Глаз бури

      В себя она пришла не сразу. В глазах расплывалось, во рту пересохло, все тело ломило, как после дня тяжелых физических упражнений. Но зато голова не болела, хотя, как Элисса помнила, заклинание угодило ей точно туда. На руках, ногах и лице не осталось никаких царапин и ссадин. Похоже, «Сердце» успело малость ее подлатать, даже пока она лежала без сознания.       Очнулась она на продавленной софе в совершенно незнакомой комнате в полном одиночестве. Убедившись, что непосредственной угрозы, как и хоть одной живой души поблизости нет, Элисса села, прикрыла глаза и прислушалась к собственным ощущениям — и почти сразу же поняла, что что-то было не так, причем к ее внутреннему состоянию это не имело отношения. Не открывая глаз, она ощупала шею и оба запястья и тихо зашипела сквозь стиснутые зубы. Пока она валялась оглушенная, с нее сняли и кулон, и браслет с порталом, который ей давным-давно отдал Трой, и даже браслет, подаренный Волдемортом. Не говоря о том, что у нее забрали и волшебную палочку, и самодельные ножны с кинжалом, а в довершение картины — и обувь вместе с черной мантией. Так что теперь она сидела на диване босая, в летнем платье, простоволосая, а без оружия и артефактов чувствующая себя в буквальном смысле голой.       Многообещающее начало. Делать-то что теперь? Если похитителям хватило ума бросить браслет с подвеской из сердолика там же, в доме Тонксов, то рассчитывать на какое-то спасение Элиссе вовсе не приходилось. Придется вытаскивать саму себя из очередной передряги самостоятельно, хотя пока она не особо понимала, каким образом можно это сделать.       По холодному полу она подошла к окну и выглянула наружу. Понятное дело, что из жилища Тонксов ее куда-то уже забрали, но где теперь она находилась — тайна, покрытая мраком. Комната на втором этаже дома, судя по окрестностям — это опять какая-то английская глубинка с населением три с половиной человека на квадратную милю. Дом оплетали неаккуратные, нуждающиеся в руке садовника заросли плюща, где-то в стороне улавливалось уличное освещение — фонари во дворе, что ли?.. В довершение картины, за окном начинался дождь, и рассмотреть что-либо в нем, да еще в середине ночи было сложно.       Заскрежетал дверной замок, на несколько секунд приморозивший Элиссу к месту и вынудивший ее вцепиться белыми пальцами в подоконник и застыть в попытке абстрагироваться от этого ужасного звука и совладать с собой. Она знала, что со стороны выглядит сейчас сильно сгорбившейся, с торчащими точно крылья лопатками, но внешнее впечатление в тот миг было последним, что беспокоило Элиссу.       Это может быть Иштван. И сейчас она снова может услышать ненавистный голос, а у нее вновь нет волшебной палочки, ничего, чтобы защититься…       Она должна справиться, она способна не поддаваться этой слабости. Не сейчас, не в тот миг, когда враг в буквальном смысле стоит за спиной!       Туман в голове слегка рассеялся, в ушах перестало звенеть. Элисса слизнула капельку крови, выступившую из прикушенной губы, и развернулась.       Волшебника, который с очень уверенным, хозяйским видом переступил порог и запер за собой дверь, она уже видела этой ночью — этот верзила был в группе, которой командовал Рош, стоял за его правым плечом. С громадным внутренним удовлетворением Элисса отметила, что, несмотря на численное превосходство и эффект неожиданности, бой с Пожирателями дался венграм тяжело — у волшебника была разбита губа, а нос выглядел так, будто после перелома его не совсем удачно вправили. Тут же Элисса заметила, что именно он держал в руке, и больше оторвать взгляд от нее она не смогла — человек с деланной небрежностью крутил в пальцах ее кулон.       — Проснулишь, Hölgyem? Вот и szép, — обратился он к ней; из-за разбитой губы слова звучали шепеляво и не совсем разборчиво. Во рту не хватало переднего зуба, и звук «с» у него получался не всегда, иногда переходил в «ш». Элисса, скрестив руки на груди, теперь настороженно наблюдала за ним. — Начальство будет радо.       Что-то не сходилось. Никто не отдал бы этот кулон, за которым почти десятилетие охотится столько народу, поиграться какой-то шестерке в своем боевом отряде. Эдвард Рош точно не отдал бы. Он распоследний сукин сын, подонок и подлец, но он очень осторожный и дисциплинированный подонок и подлец, и в недостатке осмотрительности его не упрекнешь.       В душе тут же что-то заныло при воспоминании об израненном и окровавленном Маттео. Как он, удалось ли оказать ему первую помощь? Элиссу даже не особо беспокоило сейчас, смог ли Маттео сбежать с Пожирателями, или же попал в руки Ордена Феникса — лишь бы помогли и вылечили его, а со всеми прочими трудностями они справятся.       — Может, вернете мне мою вещь? — по-венгерски предложила Элисса вежливо, остро ощущая без волшебной палочки и ножа свою беззащитность. — Вам от нее все равно никакого толка.       Родная речь как-то непривычно щекотала язык и горло — ох, отвыкла она говорить на венгерском, совсем отвыкла!       — Обойдетесь, — грубо отозвался тот и скрестил руки на груди. Кулон по-прежнему был зажат в его руке, а длинная серебряная цепочка хвостом свисала вниз. — Вот что, дамочка, примите к сведению. Я знаю, кто вы, чем извештны, как и знаю, что без палочки и без вашей побрякушки вы — ноль, пустое место. Поэтому сидите здесь тихо, не дергайтесь, пока не прибудет мой наниматель, и тогда ш вами все будет хорошо.       — Что с моими спутниками?       — На своих ногах ушли не вше, — тот издевательски ухмыльнулся. — Впрочем, кажется, трупов не было… Хотя не уверен. Еще и этот оборотень, который был с вами… Настоящее чудовище, а не человек. Не ишключено, что кого-то из ваших он погрыз.       — Моих он погрыз — это потому что ваши уже закончились?..       Тот не ответил, чем только подтвердил догадки Элиссы, и хотел что-то гневно сказать, но она так же быстро спросила:       — Что со мной будет?       — Завтра встретитесь ш моим начальством, а дальнейшая ваша судьба меня не касается.       — Меня покормят?       Почему-то это его развеселило.       — Если будете себя прилично вешти, милая!       — Почему у меня забрали обувь?       — Потому что я нашлышан, какая вы шустрая, а мне разгребать проблемы за такой бойкой девицей, как вы, неохота!       — На кого вы работаете на самом деле?       Элисса видела, как он уже буквально открыл рот, чтобы машинально выдать правдивый ответ, но в самый последний миг осознал, что именно собирался сделать, и одернул сам себя, на пару мгновений уставившись на нее в ошеломлении. Но почти тут же на смену растерянности пришли злость и раздражение.       — Если на Иштвана или хоть на этого ублюдка Эдварда Роша — я бы общалась сейчас с кем-то из них, а не с вами, да и вряд ли бы они отдали самую ценную для них вещь вам на поиграться, — Элисса небрежным кивком указала на кулон в его кулаке. — Да и к тому же сейчас вы бы уже знали, кто именно из ваших людей в доме Тонксов пострадал. Значит, вы действуете сами по себе, оглушили меня и уволокли прямо из-под носа Роша. Наверное, он сейчас в бешенстве… Так кто вам приказал меня отыскать? Князь Себастьян? Вы работаете на де Колиньи?       — Ну вам-то от этих знаний не горячо и не холодно, — заметил он отстраненно. Его спокойствие впервые насторожило Элиссу. А волшебник без дальнейшего перехода нацелил палочку прямо на нее. — Меня предупреждали о ваших приемчиках и излюбленной тактике, так что номер не пройдет. Империо!       В голове воцарились прекрасные тишина и пустота, из которых не хотелось выбираться. Посреди блаженного тумана звучал ровный голос, приказывавший ей сесть и заткнуться, и она послушно выполнила команду. Но привыкший подчиняться ей рассудок, а еще железная воля и годами отработанный самоконтроль не позволили Элиссе остаться в этом приятном полубреду и начали свою привычную работу. Спустя пару минут, наверное, ей удалось целиком подчинить себе сознание и тело. Она обнаружила, что сидит на том же диване, на котором очнулась, выпрямив спину и бессмысленно таращась куда-то вдаль. Проклявший ее волшебник стоял тут же и беседовал с кем-то в дверях по-венгерски. Силясь совладать с охватившей ее дрожью, паникой, затапливающим страхом, Элисса из последних сил заставила себя вслушиваться в слова — лишь бы отогнать паническую атаку и не провалиться в очередной припадок, которых не было целых два года.       — Швяжись ш мадемуажель, — приказал Шепелявый, продолжая машинально вертеть в руке кулон. — Шкажи, что мы хотим перенести шделку на сегодня. Пушкай забирает девчонку и катится.       — Встреча же назначена на завтрашний день, а сейчас уже середина ночи, — ввернул второй маг неуверенно.       — А мне без разницы. Я нашлышан об этой девице, и возиться с ней мне неохота. Кто знает, что она еще выкинет… А лишиться швоих денег я не хочу. Пушкай забирает, коли эта девчонка ей так нужна.       — А что мы скажем господину?..       — Шкажем как есть, — огрызнулся главарь. — Вряд ли мы его шильно удивим.       — Но если мадемуазель не захочет сейчас, в середине ночи… Тем более тут мы на нашей территории. Не тащить же девчонку в болото сию минуту? В Фене в темноте мы попросту увязнем!       — Ты еще поучи меня! — обозлился любитель Империусов по-настоящему. — Шказано тебе — ее надо шбыть с рук как можно шкорее, уж шлишком девка непредсказуемая, а платят за нее как за золотую! Так что вперед, отправляй сову, а я пока швяжусь с начальством…       Сердце, колотившееся как ненормальное, понемногу входило в привычный ритм. Ледяные потные пальцы вцепились в складки серо-голубого платья так, что мышцы свело судорогой, но, по крайней мере, Элисса теперь их чувствовала. По виску и лбу стекали капли пота. Дыхание из груди вырывалось с присвистом, но, к счастью, за своей светской беседой те двое этого не услышали. В голове просветлело, а ненавистный голос, который она была готова услышать, в ушах так и не раздался. Она удержалась. Она не утонула.       