Весна понемногу вступила в свои права. В Британии установилось тревожное затишье — всей кожей, каждой клеточкой Элисса чувствовала скопившееся напряжение, тягостное ожидание какого-то взрыва, и их не могла скрыть внешняя безмятежность: ни тихие рутинные дни в поместье Малфоев, ни однообразно-скучные новости в газетах, ни весеннее солнышко, ни пробивающаяся из земли трогательная зеленая трава, ни наивные молодые листики на деревьях. И вроде бы в штабе Пожирателей происходили какие-то события, и она получала какие-то известия от Троя и остальных из «внешнего мира», но все равно у Элиссы с каждым днем все больше крепло чувство, что это закончится каким-то взрывом, после которого ничего не будет как прежде.
Само по себе ощущение было отвратительным, и Элисса не помнила, когда в последний раз так хотела, чтобы интуиция ее подвела.
Тем не менее, жизнь не стояла на месте. После убийства Пия Толстоватого Иштван продолжал свою собственную игру, хотя прямых столкновений с Волдемортом и Пожирателями избегал: от Алекса и Бенджи Элисса знала, что люди Акоша искали встречи с Дамблдором и даже появлялись лично в Ордене Феникса (самим Алексу и Бенджи пришлось остаться в стороне и не попадаться на глаза венграм, так что источники информации из них получились не очень надежные). Впрочем, Элисса и без них знала причину, по которой Иштван хотел заключить альянс с Дамблдором, и никакого оптимизма ей происходящее не внушало. Добавилась только еще одна лишняя причина для головной боли.
От Троя Элисса знала, что в Британию не так давно прибыла иностранная делегация из Франции. Прибыла инкогнито, с официальными британскими властями никак не взаимодействовала и вообще предпочитала держаться очень скрытно. В отличие от венгров, вампиры во главе с Себастьяном сидели тише воды ниже травы, умудрившись остаться вне досягаемости даже вездесущего Троя, который обладал способностью быть в курсе абсолютно всего, всюду иметь глаза и уши. И это тревожило. Пусть у Элиссы было куда больше личных счетов и обид к Иштвану, она хорошо представляла себе, каким опасным противником был князь де Колиньи.
В общем, причин для плохого сна, ночных кошмаров и тревоги хватало, даже несмотря на внешне спокойные март и апрель, проведенные почти безвылазно в малфоевском поместье.
Штаб Пожирателей же… словно и не занимался в эти месяцы ничем полезным. Единственное серьезное событие — Волдеморт в компании нескольких Пожирателей Смерти, кто лучше всего поднаторел в боевой магии, совершил набег на Азкабан и освободил оттуда тех своих сторонников, кто был арестован в Отделе Тайн. При этом побег прошел абсолютно мимо внимания широкой общественности: ни в одной газете Элисса не встретила ни одной статьи на эту тему. Фадж явно всеми силами пытался не допустить огласки, что весьма неплохо ему удавалось. Впрочем, Элисса не до конца понимала, какого мнения придерживался сам Фадж о возвращении Волдеморта. После событий в Отделе Тайн Дамблдор вернулся в директорское кресло Хогвартса, мракоборцы больше не преследовали его, но объявлять на всю страну о воскрешении темного волшебника министр магии по-прежнему не спешил.
После побега в доме Малфоев стало значительно многолюднее, но занятное наблюдение — это словно не было заметно. Вернувшиеся из Азкабана Пожиратели скользили по особняку бесшумно, как бесплотные тени, — стараясь не привлекать к себе никакого внимания. Все обитатели штаба были свидетелями тому, какую расправу устроил Волдеморт своим слугам сразу после освобождения. И поскольку арестованные Пожиратели во главе с Люциусом не могли не догадываться, какой «теплый» прием ждет их по возвращении, Элисса сильно сомневалась, что они вообще хотели покидать такой безопасный и уютный Азкабан. Волдеморт сам не мог этого не понимать, и наверняка эта мысль от души развлекала его.
Люциус теперь больше напоминал призрака, чем живого человека — с глубоко запавшими глазами, исхудавшим как после затяжной болезни лицом и с совершенно затравленным взглядом. По неизвестной причине на его долю выпали самые долгие и продолжительные пытки, и Элисса была абсолютно уверена, что дело здесь не в провале в Отделе Тайн. Поскольку и после того, как Люциус остался лежать на полу собственной гостиной не подавая признаков жизни, и даже целительские заклинания миссис Малфой поначалу не помогали, Волдеморт покинул дом все в такой же ярости, без намека на удовлетворение от свершившейся мести. Вокруг него в воздухе словно распространялись миазмы гнева, лютой злобы, и лезть к нему с вопросами не рискнул никто, в том числе Беллатриса с Барти. Элисса и вовсе испытала непередаваемое облегчение, что он не возжелал пообщаться с ней на сон грядущий — поскольку сильно сомневалась, что ей удалось бы найти какие-то слова и ходы, чтобы вернуть его в чуть более вменяемое состояние. Оставалось гадать, чего же такого мог натворить Люциус, чтобы взбесить Волдеморта до такой степени.
