***
— Какого хера самбисты занимают тренажёрный зал? — Ворчит Матвей, спускаясь на первый этаж. — Их зал занят, остынь, — воркует Рома, совершенно не озабоченный никакими обстоятельствами. Матвей лишь устало рычит: — Я не хочу в универсальный зал, там скучно и дохрена какого-то левого народа. Тренер усмиряет недовольного пловца одним лишь пренебрежительным взглядом и открывает дверь зала. Внутри слишком ярко: из огромных окон льётся приятный, но слишком нежный для тренировок солнечный свет. Тёплый, расслабляющий и при этом предательски отбивающий любое желание работать. Даже Сергей Дмитриевич недовольно качает головой, щуря глаза, и рукой показывает на дальнюю часть зала. Группа, как колония муравьёв, неохотно сползается туда. Ярский недовольно оборачивается на другую половину зала, где старый тренер волейбольной команды борется с сеткой. Красивые волейболистки, судя по всему, уже ушли, что расстраивает всю мужскую часть группы. Им на смену откуда-то из раздевалки выплывает спортсмен-одиночка. Матвей нервно посмеивается, уже чувствуя, как дёргается левый глаз. Высокий пловец из группы нагло толкает его в плечо. — Ща глаза вытекут, — мерзко кряхтит он, деловито проходя мимо, и эта наглая рожа вызывает у Матвея наиболее сильное отвращение. — Педик какой-то. Их лучшее время на стометровке разнится всего в пару секунд, и этот факт в совокупности с вопиющей отвратительностью соперника заставляет Ярского скрежетать зубами от злости. Парень задирает подбородок и быстро шагает к своей группе, борясь с желанием обернуться ещё раз. Сергей Дмитриевич что-то ищет в своей записной книжке, переминаясь с ноги на ногу. Найдя нужную страницу, кашляет и громко произносит: — Следующие городские соревнования 16 числа, в нашем ФОКе. Младшие плывут по 50 метров вольным и на спине. Старшие, — он отчего-то строго смотрит именно на Матвея, — 100 метров вольным, 100 метров брассом. Затем общая эстафета. Гул волной проносится по кругу. Матвей морщится. — Не хватало ещё ноги раздвигать, — недовольно бурчит он, — вы говорили, что будет батт. — Не получилось, — усмехается тренер и, словно стреляя в воздух, захлопывает книгу. Пловцы начинают суетиться. — Пёс с ним, с брассом, лучше к кролю готовься. И только попробуй фальстарт учудить, ты у меня в следующем месяце с тумбы не слезешь! Ярский усмехается, периферическим зрением замечая, как довольно скалится его главный соперник. Гротский всегда пытался строить из себя невесть что. Хотя ведь прекрасно понимал, что если бы не дурацкий фальстарт — стоял бы он на втором месте, как миленький. Разминка, как обычно, обязана завершиться пробежкой. По свистку пловцы стартуют наматывать круги вокруг зала. Матвей на бегу достает наушники и уже готов забыться и на какое-то время отключиться от реальности, но вновь сквозь огромную сетку, делящую зал пополам, бросает взгляд на своего нового приятеля. Тот, кажется, делает какую-то связку на растяжку, причем выглядит он явно не полностью выздоровевшим, и Ярский с удивлением и недовольством свистит. Издалека этого было не видно. Молясь, чтобы фигурист не ушел раньше, Матвей сильно ускоряется. Мышцы ноют, но почему-то до них сегодня нет дела. Особенно в моменты, когда в голове так отчётливо рисуются яркие сцены: соревнования, гонка, погоня, и всё это так хорошо смешивается с ритмом в ушах, что целые минуты существования будто бы вырезаются и удаляются. Нет их. И этого двадцатиминутного бега тоже будто бы нет: не успел Матвей опомниться, как тренер уже недовольно мучает свисток. Группа, как воронкой, утягивается в коридор. Настроение заметно приподнимается. — Кто опоздает больше, чем на минуту — будет отжиматься, пока руки не отвалятся! — Кричит тренер и хитро стреляет взглядом в Матвея, будто заранее знает, что тот