***
Сквозь прозрачное, отдающее бликами на стену соседского дома стекло пекарни можно было без труда рассмотреть сдобные, посыпанные сахарной пудрой булочки и круглые, подрумяненные пироги. Тут значились и с яблоками, и со сливами, и с капустой, и даже с рыбой. — Мне еще нравятся с картошкой и грибами… и луковые с сыром тоже хороши, — мечтательно запричитал Уизли, разве что не облизывая подоконник магловской лавки. Роули скривился и тяжко вздохнул, начиная потихоньку смиряться со своей нелегкой судьбой: рыжий прожора и любительница несуществующих животных были самой непростой компанией в его жизни. А ведь Торфинн принимал участие в рейдах егерей, даже сражался бок о бок с неуравновешенным оборотнем — Сивым. А теперь невероятное, просто удивительно логичное и разумное предложение Роули было отклонено: вместо немедленной аппарации в близлежащий район Хогвартса и стремительного прорыва к стенам замка ребята по наущению Рона отправились перекусить. Стоит ли говорить, что передвижение трех чистокровных магов, обладавших мизерной коммуникабельностью в условиях магловского Эдинбурга, сопровождалось самыми что ни на есть нелицеприятными последствиями? Началось все с того, что Торфинну пришлось избавиться от своей мантии, зачарованной матушкой лично. Причина — чрезмерное любопытство проходивших мимо маглов, выглядевших как дикари: они показывали на троицу пальцами, кричали что-то вслед, а одни даже подошли сделать колдофото, которое почему-то не двигалось. Тогда Рон, посещавший пару лет назад Чемпионат мира по квиддичу, где для сохранения Международного Статута о секретности приходилось адаптироваться под действительность магловского мира, сообщил, что люди, не обладающие волшебством, мантии, оказывается, не носят. Поэтому верхнюю одежду пришлось выкинуть в ближайший мусорный бак. Но на этом неприятности не закончились. По магловским улицам, как выяснилось, имеют свойство носиться огромные железные повозки без упряжи, из которых, как понял Торфинн, обычно доносятся какие-то бесовские песнопения. Опять же самый подкованный в этом вопросе Рон объяснил, что машины, по подобию которых зачарован и «Ночной Рыцарь», здесь передвигаются не с помощью магии, а на неком бензине, которым эти самые машины надо «кормить». А сатанинские песни — это просто популярная музыка у современной молодежи, которую крутят по радио. Однако прекрасные объяснения Уизли не помогли, и Роули на первом же перекрёстке пошёл не на тот сигнал светофора и оказался «бараном», «кривоногим козлом» и «кто тебя вообще из дома выпустил», по мнению сидевшего в машине магла. Несмотря на потуги Рона и Полумны увести взбешённого Торфинна с места преступления как можно быстрее, Пожиратель все же успел кинуть в обидчика исподтишка Бородавочный сглаз. Ну так, на всякий случай. А теперь вся эта разношерстная публика, а именно мозгошмыгнутая, предатель крови и адекватный, чистокровный маг в самом расцвете сил, сидели возле аппетитно пахнущей пекарни и обсуждали насущные вопросы: — Я хочу есть! — У тебя нет магловских денег, Уизли… — Мальчики, а давайте посетим зоологический парк? — Нет, сокровище мое, я не пойду в магловский зоологический парк в разгар войны с маглами. Впрочем, по окончании — тоже не планирую. И даже не спрашивай почему! — Ребят, но нам надо поесть! Я в общих интересах это говорю. — Общие? И кто состоит в этом обществе, стесняюсь спросить? Ты и твой желудок? — Тогда можно сходить в библиотеку… — Ты издеваешься, я не пойму? Мы прилетели на фестралах стырить продукты с магловского склада, но нас подстрелили. Ни на какие мысли не наталкивает? — Так, я жрать хочу! — Ну так пойди, долбани этого пекаря Конфундусом, а лучше Империо, и заткнись наконец! — Но это негуманно! — Негуманно будет мне придушить тебя прямо сейчас и затолкать ту кукурузу, что Полоумная повесила себе на уши, прямо в глотку! Может, наешься наконец! Рыкнув, Роули на мгновение прикрыл