Ее собственная жизнь у Малфоев в эти месяцы была… по-своему приятной — большей частью благодаря хозяевам дома. Сначала Нарцисса, а затем и Люциус, когда мало-мальски пришел в себя, начал передвигаться самостоятельно и более или менее вернулся к роли хозяина дома (или хотя бы его неупокоенного привидения), теперь вели себя по отношению к Элиссе очень доброжелательно и предупредительно, не позволяя себе ни малейшего отчужденно-высокомерного взгляда в ее сторону. Она не спрашивала напрямик, но, по-видимому, Волдеморт к идее сделать Драко еще одним Пожирателем больше не возвращался. А это служило верным и надежным способом заслужить самую горячую симпатию и поддержку старших Малфоев.
На пасхальные каникулы в апреле Драко не приезжал домой — вероятно, родители строго запретили ему, чтобы избежать малейшего риска лишний раз попасться на глаза Волдеморту.
В последний день апреля Элисса встретила свой очередной день рождения — разумеется, не поставив об этом в известность никого из обитателей дома.
Первого мая солнце припекало уже совсем по-летнему, в малфоевском саду цвели и благоухали деревья — вишни, яблони, миндаль, магнолии, боярышник, громко голосили одуревшие от весны и тепла птицы. И именно в такой день, когда больше всего хотелось валяться на траве или бродить по саду, Волдеморт устроил очередное пожирательское собрание — первое за довольно значительный промежуток времени. И, на что Элисса тут же обратила внимание, едва переступила порог зала, где обычно проходили эти встречи, — куда более многочисленное, чем раньше. Народу за длинным столом прибавилось: в минувшие месяцы Пожиратели не теряли времени и занимались вербовкой новых сторонников. Пока все рассаживались по своим местам, ревниво поглядывая в сторону соседей и оценивая степень близости ко главе стола, Элисса невозмутимо прошествовала в противоположный конец комнаты и плюхнулась рядом с Хвостом. Кажется, Беллатриса очень хотела выдать какое-то саркастичное замечание, но заметила жизнерадостное лицо Элиссы, скривилась и предпочла промолчать. Среди магов в черных балахонах она почти сразу увидела Маттео — тот сидел между Селвином и Руквудом и вполголоса переговаривался с последним: кажется, на почве проникновения в Отдел Тайн эти двое хорошо так нашли общий язык. Перед Руквудом стояла какая-то маленькая деревянная шкатулка. За столом она увидела и Макнейра с Трэверсом, которых долгое время не было видно после путешествия к великанам. Зато куда-то пропали Эйвери и Джагсон, хотя раньше они не пропускали ни одного собрания, — их стулья стояли пустыми.
Северус Снейп проводил Элиссу внимательным взглядом — так, что ей даже стало любопытно, что его настолько заинтересовало. Но в остальном ее появление не вызвало никакой особенной реакции: за прошедшие месяцы к присутствию Элиссы все вполне привыкли.
Дверь снова приоткрылась, и сперва Элиссе показалось, что это от сквозняка — пока Пожиратели за столом, особенно новенькие, не начали вскрикивать, а кто-то подскочил на своем месте. Оказывается, это внутрь вползла Нагайна, которую Элисса не видела с прошлого года. Змея бесшумно поползла вдоль стола, будто точно знала, куда именно направляется. За ней неотрывно наблюдали несколько десятков глаз, Беллатриса следила, положив пальцы на древко палочки, да и Долохов напрягся. Похоже, присутствие огромной ядовитой змеи даже самым близким соратникам Волдеморта радости не внушало.
Хвост чуть не навернулся со стула, когда забрался на него с ногами — потому что Нагайна очутилась совсем близко. Но та не обратила на Хвоста никакого внимания, а невозмутимо доползла до Элиссы, обвилась вокруг ее стула и поползла наверх. Сидевший по левую руку от Элиссы какой-то молоденький Пожиратель — наверное, закончивший Хогвартс буквально два-три года назад, — громко ойкнул, когда змеиная голова показалась над столом, спрыгнул со стула и отбежал подальше. А Нагайна в несколько тяжелых колец свилась вокруг плеч Элиссы и теперь что-то шипела над ее ухом. Вполне вероятно, что что-то приветственное. Со стороны это смотрелось так, будто Элисса завернулась в толстое узорчатое одеяло.
Кажется, с таким страхом и отвращением Пожиратели не смотрели на нее еще ни разу.
Воцарилась тишина.
Элисса с трудом повела плечами. Змеиное тело оказалось тяжеленным, с таким грузом ей едва ли вообще удалось бы подняться с места. Но раз уж начали это представление, то стоило доиграть до конца. Кое-как высвободив левую руку (правая под весом Нагайны была слишком крепко прижата к телу), Элисса погладила змеищу по голове.
— Ну ты и откормленная, — сказала она, пытаясь усесться поудобнее. — Ты что, оленя слопала, прежде чем сюда приползти?
Нагайна что-то прошипела, но Элисса, как и раньше, ничего не поняла.
— Ладно тебе, — она снова осторожно погладила сухие разноцветные чешуйки. — Мяса у меня для тебя все равно нет. Где ты своего хозяина оставила? Он же сейчас придет, снова ругаться будет, что ты тут со мной обнимаешься…
Кто-то за столом отчетливо икнул. Элиссе показалось, что она слышит Беллатрисин скрип зубов.
