Влад подскочил с кровати минут за пятнадцать до будильника. За окном тускло светил фонарь, да и в целом до рассвета далеко. Пары часов сна явно не хватило для полноценного отдыха, и, быстро собираясь, он громко проклинает ранние вылеты. Умывшись и не позавтракав, подхватив чемодан, парень пишет короткую записку матери и выходит из квартиры.
Ночной Петербург — красивый Петербург. Это факт. Но сейчас Влада вообще не радуют ни разводные мосты, ни яркие фонари и гирлянды. Белый свет режет воспаленные красные глаза, заставляя жмуриться и прятать лицо в коленях, сидя на грязной остановке. Минут через пятнадцать сонный мозг вспоминает, что автобусы не ходят по ночам, и с тяжелым вздохом фигурист вызывает такси. Улыбчивый водитель пытается разговорить его, но когда видит недовольное лицо и слипающиеся глаза, то замолкает, убавляя радио. Григорьев даже благодарен.
Спать хочется жутко, сказывается многодневный недосып. Хорошо, что не вырубает в машине, но вот в самом аэропорту, отдав себя на попечение тренера, зарегистрировавшего их на рейс, и сев на свободный стул, парень без мыслей проваливается в полудрему, просыпаясь уже от того, что Алекс мягко гладит его по волосам, предупреждая о посадке. Влад щурится и улыбается, сам охотно подставляясь под поглаживания. Александр Филиппович больше уже, чем просто тренер. И если не отец, заместо ушедшего мужчины, то точно добрый и понимающий старший брат. Фигурист его и не боится ни капли — этот сгусток добра вряд ли сможет причинить зло тому, кого так холит и лелеет. В голове всплывают мысли, что Влад — не единственный ученик Саши, но он их отгоняет, вставая с места и довольно разминая затекшие конечности. Другие его фигуристы смотрят с неприязнью, но ему плевать, на самом деле. Да, есть другие, но Влад же лучший? И тренируется отдельно, наверное, не зря. Объявляют посадку на самолет.
Двенадцать часов перелета даются тяжело. Хотя бы потому что это, мать его, двенадцать часов неподвижного сидения. Нет, конечно есть пересадки: в Стамбуле, в Амстердаме. Там можно было размять ноги и закупиться попить. Но этого не хватало. А еще наушники разрядились за первые четыре часа перелета, и даже поспать не удавалось, потому что дети. Влад, конечно, не детоненавистник, но эти чилипиздрыши были реально злоебучими. И их родители, решившие взять с собой совсем младенцев, тоже. Нет, есть, наверное, важные причины, почему им срочно надо перелететь из одного города в другой с дитятком, но слушать ор порядком так настопиздело. Даже сама добродетель (изредка строгая, но никогда не агрессивная) Александр Филиппович недовольно хмурился на крики и устало улыбался воспитаннику, вновь закрывая глаза и проваливаясь в хрупкое подобие сна. Влад пытался за ним повторить, конечно, но ничего не вышло, и половину оставшегося пути он печально смотрел в иллюминатор, и внутренне, и внешне страдая от долгой дороги.
По приезде сил хватало только на то, чтобы стоять на ногах, не шатаясь и не засыпая на ходу. От прогулки по незнакомому и явно красивому городу парень благоразумно отказывается, решив, что он будет более способным на любование видами завтра, немного отдохнувший. Поездка в автобусе проходит как в тумане под вкрадчивый голос тренера, рассказывающего про город. Фигуриста поселяют в номере одного и черт знает из-за чего: его социофобии (если социофобией можно назвать ненависть к большинству человечества и боязнь прикосновений) или по прихоти других фигуристов. Хотя близнецы, прилетевшие вместе с ним, вроде неплохо к нему относятся.
Их тихие голоса, кстати, были еле слышны из-за стенки. Фигуристы громко смеялись над чем-то и в целом неплохо проводили время. А вот в комнате Влада стояла оглушающая тишина. Он устало повалился на кровать, размышляя, как близнецам хватает энергии хоть на что-то после такого перелета. И почему они такие спокойные перед чемпионатом? И Паша, и Никита уже были на международных соревнованиях, дело в этом? Григорьев почувствовал себя еще совсем еще зеленым ребенком по сравнению с ними, хотя те были старше всего на три года.