глаза, вдохнул и на выдохе произнёс про себя: «Ты самый старший тут и самый умный. И тебе пока нельзя никого убивать. Поэтому…» — Поэтому пока поступим следующим образом. Лавгуд, у тебя есть серьёзные вопросы к маглу, требующие немедленного ответа? — и, дождавшись мечтательной улыбки и утвердительного кивка, Торфинн расцвёл. — Чудно! Иди в лавку и задай их. И не стесняйся, спрашивай все, что интересно: и про парк свой с животными, и про библиотеку… и про мозгошмыгов не забудь рассказать! Последнее Роули крикнул уже вдогонку девушке, которая, чуть припрыгивая на ходу, умчалась в сторону входа в пекарню. Поразительное создание!.. Эм, в смысле, необычное… то есть… Тьфу! Абсолютно долбанутая ведьма! Вот, так гораздо лучше. Кивнув самому себе, Торфинн обернулся к Рону: — А мы с тобой займёмся любимым делом всех слабых и убогих. Ну и тем, за чем мы собственно изначально прибыли в Эдинбург… Уизли непонимающе нахмурился. — Это чем еще?.. — Пойдём красть еду! — и, присев на корточки у входной двери в пекарню так, чтобы изнутри помещения из-за подоконника его не было заметно, Роули заговорщицки подмигнул Рону и прошептал: — Акцио, булочка с корицей! А стоявший в пекарне магл среднего возраста с большими, пышными бакенбардами чувствовал себя совершенно потерянно, слушая абсолютно ненормальные вопросы посетительницы, пока его самая свежая продукция плавно проплывала по воздуху, покидая лавку под восторженный взгляд одного рыжего недоразумения.***
Погонщик верблюдов, наряженный в белое широкое платье, был, очевидно, маглом. Его маленькое темное лицо, наполовину скрытое объемным тюрбаном, удивленно вытянулось, когда Волдеморт, не раздумывая, направил на мужчину палочку и произнес что-то на латыни. Гермиона не знала этого заклинания, но, судя по реакции погонщика, магия была схожа с Империо, однако действовала мягче: магл мог самостоятельно говорить и двигаться, а также был в состоянии шутить и размахивать короткими пухлыми ручками. — Бесплатно, господа, я отдаю вам этих верблюдов совершенно бесплатно! Английский мужчины был сильно плох, и многое Гермиона просто не разбирала, пристыженно кивая в такт исковерканным словам. Чувства жалости и стыда, ощущаемые ей при виде обманутого магией человека, были столь сильны, что девушка возмущенным шепотом высказала это вслух: — По крайней мере, маглов легко понять в их желании истребить волшебников: многие из нас относятся к ним как к животным, управляя, подчиняя и требуя. Заигравшись во всесильных, мы забываем, что маглы — такие же люди. — Не такие, — возразил Волдеморт, легко разместившись на подушках, примотанных между двух верблюжьих горбов, и теперь с презрением наблюдавший за потугами Гермионы взобраться на животное. Даже с помощью специальной скамеечки, принесенной улыбчивым, но, увы, заколдованным погонщиком, залезть у нее не получалось. — Не надо выдавать желаемое за действительное: между нашими мирами — пропасть. И одно из очевидных подтверждений этому — возможности магов несоизмеримы способностям жителей магловского мира. И на последних словах Волдеморт взмахнул палочкой, левитируя Гермиону на положенное место. Взвизгнув и не посчитав нужным поблагодарить за столь специфичную помощь, девушка, однако, заметила: — Многие волшебники, особенно те, что преклоняются перед вами, любят распространять мнение, что маглы в своем развитии схожи с животными. Забавно, но до Хогвартса, когда я посещала обычную лондонскую школу, я заметила одну особенность: лишь ограниченные, плохо воспитанные, а следовательно, озлобленные дети хотели и мучили котят, щенков, гоняли своими криками по аквариуму рыбок в живом уголке. К чему я это? Маглы способны проявлять свою силу и превосходство лишь над слабыми, беззащитными животными. Я мало встречала тех, кто готов насмехаться и таскать за хвост льва или тигра. С волшебниками так же. Вы все такие всесильные, могущественные, машете своей палочкой, как слоны в