задержится. Тяжёлая дверь захлопывается, и в универсальном зале снова остаются только два спортсмена, а один из них уже идёт надирать задницу другому. — Хочешь я тебя на соплях под потолком подвешу? — О, солнышко, привет! — Влад, сидя на шпагате и залипая в телефоне, поднимает голову и улыбается как-то криво. Оглядывает спортзал, будто впервые здесь, и замечает, что никого уже не осталось. — А тебе не прилетит за то, что сбежал? — Хуёлнышко, — рассеянно шипит Матвей, с ужасом осознавая, каким же спокойным он становится. — Я не сбежал, а задержался. А тебе не прилетит за то, что ты своими бактериями весь спортзал залил? Он усмехается и угрожающе подносит кулак к лицу Влада: — Прилетит. — И смысл был спрашивать, а? — Тот аккуратно отодвигает чужую руку от своего носа, а после выбивает валик у себя из-под щиколотки и поднимается на ноги, с мазохистским наслаждением хрустя спиной. — А ты что же, волнуешься за меня? Но я норм себя чувствую. Выглядит он, однако, отнюдь не «норм»: раскрасневшиеся щеки и мелкая дрожь в конечностях тому подтверждение. Да и кашляет он все также сильно, тяжело. — Мне начхать на тебя, но я, в отличии от некоторых, всё ещё помню о договоре. Мне самому себя растягивать, когда ты помрёшь? — Пизде-е-е-ец. Задумывайся иногда о том, как твои слова звучат для посторонних, — Влад хохотать начинает, чуть ли не пополам складываясь. Отдышавшись, глядит на Матвея в упор, будто оценивая, а после опять улыбается. — И, котенок, когда ты хочешь устроить тренировку? Или, подожди-подожди, может тебя реально в жопу выебать? — Чувак, меня уже задрали твои гейские высеры, и, честно скажу, я до сих пор не понимаю, почему именно тебя я до сих пор за это не убил. Парень опасливо оглядывается на дверь, молясь, чтобы оттуда не вынырнул тренер или какая-нибудь Олеся, забывшая рюкзак. — И? Я не собираюсь прекращать шутить, даже если ты будешь меня расчленять. Матвей невольно усмехнулся: — Я уже понял. Влад смотрит на пловца, как на подопытную зверушку: долго, не моргая, любопытно прищурившись и склонив голову к плечу. Тот отвечает ему не менее длинным тяжелым взглядом. В зале на несколько минут повисает напряженная тишина. Прерываются эти гляделки громким хлопком двери, когда в помещение врывается тренер фигуриста, выглядящий, впрочем, скорее как безумный ученый. Быстрым шагом подходит к подопечному, тяжело вздыхая и трепля и без того взъерошенные волосы. — Владислав, размялся? Прости, эти документы меня доконали. Пятнадцать минут перерыв, а потом на лед выйдем? — Он переводит взгляд на Матвея, улыбаясь сочувствующе. — А вам, молодой человек, ваш тренер просил передать, что если вас не будет через три минуты, то вместо бассейна вас ждёт берпи. — А если он выйдет на лёд, то его через три минуты ждёт больница, — шипит Матвей и ретируется в коридор. Не совладав с любопытством, прислоняется ухом к двери. За ней слышатся странные копошения, а потом уставший голос Александра Филипповича: — Влад, я все понимаю, ты хочешь победить и поэтому тренируешься как можно больше. Но приходить больным? Ты совсем не думаешь, да? — Вновь слышится шебуршание, а после недовольное мычание Влада. — Не перебивай, пока я не разозлился. У тебя температура сколько? Тридцать восемь? Тридцать девять? — Тридцать семь и восемь, — Приглушенный голос фигуриста звучит пристыженно, но упрямо. — Я… — Хватит. С такой температурой ты на тренировку не пойдешь. Сейчас идешь домой и минимум три дня отдыхаешь, понял? Спишь, ешь и ничего не делаешь, как и все обычные подростки, а не пашешь, как чертов робот, не давая себе передышек. Узнаю, что занимался дома — откажусь от тебя, серьезно. Выздоравливай. В ответ ему звучит только молчание, а после раздаются тяжелые шаги. Матвей решает, что ему пора идти. Группа уже