Как это всегда бывало раньше, она обратилась к тому спасительному чувству, которое помогло ей не свихнуться и не сгинуть в юности, а заодно не сойти с ума и остаться в более или менее здравом рассудке. К гневу.       К прекрасному, чистому, взвешенному, тщательно дозируемому гневу, способному уничтожить все у себя на пути.       Второй скрылся в коридоре, а Шепелявый прикрыл дверь и обернулся. Вид у него был задумчивый и даже несколько философский, когда он посмотрел на Элиссу. Видимо, прикидывал, как с ней лучше поступить, а может — уже мысленно тратил полученный за ее поимку гонорар. На его лице даже успело отразиться недоумение — когда вместо послушной тупой куклы он столкнулся с ее взглядом, горящим холодной яростью.       Это продлилось не более секунды, и в последнее мгновение он, кажется, осознал, что сейчас произойдет что-то непоправимое и что он в любом случае ничего не сможет сделать. Однако Шепелявый ничего не успел предпринять. Элисса не пошевелилась, только отрывисто процедила:       — Суффокато!       Будто яркая серебристая вспышка сверкнула в воздухе. Кулон, который Шепелявый продолжал вертеть в своих кривых пальцах, остался безучастен, лишь засветился тревожным белым светом, зато внезапно ожила цепочка, которая до этого просто висела безжизненным хвостом. Без волшебной палочки, без невербальной магии, без каких-либо телодвижений со стороны Элиссы цепочка взвилась в воздух и с удивительной силой рванула вверх — и маг, не готовый ни к чему подобному, позволил серебристому металлу легко вырваться из его пальцев, и тот в два счета захлестнул его горло и впился в беззащитную плоть. Шепелявый, тараща бессмысленные и ничего не понимающие глаза, схватился за шею обеими руками, но что он мог поделать! Цепочка, собранная из совсем тонких звеньев светлого металла, который по цвету отличался от оправы кулона, внезапно оказалась по прочности напоминающей титан и рваться не желала, несмотря на все усилия. У Шепелявого лицо стремительно наливалось кровью от натуги и удушья, движения становились все беспорядочнее. Одной рукой он неловко хлопал по мантии, пытаясь найти волшебную палочку; Элисса прислонилась к стене и наблюдала за его потугами с интересом. Шепелявый наконец нашел палочку, неловко ткнул себе в горло, но ни воздуха на произнесение заклинание, ни концентрации на невербальную магию у него не хватило. Элисса приблизилась и аккуратно вынула палочку из трясущихся пальцев; Шепелявому к тому моменту было не до нее. Суча ногами, он сшиб хлипкий столик, повалился на пол, но его лица Элисса уже не видела — она пыталась ухватить палочку как-то так, чтобы было более или менее удобно, но чужое древко ложиться в руку не желало. Элисса поморщилась, скептически оглядела свои босые грязные ноги и попыталась наколдовать себе новую обувь. В итоге палочка сотворила какие-то жуткие тяжелые башмаки на три размера больше, да еще с металлическими набойками.       Шепелявый хрипел и сипел, все пытаясь ухватить хотя бы каплю живительного кислорода.       Повторная трансфигурация вышла успешной лишь частично — башмаки превратились в туфли, но теперь были ей категорически малы.       Хрипы за спиной понемногу затихали.       С третьей попытки туфли стали нормального размера и в дополнение обзавелись каблуками. Элисса мысленно ругнулась, но дальше экспериментировать не решилась — черт с ним, попробует как-нибудь справиться. Шепелявого могут хватиться в любой момент, так что нужно уносить поскорее ноги. Познакомиться с нанимателями этой банды головорезов лично, разумеется, в ее планы тоже входит, но когда она будет должным образом готова к встрече.       Шепелявый больше не шевелился и не издавал никаких звуков.       Приблизившись к трупу на полу, она протянула руку — и кулон послушно прыгнул ей в ладонь. Он больше не светился, и цепочка снова свисала вниз совершенно безразлично. Элисса ласково провела по ней пальцами, мысленно сказала спасибо Трою и Маттео, пожалела, что не может ничем ее протереть после грязных пальцев и шеи Шепелявого, и надела кулон на себя.       В коридоре совсем близко раздались шаги — кто-то деловито прошел мимо и скрылся, судя по звукам, дальше за углом. Элисса с сомнением взглянула на новообретенные туфли. Бегать на каблуках по незнакомому зданию, где непонятно сколько еще вооруженных и умеющих сражаться противников — сомнительная перспектива. Сколько времени у нее осталось до появления нанимателя Шепелявого и его друзей — неизвестно. Сколько времени ей придется мучиться с трансфигурацией, чтобы все-таки сотворить нормальную обувь — поистине интрига века.       Но медлить нельзя. Сейчас у нее есть хотя бы минимальный шанс на побег, когда же явится загадочная (а может, и не очень-то загадочная) мадемуазель — даже такого шанса ей может больше не представиться.       