посудной лавке, и… врываетесь в дома к несчастным магловским семьям. Мучаете, пытаете и убиваете; превращаете в инферналов для охраны куска своей души; заставляете развлекать вас на собраниях Пожирателей смерти… А что же сейчас? Куда подевались все ваши насмешки, когда вооруженные до зубов маглы выехали к стенам Хогвартса на бронированных танках? Как получилось так, что унижаемые и презираемые вами животные оказались настолько сильны и опасны, что сам Темный Лорд, поступившись своими принципами, ринулся рыскать по миру в поисках средств борьбы? — и легко усмехнувшись, Гермиона добавила: — Видимо, маглы не такие уж примитивные животные, коими вы привыкли их считать. — Ты права лишь в одном: маглы тоже могут быть опасны. Они берут своим количеством, развитой техникой и эффектом неожиданности. Но ничего из перечисленного не дает мне повода начать уважать их. Тон Волдеморта звучал размеренно и даже лениво, что позволило Гермионе, не удержавшись, вставить шпильку: — Но дает повод бояться, верно? «Опасаться, но не уважать», — именно так о вас когда-то отозвался Аластор Грюм. Данная параллель мнений в нашем разговоре звучит особенно забавно. — А знаешь, что еще звучит забавно? — теперь в словах мага послышалось тонкое предупреждение. — Что высокомерный мракоборец, чьи слова ты предпочитаешь цитировать, мертв. Какая ирония — постоянная бдительность не помогла Грозному Глазу увернуться от моего заклятия. Гермиона вздрогнула и судорожно выдохнула сквозь зубы: она совсем забыла, кто именно убил мракоборца. Продолжать разговор, где на все ее аргументы Волдеморт просто упоминал ужасы из прошлого, девушка просто не видела смысла и, отбросив все неприятные мысли, переключилась на окружавшую ее местность. Раскинувшая свои песчаные объятия на сотни километров Дехна дышала тяжелым воздухом, напитанным песком и жаром ослепительного солнца, нещадно опалявшего медленно скользящие барханы. Пустыня Саудовской Аравии, именуемая магическим сообществом Арабийскими песками, поражала своим пугающим однообразием. Гермиона не знала, как Волдеморт справлялся с их маршрутом, если все стороны света выглядели абсолютно одинаково и бездушно, однако уверенность мага и мерное покачивание верблюда успокоили девушку, последнее даже немного убаюкало, поэтому, оставив все вопросы на потом, она просто отдалась поездке. Последняя, впрочем, оказалась не столь долгой, как волшебница изначально считала. Очередной песчаный хребет остался позади, когда Волдеморт, цокнув, остановил своего верблюда у какого-то внешне не примечательного камня и спешился на землю, мгновенно утопая ступнями в сыпучем, очевидно, раскаленном песке, вынудившим мага неприязненно поморщиться. — Спускайся, Грейнджер, мы подождем здесь. — Я думала, — девушка опасливо взглянула вниз, — мы кого-то ищем. — Те, кто нам нужен, сами нас найдут и, поверь мне, гораздо быстрее, чем ты думаешь. И что ты там копаешься? Гермиона прикусила губу. Не станет же она объяснять этому человеку, что она до чертиков боится высоты? — Мне и тут хорошо. Песок все равно горячий, а у меня с собой только одна маленькая палатка. Лорд вскинул голову и подозрительно прищурился, разглядывая сидевшую на верблюде девушку, изо всех сил демонстрирующую собственную невозмутимость. Вдруг Волдеморт издал какой-то странный, неестественный звук, который Гермиона не сразу, но с ужасом разобрала как… смех? Да, он посмеивался, но не тем высоким, холодным тоном, так хорошо знакомым ей, а каким-то другим, более… человеческим, что ли. — Ты что, высоты боишься? Поверить не могу! Я, конечно, знал, что волею судьбы вынужден сражаться с детьми, но чтобы настолько… А чего боится Поттер, может, щекотки? Пауков? Гермиона сразу и не поняла, как слова мага вынудили ее хихикнуть. — Нет, пауков боится Рон, — сквозь смешки выдавила она. Еще раз коротко хохотнув, Волдеморт первым прекратил это безумие, взмахнул палочкой, спуская ее на землю, и