заканчивала разминку, но, на счастье Ярского, тренер копошился в тренерской. Наверняка искал эти обгрызанные доски, которые в старшей группе никто терпеть не мог. Матвей пулей кинулся в воду и на всех скоростях понёсся к бортику. — Сколько плывём? — Остановившись, спросил он у Олеси, отчаянно боровшейся со спадающими очками. Та даже вздрогнула, медленно переведя взгляд на пловца. — Сорок, — она мило улыбнулась. Олеся была самой симпатичной девочкой из группы, даже учитывая то, что прекрасный пол, как правило, изводился ещё в детстве. Когда Матвей учился в пятом классе, вокруг тренера постоянно копошились девчонки. Только в том возрасте это никого не интересовало, а когда время настало, состав уже заметно поредел, и до старшей группы доползло только три девушки. И на эту, облизываясь, смотрели все. Матвей подмигнул ей и в ту же секунду продолжил разминку. Когда под громкий свисток ребята скучковались у бортиков, слушая основные задания, Ромка подплыл ближе и шепнул: — Ты где был, братан? Матвей неоднозначно пожал плечами, почему-то улыбаясь. На секунду он перевёл взгляд на стену: длинное стекло позволяло видеть собравшихся родителей и зевак, любивших посмотреть на тренировки. И сейчас оно отчётливо показывало раздражённого Александра Филипповича, напряжённой походкой проходящего мимо. Ярский победно оскалился, уже представляя, как бедный Владислав, посланный на все четыре стороны, плетется домой. Но значительный шлепок тапкой по голове мгновенно вывел из фантазий. — Ярской, мне тебя что, кнутом подгонять? В чём проблема?! — Ор тренера придал скорости, и Матвей, схватив лопатки, отправился выполнять режим. В теле словно появилось электрическое напряжение. Матвей вспомнил о соревнованиях, и вязкое чувство вместе с взорвавшимся адреналином сковали мышцы. Времени не так много, а этот чёртов Гротсков уже начинает вкалывать, как ошпаренный. Лучше последовать его примеру и перестать думать о глупостях.***
В следующий раз они встретились отнюдь не случайно. Вряд ли случайным можно назвать тот факт, что Влад затащил несчастного пловца в какой-то тупичок и, прижав к стенке (он был неожиданно сильным для своего телосложения), а после увернувшись от удара, с самой обаятельной улыбкой спросил, собирается ли этот придурок устраивать совместную тренировку. Впрочем, ответить Матвей так ничего и не успел, потому что фигурист ловко вытащил у него из кармана телефон и привычным движением разблокировал. Вновь увернулся от протянутой руки, а после легонько шлепнул по ней ладонью. Ярскому стало даже забавно. — Моть, вот ты как думаешь, мне твой телефон нахуя? — не отрывая взгляд от экрана, Влад выразительно поднял бровь, показывая, что пловец невероятно тупит. — Ясен песен, что не буду я твои тайны выведывать. Просто забью тебе свой номер. Вдруг все-таки захочешь заняться своей растяжкой. — Я думал, даже пидоры могут просто попросить, — хмыкает Матвей. С самым невозмутимым видом, фигурист возвращает телефон владельцу. Действительно, там добавлен новый контакт «Самый красивый мальчик в твоем окружении». С громким хмыком Матвей переименовывает Влада на «Геевидное хуило», и тот, видя это, улыбается и разворачивается к выходу, напоследок вяло махнув рукой. На секунду тормозит, когда слышит звук входящего сообщения, но не возвращается обратно и выходит из закоулка. +7(902)ххх-хх-хх х у й***