Ждать помощи и надеяться на спасение? Элисса блекло улыбнулась. Картер вытащил ее много лет назад, но тогда он точно знал, где ее искать, и знал, на какую авантюру идет. Конечно, ребята и сейчас ринулись бы ей на помощь… если им было известно, куда ее уволокли. Опять же, неясно, сколько еще наемников в доме… Может, и хорошо, что друзья не могут сюда ворваться — тогда точно меньше шансов, что им как-то навредят.       Значит, на данный момент она осталась в одиночестве и надеяться может только на саму себя. В целом, эта мысль не принесла ей ни тревоги, ни страха, ни беспокойства. Она была одна много лет, еще до появления Картера, сама успешно противостояла попыткам Иштвана ее сломить и умела о себе позаботиться. Справится и теперь.       Когда неподалеку снова зазвучали шаги, выходить в коридор Элисса передумала окончательно. Вместо этого она оценивающе посмотрела на окно.       Оно с тихим скрипом подалось, и Элисса осторожно выглянула наружу. Второй этаж. Фонари горят только возле самого здания. На улице темень и ливень хлещет изо всех сил, отойти от дома шагов на десять — и ее никто не разглядит за деревьями и кустами. Очевидный минус — быстро передвигаться по ледяной грязи, да еще с таким освещением, что глаз выколешь — задачка непростая.       Элисса тоскливо взглянула на плющ, которым был увит дом. Заросли доходили и до ее окна, и, догадываясь, как этого эффекта удалось добиться, она перегнулась через подоконник, буквально легла на него животом, и пошарила рукой по наружной части стены под окном. Так и есть — под гибкими мокрыми побегами оказались хлипкие деревянные шпалеры. Какая-никакая, а все-таки лестница. Элисса худая, ее вес они вполне смогут выдержать… наверное. Хорошо, что этаж только второй…       Элисса кое-как заперла замок заклинанием (чужая палочка все так же не желала слушаться), после чего с сомнением посмотрела на свои новомодные туфли. Нет, в таких карабкаться по стене она точно не рискнет…       Решительным движением туфли отправились в окно. Элисса постаралась отбросить их подальше, чтобы они приземлились туда, где уже начиналась граница света, после чего убрала волшебную палочку в карман, глубоко вздохнула и полезла наружу.       Оказавшись под дождем, тут же вытерев животом и грудью всю мокрую растительность на шпалере, да к тому же очутившись ровно под тем участком ската крыши, откуда постоянным ручейком стекала дождевая вода, Элисса вымокла насквозь моментально. Опять же, майский ливень в Англии — это вам не тропический дождь где-нибудь в Индонезии, и потому она тут же замерзла, покрылась с ног до головы гусиной кожей, а зябнущие пальцы на руках и ногах утратили чувствительность и задубели. Узкие деревянные перекладины оказались ужасно скользкими, гибкие ветви плюща Элисса с грацией слона топтала и мяла, пока пыталась спуститься вниз, не переломав в процессе все кости. Шпалера жалобно скрипела и ходила ходуном под ее весом.       Когда до земли осталось около полутора метров, прогнившая деревяшка все же тихо хрумкнула и сломалась под босой Элиссиной ногой; не удержавшись, Элисса сорвалась и рухнула прямиком в кусты под темными окнами.       Она не ушиблась даже, получила лишь несколько царапин, однако знатно вымазалась в грязи, да и вид у нее окончательно стал такой, словно Элисса прямо в платье встала под душ. Волосы и одежда были мокрые насквозь, ручейки воды стекали по лицу, шее и спине, ступни в ледяной влажной грязи, ноги и ладони расцарапаны. Как финальный штрих — с черного неба по Элиссе продолжали лупить струи дождя.       Но все бы ничего, а вот дальше ее ждало куда более неприятное открытие — выяснилось, что при падении она потеряла палочку. Наклонившись, Элисса покопалась в траве, в ветках кустов, в которые так неграциозно приземлилась — и ничего. Уже понимая бесполезность этого мероприятия — в темноте, наощупь, она может ковыряться долго, а толку не будет, только драгоценные минуты потратит даром, — она еще некоторое время пыталась нащупать на земле древко, после чего от злости и досады длинно и замысловато выругалась, использовав сразу несколько любимых выражений Бенджи.       Потеря волшебной палочки изрядно выбила у нее почву из-под ног. Распрямившись, она сунула руки под тот самый стекавший с крыши ручеек, кое-как смыла грязь с рук и лица. Убедившись, что путь чист, Элисса выступила вперед, нашла у края неухоженной дорожки свои туфли и обулась, после чего отступила обратно в тень. Без палочки, даже плохо слушающейся, она почувствовала себя очень неуверенно, пусть и пыталась убедить себя, что она провела достаточно времени в маггловском мире, чтобы справиться и без нее. Голыми руками она драться не умеет, через заборы лазать — тоже, вскрывать замки шпилькой она как-то не научилась…       В целом, если вокруг дома не стоит никаких защитных барьеров — а скорее всего, их не стоит, поскольку это развалюха, где временно скрывается банда наемников, а не старинное фамильное гнездо с мощной родовой магией, — то прокрасться отсюда подальше она вполне сможет. Другой вопрос, как далеко и в каком направлении ей предстоит бежать. Трансгрессировать даже с палочкой Шепелявого она бы не стала — расщеп практически гарантирован.       «Хорошенькое дельце, — сердито подумала она. — Стоишь тут без оружия, почти голая, по колено в грязи, трясешься как мышь, с кончика носа безостановочно капает дождевая вода! И на великую воительницу не похожа абсолютно. Попадется какой-нибудь противник порешительнее — и останутся от меня рожки да ножки».       Элисса была уверена, что вокруг дома нет часовых — иначе кто-нибудь уже точно совершил бы хоть один обход, — но с застывшим сердцем вдруг осознала, что больше не была одна. Кто-то стоял совсем рядом, больше того — стоял прямо за ее спиной, сумев подойти к ней вплотную так, что она ничего не заметила. От этого чужого присутствия у нее в первый миг зашевелились волосы на голове, а кожа на шее пошла крупными мурашками — а в следующую секунду она не столько физически почувствовала, сколько на каком-то подсознательном уровне уловила, как чужая рука невесомо касается ее мокрых, слипшихся от воды распущенных волос.       Дальнейшее было еще более непонятно и вовсе не поддавалось никакому разумному объяснению. Элисса уже сделала вдох, готовая одним стремительным движением развернуться, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу; ее левая рука машинально потянулась к кулону — единственному способу защиты в данный момент. Но буквально в последнее мгновение, каким-то даже не шестым, а пятнадцатым чувством, какой-то несвойственной ей вспышкой интуиции, по необъяснимому наитию, которые не имели никакого отношения к холодному, взвешенному, рациональному разуму, — она внезапно поняла, кто находился позади нее, в считанных сантиметрах. Это было так… странно — она не увидела ничего подозрительного, не слышала шагов, у нее не было никаких подтверждений ее догадки, и все же в своей правоте не сомневалась.       Это было откровенно глупо и не шло вообще ни в какие ворота, но Элисса освобожденно выдохнула и даже слегка отклонилась назад — прекрасно осознавая, что стоит ей преодолеть тот самый последний дюйм, и всей спиной, затылком она коснется его. Облегчение затопило ее с головой, и у нее даже задрожали ноги — от того, как напряжение начало стремительно покидать ее тело. Словно все ее беды, проблемы, страхи в ту секунду просто закончились, и она не стояла под проливным дождем в логове врага, а очутилась возле жарко горящего камина где-то далеко-далеко, где до нее не доберется ни один вампир, головорез, наемник Иштвана, да хоть сам черт с хвостом и рогами. И это состояние было ей настолько в новинку, что ни для каких умных и сложных соображений места уже не осталось — вероятно, именно поэтому она упустила те несколько секунд, когда можно было быстро и безопасно вернуться ко всем привычным маскам и играть дальше привычные роли. Мужская рука провела по ее спутавшимся волосам, откидывая их в сторону, переместилась на ее позвоночник, пальцы мягко проскользили по спине вниз.       Легкие движения, плавные, без грубости, назойливости.       Но очень, очень собственнические.       Его руки знакомым уверенным жестом легли на ее талию — совсем как на утесе несколько месяцев назад, — и Элисса разрешила себе сделать то, что хотела: отклонилась назад, прижалась к нему, повернула голову, прислонилась ухом к его груди, чувствуя за холодной и мокрой тканью рубашки тепло его тела. Она не думала и не спрашивала себя, что делает, что вообще происходит, почему он позволяет это все и ей, и себе. Она просто наслаждалась этим донельзя странным, ни в какие рамки не укладывающимся моментом.       И потому очень хорошо ощутила, как спустя считанные пару секунд он весь окаменел и напрягся — и будто створки морской раковины схлопнулись, навеки пряча то необъяснимое, будоражащее, волнительное, что произошло только что. Перемену в его настроении она чувствовала так отчетливо, что проигнорировать ее было нельзя, а потому к Элиссе вернулся поспешно здравый смысл, и она рывком развернулась на сто восемьдесят градусов — для того, чтобы очутиться лицом к лицу с лордом Волдемортом. А как следует рассмотрев его, Элисса растерянно захлопала ресницами.       Он явно трансгрессировал не сию секунду — его мантия, рубашка вымокли насквозь точно так же, как ее собственная одежда. Только что вид у него был почище, без грязи и зелени на полах. Элисса после секундной заминки перевела взгляд выше. Черные волосы такие же мокрые, одна прядь от воды тяжело свесилась на лоб. И это было так… непривычно — видеть его в подобном виде. Утратившим извечную чопорность, чрезмерную аккуратность, даже какую-то педантичность в облике. Сейчас, промокнув под дождем, он выглядел куда моложе и казался гораздо более живым.       