поинтересовался: — Ты что-то говорила насчет палатки. Как тебе пришло в голову взять ее с собой? — Она давно лежит в сумке, еще со времен… неважно. Но она маленькая, неволшебная и одноместная. — А на что тебе палочка? — Я знаю лишь о заклинании Незримого расширения, — и в подтверждение своих слов Гермиона достала из кармана крохотную бисерную сумочку мягкого девчачьего цвета и тряханула ее, извлекая из недр предмета глухой перестук, который можно сравнить разве что с падением одного огромного шкафа на другой. — Собственно, вот оно во всей красе. Акцио, палатка Билла Уизли! Направив палочку в сумку и призвав манящими чарами необходимое, Гермиона извлекла наружу непримечательный валик, в который была свернута палатка. Повертев ее в руках с самым задумчивым видом, девушка сделала пас рукой и шепнула: — Эректо. Шумно, но быстро палатка раскрылась, вспорхнула в воздух и аккуратно приземлилась возле того валуна, что торчал из песка и был, по-видимому, местным указателем. Дождавшись, когда последний колышек закрепится в песчаной поверхности Дехны, Гермиона расстроенно обратилась к магу, стоявшему чуть поодаль и наблюдавшему за происходящим. — Вот видите, она маленькая. Волдеморт согласно кивнул. — Как звучит заклятие Незримого расширения? — Капациус Экстремис, — бойко ответила Гермиона. — Отлично. Пас помнишь? — Да, там сложная вязь шести пасов. — Примени на палатке. — Нет, — возразила Гермиона, — данная формула подходит только для тех предметов, внутрь которых я планирую помещать что-то неодушевлённое. К примеру, я точно знаю, что на автомобили, которые Министерство Магии иногда предоставляет своим служащим, наложены чары Незримого расширения, но с какой-то особенностью, о которой я, к несчастью, ничего не знаю. Волдеморт кивнул ее словам и тут же лениво махнул рукой, создавая в воздухе несколько парящих букв. Нет, приглядевшись, Гермиона поняла, что перед ней руны. — Какая из них, на твой взгляд, подходит в данной ситуации? — он обвел парящие в воздухе руны рукой. — Мысли проще, как обыватель. Иногда самый примитивный взгляд — самый верный. Нахмурившись, Гермиона ткнула на одну из рун пальцем, и Волдеморт призвал ту ближе: — Эта? — Да. Это руна Альгиз, символизирующая жизнь. — Или смерть, если ее перевернуть, — усмехнулся Волдеморт. — Хорошо, теперь попробуй проверить свою теорию: примени чары расширения, но добавь в вязь эту руну. Так просто? Гермиона нетерпеливо облизнулась: попробовать что-то новое всегда вызывало в ней трепет. — Д-да, сейчас… Капациус Экстремис! Необходимый пас в сочетании с Альгиз образовал темно-синий блестящий луч, проникший в палатку и… бесславно исчезнувший. Ничего не произошло. — У меня… получилось? Не дожидаясь ответа мага, девушка скользнула под брезентовый покров, подаренный ей Биллом Уизли и обрадованно взвизгнула от увиденного. У нее получилось! Получилось! Палатка и правда стала вместительнее внутри, хоть и не настолько, как та, что была оставлена ими с Гарри и Роном в лесу из-за нападения егерей. — Неплохо, Грейнджер. Но в следующий раз чуть увеличь сам пас и уменьши Альгиз, а то у тебя получилось, что теоретически жить здесь может табун гиппогрифов, а места — на двух нюхлеров. Замечание Гермиону не расстроило, потому что и такое завуалированное одобрение от Волдеморта стоило немалого. Последний, по-хозяйски пройдясь вдоль палатки, достал из кармана горсть каких-то предметов, похожих на бутылочные пробки, и шепнул пару слов, подбрасывая те в воздух. Бах! Бах! Трансфигурировавшись прямо в воздухе, на песчаный пол палатки упали уже две полноценные кровати, обеденный стол с комплектом стульев и пара ковров, тут же устлавших землю. Еще один взмах волшебной палочки — и все предметы послушно заняли свои места, образуя вполне приличную комнату на двух человек. Гермиона завистливо цокнула языком: таким уровнем трансфигурации на ее памяти обладала только профессор Макгонагалл. Желая отвлечься