Когда Влад вышел из душа, то заметил новое сообщение от Алисы. Проигнорировав ночные восклицания, он улыбнулся на смешную картинку и клятвенно пообещал сфотографировать ночной Ставангер. Можно подумать она в Норвегии не была. Хотелось кофе, поэтому, натянув первые попавшиеся джинсы и отпросившись у тренера, парень вышел на улицу.
Не то, чтобы в городе ночью было по-особенному красиво, но атмосферно точно. В этой части города не было безжизненных многоэтажек и ярких рекламных вывесок. Только невысокие разноцветные домики, подвесные фонарики, отливающие желтым светом, вымощенные крупным камнем улочки и прекрасные виды города. Влад отправил несколько фотографий сестре.
После кофе сонливость испарилась, а усталость отошла куда-то на задний план, поэтому Влад вышел на набережную. Когда холодная и жесткая снежная крошка попадает в глаза, конечно, не очень приятно, но это помогает лучше собраться с мыслями. Шагая по тротуару (прыгая по крупным камушкам, как ребенок, на самом деле), вдалеке замечает знакомый берет. Беретов, конечно, на свете много, но почему-то кажется, что это Василиса. То ли из-за статности и выправки девушки, как фигуристки, то ли из-за рыжих волос, припорошенных снегом. Берет же не закрывает голову нормально.
Она и есть. Когда подходит ближе, Влад узнает и темное пальто до пят, почти как у него самого, и длинные тонкие пальцы, сжимающие бумажный стаканчик, и массивные серебряные сережки в виде крестов, выглядывающие из-под волос. Вообще, Лиса — одна из самых близких знакомых фигуристок Влада. Просто потому что она такой человек: добрый и дружелюбный, может общаться даже с самым черствым и злым.
— Привет, — он тихо подходит и встает рядом, смотря на темную воду. Девушка зябко ежится и пытается спрятать шею за стоячим воротничком. — Замерзла?
— Владюша, — ее лицо светлеет, когда она его видит, и она приглашающе расставляет руки для объятий. Влад с грустной улыбкой качает головой, и девушка понимающе убирает руки. — А ты так от этого и не избавился. И ты опять вырос, да?
Вопрос она игнорирует, с хитринкой в глазах задирая голову и смотря в чужие глаза. Влад хмыкает.
— Ну может на пару сантиметров. Близнецы, например, выше. А где твои подружки?
— Они в номере остались, отдыхают. А мне не спится.
— И поэтому ты решила заморозиться и заболеть? — Парень разворачивается в сторону отеля, — пойдем, а то и правда заболеешь и пропустишь выступление.
— Влад, как думаешь, сколько лет я на льду? И я еще не привыкла к холоду? — Василиса догоняет его и дергается в сторону кафе.
В нем практически пусто, не считая пары занятых студентами столиков. Заказывая себе кофе и садясь за стол, Влад осматривается. Гладкие белые стены завешаны старыми фотографиями и картинами, виниловыми пластинками. На столиках стоят салфетницы в виде гитар. Забавные. Парень вдыхает запах крепкого горячего кофе и блаженно жмурится. Кофе из автоматов неплохой, но не сравнится с хорошим кофе из турки. Лиса, видимо, считает также, потому что, отпивая, улыбается, как кот.
— Я соскучилась по хорошему кофе.
— За время перелета? И ты же только что что-то пила.
— Ну да. Это был протеин. Вилена настаивает, что мне надо набрать мышц и веса. Хотя мне кажется, что все и так в порядке.
Григорьев фыркает. Алекс тоже часто заставляет пить протеиновые коктейли и вне тренировок. Обычная практика для спортсменов, главное не переусердствовать с этим. Неожиданно для себя спрашивает:
— Ты сильно волнуешься?
Раньше его это не заинтересовало бы, но сейчас переживания противно скребли где-то под ребрами, не давая спокойно дышать. Противно чувствовать, но Влад слегка улыбается.
— Ну конечно. Все волнуются. Тебе надо быть уверенным на все сто, когда ты уже на льду, а до этого можно и потрястись. — Девушка улыбается и вздыхает, уводя взгляд на стену. — Ты же не первый раз на соревнованиях, понимаешь это.