Дверь снова открылась, в комнату вошел Волдеморт, и тут же упало мертвое, неуютное молчание. Беллатриса и Барти единственные из всех взирали на Темного Лорда с обожанием. Люциус съежился, словно больше всего на свете мечтал о мантии-невидимке. Долохов сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула. Под пристальным взглядом Волдеморта Элисса невольно села ровнее, а Нагайна сползла с ее плеч прямо на стол и широкой пестрой лентой проскользила к хозяину. Пожиратели торопливо отдергивали руки от столешницы, отодвигались на стульях, так что ножки громко скрипели о начищенный паркет, кто-то не сдержал вскрика. На Хвоста рядом с Элиссой снова напал нервный тик. Лицо Снейпа оставалось совершенно непроницаемым. Большинство же Пожирателей отводили глаза, лишь бы не встречаться взглядом с темным магом, и, судя по их лицам, хотели одного — спрятаться под мантией-невидимкой вместе с Люциусом, причем мантия тут потребовалась бы размером с небольшое квиддичное поле.
Короче говоря, ничего нового.
Нагайна свернулась вокруг плеч Волдеморта точно так же, как только что вокруг Элиссиных, причем последнему, кажется, это не доставляло никакого неудобства, и он лишь рассеянно погладил Нагайну по голове, пока обводил взглядом собрание перед собой. Зрелище напуганных, бледных, силящихся скрыть отвращение и ужас Пожирателей, кажется, изрядно его позабавило.
Обсуждение пошло вокруг привычных вещей — планов Ордена Феникса, планов Министерства, поиска тайных убежищ Ордена, местонахождения Гарри Поттера. Элисса слушала более или менее внимательно, но без особого интереса. Кажется, опять никаких важных новостей не будет, обычное переливание из пустого в порожнее…
— Поттер, по всей видимости, до конца учебного года пробудет в Хогвартсе, мой Лорд, — это говорил Яксли. С тех пор, как Люциус впал в немилость, именно этот колдун начал деликатно, но непреклонно оттягивать одеяло на себя, явно метя на место главного дипломата, которое раньше занимал Малфой. — В Министерстве не особо сейчас им интересуются и выделять дополнительную охрану не планируют…
— Из Хогвартса Поттер должен будет на какое-то время вернуться к родственникам, это мне известно точно, — вступил Снейп, когда Волдеморт взглянул на него. — Но пробудет ли он там все лето — неясно. Вероятно, спустя какое-то время Поттер переберется в штаб-квартиру Ордена.
Тишина стала буквально-таки угрожающей, хотя Волдеморт ничего не делал — сидел и вместо Нагайны лишь молча поглаживал волшебную палочку длинными пальцами. Почему-то у Элиссы, зачарованно наблюдавшей за его руками, вдруг пересохло во рту.
— Повелитель, есть еще кое-что, — добавил Яксли и кивнул Руквуду. — Мы использовали знания Августа о Министерстве, а также мои связи в Управлении мракоборцев, и достали то, что вы велели.
Руквуд кивнул и левитировал шкатулку Волдеморту. Тот откинул крышку, коротко заглянул внутрь.
— Прекрасная работа, — удовлетворенно произнес он. Яксли и Руквуд просияли, как свежеотчеканенные золотые монеты. — Очень хорошо, Корбан, Август… Северус, тогда следующий этап работы — на тебе. Это то, что мы обсуждали.
Повинуясь взмаху его руки, шкатулка проплыла к Снейпу. Тот открыл ее, посмотрел, закрыл и безучастно кивнул. Но Элиссе, которая от любопытства невольно вытянула шею, почудилось, что она увидела внутри что-то стеклянное — вроде флакона или пузырька.
— Какие у нас еще новости? — прохладно спросил Волдеморт, и Элисса торопливо одернула себя и села ровно.
— Мой Лорд, мы выполнили ваш приказ, — это заговорил Барти и торжествующе сверкнул глазами. Беллатриса вдруг приосанилась и засветилась от радости как рождественская елка, и у Элиссы против воли заскребли кошки на душе — что могло привести в такой одинаковый восторг двух ненормальных фанатиков? — Нам удалось отыскать дом Тонксов. Орденцы укрыли его защитными заклинаниями, но не слишком надежными, и проникнуть туда не составит большого труда…
— Наша с Цисси сестра и ее грязнокровный муженек наконец-то получат по заслугам, — радостно сказала Беллатриса. Весь ее вид выражал глубокое довольство собой и жизнью. Элиссе показалось, что на какое-то микроскопическое мгновение Нарцисса, сидевшая рядом с Люциусом, дрогнула, но нет — ее лицо вновь выражало лишь отрешенное, какое-то неживое спокойствие. — Мой Лорд, только прикажите…
— Я ведь правильно понял, что их дочь — ваша племянница — входит в Орден Феникса? — вежливо уточнил Волдеморт. Тем не менее, на слова Беллатрисы он кивнул весьма благосклонно, и та зарделась, как школьница, которую одноклассник впервые пригласил на свидание.
— Она нам не племянница, мой Лорд! — воскликнула она; от полноты чувств голос Беллатрисы прерывался. — Мы с Цисси никогда не признаем родства с ней!