от зудящего под кожей желания упросить темного мага обучить ее увиденному, девушка поинтересовалась: — Вы сказали «те, кто нам нужен», а перед этим упомянули при Гарри, что место, куда мы отправимся опасное, но необходимое. Просветите, о чем или о ком идет речь? Слушая Гермиону лишь краем уха, Волдеморт удобно разместился на своей кровати, расположенной в противоположном от спального места девушки углу. Очередные трансфигурированные магом предметы превратились в мягкую подушку и тонкое одеяло. Провернуть то же самое с кроватью Гермионы Волдеморт, очевидно, не посчитал необходимым, и волшебница бросила тоскливый взгляд на свой сиротливо свисающий с края кровати матрац. — Ты вообще хоть что-то знаешь об Арабийской пустыне? Гермиона отрицательно затрясла головой. — Только, что она существует и что очень опасна как для маглов, так и магов. В 1991 году Арабийские пески стали вторым объектом по важности после, конечно, Бермудского треугольника. Международный комитет охраны Статута о Секретности взял данную местность под свой персональный контроль. — Общие черты верны, зазубрила. Но речь не о том. Королевство Арабия территориально лежит на том же месте, что и современная Саудовская Аравия. Ты скажешь, а что тут такого, ведь Соединенное Королевство и Магическая Британия тоже делят одну территорию, но нет, здесь есть принципиальная разница: мы один народ — и магический, и магловский, а здесь — нет. Колдуны Арабии относятся к маглам, проживающим в их королевстве, как собака к надоедливым кусачим блохам. Отсюда извечные войны и конфликты. — А кто эти колдуны, живущие здесь? Бескровные губы Волдеморта скривились. — Их зовут факирами. Легендарные и опытные колдуны, волшебники южных земель и советники при дворах султанов. Их магия и быт не имеют ничего общего с нашим. Основа их волшебства — мощь джиннов, которых факиры умеют отлавливать и подчинять себе. — Джиннов?! — О да, тех самых полумистических духов. Но нет, они существуют, я видел их собственными глазами. Когда-то джинны у арабов почитались подобно богам, но ведь люди создания неблагодарные, как ты, наверное, помнишь. И однажды один смельчак совершил невиданное — он заточил бестелесного духа ветра в кувшин и заставил выполнять свои приказы. Так появился первый факир. — И могущественные джинны не смогли ничего сделать? — Гермиона удивленно распахнула глаза. — Нет. Даже самые великие из нас однажды могут потерпеть поражение. Именно поэтому я ринулся рыскать по миру в поисках средств борьбы. Не хочется, знаешь ли, оказаться однажды заточенным в кувшин. И Волдеморт насмешливо потянулся, изображая тем самым, что будь он на месте джинна — места бы ему было катастрофически мало.***
«Очевидно, мадам Максим просто не пролезла в камин», — подумала Беллатриса, когда от лица Франции в Хогвартс прибыла делегация, состоящая из помощника Министра Магии и некой молодой преподавательницы Шармбатона. В целом в школу приехало гораздо больше народа, чем Лестрейндж рассчитывала изначально. Отчего-то ей казалось, что большинство из этих высокопоставленных и зачастую не блещущих ни чистотой крови, ни интеллектом снобов просто попрячется в свои норы, как трюмовые крысы и не покажут и носа. Как, например, этого хотел Розье. И уж, конечно, муженёк Нарциссы — тот еще бесхребетный прохиндей. Да уж, вот в ком французские корни чувствуются. Беллатриса поморщилась, на секунду задумавшись, что почти все маги Британии, что хотели зарыться под землю и переждать бурю — приспешники Лорда. Это была плохая тенденция. Люди мельчали. Во времена молодости Лестрейндж сторонники Темного Лорда не признали практически явной смерти своего повелителя и предпочти пожизненное заключение в Азкабан, лишь бы не расставаться со своими убеждениями. Сейчас же многие ради сохранности своей шкуры готовы сделать ноги в тот же момент. Вот поэтому дракклов Орден Феникса и стал настолько конкурентоспособен — грязнокровные соплижуи