Фигурист кивает. Конечно он понимает, но ни на одних из предыдущих выступлений он не переживал так, как сейчас. Это на него плохо влияет опека Александра Филипповича, наверное. Ладно, главное выступить хорошо, а на остальное плевать. Влад отхлебывает остывший кофе.
***
Ночью Влад спит мало. Просыпаясь от острого чувства тревоги и резко оглядываясь по сторонам, он раздраженно выдыхает, откидывается на подушку и смотрит на часы. Четыре часа утра.
Уснуть не получается, а делать особо нечего, поэтому, включив в наушниках музыку погромче, парень решает устроить себе тренировку. Размять затекшие мышцы, согреть замерзшие руки, потянуться. Пусть тренировки на льду запрещены, кто мешает проводить их на земле? Влад погружается в себя и музыку, наплевав на все остальное.
Он не слышит, когда в дверь стучат, поэтому Александр Филиппович сам приоткрывает дверь, с тревогой наблюдая за тяжело дышащим фигуристом, лежащим на полу и смотрящим в пустой белый потолок. Зовет на завтрак, пытаясь привлечь к себе внимание. Григорьев дергается и с легкой полуулыбкой идет в душ.
В ресторане царит легкая приятная атмосфера беззаботности и веселья, позволяющая ненадолго расслабиться и счастливо смеяться над тупыми шутками близнецов и их взаимными подколками. Влад смотрит на свое окружение: никто на самом деле не беззаботен. Паша с Никитой напряжены до предела предстоящими соревнованиями, тренеры переживают за своих воспитанников. Стараясь отвлечься, все они делают вид, что все хорошо. Он почему-то успокаивается.
В автобусе, под успокаивающий голос Алекса, Влад внезапно вспоминает Матвея и его сбивчивое пожелание удачи. Хочется занять первое место, а еще немного домой, на родной каток. К
родному злобному голосу и большим ладоням. Ах, как они бьют. Влад хихикает с собственной шутки и прячет покрасневшее лицо в плечо наставника. Тот вновь гладит по голове, фигуристу это нравится. К такому и привыкнуть недолго.
Трибуны почти под завязку забиты зрителями, поэтому, плюнув на сидячее место, они идут прямиком к фигуристкам, растягивающимся перед короткой программой. Коротко поздоровавшись с подружками Лисы, он подходит к ней самой. Девушка с кем-то переговаривается. Паренек, болтающий с ней, едва ли не перелез через перила, разделяющие трибуны и фигуристов, что-то эмоционально рассказывал про родителей, вроде как, ушедшими за кофе. Забавный.
— Привет, Лис.
— Ой, привет, — девушка оборачивается, рассеяно кивнув и улыбнувшись, и вновь продолжает разговор с парнем. Ее кофта перекосилась на талии, и Влад, не замечая этого, поправляет ее, ловя изумленный взгляд.
— Тебе бы еще коньки перешнуровать, а то споткнешься.
— А ну не каркай! — С усмешкой пригрозил её собеседник и громко расхохотался. — Спотыкаться можешь, когда домой пойдёшь — сколько влезет спотыкайся, а щас давай без этого.
Рыжеволосый парень хотел было потрепать девушку за волосы, но тут же остановился и перевёл взгляд на Влада, с интересом качая головой.
— Что-то не так? Кстати, прическу не трогай, там лака наверное куча, испортишь и Лиса тебя прикончит.
— Я и не трогаю!
Девушка отстраненно кивнула, пребывая где-то в своих мыслях, а потом дернула головой, звякнув большими сережками, и подняла взгляд на своих собеседников.
— Что?
— Лис, ты главное не волнуйся. Я тебе говорил, что ты потрясающая? Говорил, — Вместо того, чтобы поганить драгоценную причёску, странный паренёк приобнял её за худые плечи, с особой заботой глядя прямо в глаза.
— А, ага. Да я и не волнуюсь, чего ты. Почти. Мне бы на лед уже выйти.
Влад почувствовал себя третьим лишним и повернулся, чтобы уйти, когда его догнал голос Василисы:
— Владюш, а это Ваня, брат мой.