— Я нисколько в тебе не сомневался, Белла, — молвил он, и у той на ресницах блеснули слезы. — Что же, друзья мои, это действительно хорошее известие. Мне не слишком нравится активность, которую в последнее время развернул Орден Феникса, и, кажется, у нас наконец-то появится возможность получить… немного больше информации. Тем более что, как мне стало известно, Орден Феникса в последнее время начал расширять международные связи — причем прямо здесь, в Британии.
На Элиссу будто ушат холодной воды вылили. Позабыв о Беллатрисе, она перевела взгляд на Волдеморта — и, как она тут же убедилась, именно такой реакции он и ожидал, поскольку неотрывно наблюдал за ней. И так как Элисса сидела практически на противоположном конце стола, следить за представлением из первого ряда могли абсолютно все присутствующие.
— Да, Элисса, — подтвердил он мягко. Она же чувствовала себя так, точно у нее в животе ворочался морской еж — от резко усилившейся тревоги как от самих новостей, так и от осознания, что такой тон Волдеморта не сулит ничего хорошего никому и ей в первую очередь. — Северус сообщил, что Иштван Акош искал встречи с Дамблдором, добился ее, и вроде бы как даже они пришли к некому согласию. К сожалению, подробности Северусу узнать не удалось, — вежливый кивок в сторону Снейпа. Тот не шелохнулся. Элисса, которой об этой встрече было известно куда больше, чем Волдеморт мог бы себе представить, сидела с застывшим лицом. — Поскольку он не смог в этот день покинуть Хогвартс. Но вряд ли же в наших интересах, чтобы Орден Феникса получил внезапно активную поддержку…
— Повелитель, скажите только слово! — взволнованно вскричал и Барти, не в силах молчать дальше. — Только прикажите, и мы…
— Приятно видеть такую решимость и готовность сражаться за наше дело, — на губах Волдеморта зазмеилась лишенная всякого тепла улыбка, от которой многим, Элисса не сомневалась, стало не по себе. Как и не сомневалась, что Волдеморт в эту секунду испытывал колоссальное удовольствие — от осознания, что держал в руках чьи-то жизни и был готов ими распорядиться. — Что же… Белла… Антонин… Уолден… Кантанкерус… Почему бы вам не навестить Тонксов?
Беллатриса счастливо улыбалась. Барти, наоборот, слегка сник. На лицах прочих не отразилось какой-то истовой радости — одна спокойная решимость. Долохов непринужденно кивнул, Нотт и Макнейр почтительно склонили головы.
— Ах да… Синьор Карбоне, я предложил бы вам присоединиться к моим людям. Вы сможете снять охранные заклинания, которыми защищен дом?
— Si, Signore, — Маттео деловито кивнул.
— Замечательно. Да, кстати, — Волдеморт даже прищелкнул пальцами, будто вспомнил о какой-то несущественной мелочи, — Северус, насколько в происходящее вовлечены телохранители «Сердца Исиды», которые последние девять месяцев прохлаждаются в штаб-квартире Ордена? Фоули и тот оборотень?
— Насколько мне известно — никак не вовлечены, мой Лорд, — с постным видом сообщил Снейп. — Дамблдор по-прежнему не посвящает их в секретные дела Ордена.
— Замечательно… Тогда вернемся к нашим делам. Это не увеселительная прогулка, — добавил Волдеморт, удовлетворенный услышанным. Элисса мысленно покачала головой. Пытки Тонксов, которые виноваты лишь в том, что послали к черту устои чистокровных и поженились, — это увеселительная прогулка?.. — Мне нужна информация, о чем договорились Орден Феникса и Акош. Поэтому вашу экспедицию возглавит Элисса. Она пойдет с вами.
У нее появилось ну очень неприятное дежавю — поскольку уж слишком сильно вся эта ситуация напомнила прошлый август, когда ее вот так отправили в Хогвартс. Причем сейчас было даже хуже, поскольку абсолютно все Пожиратели уставились на нее огорошенно, в особенности — те, которых Волдеморт перечислил только что. И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что больше всего всех смутило слово «возглавит».
Впрочем, сама Элисса пребывала в ровно таких же смятенных чувствах, а потому уставилась на остолбеневшую Беллатрису с аналогичным выражением лица. После чего все-таки заставила себя вернуть самообладание и перевела взгляд на Волдеморта.
— Почему я? — только и спросила она охрипшим голосом. Снова он умудрился вывернуть ситуацию таким образом, что она понятия не имеет, как на это реагировать и как себя вести!
Как ни странно — он не стал отпускать саркастичных замечаний или задавать провокационные вопросы.
— Потому что ты знаешь, о чем спрашивать, — ответил он хладнокровно. И в его глазах тоже не было насмешки — Элисса видела лишь спокойную сосредоточенность и непреклонность, а это означало, что шутки кончились — теперь следовало быть предельно внимательной. — Ты знаешь людей, которые тебя ищут. Знаешь их привычки и образ действий. Вот и выясни, многое ли им известно, нашли ли они себе новых союзников в лице Ордена Феникса и на каких условиях. Потом отчитаешься.
Логика в его словах, разумеется, была… Поспорить сложно. И все же Элиссе категорически не нравилось происходящее. Да, Волдеморт любил заставать врасплох собственных людей и постоянно играть на их нервах, но… Какая-то слишком стремительная перемена в привычном укладе вещей.
