирателей, в которую входили и Долохов, и Беллатриса с мужем, и Барти, и Мальсибер с Трэверсом, покинула поместье. Элисса видела их процессию из окна — черные балахоны заметно выделялись на фоне белого заснеженного сада. Судя по составу группы, однозначно планировалась какая-то боевая операция, однако деталей Элиссе никто не сообщал. Она чувствовала, как ее всю начинают охватывать нервозность и волнение — больше от неизвестности и тревожного предчувствия, и Элисса решилась отыскать Нарциссу и спросить ее напрямую, что происходит. У Нарциссы сделалось виноватое и немного испуганное выражение лица, и настаивать на ответе Элисса из непонятно откуда взявшегося человеколюбия не стала. Все равно скоро выяснится, а Нарциссе, если проболтается, несдобровать — Малфои и так сейчас у Волдеморта не в фаворе.       Она ушла в библиотеку, с неудовольствием чувствуя, как учащается сердцебиение все от того же отвратительного нервного перевозбуждения. Что Волдеморт такое устроил, во что не стал посвящать ее? Сначала запер в поместье, потом поручил какое-то боевое задание Пожирателям, не устраивая собраний, — что за таинственность?!       Боевая группа вернулась через несколько часов, когда короткий зимний день клонился к вечеру. Захлопали двери, раздались голоса, многочисленные шаги, чьи-то восклицания, ругань. На этот раз Элисса не стала изображать равнодушие и степенность и сразу поспешила в ту же гостиную на первом этаже, в которой окровавленные Пожиратели приходили в себя после провала в Отделе Тайн. По пути ей встретились знакомые лица — Рабастан Лестрейндж, Джагсон, Руквуд… Такой компанией они и ввалились в просторную комнату с мраморным полом и высоким потолком.       В первый миг Элиссе почудилось, что она каким-то образом переместилась назад во времени на несколько дней — поскольку Пожиратели определенно приняли тяжелый бой и теперь приходили в себя после полученных ран, и «Сердце Исиды» тут же начало подавать сигналы, у кого какие травмы были. Сразу же ей в глаза бросилась тяжело дышавшая Беллатриса — она держалась за раненый бок, а на ткани между пальцев проступала свежая кровь. На кофейном столике валялись небрежно брошенные серебристые маски, на полу Элисса заметила два черных балахона — кажется, оба с прорехами. Нарцисса уже ходила между Пожирателей и спокойным, ясным голосом раздавала распоряжения Либби и Тилли. Тут же откуда-то взялся и Снейп, который залечивал рваную рану на спине Рудольфуса. Он коротко глянул в сторону Элиссы, отметил ее присутствие и вернулся к целительству.       Стоило Элиссе появиться на пороге, как Беллатриса обожгла ее полным ненависти взглядом, да и вообще Элиссе показалось, что все вернувшиеся с вылазки Пожиратели посматривали на нее с каким-то чрезмерным вниманием. Но она не успела толком задуматься над этим, а все потому, что сейчас получше изучила внешний вид Беллатрисы и слегка удивилась. На мадам Лестрейндж не было привычных пышных юбок и корсета; вместо этого она облачилась в платье, которое оказалось ей явно не по фигуре — слишком длинное, его подол подметал пол, даже пока Беллатриса сидела, и в то же время явно сдавливало ее талию. Пышная копна волос была кое-как скручена в неряшливый, растрепавшийся узел ниже затылка, и смотрелась Беллатриса откровенно… странно.       — Ничего, жить буду, — проворчал Трэверс, когда Снейп прекратил накладывать Заживляющее заклинание на Лестрейнджа и повернулся к нему. — Эй, эльф… принеси мне Крововосполняющее…       — Кантанкерус с Яксли и Карбоне когда должны вернуться? — спросил Рабастан, который в этой вылазке не участвовал. Долохов — он единственный выглядел более или менее невредимым — ответил:       — С минуты на минуту. Вряд ли их часть миссии вызовет у них много сложностей.       — А твои соотечественники хороши в дуэлях, — сообщил Барти на всю гостиную, когда увидел Элиссу на пороге, и на комнату упала тишина. Он ощерился — между зубов стала видна кровь — и тут же болезненно поморщился. — Но к тебе они явно не испытывают особой симпатии…       — Что?! — опешила она, менее всего готовая к подобному, и с неподдельной растерянностью обвела глазами гостиную. И всюду, всюду она видела эти лица, смотревшие на нее с непонятным выражением — смесью настороженности, неприязни и какой-то коллективной отчужденности, будто все эти люди знали что-то такое, чего не знала она, и это что-то — было не в ее пользу. Ну и, по всей видимости, интуиция ее не обманывала.       Чувствовать себя идиоткой Элисса не любила, а потому как можно спокойнее спросила:       — Что произошло? У вас было столкновение с людьми Акоша?       При звуке ее голоса Беллатриса вся скривилась и тут же с приглушенным шипением схватилась за раненый бок. Более ничего произойти не успело, потому что позади Элиссы раздались негромкие шаги, и по тому, как изменились и выражения лиц, и позы, и сама атмосфера в комнате, она сразу же поняла, кто заглянул к Малфоям на огонек. Ну или откликнулся на призыв через чью-то Темную Метку — что было вероятнее всего.       Она поспешила отойти в сторону, одновременно разворачиваясь, и в установившемся молчании вежливо склонила голову — так же, как и прочие Пожиратели, кто был способен шевелиться без риска потерять сознание от боли. Волдеморт шагнул в гостиную, быстрым взглядом окинул развернувшуюся перед ним картину и посмотрел на Долохова. Элиссу он словно не заметил.       — Антонин, каковы результаты?       — Все исполнено, мой Лорд, — отрапортовал тот в повисшей мертвой тишине, которую не нарушали даже ничьи стоны. — Мы привлекли необходимое внимание и выяснили все, что было нужно. И кое-что сверх того.       Волдеморт оценивающе посмотрел на Беллатрису.       — Почему ты ранена? Они атаковали и тебя тоже? Или это уже после того, как Оборотное зелье перестало действовать?       Ее худое иссушенное лицо покрыла краска стыда.       — Господин, простите меня… Я была недостаточно убедительна в чужой роли…       — Люди Акоша довольно быстро догадались, что перед ними не мисс Каройи, — дипломатично уточнил Долохов, и Элисса вытаращила глаза. — Особенно когда Беллатриса вступила в бой… Но должен отметить, что они атаковали нашу группу почти сразу же, и никаких попыток не причинить вреда мисс Каройи я не заметил. Похоже, у них не было приказа «доставить девушку в целости и сохранности».       Кажется, Волдеморт спрашивал о чем-то еще, и кто-то ему отвечал, и Долохов называл адреса и имена, которые удалось добыть, и Элисса даже машинально слушала этот обмен репликами, пока сама переваривала последние новости и уже по-новому оценивала вид Беллатрисы. Так это платье и непонятная прическа из-за того, что Волдеморт приказал мадам Лестрейндж превратиться в нее — Элиссу?! Еще и ее волосы раздобыл, не поленился, и Элиссу в известность не стал ставить… Мамочки, да там людей Иштвана должен был ожидать огого какой сюрприз! Хотя, конечно, примечательно, что венгры атаковали «ее» точно так же, как всех остальных. Раньше Иштван как-то больше ее берег, и те его бойцы в Литтл-Хэнглтоне ранили ее по глупости…       — Тем не менее, хотя нас и раскрыли почти сразу же, план все равно сработал, и нам удалось обезвредить двух человек и допросить. Бойцы Акоша оказались подготовлены не настолько хорошо, как можно было ожидать. Либо же давно не были в отпуске… Потому что они произвели впечатление весьма уставших и ослабевших. Что, разумеется, нам на руку.       Волдеморт кивнул, давая понять, что принимает такой ответ.       — Мы узнали еще кое-что ценное, — продолжил Долохов более удрученно. — Кроме нескольких фамилий и мест. Акош нашел себе информанта в нашем Министерстве, который снабдил его данными о расстановке сил, о том, чем в текущий момент занимаются Фадж, мракоборцы и главы министерских отделов. Проблема в том, что он вышел на того же человека, который долгое время добывал информацию для нас, — Пия Толстоватого. И тот вполне мог рассказать что-то и о нас. Если Акош предложил приличную сумму, то Толстоватый продал бы ему данные о ком угодно. Это произошло буквально только что, пару дней назад.       Бледное лицо Волдеморта в один миг окаменело, сделалось неподвижным.       — Что-то, о чем мне стоило бы беспокоиться? — вопросил он недобро — и будто что-то очень холодное и смертоносное пронеслось по комнате, в которой жарко горел камин. Кто-то даже непроизвольно отступил к стенам.       — Я взял на себя смелость послать трех человек к Пию, — продолжил Антонин, сохранивший самообладание. — Кантанкерус и Корбан взяли с собой итальянца и отправились к Толстоватому. Они должны привести его сюда… А вот и они, собственно.       И в самом деле — порог переступили еще три человека, пришедшие только что с улицы. Снег быстро таял на их обуви и мантиях, грязные ручейки стекали на чистые Нарциссины полы, но это бросилось в глаза потом — потому что в первый момент Элисса увидела лишь лица всей троицы. Такие мрачные и угрюмые, что как-то сразу стало ясно, что никаких хороших новостей они не принесли.       — Я так понимаю, Толстоватый уже удрал и перешел под чей-то патронаж? — поинтересовался Волдеморт сардоническим тоном. Тем не менее, глаза его зло вспыхнули, не оставляя сомнений в том, что никакой шуткой его слова не являлись. Элисса отчетливо услышала, как сглотнул стоявший слева от нее Руквуд. — Чей на этот раз? Акоша? Или сразу Ордена Феникса?       — Повелитель, Пий Толстоватый убит вместе со своей женой, — четко произнес Нотт, вставая на колени. Его примеру поспешил последовать Яксли. Маттео с непроницаемым лицом остался стоять и вежливо кивнул сразу всем собравшимся. — Мы были у него дома. Нет следов взлома, ограбления, хозяев сразило Убивающее заклятие.       Теперь на многих лицах можно было прочитать искреннее недоумение и растерянность. Во времена кампании Волдеморта и пятнадцать лет назад такие новости не являлись чем-то невероятным… вот только подобные убийства всегда были делом рук самих Пожирателей. А сейчас обнаружить какое-то экстраординарное событие с трупами, к которому впервые за много лет они не имели никакого отношения, наверное, и впрямь было непривычно.       Волдеморт круто развернулся. Его взгляд — требовательный, напряженный — был прикован к Элиссе.       — Дело рук Акоша? Он получил всю требовавшуюся ему информацию и устранил ненужного свидетеля, чтобы на него самого наверняка никто не вышел?       — Да, такое возможно, — подтвердила Элисса после секундного раздумья. В замерзшем воздухе ее голос будто отдавался эхом от мраморного пола и стен. — Он не сторонник радикальных методов только тогда, когда к нему приковано общественное внимание. Если же он уверен, что с ним это событие не свяжут, то может спокойно пойти на любые крайние меры — если посчитает их необходимыми.       — Повелитель, есть еще кое-что, — заговорил Яксли, когда Элисса замолчала. — По всей видимости, венгры попытались обставить дело так, чтобы свалить убийство Толстоватого на нас. Над его домом висела Темная Метка.       В лице Волдеморта промелькнуло что-то совсем нехорошее, так что даже Элисса поежилась, но на сей раз — направленное не на Пожирателей. От этого выражения ей стало очень холодно — хотя, казалось бы, удача налицо: Иштван одним поступком умудрился довести Волдеморта до белого каления, так что дорогому мужу остается посочувствовать. Наконец-то Элиссин план развернулся во всю мощь, и можно было наслаждаться зрелищем, наблюдая, что теперь лорд Волдеморт сделает с Иштваном. Вот только Элисса никакой радости почему-то не испытывала. Вместо этого осталось странное, пугающее понимание, что язык пламени, с которым она самозабвенно игралась последние полтора года, обрел силу, мощь и окончательно вырвался из-под ее контроля. И вернуть его туда уже не получится.       — Это не ваше заклинание, Повелитель, — торопливо добавил Нотт. — Похоже сымитировано, и какой-нибудь менее внимательный взгляд такая Метка смогла бы обмануть. Но все же это лишь имитация, подделка. Это заметно.       — Предлагаешь так и сообщить мракоборцам? — усмехнулся Волдеморт желчно. — Впрочем… Корбан, возьми данный вопрос на себя. Отдел магического правопорядка необходимо навести на мысль, что объявился подражатель. Лишнее внимание властей к нам сейчас будет максимально некстати.       — Конечно, Повелитель, — с готовностью склонил голову Яксли.       