— Приятно познакомиться, — фигурист вежливо улыбнулся.
— Бро, ты тоже фигурист? — Оживился Ваня и протянул руку новому знакомому.
— Вроде того. — Он кончиками пальцев пожал протянутую ладонь и тут же спрятал руки в карман под внимательный взгляд Лисы. — Ты не свались с трибун-то, так перевесился.
— Я щас к вам прыгну, что уж там.
— Кто тебя пустит-то? — Фигуристка легко щелкнула брата по лбу. — Тебя охранники под милые рученьки и выведут.
На лед вызывают первую разминку, и она дергается, поворачиваясь ко льду.
— Василис, — Влад хватает ее за рукав кофты и разворачивает обратно, — ты в седьмой. Прекрати так сильно трястись, кто мне вчера искрил уверенностью в себе и своих силах, а?
Лиса встряхивает мудрено заплетенной косой и улыбается, вновь становясь прежней.
Ваня подключается мгновенно:
— Кое-кто кажется забыл, что он самый-самый-самый-самый лучший? — Снова тянется к ней, норовя потискать. Влад, пока этого не видит рыжий, делает вид, будто его сейчас стошнит, и Василиса громко фыркает, замечая. Фигурист переводит тему:
— Ты нашла себе квартиру? Помнится, квартирантка за что-то выселила тебя.
Девушка широко распахивает глаза и мотает головой, но уже поздно: Ваня в ужасе открывает рот, с каким-то безумием пытаясь высверлить из Василисы объяснение.
— Тебя выселили из квартиры? — Удивление сменяется отчаянием и тяжёлой багровой обидой. — И ты мне не сказала…
— Упс! — Фигурист в комичном жесте прикрывает рот ладонью. — Извини.
— Да, не сказала. — Лиса тяжело вздыхает и потирает переносицу, едва размазывая макияж. — Именно из-за выражения ужаса на твоем лице и не сказала. И если бы не кое-кто, — она выразительно стреляет глазами в Григорьева. Тот поднимает руки в молитвенном жесте, — то через неделю вы бы узнали, что я сняла себе квартиру больше и лучше, чем прежняя, и к тому же в центре города.
— Я рад за тебя… Но всё ещё обижен, — Ваня надувает веснушчатые щёки, но в голосе его уже звенят беззаботные нотки игривости: — Как ты хочешь загладить свою вину?
— Кофе будешь?
Ваня задирает нос и надменно качает головой:
— Что-нибудь лучше.
— Ну тогда могу только предложить свалить, — раздраженно рычит девушка, упираясь ладонями в согнутые колени, чем изрядно удивляет брата. Но тут же будто сдувается: — Ладно, извини. Просто я и так сейчас на нервах, и разговор про квартиру и твои обижульки мне сейчас претит.
— Ну хорошо, — Парень стыдливо отводит взгляд в сторону Влада, словно ищет помощи, хотя и пытается не подать виду. — Тогда две порции черничного щербета за твою победу меня вполне устроит.
Он неловко слез с бортика и медленно удалился на своё место.
— Вот блин, — Василиса устало садится на корточки и прячет лицо в ладонях.
— Прости, ладно? — Влад подходит ближе, немного склоняясь. Выглядит он правда виноватым.
— Да ладно. Ты же не знал.
***
Василиса выступает достойно. По-другому и не скажешь. Не считая недокрута на акселе, придраться не к чему. Влад с искренней радостью хлопает, когда девушка уезжает в уголок, и слышит за спиной громкие выкрики и свист. Даже оборачиваться не надо, чтобы понять кто это. Ваня все выступление рукоплещет и голосит, надрывая глотку, изо всех сил поддерживая сестру.
Когда объявляют результаты, Лиса жмурится, прижимаясь к боку Вилены Владимировны, и Влад понятливо улыбается: а как реагировать по другому, если от оценок зависит твое дальнейшее пребывание на соревнованиях, не говоря уже о месте? Над ареной разлетается ржавый голос судейства:
— Дуболубова Василиса, Россия. 81,74 балла.
Ее, плачущую, прижимает к себе тренер, крепко обнимая и с улыбкой что-то говоря. Вторая. Вторая это хорошо. Фигурист выдыхает и сам спешит поздравить подругу, обгоняя счастливого Ваню.