«Какой же я дебил» — такая мысль время от времени появляется в голове даже самого самоуверенного человека с самооценкой, пробивающей потолок. И Матвей это не обошло: слова вертелись в самом мозгу с самого утра до момента, когда он очередной раз открывает дверь в универсальный зал. Дурацкая мысль об очередном «динамо» отчего-то навязчиво холодела внутри. Парень даже пообещал себе, что такой расклад на этот раз не вызовет ни единой эмоции. И вот, когда он уже собирается выполнить это обещание, свет, ударивший в лицо, упал и на восседающий на трибунах силуэт. Влад что-то увлечённо искал в телефоне, но Ярский не мог знать наверняка, заметил тот его или нет. Какое-то время он ждёт, как заворожённый, вглядываясь в уже привычные черты. Фигурист выглядит невероятно расслабленным и даже каким-то домашним. Он сидит, поставив ногу на кресло впереди него, а другую подтянув к груди и положив на нее подбородок. Слишком большая темная футболка не скрывает острых ключиц и полупрозрачную, голубоватую кожу. В растрепавшемся пучке играют солнечные зайчики, изредка пробегая рябью по точёному лицу и тонкой шее. Матвей, очнувшись, выдыхает и резким движением поправляет причёску. Делая вид, что никого не заметил, вышагивает в центр зала, нарочито рассматривая потолок, стены, двери, громадную сетку, будто это сейчас ему обалдеть как интересно. Когда он подходит достаточно близко, «нечаянно» бросает взгляд в сторону трибун и «нежданно» замечает Влада, уже минуту сверлящего его хитрющим взглядом. — Неожиданно, неожиданно, — Матвей демонстративно одарил спортсмена громкими аплодисментами. — И что же тебе неожиданно? Не дождавшись ответа, парень плавно поднялся и, неожиданно перемахнув на пол, сделал колесо, ногами описав ровный полукруг. Приземлившись, он шутовски раскланялся. — Выпендрежник. — Я знаю. Повторишь? Матвей, скрестив руки на груди, нагло щурится и в мгновение падает к полу. За несколько секунд умудряется практически идеально выполнить один подход бёрпи, после чего чётким прыжком поднимается на ноги. — А ты повторишь? — победно задирает подбородок, уже почувствовав некое превосходство. — Нет. Но мы, вроде, и не ради этого здесь? Матвей кивает: — С чего начнём тогда? — С разминки, как обычно. Наверное, это войдёт в список самых неловких моментов в жизни. Разминаться со своей группой под свисток тренера — одно дело, а разминаться с каким-то едва знакомым парнем — да к тому же и весьма раздражающим — совсем другое дело. Больше было похоже на цирковое представление для дошкольников. Однако, фигурист держится более расслаблено, по крайней мере, убедительно делает вид. Ему даже не составило труда показать несколько новых для Матвея упражнений, помогающих лучше растянуть мышцы. Пловцу, в свою очередь, пришлось уговорить фигуриста выполнить несколько силовых упражнений, к которым приучил Сергей Дмитриевич. — И? Как ты планируешь мне помочь, милый? — Влад тянется, хрустя позвонками, а после ложится на пол, поверхностно дыша. — Ну смотри, — Матвей начинает важно вышагивать вокруг «жертвы», — в целом, плавание как вид спорта, уже способствует повышению выносливости. Но в бассейн мы с тобой не пойдём, так что есть подходящая замена — бег. Наклонился над фигуристом, важно оставив руки на поясе. — Вообще-то, не стоит устраивать тренировку только ради выносливости. Тренер обычно даёт комплексную тренировку с отжиманиями, подтягиваниями, скакалкой этой обоссаной… Но у нас не так много времени. Как насчёт километра вокруг зала? Влад безучастно пожимает плечами и встает, плавно начиная бежать по кругу. Матвей строго смотрит на сие зрелище, как внутри просыпается внутренний «Сергей Дмитриевич». Жаль только свистка с собой нет. — Ну что ты плетёшься, как черепаха? Выкручивай на максималку! Злобно зыркнув в сторону пловца, фигурист прибавляет скорости, но к концу третьего круга выдыхается и останавливается, дыша тяжело и загнанно. — А чё встали?! — Тут же активизируется Матвей и уже идёт давать ускорительного пинка. — Километр не кончился, продолжаем! — Крутани мне двойной флип, и тогда я продолжу. — Даже уставший, Влад огрызается. Раздражает. Но, вопреки своим словам, вновь срывается с места. — Это тяжело. — Будешь