Волдеморт более ничего не добавил. Молча, уже погрузившись в собственные мысли, он развернулся и скрылся в коридоре — будто никаких этих людей вовсе не существовало, и тратить время на прощание или хоть какое-то официальное завершение беседы необязательно. Как пить дать отправился думать, что теперь со всей сложившейся ситуацией делать и как разыграть ее против Иштвана, а заодно и прочих врагов, если повезет. С его уходом в гостиной никто не вздыхал громко с облегчением, но по Пожирателям было хорошо видно, насколько им стало свободнее дышать, будто с их плеч сняли тяжелые камни. Комната спустя несколько секунд снова начала наполняться голосами, звоном склянок с лечебными зельями, движением.       — Кроме трупов, что-нибудь еще важное в доме Толстоватого вы нашли? — деловито спросил Долохов, и Нотт ответил:       — Ничего. Дом был заперт, даже охранные чары стояли. Синьор Карбоне для того и отправился с нами — чтобы их быстро снять. Именно поэтому мы не ожидали ничего подобного — потому что снаружи не было никаких следов нападения…       Более ничего Элисса не услышала — поскольку выбежала в коридор, устремилась к входным дверям и выскочила на улицу, прямо в январский холод, несмотря на домашнее платье и тонкие туфли. Ледяной ветер швырнул в нее пригоршню снега, пальцы на ногах почти тут же задубели и потеряли чувствительность, а изо рта стали вырываться плотные сгустки пара. Волдеморт уже спустился с крыльца и знакомым широким шагом (который свидетельствовал о высокой степени раздражения) шел к обсаженной тисами аллее.       — Подождите!       Он обернулся. По его бледному лицу и покрасневшим сильнее обычного глазам Элисса тоже сразу поняла, что он был очень зол, и не решилась спуститься по ступеням и приблизиться. И даже позабыла фразу, с которой хотела начать.       — Что тебе нужно? Я не намерен стоять и ждать, пока ты соберешься с мыслями.       — Почему вы это сделали?       Его губы скривились в циничной, презрительной усмешке, от которой Элиссе стало холоднее, чем от зимнего мороза вокруг.       — Можешь выразиться несколько конкретнее?       — Почему вы отправили на эту операцию Беллатрису под Оборотным зельем, а не меня?       Элисса чуть было не добавила: «И почему я вообще сижу под домашним арестом?» — однако, к счастью, сумела сдержаться.       — Потому что она превосходный боевой маг, а ты недоучка, которую одолел вампир в разгар дня, — отрезал он жестко. — Какой от тебя был бы толк на этой операции? Чтобы моим людям пришлось тратить лишние время и силы на твою защиту?       — Тем не менее, вы отправили ее туда с моей внешностью. Значит, хотели, чтобы венгры подумали, что это я, хотели сбить их с толку. Беллатрисина актерская игра ни на что не годится, ее почти сразу раскрыли. И если вам там были нужны и прекрасный боевой маг, и актриса, вы могли отправить нас обеих. Иштван здесь из-за меня, и ему не нужна моя смерть…       — Смерть, может, и не нужна, — согласился он. Его голосом можно было резать металл. — Только Беллатрисе это не очень помогло. Какое у тебя сложилось впечатление от всего услышанного? Ты знаешь Акоша много лет. Что можешь сказать о последних событиях?       Она поняла, о чем он спрашивал, и больше того — у Элиссы был очевидный ответ.       — Иштван в ярости. Раньше он старался не доводить дело до таких крайних мер в мой адрес и запрещал своим людям меня калечить. И еще смерть Толстоватого с его семьей. Он даже не хочет пытаться отделаться малой кровью.       — Сильно же ты его разозлила, раз он велел своим людям доставить тебя хотя бы живой, а в насколько целом и здоровом виде — вопрос второстепенный, — протянул Волдеморт издевательски, а затем его голос в один миг заледенел и теперь звучал хлестко, предупреждающе: — Я одного понять не могу — ты пытаешься оспорить мое решение? Пока ты сидишь у Малфоев невредимая и прохлаждаешься, я выполняю взятые на себя обязательства по твоей защите и занимаюсь твоими проблемами, а все раны и травмы вместо тебя получила Беллатриса. Она опытная боевая ведьма, ей к боли и шрамам не привыкать. А теперь спрашиваю по-хорошему в последний раз: у тебя в самом деле есть что сказать, что заслуживало бы моего внимания?       