***
Ромка ещё спал после весьма атмосферной ночёвки. Вообще-то алкоголь для молодых спортсменов — всё равно что яд, Сергей Дмитриевич так говорил, но гостя это практически не смущало, поэтому он с животным визгом ворвался квартиру с двумя бутылками дешёвого вина. И поспешно вылакал первую почти в одиночку, в то время как вторую Матвей даже открыть не разрешил. Это ещё не говоря о том, что родители обещали вернуться уже в 10 вечера, а после второй бутылки шумность и дурь было бы уже слишком трудно контролировать.
Однако Матвей с радостью замечал, что к нему возвращается какая-то юношеская беззаботность и дурачество, которое он на какое-то время оставил позади. Может, дело в Ромке, рядом с которым сложно быть скучным интеллигентом, может, просто настроение чистой, в меру холодной зимой поднимается у него — кто знает.
Ярский, не выспавшийся и слегка раздражённый, готовит быстрый завтрак на двоих — классическая, но всё такая же бесподобная яичница. Вчера он лёг непозволительно поздно, но биологические часы всё равно заставили его начать бодрствовать ровно в 6:30.
«Когда он выступает?» — повторяется в его голове вновь и вновь. Вряд ли его выступление рано утром. Ещё есть время позвонить. Хотя на «позвонить» силы и энергия вряд ли найдётся, да и какая там разница во времени, один час? Быть может, он вообще всё ещё дрыхнет.
Матвей выкладывает яичницу на тарелки, ставит соль и перец и идёт будить спящего Романа, а заодно и искать закатившейся куда-то телефон.
— Вставай, ёпт, — Швыряет в него подушку, активируя какую-то сигнализацию: Ромка начинает скулить и мерзко верещать, раскручиваясь на кровати.
— Я тебе завтрак в постель не понесу, иди вставай.
— О-о-о-о, а чё на завтрак? — Ромка вскакивает как по инерции.
— Яйца твои.
Матвей обнаруживает телефон на полу. В углу экрана появилась совсем новая еле заметная трещина. Провожает взглядом воодушевлённого Ромку, как всегда что-то восклицающего, и с каким-то торжественным волнением заходит в сообщения.
«
Хуй»
Ну, это уже традиция, и отступать от неё нельзя даже в такой ситуации. Однако следующее сообщение более информативное:
«
Йоу, когда у тебя выступление?»
Словно активированную бомбу отбрасывает от себя телефон и идёт завтракать, надеясь, что по возвращению получит ответ.
— Чувак, короче, круто вчера посидели! Я уже забыл, что ты насто-о-олько крут! — Смеётся Рома, с маниакальным наслаждением терзая растекающийся желток.
— Почему это?
— Ты какой-то мутный ходил последнее время короче, я хуй знает, короче, я думал, что из-за Олеськи, но у вас вроде всё круто короче, и я не знаю.
— При чём тут Олеся, — смущается Матвей. — Нормально всё было…
— Ты сначала короче с катка сбежал… Вот, потом просто серый весь какой-то ходил. Чувак, чё с тобой было?
Матвей неоднозначно пожимает плечами, пытаясь спрятаться от собеседника в прекрасно прожаренной яичнице.
— Я тебя даже трогать короче не хотел, ну мол, типа вот, мало ли что там? — Ромка будто бы тоже нервничает. — Но щас всё вроде круто, так что всё окей, да, чувак? Ты помнишь, как мы с заброшки около фока кидали презервативы на людей?
Матвей аж поперхнулся с внезапного поворота мыслей друга и рассмеялся. Он уже собирался что-то ответить, но отчётливый звук колокольчика — новое сообщение — заставил его вздрогнуть и подскочить с места. Даже с кухни он услышал этот звук (быть может, потому, что с нетерпением ждал его).
«ты нахуй ебаный налево, направо и через канаву с матерью,
хули тебе в шесть утра не спится? хуй блять у него»
Следом присылается стикер какой-то злобной ящерки и ответ:
«у нас в час, у вас в два, вроде. хочешь полюбоваться на меня?)»
Матвей с трудом сдерживает улыбку.