разговаривать — станет ещё тяжелее. Носом дыши! Усердно пыхтя (Матвей иронично назвал его ежом), фигурист продолжил добивать дистанцию. Матвей улыбается, но чуть позже, гонимый отчего-то проснувшейся совестью, решил присоединиться. Очевидно, наравне с задыхающимся фигуристом бежать просто. — Смотри, что ты наделал, — шутливо кряхтит пловец, — твоё пыхтение разбудило во мне всё святое и человеческое. Таким образом, этот чёртов километр оказался завершён. Фигурист добежал оставшиеся два круга, а после бездыханной тушкой свалился прямо на грязный линолеум, невидящим взглядом уставившись в серый потолок. Матвей уселся рядом, лишь устало стряхнув пот со лба. — Ну как? — Садистская улыбка украшает лицо. Вверх вяло поднимается большой палец, а сам Влад прикрывает глаза и несколько минут молчит, пытаясь отдышаться. Солнечные лучи скользят по его телу, и, когда один из них попадает на лицо, он поднимается и жестом поднимает Матвея, намекая, что пора продолжить. — И чего мне делать, мистер хуетренер? — Меня хуетренером назвал человек, который, вместо того, чтобы провести нормальную тренировку, заставил меня наяривать круги. Какой ужас! Раздвигай ноги, будем тебя тра… тянуть. Влад улыбается хитро, руки выворачивает под непонятно каким углом, чтобы не болели, и сам садится, показывая, что делать. Улыбается, когда Матвей не может достаточно широко развести ноги и ворчит с этого, а после плавно поднимается и подходит к пловцу со спины. Тот автоматически напрягается, но чувствует аккуратные поглаживания по лопаткам: — Расслабься, не буду я тебя бить. Он твердо давит на спину, заставляя согнуться к одной из коленок, и не дает разгибаться несколько десятков секунд. После отпускает руки. — Порядок? — Хуерядок! — Орёт Матвей, как по инерции падая в другую сторону. — Я ебал! — Не ебал. Успокойся и расслабься, а то будет еще больнее. Давай, продолжаем. Матвей сцепляет зубы, кое-как терпя жуткую боль в мышцах. Тренер давал упражнения на растяжку, но с сегодняшней тренировкой это никогда бы не сравнилось. — Трындец какой-то. Скажи честно, у тебя после фигурного катания больше нету мышц? — Чуть ли не сквозь слёзы спрашивает пловец, потирая ноги. — Возможно у меня нет костей, но мышцы, — Влад поднимает ногу к голове и задумчиво щупает голень, — вроде есть. Хочешь, можешь проверить. — Если проверю, у тебя уже точно ничего не будет, — Матвей смеётся, встаёт на ноги, нервно дёргает конечностями, всё ещё гудящими от растяжки. — Хотя ещё одна такая тренировка, и уже у меня точно ничего не будет. — Ну что ты, еще одну ты вполне себе переживешь, — фигурист как-то неловко топчется на месте, а после подходит ближе, смотря на чужие каменные плечи и такие же ноги. Отворачивается. Уши у него, почему-то, горят. — У тебя мышцы забиты сильно, ты бы на массажик какой-нибудь походил… Матвей фырчит. Слегка напрягается, когда Влад подходит слишком близко, задевая даже его не шибко широкое личное пространство. — Эй?.. Закончить мысль не удаётся. К губам неожиданно, но аккуратно прислоняются чужие. Касание почти невесомое и отчего-то до дрожи нежное. Матвей шокировано застывает и собирается отодвинуться, когда слышится скрип железной двери. Приходится схватить Влада за плечи и с недетской силой отшвырнуть, заставляя грохнуться на пол. С отвращением вытирает губы и разворачивается, чтобы уйти. Путь перекрывает Гротсков: — Опа-на! — Хлопает в ладоши, увидев всего раскрасневшегося одногруппника и какого-то «худощавого педика», явно не просто так свалившегося с ног. — Хуярский, ты чё тут? Матвей без церемоний толкает его в бок так, что тот аж пошатывается. Наверняка он хотел бы отвесить сдачи, но Матвей молнией выбегает из зала, провожаемый тяжёлым стуком двери. Влад, лежащий на полу, выглядит полностью разбитым.