Правда, стоило Элиссе встретиться с ним глазами, как это впечатление тут же пропало. На мгновение, на сущее мгновение ей показалось, что в его глазах все еще сверкало что-то инородное, что-то очень мощное, чего она обычно не видела в его лице и с чем ему не удавалось справиться, но он совладал с собой быстрее, чем она успела распознать эту эмоцию. А уж когда он заговорил — то Элисса и вовсе уверилась, что вся эта сцена ей только почудилась, поскольку этот брюзгливый тон был ей прекрасно знаком.       — Ну и что ты тут опять устроила?       Элисса независимо пожала плечами, из-за чего у Волдеморта вид сделался совсем недовольный — очевидно, из-за того, что ему приходилось тратить свое драгоценное время на всякие глупости вроде ее спасения.       — Уд-дираю во всю прыть, — бодро отозвалась она. Правда, это прозвучало бы значительно убедительнее, если бы ее зубы не отбивали дробь настолько громко.       — Я догадался, — согласился он едко. — Не знал только, что ты обладаешь таким богатым словарным запасом…       Элисса вспыхнула, осознав, что он должен был видеть всю ее попытку побега целиком, включая триумфальное падение в кусты, и слышал, как она сквернословит. С непонятной обидой осознавая, что терять уже было попросту нечего — ее красота, грация и изящество явно не имели шанса произвести на него впечатление, — она развела руками и печально произнесла:       — Увы… Из меня в самом деле вышла на редкость хреновая девица из старинной семьи.       Он совсем недобро посмотрел на нее, но Элисса не дала ему ничего сказать.       — А почему вы промокли насквозь? — не удержалась она от так сильно взволновавшего ее вопроса, изо всех сил стараясь не коситься на то, как дождевые капли стекают по его коже, и ловя себя на странном желании коснуться ее губами. — У меня волшебную палочку забрали, но ваша-то при вас!       — Потому что мне нужно было осмотреться, а Водоотталкивающие чары в дождь хорошо заметны. Как ты считаешь, много толку будет от невидимости, если все смогут разглядеть силуэт, от которого отскакивает вода?       Теперь он уже, вне всякого сомнения, начал раздражаться. Элисса постаралась сосредоточиться и напомнить самой себе, что за человек в ту секунду стоял перед ней.       Он все еще представляет угрозу для нее. Он невероятно умен, хладнокровен, жесток и не склонен к малейшему состраданию. Он опасен. И уж точно не является благородным спасителем, явившимся вызволить прекрасную даму — то бишь ее, Элиссу — из-за ее не менее прекрасных глаз. И красиво в закат на белом гиппогрифе он ее не умчит, и обсуждать, кого они хотели бы первым — мальчика или девочку, пока тоже рановато.       Как ни странно, последнее соображение отрезвило ее сильнее, чем ледяной ливень, в котором она буквально искупалась этим вечером. При мысли о ее гипотетических детях — явлении абсолютно невозможном и нереалистичном — губы Элиссы изогнулись в кривой болезненной улыбке, а в голове наконец-то стало холодно и спокойно.       — Я не знаю, сколько человек в доме, — сказала она ровно и сосредоточенно. Волдеморт чуть прищурился, тоже без труда уловив, насколько более отстраненным стал ее голос. — Это банда наемников, которую кто-то нанял и приказал похитить меня. Не Иштван и не Эдвард Рош, который возглавил группу, которая была у Тонксов. Я так поняла, что изначально их нанял Иштван, но потом их кто-то перекупил, и Акоша они предали. Их лидер уже мертв. Он в той комнате, — Элисса махнула рукой в сторону окна, из которого вылезла.       Он проследил взглядом за ее жестом, и в его глазах словно молния сверкнула — какого-то пугающего одобрения ее жестокости.       — Он сообщил тебе что-нибудь полезное перед смертью?       Элисса сожалеюще покачала головой.       — Я была… несколько ограничена в средствах для допроса. У меня забрали и волшебную палочку, и нож.       На этот раз Волдеморт смерил ее куда более долгим оценивающим взглядом. Но сказать ничего не успел — все в том же окне заметались тени, раздались возгласы на венгерском. Потом погас свет, хлопнули створки — и кто-то высунулся чуть ли не по пояс, высматривая во дворе беглянку, после чего воскликнул:       — Гоменум Ревелио!       Элисса, тут же вспомнив, что совершенно безоружна, невольно отступила назад, а человек в окне торжествующе завопил на венгерском:       — Она здесь, с подельником!       Понял ли Волдеморт его реплику — неясно, но его реакция не заставила себя ждать. Небрежно вскинув руку, он холодно произнес:       — Авада Кедавра!       Яркая зеленая вспышка расчертила воздух, подсветила изумрудным летящие капли дождя и ударила точно в наемника в оконном проеме — и он сломанной куклой повалился на подоконник. Позади него послышались шокированно-яростные восклицания, сменившиеся топотом ног.       — Нанесем-ка мы твоим соотечественникам визит, — произнес Волдеморт бесстрастно, окружая их с Элиссой какой-то сложной разновидностью Щитовых чар. — Никуда от меня не отходи — на расстоянии они не действуют. Вперед.       