Элисса отчетливо булькнула воздухом, когда не нашлась с ответом, и теперь только изо всех сил пыталась сохранить лицо спокойным и невозмутимым. Потому что до нее вдруг в полной мере дошел смысл того, о чем он ей толковал, и в голову пришла шальная мысль — он что… защищает ее? Таким способом? Не потому, что это выгодно, а чтобы ее не ранили лишний раз?       Не может быть. Не может, и все тут!       — Значит, ничего важного у тебя сказать нет, — подытожил Волдеморт, когда молчание между ними начало затягиваться. — Я так и понял. Ты за проведенные в Хогвартсе месяцы забыла, что я не люблю, когда мое время тратят впустую?       После чего отвернулся от нее и продолжил свой путь. Элисса наблюдала за тем, как темная фигура в сгущающихся сумерках становится все меньше и меньше, пока идет по тисовой аллее, и, выйдя за ворота, с тихим хлопком исчезает.       Именно в этот момент на нее с новой силой набросилась январская погода. Холодно стало так, что застучали зубы, а всю Элиссу начала сотрясать нешуточная дрожь, так что она не с первой попытки сумела положить ладонь на витую ручку двери и очутиться в спасительном тепле.       И уже только в светлом и уютном холле малфоевского дома до нее дошло — она должна была замерзнуть до потери сознания гораздо раньше. Еще когда выскочила на крыльцо и вела с Волдемортом очередной задушевный разговор. Тем не менее, она не вспомнила ни о морозе, ни о ветре, ни о снеге, и пальцы на руках и ногах продолжали ее без труда слушаться и не посинели — даже пока она стояла и наблюдала за его уходом. Ей просто не было холодно.       Согревающее заклинание. Которое сама Элисса точно не наводила. А кроме них двоих, у малфоевского дома больше вообще никого не было.

***

      В гостиной продолжалась суматоха — почувствовав себя в разы свободнее после ухода Волдеморта, Пожиратели начали делиться живописными и эмоциональными подробностями случившегося, а те, кто участия в стычке не принимал, — сыпали вопросами. А поскольку еще и от гнева Повелителя никто не пострадал, атмосфера из просто оживленной быстро перешла в повышенно веселую и возбужденную.       Отлично. Значит, они ничего и не заметят.       Остановившись в дверях, Элисса поймала взгляд Маттео и почти незаметно дернула головой, после чего вернулась в тихий и пустынный коридор. Маттео все понял правильно и через полминуты возник подле нее. Но ничего не сказал, а через пару секунд Элисса увидела, как вокруг них знакомо замерцал воздух — Маттео накрыл их обоих той же маскировочной завесой, которую использовал в Отделе Тайн.       — Куда теперь? — склонившись к ее уху, деловито спросил он.       Элисса поманила его за собой, и вместе, стараясь ступать как можно неслышнее, они прошли почти весь первый этаж насквозь. По пути им попадался кто-то из Пожирателей, и тогда им приходилось отступать к стене и останавливаться — чтобы никто не услышал их шагов. Знакомым ей маршрутом Элисса привела Маттео на кухню, где привычным движением поставила чары от подслушивания. Тот с любопытством осмотрелся.       — Здесь безопасно?       — Уверена, — она кивнула. — Волдеморт ушел, а никому из обитателей дома, включая Нарциссу, точно не придет в голову сюда прийти. Им по статусу не положено. Домовики же слишком заняты лечебными зельями, им сейчас не до готовки.       Маттео с умным видом кивнул. Некоторое время он увлеченно рассматривал потухший очаг и кухонную утварь, делая вид, будто не замечает, как Элисса скрестила руки на груди и сердито смотрит на него. Потом все-таки не выдержал и лучезарно улыбнулся:       — Так о чем ты хотела поговорить?       — А ты не догадываешься? Обо всем, что сегодня случилось, только не по пожирательской версии, а по твоей! Что произошло?!       — А то ты не знаешь!       — Нет! Не знаю! — раздражение из-за ее дурацкого домашнего ареста, неосведомленности, смятение из-за странного поведения Волдеморта — все накатило с новой силой, и Элисса чувствовала, что маска спокойствия уже буквально-таки от нее отваливается, как старая кожа от змеи. — Я сижу взаперти всю неделю, потому что мне Волдеморт запретил покидать поместье, и собраний здесь он никаких не проводил, а еще…       — Aspetta un attimo, — Маттео, кажется, по-настоящему удивился, — так ты осмотрительно сидишь в убежище и не ввязываешься ни в какие опасные и рискованные передряги не потому, что у тебя внезапно проснулись сознательность и осторожность? Это Волдеморт о тебе позаботился?       От возмущения Элисса даже не сразу нашлась что ответить.       — «Позаботился»? — наконец тихо и грозно спросила она. Ее глаза яростно сверкали. — Заперев меня тут? Если ты мне сейчас снова начнешь задвигать что-то про его привязанность ко мне, я тебя прокляну, так и знай! По-твоему, это адекватно — запереть меня в четырех стенах?! Здесь я как отрезана от мира, ничего не знаю о планах что венгров, что вампиров, не могу ничего предусмотреть, предугадать, повлиять на события…       Почему-то Маттео не напугал ее гнев и не повеселило возмущение. Вместо этого он выслушал ее речь с таким видом, как профессор выслушивает не выучившего урок второкурсника, а потом на редкость серьезно спросил:       — Как ты думаешь, почему боевые маги Акоша сегодня показались господам Пожирателям такими уставшими и неповоротливыми? Почему Пожиратели все остались живы, несмотря на то, что явно проигрывали венграм в численности?       Его черные глаза сейчас не искрились будто в ожидании очередной авантюры, и голос звучал на редкость напряженно. И такое нетипичное поведение друга внезапно смогло остудить Элиссин гнев, и она посмотрела на Маттео более спокойно и настороженно.       — Что я пропустила?       — У нас вышла вчера стычка с венграми. И под «нас» я подразумеваю не Пожирателей, — он нахмурился, а Элисса тут же машинально потянулась мыслями к «Сердцу». Но Маттео в целительской помощи явно не нуждался. — Меня там не было, я вместе с Ноттом и Яксли как раз узнавал детали планирующейся операции. А вот Бенджи, Алексу и Картеру повезло гораздо меньше.       Элисса застыла, как каменная, и не сводила с него прямого, какого-то неживого взгляда.       — Все живы, — торопливо добавил Маттео. — Устроить совсем-совсем масштабное сражение не получилось, поскольку это было посреди маггловского Лондона, а Акош, похоже, еще не теряет надежды провернуть все по-тихому. Но сражайся венгры в полную силу — и, скорее всего, наши ряды заметно поредели бы. А так, по итогу, все остались в живых, и мы, и акошевские гвардейцы, только организмы друг другу попортили изрядно. Так что Пожирателям сегодня сильно повезло, что вражеские боевые маги не могли сражаться как привыкли.       — Плевать мне на Пожирателей, — нервно выговорила Элисса. — С нашими что?       Маттео помедлил с ответом. Ничего утешительного он, по-видимому, сказать не мог и предпочел бы, чтобы Элисса вовсе осталась не в курсе.       — Бенджи ранен. Тяжело, сейчас он отлеживается и в ближайшие дни с кровати вряд ли встанет. Но кровотечение Трою наконец-то удалось остановить… У Картера перебиты ноги какой-то темной магией, от которой даже «Костерост» помогает постольку-поскольку. Он в сознании, но ходить не может. Ну ты же знаешь этих двоих… они всегда рвутся в бой впереди всех. Алекс, например, на рожон не лез и отделался легким испугом… точнее, временной слепотой. Ходит теперь по дому, на углы натыкается. Но Трой говорит, что зрение завтра-послезавтра вернется.       Элисса медленно опустилась на стул. Ее взгляд был неотрывно обращен к двери — будто за ней находился волшебный проход, по которому она из кухни попадет прямиком в Глазго.       — Лучше не надо, — предупреждающе произнес Маттео и в стремлении ее утешить приобнял Элиссу за плечи. Она сделала попытку вывернуться, но тот не отстранился. — Элисса, у нас все под контролем, Трой всех лечит и на ноги в скором времени поставит! Если Картер понадобится здесь, я как-нибудь отбрехаюсь — скажу, что он заболел, к примеру, обсыпным лишаем. Для Дамблдора они какую-то отмазку тоже придумали, так что в Ордене Феникса могут несколько дней не появляться. Я понимаю, что ты привыкла нас лечить и воображаешь себя нашей заботливой матерью, но три взрослых раненых мужика как-нибудь и без твоей помощи разочек справятся!       