имели поразительную способность не сдаваться даже при самом дерьмовом раскладе. Возможно, предположила Белла, будь она с рождения подвержена гонениям и притеснению, она бы тоже научилась биться до последнего. Тогда получается, что чистокровные, но мягкотелые последователи Темного Лорда просто расслабились. Стоило доложить милорду об этом по прибытии, вот уж кто умел взбодрить. Бодрости было не занимать и маглолюбу-Кингсли Брустверу, огромной грозовой тучей снующему меж столов Большого зала. Мракоборец жестко раздавал поручения каждому несчастному, попавшемуся на глаза, командовал рассадкой гостей и совершенно игнорировал подсевшую к нему изначально Беллатрису. На последнюю это произвело гнетущее впечатление: еще бы, она решила продемонстрировать новому негласному руководителю Ордена Феникса свое расположение, а тот изволил не оценить предоставленной привилегии. Какой наглец! По правде сказать, Лестрейндж была уязвлена подобным равнодушием, однако признать это не согласилась бы и под страхом поцелуя дементора. В это время последние запланированные гости прибыли, и рассадка гостей была завершена. Бруствер наконец угомонился и уселся на свое место, по правую от Беллатрисы руку, и заговорил: — Ни для кого не секрет, зачем мы здесь собрались. Маглы вступили в открытое противостояние с магическим миром, и, как я понимаю, самая обостренная ситуация у нас в стране. — Ве’гно, месье Бру’гствер, — очаровательно улыбнулась белобрысая представительница Шармбатона с плебейским именем «Адель». Беллатриса подумала, что ее родители наверняка напрочь лишены вкуса и стиля и до сих пор шьют панталоны из старых выцветших портьер. — Во Ф’ганции все обстоит несколько иначе: маглы вышли на пикеты. Это такие ми’гные шествия против те’ггора магов. — А какой мантикоры, позвольте спросить, вы им позволяете гулять по улицам и нести эту ересь? Выцепили бы по одному и раздали по шоколадной лягушке и Обливейту в подарок, — Белла и сама не заметила, как, не выдержав, рявкнула этой блаженной все, что думала, вслух. Большинство магов тут же обернулись к ней, и, не пожелав терять лицо, которое сейчас яростно буравил кто-то, сидящий справа, Лестрейндж продолжила. — Я это к чему: у нас не было возможности предотвратить распространение этой проблемы без лишних затрат и потерь. Маглы долбанули по нам из своего оружия силой десятка Бомбард, вынудив засесть здесь, под куполом школы. Мы не могли мирно подавить угрозу, задушив на корню. А вы — можете. Поэтому повторюсь: какой мантикоры вы им позволяете гулять по улицам и нести эту ересь? Адель невозмутимо хлопнула глазками: — Потому что мы сторонники мирного взаимодействия. — И как далеко вас заведет этот мир? — Надеюсь, дальше, чем вас завело владычество Волдеморта. Беллатриса вздрогнула. Во-первых, француженка бесстрашно произнесла имя господина, во-вторых, эта гадина была хитрее, чем показалось изначально. Ну и в-третьих, она ступила на территорию, на которую непозволительно вступать. — Владычество Темного Лорда привело нас к избавлению этого грешного мира от Грин-де-Вальда, вашего, кстати, соплеменника. — Знаете, всегда было странно слышать о неприязни и негодовании по отношению к Геллерту таких вот сторонников режима Волдеморта, как Вы, мадам Лестрейндж. Ведь по сути эти два чернокнижника равны! — Ересь! Грин-де-Вальд готов был погубить весь мир! — Ох, а Волдеморт — лишь часть, верно? Неугодную часть. Злость так сильно затуманила Беллатрисе разум, что она, не удержавшись, потянулась за припрятанной в складках платья палочкой, когда чья-то большая и теплая рука накрыла ее собственную. Бросив дикий взгляд в сторону посягнувшего, Лестрейндж с удивлением увидела абсолютное спокойствие мракоборца. Кингсли смотрел прямо и бесхитростно, а его теплая ладонь, казалось, грела душу. И Беллатриса почувствовала то, что не испытывала очень давно, но, определенно, страстно желала; то, что дорого каждому