Да еще это намеренное стравливание собственных союзников…
— То есть я командую? На этой… миссии все подчиняются мне и делают то, как я скажу?
Беллатриса стремительно развернулась всем корпусом к Волдеморту — в надежде, что он укажет зазнавшейся выскочке на ее место. У Нотта вид был очень кислый, будто его заставили разжевать щавель. У Макнейра — больше удивленный. Маттео взглянул на Элиссу несколько озадаченно — причем она затруднялась определить, насколько он в тот момент именно что играл необходимую роль. Долохов же откинулся на спинку своего стула и взглянул на Волдеморта с интересом — хотя и очень умеренным, без малейшей попытки бросить вызов.
Сам же темный маг смотрел только на Элиссу, и в уголках его губ обозначился намек на хорошо знакомую ей усмешку. Элисса твердо встретилась с ним взглядом и вдруг поняла, что он думал о том же, о чем и она, — об их прошлогодней вылазке в Министерство. Когда Элисса прямым текстом проговорила ему, почему должна быть на операции главной — что только в этом случае она может гарантировать успех.
— Да, — наконец в звенящей тишине подтвердил Волдеморт. Элиссе вдруг подумалось, что у большинства Пожирателей должны очень сильно разболеться уши: настолько внимательно они вслушивались в каждое слово. У Беллатрисы вырвался шумный вздох, но она тут же сжала челюсти, загоняя его обратно. На ее изможденном лице была написана бессильная злоба. — Мне нужна информация о том, как твой муж собирается действовать. Выясни это. Люди у тебя для этого есть.
Судя по лицу Нотта, такая расстановка сил ему не понравилась нисколько. Пожиратели обменивались между собой очень красноречивыми взглядами — многозначительными, настороженными, а то и вовсе испуганными. Маттео, слава Мерлину, не вышел из образа и также очень правдоподобно переглядывался с соседями по столу. Даже безучастные Малфои вдруг проявили интерес к происходящему, а Хвост сбоку от Элиссы перестал трястись и тоже посмотрел на нее — мелкие водянистые глазки противно забегали туда-сюда. Элисса же мысленно спросила себя, скольких людей и ради чего
он ей таким непринужденным жестом записал во враги, после чего склонила голову.
— Я поняла вас, Повелитель.
***
В свою комнату она возвращалась примерно такая же злая и недоумевающая, как это часто бывало после неожиданных решений Волдеморта. Понятно, что он решил устроить ей проверку, но проверку на что именно? Отправить группу на настоящее боевое задание, прекрасно понимая, что группа не сработанная, еще и поставить во главе человека, которому никто не хочет подчиняться… Это что, такое тонкое издевательство? Продолжение мести проштрафившимся Пожирателям?
Элисса нервно прошлась из угла в угол и, чтобы хоть чем-то занять руки, приблизилась к комоду и принялась переставлять туда-сюда предметы на нем — щетку для волос, зеркальце, флакончики с зельями, вазу со свежими цветами, которые ей каждые два дня обновляла Либби.
Узнать необходимую информацию — это, конечно, замечательно… И Иштван в самом деле аккуратно проводит рекогносцировку новой местности и присматривается, кого можно было бы взять в союзники, и Орден Феникса для этих целей замечательно подходит. Элиссины люди в силу своих возможностей следят за ситуацией, но она точно знала, что ни к чему по-настоящему серьезному Дамблдор их не допускал. Так что наведаться в дом Тонксов можно — авось что-то важное и выяснится… Вот только шести человек для этого будет точно недостаточно. Волдеморт отправил ее просто как Пожирательницу, но Акошу так нужно «Сердце Исиды», что Элиссе лишний раз выходить из дома становится небезопасно… А значит, надо перестраховаться.
С другой стороны, как получать по-настоящему ценную информацию с балластом в виде Пожирателей — решительно неясно.
Ну не отправляться же туда в полном одиночестве, заверив Его Темнейшество, что, дескать, она и сама идеально справится с заданием! Тем более что она и не справится.
Впрочем, была у Элиссы одна занятная идейка…
Пальцы сами собой слишком сильно сжали что-то стеклянное и круглое, из-за чего заскользили по гладкой поверхности, и пузырек отлетел в сторону — после чего упал на пол и раскололся. Элисса рассеянно проследила за тем, как у изножья кровати расползается лужица с поднимающимися завихрениями серебристого пара, и задумалась — что она хоть разбила-то?.. На ее снотворное что-то не очень похоже. Еще и серебристые спирали смутно что-то напоминают…
Тут же и носа коснулось что-то новое, и Элисса с удовольствием вдохнула душистый аромат шиповника, терпкий аромат чабреца, после чего до нее наконец-то дошло, что случилось, и весь ее восторг тут же вытянуло в дымовую трубу. А сама Элисса поскорее выхватила волшебную палочку, навела на разлившееся зелье и дрогнувшим голосом воскликнула:
— Экскуро!
Мерцающий пар исчез вместе с Амортенцией и осколками, и она перевела дух. Как же ее угораздило из всех пузырьков расколошматить именно тот, который ей подарила дура Паркинсон незадолго до Рождества?! И она сама тоже хороша — стоило выбросить его давным-давно, а не хранить не пойми зачем, точно это какой-то занятный сувенир!