Элисса немного скованно кивнула. Он вовсе не собирался по-тихому уйти, не привлекая к себе никакого внимания и стараясь избежать прямого противостояния, как это привыкла делать она. Нет, Волдеморт мог себе позволить столкнуться лицом к лицу с любым волшебником, который решил перейти ему дорогу, не опасаясь ни его магической мощи, ни численного превосходства — потому что он был сильнее, опытнее и умелее. И нетрудно было догадаться, чем для ее похитителей обернется его желание задержаться в этой дыре еще ненадолго.       И это… рождало в Элиссе очень новые, доселе незнакомые ощущения.       Она машинально шагнула за ним, но Волдеморт тут же остановился, оглядел ее с ног до головы и с подозрением спросил:       — Ты без мантии?       — Ее забрали с остальными вещами.       Он недовольно поджал губы. И поскольку Элисса ни секунды не сомневалась, что он не стал бы тревожиться из-за ее риска простудиться и заболеть, она в недоумении опустила взгляд, чтобы понять, что его так возмутило. Обнаружила, что ноги и подол платья все так же измазаны в грязи… а еще что тонкое летнее платье, мокрое насквозь, облепило ее фигуру так, что не оставляло ну вообще никакого простора для фантазии, и теперь любой мог составить самое яркое представление об Элиссином телосложении. В частности — об очертаниях бедер и размере и форме груди.       Интересно, а на Волдеморта это все какое впечатление произвело?..       Эта подлая мыслишка проскочила быстрее, чем Элисса успела себя поймать, и к щекам снова прилила кровь. И пока Элисса ругала себя последними словами и пыталась справиться со смущением, он молча повел волшебной палочкой вдоль ее тела, создавая на ней знакомую темно-зеленую мантию — точно такую же, как уже создавал ей во сне.       — Идем.       Все от того же смущения Элиссе очень хотелось скорчить ему в спину рожицу — и не тяжко ему живется в конце двадцатого века с такими старомодными взглядами на жизнь? Уж коли он так пытается ее хоть в балахон обрядить, лишь бы она никого не смущала своим неприличным и бесстыдным видом?       Более не делая из своего присутствия тайны, Волдеморт направился к крыльцу — как раз когда двери распахнулись и наружу выскочили еще два волшебника. Это замедлило его ровно на лишнюю секунду — не остановившись и молниеносно убив обоих, он продолжил путь. Элисса аккуратно ступала следом. В одном из трупов она узнала того, который чуть было не ранил ее в доме Тонксов, и у нее внутри вновь зажглось то странное чувство, которое она испытала при появлении Волдеморта.       Прихожая — плюс два трупа. Коридор — еще один. Лорд Волдеморт прошелся по дому смертоносным ураганом, оставив в живых всего одного человека — того самого, с которым разговаривал Шепелявый и в котором Волдеморт безошибочно опознал потенциальный источник информации. Прочие наемники в доме не имели ни малейшего шанса против него, хотя и честно попытались оказать сопротивление. Они даже снова прибегнули к боевой магии, двое последних, кто был на втором этаже, успели воздвигнуть что-то вроде баррикады посреди коридора… И это все оказалось бессильно против него. Волдеморт убил их словно играючи, не замечая их попыток защищаться. Все это время он оставался спокоен, собран, но даже… как будто не слишком заинтересован. Не испытывая сомнений и колебаний, не видя в этих людях живых существ — одни только незначительные помехи на пути. И это, с одной стороны, пугало до чертиков… а с другой, Элисса поймала себя на том, что не может отвести от него глаз. За ним легко было идти: без суеты, без спешки, его движения оставались выверенными и точными, и он подмечал все детали вокруг точно так же, как и она. Они оба знали, на что обращать внимание и куда смотреть; кто из противников может представлять хоть какую-то угрозу и его лучше убить сразу, а кого можно отложить на потом.       Именно в такой острой, напряженной ситуации, когда их обоих пытались атаковать и убить, ей было потрясающе легко и комфортно рядом с ним.       И безопасно. Пусть она и стояла в шаге от человека, который со словом «безопасность» не сочетался от слова совсем.       И волнительно. Его смертоносность, безжалостность и беспощадность к ее врагам, изящные отточенные движения, полное отсутствие каких-либо сомнений были в ту секунду настолько притягательны, что у Элиссы перехватило дыхание и как-то очень ярко всплыли воспоминания о его прикосновениях, пока они стояли под дождем.       Ей хотелось, чтобы он снова дотронулся до нее. Прямо сейчас, пока она в этом мокром платье, сквозь которое просвечивает все, что только мог облепить тонкий хлопок. Чтобы он увидел ее, как следует рассмотрел, привлек ее к себе, чтобы его руки уже стянули с нее эту влажную и холодную, как лягушачья шкурка, ткань и коснулись ее кожи.       Когда в десятке сантиметров от нее пролетело чье-то заклинание, Элисса потрясла головой, заставляя себя вернуться в реальность.       