«Я разбудил тебя? Уведомления отключать на ночь надо.»
«Даже если захочу не посмотрю на тебя. Мне на треню надо будет. Но удачи пожелаю.»
«Как там дела вообще?»
«не разбудил, но отвлек от тренировки »
«так ты мне просто так пишешь, получается? »
«миленько»
«тут, не знаю? скучно»
«нет, конечно событий хватает, но что-то не то»
«Ты там ещё скучать умудряешься? Я в шоке как можно перед самым важным выступлением скучать…»
«А какие ещё события? Что ты там делал два дня?»
«Матвей, только не говори, что тебе правда интересно,
а то у меня появится много вопросов по поводу твоей поехавшей кукушки»
«сходил на набережную, потом посмотрел на выступление знакомой, она второе место заняла.
познакомился с ее братом: странноватый, но с ним можно пообщаться. ничего интересного, говорю же.»
«могу еще в подробностях рассказать, как я страдал при перелете»
Сидя на жестком полу, Влад улыбнулся в телефон. На несколько минут он забыл даже про скорые соревнования, не говоря уж о растяжке, которой он занимался до первого уведомления. Приходя в себя, фигурист дергает головой: он ведет себя как ребенок. Мама была бы недовольна.
«Почему мне не может быть интересно? Ты за херову тучу километров от Питера конечно я заинтересован. А че за знакомая?»
«Василиса Дуболубова. Рыжая такая. Если смотрел олимпиаду в прошлом году, то она там серебро взяла»
«Слушай, мне, наверное, идти пора, там скоро завтрак, выезд на лед и все такое»
«Дуболубова? Чёт знакомое капец. Странная фамилия АХАХА»
«Приятного аппетита, не подавись только. Напишу тебе перед выступлением.»
Влад откидывает телефон в сторону, утыкаясь носом в коленки. Ебаный пиздец. То, что он чувствует, вводит его в ебучий шок. Мысли застилают разум, не давая сосредоточиться вообще ни на чем, поэтому и завтрак, и поездка проходит как в тумане. Вроде он уже и осознал, что влюблен, а вроде… Это так неправильно. Не то, что Матвей парень — на это ему плевать, — а то, что Влад вообще влюбился. С детства все его мысли занимают тренировки, соревнования, выступления. Фигурное катание и желание получить хоть какое-то одобрение от матери. А сейчас он в общем-то понимает, что ему это больше не надо, и всю голову забил чертов Ярский. Какая же хуйня. Он не собирается бросать свою карьеру и все усилия ради какой-то любви. Особенно невзаимной.
Его за плечо аккуратно потряхивает Алекс, пытаясь обратить внимание на лед, и Влад будто просыпается, с громким выдохом дергаясь. Тренер тут же убирает руку, и фигурист смотрит на него почти виновато. Но на льду заканчивают разминку еще одна шестерка, предпоследняя, а Григорьев в последней. Когда он успел пропустить большую часть соревнований? Во всем виноват Матвей с его хорошим отношением. С чего он вообще переключился со злости на доброту? Это вводит в шок, и это странно. Влад заслужил разве? Рассерженно дергая ногой, фигурист начинает разминаться резко и почти агрессивно, пытаясь выкинуть пловца из мыслей и не замечая обеспокоенных взглядов в свою сторону.
Перед самым выходом на лед его ловит за руку Василиса, тут же убирая свои ладошки за спину, но смотря в глаза твердо и требовательно:
— Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но это может стать для тебя губительно, понял? Не позволяй эмоциям брать верх, Влад, помни, что всегда говорят тренеры: на льду никаких чувств, кроме уверенности и холодной расчетливости. И помни, что ты лучший, да?
Она улыбается, и фигурист пытается улыбнуться в ответ, но выходит плохо. Коротко махнув на прощание, он спускается с бортика и, ненатурально широко улыбаясь, прокатывает круг. Он выступает в одной шестерке с близнецами, и это немного напрягает, потому что Паша и Никита сильные и опытные соперники, что могут затмить его выступление. Накатывает зависть, но Влад загоняет ее в самый дальний угол своих мыслей, усердно крутя триксели и тулупы, делая кантилеверы и заклоны, потому что близнецы — его товарищи, и они правда хорошие, как бы глупо это не звучало.