Чабрец тем временем тоже пропал, сменившись кое-чем другим, и Элисса почувствовала, как ее щеки заливаются малиновой краской. После чего метнулась к окну и распахнула его, надеясь, что ворвавшийся в спальню свежий воздух хоть немного ей поможет.
Не помог. Новый запах, который теперь настойчиво преследовал ее, был Элиссе отлично знаком, и поэтому она так запаниковала, когда поняла, что конкретно разбила — потому что знала, что именно его и почувствует. А она не хочет, не надо! Как вообще так вышло, что этот запах ей теперь знаком?! Ну, был тот поцелуй посреди летнего леса, ну, подхватил он ее и не дал упасть на краю обрыва во сне — это все было ведь даже не в реальной жизни! Это, может, вообще только плод ее фантазии! Не может она знать, как пахнут его волосы, как пахнет его кожа — это уже слишком интимно, и ей такие знания совершенно ни к чему!..
Как и о том, как его зовут на самом деле — больно надо!
Дверь без стука распахнулась, и Элисса, увидев, кто стоит на пороге, из малиновой стала совсем пунцовой и вжалась в подоконник, будто надеялась, что стена расступится и поглотит ее. А Волдеморт оглядел ее, отметил цвет ее лица и то, как она нервно вертела в руках волшебную палочку, и насмешливо вскинул брови. После чего осмотрелся по сторонам, потянул носом — в сердце Элиссы что-то оборвалось — и уже с недоумением спросил:
— Ты тут что, костер жгла?
— Н-нет, П-Повелитель, — проблеяла Элисса и зажмурилась, силясь взять себя в руки и вернуть способность связывать слова в предложения. В голове же билось, вне всякого сомнения, самое полезное в данный момент соображение —
ему нравится запах дыма? Интересно, почему?..
— Я надеюсь, это задание ты выполнишь лучше, чем то, с которым я отправил тебя в Хогвартс, — сухо сказал он, подходя ближе и рассматривая ее лицо. В последние месяцы у него появилась странная тенденция врываться в ее личное пространство и вести разговоры именно оттуда. Причем у Элиссы было смутное подозрение, что он вообще не отдавал себе отчета в своих действиях, в то время как сама она не знала, как реагировать на такое сокращение дистанции. — Я дал тебе серьезное поручение, выделил ресурсы для его выполнения, и ответ «Простите, Повелитель, у меня ничего не получилось» меня не устроит. Ясно?
— Ясно. Не беспокойтесь, Повелитель, я все поняла. Вы всегда очень четко и конкретно формулируете распоряжения.
Он угрожающе прищурился и в ту секунду напомнил Элиссе мгновенно ощетинившегося дикобраза.
— Ты никак снова пытаешься язвить?
— И в мыслях не было, — она устало покачала головой. — Но вы поставили меня командовать людьми, которые совсем не знают меня, мой характер. У них нет ко мне ни уважения, ни каких-то теплых чувств — ничего, чтобы необходимость подчиняться мне не вызывала отторжения и протеста. Это… может создать сложности. Особенно если дело дойдет до открытого противостояния с орденцами, а то и драки. Я… не чувствую уверенности в себе.
Услышав ее вынужденное признание и тотчас почувствовав свое превосходство, дикобраз еще немного подумал, после чего спрятал иголки и снисходительно заметил:
— Тебе не нужны их теплые чувства. Я четко обозначил твою роль в этом задании. И потом — что ты, не найдешь способа сделать так, чтобы на боевой операции тебе подчинялись пятеро волшебников?
Элисса чуть дернула уголком рта, по-прежнему одолеваемая сомнениями, хотя понимала, что их придется держать при себе. На роль собеседника в разговорах по душам Волдеморт не подходил даже близко.
— Иштван Акош, — хотя стоило бы держаться куда более отстраненно и независимо, сохранить спокойствие на ненавистном имени не удалось, и ее лицо перекосилось. И Волдеморт это прекрасно видел. Элисса же с усилием продолжила: — Если выяснится, что он в самом деле заключил сделку с Дамблдором… Если получится все так спланировать и провернуть, чтобы нейтрализовать его, одолеть, сделать так, чтобы больше он не мешался у вас под ногами… Как вы планируете поступить с ним?
Пальцами Элисса безостановочно барабанила по столбику кровати, не в силах справиться с охватившим ее волнением. На Волдеморта она предпочла не смотреть, поскольку понимала, что открыла ему свою эмоциональную, беззащитную сторону и так уже просто до неприличия, и встречаться с ним еще и глазами — это было бы верхом неосторожности.
Но тот, как выяснилось, рассуждал ровно тем же образом, потому что вместо ответа приблизился вплотную. Элиссино сердце совершило кульбит — и чертова Амортенция до сих пор не выветрилась до конца! — она увидела, как совсем близко от нее взметнулись полы его мантии, а затем его пальцы знакомым жестом коснулись ее подбородка. Без принуждения — но Элисса, понимая, что деваться некуда, сама посмотрела ему в лицо.