Мерлин, знать бы, какой смысл он сам вкладывает в… это. Ладно бы он просто всех убил в назидание тем, кто еще захочет бросить ему вызов — но то, как он сейчас касался ее под дождем, словно не мог совладать с собой, со своим влечением, а потом пошел всех убивать… Она могла придумать как минимум несколько насквозь рациональных доводов, которыми он мог бы руководствоваться. Но какая-то странная, незнакомая ей доселе интуиция настойчиво шептала, что нет. Дело совсем не в доводах рассудка и каком-то тщательно продуманном плане, который он придумал, прежде чем отправиться сюда.       — Ну что же, — мягко проговорил Волдеморт, и Элисса обнаружила, что в живых остался лишь помощник Шепелявого. Держась за раненое плечо, тот вжимался в стену и делал некие перебирающие движения ногами, точно пытался пуститься наутек. — Поговорим?       — Это о чем? — огрызнулся тот и угрюмым кивком указал на Элиссу. — Она уже убила Вастага!       — Легилименс!       Голова пленника мотнулась, из носа потекла кровь, пока Волдеморт читал его мысли. Элисса воспользовалась паузой и осмотрелась. С радостью и облегчением она узнала свои вещи на полке — палочку, нож, оба браслета (теперь понятно, как Волдеморт нашел ее в этом месте). На полу у стены валялись ее туфли, а на крючке висела ее мантия. С видимым сожалением поглядев на свои пожитки, Элисса, тем не менее, не решилась прикоснуться к ним голыми руками — не исключено, что на них уже повесили какие-нибудь проклятия.       — Авада Кедавра!       Очередной безжалостный зеленый луч — и волшебник у стены повалился на пол.       — Ничего стоящего, — с видимым разочарованием прошипел Волдеморт. — Ничего полезного он не знал.       Элисса мысленно перевела дух. Хорошо, что Шепелявый погиб до появления Волдеморта… Иначе худо бы ей сейчас пришлось.       — И в итоге мы, похоже, очутились у разбитого корыта, — продолжал он все так же мрачно. — Твой поход к Тонксам какой-то результат возымел? Ты хоть что-то полезное для меня выяснила?       — Немного, но да. Но, учитывая, что это с самого начала была спланированная засада для Пожирателей вообще и меня в частности, — я считаю, что это хороший результат.       — Об этом уже мне судить, — едко заявил он, подходя ближе. Без труда догадавшись, почему Элисса мнется рядом со своими вещами, не решаясь к ним притронуться, он провел над каждым предметом по очереди волшебной палочкой. Однако больше ничего не добавил, и Элисса, восприняв это как добрый знак, начала собираться.       — Ты готова? У меня нет времени сидеть здесь до утра.       Элисса с облегчением надела свои родные туфли, убрала палочку и нож.       — Спасибо вам, — после непродолжительного молчания сказала она. На Волдеморта она не смотрела, поскольку знала, что никаких исполненных благодарности взглядов и демонстрации искренней привязанности он не потерпит. — Что пришли за мной.       — Твоя попытка спасения — наугад, безоружной, полагаясь исключительно на авось — была откровенно идиотской. На что ты рассчитывала?       — На себя, — прохладно отозвалась Элисса, надевая браслет от Троя. — Я не полагаюсь на других и не жду помощи, а распоряжаюсь своей жизнью сама. И с моей стороны было бы слишком своевольно ждать, что вы все бросите и поспешите мне на выручку.       Она потянулась за вторым браслетом, но Волдеморт ее опередил — сам взял его с полки, после чего поймал Элиссино запястье и аккуратно застегнул на нем цепочку. Она от неожиданности затаила дыхание, по шее и спине пробежала внезапная дрожь. Знакомое прикосновение к тыльной стороне ладони прохладного сердолика было успокаивающим. Теплое же прикосновение его пальцев — скорее еще больше выбивающим почву из-под ног.       — Рассчитывать в этой жизни можно только на себя, — сухо согласился он, не отпуская ее руку, но как будто не замечая ничего необычного. — Но глупый риск все равно остается глупым риском. Продумывать пути отхода нужно тщательнее.       Элисса молча смотрела на него и все еще очень отчетливо ощущала тепло его кожи.       — И я обещал, что смогу обеспечить твою безопасность, пока ты служишь мне, — напомнил он колюче. Его хватка стала крепче, и Элисса едва подавила судорожный вздох, заставляя себя смотреть ему в глаза прямо. Мокрая ткань мерзко холодила вдруг разгорячившуюся, слишком чувствительную кожу. — Лорд Волдеморт всегда держит слово. Я бы в любом случае отправился за тобой. Тебе ничего не грозило.       Она моргнула. Так, за этими словами однозначно должно последовать какое-то уничижительное замечание — поскольку не мог он просто взять и заявить ей такое, это слишком близко к человеческому общению, а в его реальности подобное взаимодействие с людьми абсолютно неприемлемо…       — Так что сделай одолжение — в следующий раз просто посиди спокойно. Я могу придумать миллион более увлекательных занятий, кроме как спасать тебя от твоих же врагов, и искать тебя еще по окрестным оврагам и лесам не собираюсь. Если это повторится — выбираться из какой-нибудь чащобы тебе придется самостоятельно. Ясно?       Только сейчас он выпустил ее запястье — да еще с таким лицом, будто это она в него вцепилась, а не наоборот.       Элисса выслушала эту отповедь с приклеившейся к губам улыбкой.       — Конечно, Повелитель.