человеку; то, чего было вдоволь у курицы-Уизли; то, что она сама всегда оказывала милорду. Ведьма почувствовала поддержку. Отдернув руку скорее из вредности, чем неприязни, Беллатриса угомонилась, великодушно позволяя маглолюбцу-Брустверу самому продолжать разговор. Кингсли, как и ожидалось, справлялся неплохо. До мастерства ведения словесных баталий и завуалированных угроз Темного Лорда ему было, конечно, как лукотрусу до венгерской хвостороги, но все же неплохо, неплохо. Спустя тягучих полтора часа выяснений отношений, порешали на том, что всех присутствующих сейчас в Большом зале делегатов снабдят предметами, оснащенными Протеевыми чарами. Таким образом каждое магическое сообщество сможет подать сигнал о бедствии или прийти на помощь в случае необходимости. Когда совещание уже подходило к концу, двери зала неожиданно распахнулись, и внутрь вбежал запыхавшийся завхоз школы, удерживающий в руках надрывно цеплявшуюся за него миссис Норрис. Чуть отдышавшись, сквиб прохрипел: — Нападение... совершено нападение на Косой переулок!***
Вечером в пустыне заметно похолодало. Гермиона призвала из сумочки связанный миссис Уизли бордовый свитер с вышитой на нем буквой «Н» и вышла из палатки, оставив что-то читавшего на кровати Волдеморта одного. Незаметно для мага, девушка прихватила дневник Аджамбо с собой. Дехна остыла моментально. Стоило золотому круглолицему солнцу закатиться за горизонт, как обжигавший весь день стопы ног песок моментально прекратил греть. Гермиона расположилась на небольшой песчаной возвышенности и задумчиво провела кончиками пальцев по мягкой шкурке окапи. Открывать дневник было страшно. Девушка не знала, что она может увидеть под полосатой обложкой. Ее воображение, напуганное словами Волдеморта, рисовало красочные картины: вот она открывает дневник, и ей на лицо и руки выливается горячая, густая кровь; вот рукопись начинает кричать и пытаться отгрызть ей конечности; а вот земля близ Гермионы начинает шевелиться, и из-под толщи песка показывается чья-то тонкая костлявая рука… Девушка испуганно моргнула. Ветер разметывал колючие песчинки, игрался с волосами Гермионы и подтрунивал над медленно сползавшими по склону барханами. Все было спокойно. Щелкнула застежка. Пересилив себя, Гермиона осторожно откинула обложку и перевернула первую страницу. Потом еще одну, и еще… Гермиона судорожно листала дневник, но не находила… ничего. Пусто. Шкура окапи не таила под собой ни единого слова. — Не может быть, этого просто не может быть, — шептала себе под нос Гермиона, не в силах прекратить листать страницы дневника. Вдруг в голове волшебницы раскатом грома задались слова Аджамбо: «Содержащиеся в нем знания он отдаст тебе только тогда, когда ты будешь готова их получить!» Воспоминание вконец разозлило девушку. То есть ей навязали этот дневник, сделали ответственной за содержащиеся в нем страшные знания, да еще и, чтобы ознакомиться с этим бесовским чтивом, ей необходимо разгадать какие-то ребусы! Ну уж нет, так не пойдет. Вскочив с насиженного места так, что песок плотным столпом взметнулся в воздух, засыпав одежду девушки, Гермиона ринулась обратно в палатку. Яростно откинув нависавший брезентовый полог в сторону, волшебница уж было приготовилась в сердцах высказать магу все, что думает о нем и его манипуляциях, как пораженно застыла на пороге. Волдеморт стоял спиной ко входу, а его привычная уже взору безразмерная мантия висела на грядушке кровати, явив взору ошарашенной Гермионы обнажённую спину мага и широкие, низко сидящие на бедрах брюки. Словно почувствовав ее взгляд, мужчина немедленно обернулся, сверкнув узкими красными глазами. Гермиона же, застыв, не могла найти в себе силы отвернуться или хотя бы извиниться за вопиющую бестактность, во все глаза рассматривая открывшееся ей тело, сотканное самой черной магией. Но вдруг, прежде чем маг взмахнул своей палочкой, срывая часть ткани, прилепленной к пологу палатки, и