Со льда выгоняют минут через десять, и, пока Влад ждет своего выступления, он будто отключается от мира, изредка смотря на чужие выступления. Видит, как падает Никита после неудачного прыжка, и морщится, искренне сочувствуя. Его жаль — ошибка серьезная, а парень так долго и усердно готовился к выступлению.
Сам подходя ко льду, Влад на секунду касается плеча парня, ободряюще улыбаясь. Как он поддерживает других, он сам не понимает, потому что сердце стучит в ушах, заглушая все звуки, и тошнит до ужаса. Он и сам в ужасе, кажется, а в голове ни одной мысли. Вдалеке слышится пожелание удачи.
Выходя на позицию, падает на одно колено вместо двух — ногу в сторону — и вытягивает правую руку влево, прогибаясь и натягиваясь почти как струна. Это тяжело и больно, но Григорьев, улыбаясь, терпит и ждет начала музыки. Под первую ноту уводит конек вперед, вставая с колен, и прокатывает короткую дугу. В голове крутятся тяжелый бас и желание победить, сплетаясь в какую-то агрессию, заставляющую выкладываться на все двести и абсолютно не жалеть себя. Колесо, так долго не дающееся раньше, делает с легкостью, выходя из него в кантилевер. Баллов за него не дадут, но выглядит точно захватывающе: пусть хоть зрителям он запомнится. Каскад — чисто, триксель — чисто. Где-то вдалеке Влад слышит громкие хлопки и выкрики. Он улыбается уже по настоящему, практически извергая флюиды уверенности, с хитрой усмешкой смотря на Василису, замершую с открытым ртом — она программу еще не видела. Злополучный тройной риттбергер, на котором споткнулся в прошлый раз, — идеально, и не надо никак выкручиваться. Заканчивает с высоко поднятыми руками и широкой улыбкой. Музыка замирает, и под ноги падает плюшевый большой и немного кривой кот, раскосыми глазами смотрящий на Влада. Вслед за ним тут же летят другие игрушки, но фигурист смотрит только на этого кота и, неожиданно для себя, вытирает влажную дорожку на щеке.
Поднимая игрушку, он спешит к тренеру, расставившему руки для объятий, и с удовольствием падает в них, давая окружить себя теплом и уютом. Надевая кофту, Григорьев жмурится и едва перебивает желание закрыть уши руками. Он не хочет слышать результат — только не сейчас, когда он уверен, что он на вершине, что он выступил лучше других. Но судейству плевать на его мысли, поэтому над площадкой разносится скрипучий голос:
— Григорьев Владислав, — и долгая пауза, заставляющая нутро сжаться от предчувствия плохого, — 114,7 баллов.
И кажется предчувствие штука хуевая, ей верить нельзя. Потому что Алекс обнимает крепко и шепчет, что Григорьев молодец. Потому что Василиса радостно хлопает, едва ли не прыгая. Потому что сам Влад неверяще сжимает кота в руках, смотря на табло над ареной. Потому что он обходит Пашу, бывшего на первом месте, на четыре балла. Потому он
сам на первом месте.
Уходит в раздевалку, донельзя счастливый, радостно принимая поздравления от близнецов, кажется, не расстроившихся проигрышу, и Василисы, счастливо улыбающейся другу. Может теперь мать скажет ему, что он молодец? В предвкушении, он открывает сообщения, но от контакта «Мама» нет ни одного нового. Зато есть от Алисы, с поздравлениями и кучей сердечек и смайликов, и несколько от контакта «Агрессивыш», отправленные почти час назад. Влад, подавив улыбку, первым открывает их.
«ЮХУ ВЛАД ДАВАЙ УДАЧИ ВЛАД ТЫ ВСЁ СМОЖЕШЬ ЕЕЕЕ»
«ВЛАД ГРИГОРЬЕВ ВПЕРДЕ!!!!!»
«СИЛА МОЩ ОТВАГА ДАВААЙ»
«ЧТОБ НЕ НАЕБНУЛСЯ МНЕ ТАМ»
«НАЕБНЁШЬСЯ ДАМ ПИЗДЫ»