В его глазах —
совсем близко, черт возьми, прямо как тогда с крестражем в лесу! — она прочитала интерес и какое-то нетерпеливое предвкушение. И без подсказок было понятно, откуда они взялись, и (что самое плохое) Элисса не могла сказать, что не понимала его чувств. Больше того — она их даже отчасти разделяла. И это жадное ожидание, которое исходило от него в ту секунду, не пугало ее, как и алые глаза, и цинично изогнутые губы.
Правильно она сказала тогда Картеру. Между ними в самом деле слишком много общего.
— А тебе есть что добавить по этому поводу? — спросил он вкрадчиво.
Их взгляды встретились. Он опять стоял слишком близко. Элисса затруднялась понять, была ли это снова Амортенция, или же она теперь чувствовала тонкий запах его туалетной воды.
— У меня к вам просьба, мой Лорд, — заявила она твердо, не отводя глаз. — Если так получится, что этот человек попадет к вам в руки — я хочу убить его. Сама.
— Только убить? — он деланно удивился. В его глазах плясало какое-то совершенно дьявольское бесконтрольное пламя. Элисса ответила ему свирепой ухмылкой.
— Нет. Не только.
— Врагов нельзя оставлять в живых, не так ли? — тихо, почти шепотом спросил он.
— Как и прощать их, — отозвалась Элисса без раздумий, тоже понижая голос. С ней творилось что-то непонятное — словно она залпом выпила бокал шампанского. Голова странно кружилась. — А я рано или поздно поквитаюсь с каждым, кто в юности превратил мою жизнь в ад.
— Тебе нравится держать в руках жизни других людей? Иметь полную власть над ними?
Его взгляд был магнетическим, гипнотизирующим — и в то же время у Элиссы откуда-то возникла абсолютная уверенность, что он в эту секунду точно так же не мог оторваться от ее лица, будто был заворожен некой мощной силой.
— Да. Как и вам, — выдохнула Элисса, только сейчас осознавая, что их губы разделяли считанные сантиметры. Все тело наполнила странная истома, низ живота потяжелел. Она ощущала тепло его тела.
Если он скажет еще хоть слово — я его поцелую, — вихрем мелькнула полная отчаянной решимости мысль, —
и будь что будет.
Его взгляд скользнул по ее раскрасневшимся щекам, по приоткрытым губам, в багровых глазах сверкнуло что-то совсем неподвластное…
А в следующий миг он отступил назад — так стремительно, будто на его мантию мог заползти ядовитый паук. На лице мелькнула растерянность, которая тут же сменилась раздражением. Но — стоило отдать ему должное — он совладал с собой молниеносно. И даже не стал атаковать Элиссу (поскольку это означало бы признать свою слабость), а вместо этого сделал еще один большой шаг к двери. Когда он обернулся в следующий раз, его лицо было совершенно каменным, безучастным.
— Не подведи меня, — произнес он очень холодно. — Провала я не потерплю.
— Конечно, Повелитель, — с безупречной вежливостью кивнула Элисса. Она тоже отлично умела владеть собой и притворяться, будто ничего особенного не происходило.
— И прекрати так активно поливать себя духами, — его голос стал суше и недовольнее. — Что ты сделала — искупалась в них, чтобы любого вошедшего сшибало с ног еще в коридоре?
После чего круто развернулся и вышел из комнаты.
К счастью, не увидев, какими дико вытаращенными глазами Элисса проводила его уход.
***
Не в силах оставаться в комнате дольше, она позвала Либби, велела ей вымыть полы, а сама отправилась на первый этаж. В гостиной обнаружилось целое сообщество — после собрания дом покинули новички, в то время как почти все знакомые Элиссе лица не думали расходиться, а теперь сидели в той же комнате, где когда-то обсуждалось проникновение в Отдел Тайн, и общались между собой. Едва на пороге показалась Элисса, голоса тут же стихли, а кто-то — кажется, Рабастан Лестрейндж — не сдержал немного нервного смешка. Всеобщие взгляды тут же оказались устремлены на нее.
— А, новое начальство пришло, — без какого-либо энтузиазма поприветствовал Элиссу Макнейр. Еще несколько человек, включая Барти, засмеялись, Беллатриса же теперь уставилась на Элиссу злобным взглядом, но ничего не говорила. — Чем можем помочь? Чего желаете?
Сарказм в его тоне не расслышал бы только глухой, и Нотт громко хмыкнул, как бы обозначив свое отношение ко всему происходящему. Люциус сидел на диване рядом, вид у него был такой же забитый, как в последние недели, и все же в его глазах Элисса на секунду углядела знакомую искру — тот привычно оценивал обстановку, и какой-то особенной поддержки в адрес Кантанкеруса Элисса не заметила.
У нее самой в голове царил полный сумбур, и очень хотелось уже сделать хоть что-то, чтобы выплеснуть злость из-за своих беспомощности, растерянности, необходимости играть по каким-то непонятным ей правилам. Горгулья бы пожрала Пожирателей с их недовольством, горгулья бы пожрала Орден Феникса, горгулья бы пожрала лорда Волдеморта, на которого она чуть было не накинулась с поцелуями!
— Ладно, раз уж мы все тут собрались, — Беллатриса отвесила издевательский кивок в адрес Элиссы, — давайте к делу. Антонин, когда мы выходим? Сегодня вечером? Завтра?
— Лучше сегодня. Если в ближайшие часы синьор Карбоне наведается к нужному дому и лично посмотрит, что там за защитные чары и как их снимать.