На последних словах он предусмотрительно разжал руки и сделал один большой шаг назад — справедливо предполагая, что у Элиссы может закончиться терпение и она совершенно по-маггловски его треснет. Она же каким-то колоссальным волевым усилием удержалась от рукоприкладства и напряженно спросила:       — Как они на нас вышли? Обнаружили наше убежище?       — Нет, это произошло неподалеку от штаб-квартиры Ордена Феникса, где Картер встречался с Алексом и Бенджи и они обменивались последними новостями. Послушай, mia cara, я знаю, о чем ты думаешь, — добавил он на редкость серьезно. — Ты злишься на свое временное заточение и думаешь, что, не запрети тебе Волдеморт покидать поместье, — ты могла бы все исправить. Предвидеть нападение, участвовать в бою, отвлечь внимание на себя… И это я молчу о всеобщем чудесном исцелении. Но поверь мне на слово, дорогая — тебе очень-очень сильно повезло, что тебе сейчас нельзя покидать это место. Схватка была напряженной, и не факт, что тебе удалось бы уйти и в этот раз. Акош явно настроен серьезно. Да ты и сама видишь — хотя бы посмотри, как он обошелся с Толстоватым. Или взгляни на синьору Лестрейндж. Она была ранена еще до того, как венгры поняли, что это не ты… Так что сиди в безопасности, пока есть такая возможность, и доверься нам. Если начнет происходить что-то совсем тревожное, я тебя предупрежу. Эта кухня, на твой взгляд, достаточно надежна? Здесь можно разговаривать?       — Да, — буркнула Элисса, почти не слыша его вопрос. — Только Волдеморта в это время в поместье быть не должно.       Она откинулась на спинку стула и устало потерла подушечками пальцев переносицу. Голова гудела от слишком большого количества мыслей и от их тяжести. Само озвученное Маттео предложение вгоняло ее в глубокое недоумение. Переложить всю ответственность за их взаимодействие с враждебными группировками на плечи других, а самой просто сидеть в сторонке и отдыхать? Это как? Она так не умеет! Она всегда отвечала за себя и за своих людей, ведь это именно из-за нее — точнее, «Сердца Исиды», — вся эта заваруха вообще началась, и именно за ней все охотились, и друзьям, по большому счету, не было никакой прямой выгоды тратить свои жизни и здоровье на ее спасение!       А эта история с ее домашним арестом? Что теперь — воспринимать это как какой-то подарок? Способ защиты? Заботу, черт бы побрал все на свете, от Волдеморта?! Сначала это, потом Согревающие чары — что на него вообще нашло, если в их последнюю встречу неделю назад он только и делал, что сыпал угрозами и демонстрировал свое недовольство?!       — А при чем тут твой Лорд? — внезапно заинтересовался Маттео, и Элисса с какой-то безысходностью застонала сквозь стиснутые зубы. Меньше всего ей сейчас хотелось снова думать о Волдеморте. — У тебя же нет Темной Метки, как он тебя тут застукает? Да он последний человек, который осквернит себя походом на кухню к домашним эльфам…       — Он провел здесь со мной Рождество, — буркнула Элисса просто так — лишь бы Маттео замолчал. — Я готовила себе праздничный ужин, а ему как раз именно в тот момент понадобилось встретиться со мной. Ну, он сюда и пришел…       — Ты ему готовила? Ancora? — поразился Маттео, почему-то разом выбросив из головы то, что вообще-то они обсуждали серьезную тему — велика ли вероятность, что Волдеморт узнает об их давнем знакомстве. — Да еще на Рождество?       — Ну да. А это важно? — спросила она, стараясь сделать так, чтобы ее голос звучал как можно безразличнее.       Он пожал плечами, хотя вот теперь в его глазах совершенно отчетливо проскочила знакомая Элиссе озорная искорка.       — Да нет. Я просто не думал, что у вас настолько далеко продвинулись отношения.       — «Далеко»? — изумилась Элисса, даже позабыв на время, что злилась и переживала, и недоверчиво рассмеялась. — По-твоему, это «далеко»? У меня до сих пор нет на руках ни одного внятного подтверждения, что он в самом деле что-то ко мне испытывает — исключительно чьи-то догадки и какие-то косвенные факты, которые при этом очень хорошо списываются на его расчетливость и манипулирование другими людьми!       — И при этом он приходит к тебе, вы проводите вместе время, ты ему готовишь, он ест то, чем ты его угощаешь?       — Ты считаешь, это показатель привязанности?       — Это показатель доверия, — проговорил Маттео задумчиво. — Люди в повседневной обстановке не придают значения тому, какую роль играют совместные трапезы, а меж тем это испокон веков служило важнейшим способом социального взаимодействия. Есть за одним столом — это определенный уровень близости. Больше того — ты же говоришь, что он ест то, что ты готовишь… Я бы сказал, что это весьма интимное действо. Так ты ему и в еду что-то подсыпать можешь при желании!       — Смысл мне его травить, когда я столько сил угрохала на то, чтобы его воскресить! — Элисса с досадой махнула рукой, но Маттео возразил:       — Необязательно яд. Хотя бы ту же Сыворотку правды — и выспрашивай у Волдеморта все его тайны и планы сколько влезет! После он тебя, конечно, убьет, причем особенно мучительно, но, вероятно, какой-нибудь безумный храбрец решил бы, что оно того стоило… Впрочем, это частности. Не важно, о чем идет речь — о яде, о каком-нибудь зелье, подавляющем волю, снотворном или хотя бы просто усилителе вкуса. Важен сам факт — у тебя есть возможность подмешать ему что-нибудь в еду, но ты этим не пользуешься, а он по неведомой причине доверяет тебе настолько, что ест то, что ты ему даешь. Да и вообще — он ест твою стряпню! Твою!       — А что не так с моей стряпней? — обиделась Элисса совершенно искренне. — Я нормально готовлю!       — Вот именно — нормально! А Картер, к примеру, готовит превосходно!       — Я скажу об этом Волдеморту, — все еще обиженно пообещала Элисса. — Если ему захочется — он вполне может нанять Картера себе личной поварихой.       — Ага, конечно. Только на кой черт ему Картер, даже со всеми его талантами, когда у него есть ты? Уверяю тебя, твоя готовка и то, как ты ухаживаешь за ним, ему в сто раз милее и нужнее, чем если бы вокруг него на кухне плясал целый кордебалет из поваров с Картером во главе. Так что я не стал бы недооценивать тот факт, что он к тебе изредка наведывается на обед. Мне, например, далеко не все мои подруги готовили, как и я им.       — А Каталине?       Вопрос вырвался у Элиссы невольно. Она не собиралась лезть Маттео в душу (хотя сам он именно этим в ее адрес и занимался), но вся эта тема с совместными приемами пищи внезапно показалась ей ужасно интересной.       Маттео улыбнулся. Его лицо странным образом преобразилось — стало более взрослым, пропала извечная трикстерская ухмылка.       — Каталине само собой, — на его губах витала тень улыбки — адресованной не Элиссе, а другой женщине, причем какой-то совершенно особенной. — Она любила французскую кухню, и я благодаря ей тоже начал. У французов все очень изысканно, но в то же время — невероятно сложно в приготовлении. У нас обычно почти ничего не получалось, и заканчивалась все тем, что я на скорую руку делал Каталине пасту или пиццу. Это даже смешно — мы с ней смогли вместе ограбить мадридский банк, несмотря на охрану, защитные заклинания и многочисленные ловушки, но научиться правильно делать лягушачьи лапки так и не наловчились…       — Ты все еще ее любишь? — это Элисса ляпнула, не успев себя остановить. Маттео чуть дрогнул.       — Оу, — теперь он улыбнулся уже самой Элиссе, его взгляд сфокусировался, исчезла поволока воспоминаний. — Ты используешь нечестные методы допроса, тебе известно?       — Как и ты.       — Туше, — Маттео вздохнул, а потом вдруг разом укрылся за принадлежавшей ему маской озорного жизнелюбца. — Значит, тебе кажется, что между вами не происходит ничего необычного? Что ж, тебе виднее. Но на твоем месте я не приводил бы сюда других мужчин и не радовал бы их своими кулинарными изысками. А то ревность, знаешь ли… страшная штука. Особенно в исполнении кого-то вроде твоего Лорда.       И прежде, чем Элисса успела что-то добавить или как-то отреагировать, он использовал свои Маскировочные чары и пропал с кухни.