— Nessun problema, — согласился Маттео легко и подмигнул Элиссе. — Если кто-нибудь из уважаемых синьоров окажется так любезен и сообщит, куда именно нужно трансгрессировать…
— Я сделаю, — вызвался Долохов и совершил некое движение, будто собирался подняться на ноги, но остановился, когда Элисса покачала головой.
— Нет, — одно-единственное слово вызвало предсказуемую реакцию — теперь на нее недоверчиво уставились абсолютно все. Кажется, никто по-настоящему не верил, что она все-таки рискнет что-то там указывать. — Отправимся завтра вечером.
— Да что ты себе возомнила… — тут же вскипела Беллатриса, но примолкла, когда Нотт демонстративно кашлянул.
— Прошу прощения, — он говорил максимально вежливо, хотя скрыть яд целиком ему не удавалось, — не нам, конечно, вам указывать… Но в этой задержке есть хоть какой-то смысл, кроме вашей прихоти?
— Есть, разумеется, — хладнокровно заявила Элисса. — Мистер Макнейр, вы сможете найти Фенрира Сивого?
Да, определенно стоило устроить демонстрацию характера ради этого мгновения — в гостиной растерялись абсолютно все. Причем на смену изумлению теперь пришла отнюдь не злость. Вместо этого Элисса, даже не будучи легилиментом, легко могла уловить впервые зародившееся беспокойство.
— Сивого? — переспросил Макнейр после паузы, будто не расслышал, и бросил взгляд на Долохова, но тот лишь молча ожидал развития событий.
— Сивого, Сивого, — подтвердила Элисса все с той же безукоризненной вежливостью. — Он пойдет с нами. Я решила, что его присутствие полезно.
Всеобщее смятение усилилось, и она постаралась стоять невозмутимо, ничем не демонстрируя, насколько ей это приятно. Кажется, теперь она понимала, почему Волдеморт так любил устраивать своим подчиненным психологические встряски. Ни с чем не сравнимое ощущение.
— Но послезавтра же полнолуние… — выдавил Нотт, разом растеряв весь апломб.
— Благодарю, мистер Нотт, я умею пользоваться лунным календарем.
— Но Сивый же…
— Полнолуние будет только через два дня. Завтра вечером оборотни еще сохранят человеческое сознание и облик.
— Но не Сивый, — неуверенно подал голос Трэверс. Кажется, в эту минуту все Пожиратели, кого Волдеморт не включил в ударную группу, очень порадовались, что вся эта ситуация с обнаглевшей новенькой не имеет к ним отношения. — Мне кажется, мисс Каройи, вы плохо представляете себе, что он за существо. В нем и в обычное время человеческого не так много…
— Вот именно, — выдохнул и Макнейр, к которому вернулся дар речи. — Вы не понимаете, о чем говорите. Он не будет контролировать себя завтра вечером…
— Будет.
— С чего вы взяли? — не удержался Селвин.
— Я его попрошу.
Рудольфус Лестрейндж нервно хмыкнул. На Элиссу теперь смотрели как на опасную сумасшедшую, но та оставалась благожелательна и невозмутима, как тибетский монах во время медитации. В такой тишине проползло несколько секунд.
Наконец заговорил Долохов:
— Если вы ищете способ запугать орденцев и хотите использовать Сивого как средство устрашения — идея здравая. Но очень опасная. Сивый непредсказуем, и звериная часть в нем слишком сильна. В первую очередь он будет представлять собой угрозу не для Тонксов, а для нас.
— Я вас услышала. Но свое решение я не изменю. Синьор Карбоне, у вас полтора дня на то, чтобы отыскать отмычку к заклинаниям, которые защищают дом Тонксов.
— Хорошо, синьорина, — отозвался Маттео после непродолжительной паузы и тоже посмотрел на Долохова в поисках поддержки. А тот оглядел прочих Пожирателей, встретился взглядом с Беллатрисой, которая уже набрала воздуха в грудь, чтобы разразиться яростной речью, и спокойно осведомился:
— В этом всем есть хоть какой-то смысл кроме того, чтобы вы продемонстрировали нам характер и самоутвердились за наш счет?
— Ну разумеется, — заверила его Элисса. — Темный Лорд сказал, что не потерпит провала и что я должна сделать так, чтобы он получил нужную информацию.
— И когда он вам это сказал? — поинтересовался Рудольфус Лестрейндж, который, как и прочие, досконально помнил каждое произнесенное Повелителем слово на собрании.
— Только что, — сообщила Элисса непринужденно, и по комнате словно пролетел легкий порыв ветра. — Буквально сразу после собрания. Хотите спросить его сами?
Видит Мерлин, она до последнего не хотела бравировать своим «особым положением» — поскольку сама не понимала, в чем это особое положение заключается, — но времена, когда она могла держаться незаметно в тени, явно прошли. Что ж, пускай.
Ответом ей стало тяжелое, тягостное молчание. Такой козырной туз, как «приказ Темного Лорда», Пожирателям крыть было решительно нечем.
— Отлично, — подытожила Элисса и очаровательно улыбнулась. — В таком случае, мистер Макнейр, прошу вас — отыщите Сивого. Выходим завтра вечером.