заставляя ту плотной завесой опуститься вниз, отгораживая его от волшебницы, Гермиона заметила что-то особенное. Что-то такое, чего быть на теле Волдеморта ну никак не должно. Сероватая змеиная кожа, крепко облеплявшая лицо мага и покрывавшая все доступные взору участки, кое-где бугрилась, порождая язвы и выглядела не просто поврежденной, а… разорванной? Так вот почему Волдеморт снял мантию: он обрабатывал свое тело от ран! Но откуда они у него? Во время битвы за Хогвартс? Когда маг совершил бешеный выплеск стихийной магии у купола? Или, может, раньше, во время одной из стычек с членами Ордена Феникса? Но кто из светлой стороны способен был нанести заклятому врагу столь темное проклятье, усеивавшее тело человека подобными ранами? Пару мгновений мысли в голове девушки метались, совершая сумасшедшие кульбиты, пока сознание вдруг не замерло, сконцентрировавшись в одной точке, как будто десятки солнечных зайчиков сошлись вместе и тут же включился свет. — Плоть, кровь и прах! — взвизгнула Гермиона, эмоционально подбегая к созданной Волдемортом перегородке и лишь усилием воли останавливаясь возле нее, не став отдергивать полог. Зато вместо нее это сделал Волдеморт, мгновенно откинувший ткань и зашипевший: — Что ты сказала? Лишь чуть смутившись его все еще голого торса, Гермиона возбужденно продолжила: — Во время разговора Аджамбо сказала, что вы скоро умрете. Чтобы я сама лично вам это передала, предупредив, что причина в «плоти, крови и прахе». Я сначала не поняла, о чем речь, решив, что это какой-то путанный бред, но сейчас, увидев ваше тело, я вспомнила рассказ Гарри о событиях в Литтл-Хэнглтоне в год проведения Турнира Трёх Волшебников. Для возрождения Петтигрю использовал три компонента: кровь врага, кость отца и плоть слуги! И теперь, наблюдая результат его усилий, я думаю, что либо Хвост что-то напутал, неправильно проведя ритуал, либо… Она не договорила. Волдеморт, не используя палочку, а лишь скопление своей силы, взмахом руки отбросил Грейнджер на другой конец комнаты и шагнул вперед, являя в тусклом свете свечей свое изуродованное черной магией тело. Изначально созданное стройным, но крепким и подвижным, оно расползалось во все стороны лоскутами кожи и было испещрено ужасными, сочащимися гноем ранами. Даже не заметив, как она в кровь счесала свои руки, Гермиона, сбив дыхание при падении, во все глаза смотрела на приближавшегося к ней мага, овеянного беспощадной, тягучей магией гнева и ненависти. К ней ли? К миру?.. Приблизившись к ее распластанному на полу телу, Волдеморт медленно опустился на корточки и уж было приготовился шепнуть что-то злое, что наверняка бы вырвалось из его палочки и лишило жизни зарвавшуюся подружку Великого Поттера, когда Гермиона надрывно, искренне пробормотала: — Как же вам, наверное, больно… Волдеморт замер. Кожа на его скулах дернулась, на гладком лбу образовалась глубокая складка, а и без того узкие ноздри сузились еще больше, со свистом втягивая воздух. — Что ты сказала, Грейнджер?.. — Я-я… я могу вам чем-то помочь? Глаза Волдеморта бегали по ее лицу, очевидно, ища подвох, и не находили. У него даже мелькнула мысль проникнуть в ее сознание и выведать все поганые мотивы этой мнимой показушной заботы, но чертов кулон Аджамбо все путал. — Что я сказал тебе в Бенине? — казалось, злость схлынула с мага, потому что его голос звучал как-то устало. — Прекрати доверять и сострадать тем, кто желает тебе смерти. — Но вам же… Договорить Гермиона не успела. Снаружи раздался свист и топот, и Волдеморт вскочил на ноги, на ходу надевая на свое израненное тело мантию и бросая девушке предупреждающее: — Не вздумай выходить из палатки! Ни под каким предлогом! И спрячь подальше дневник на всякий случай. Стоило только магу скрыться за брезентовым пологом их убежища, как Гермиона незамедлительно прильнула к небольшой щелке, во все глаза рассматривая открывшуюся картину. Ночная пустыня словно подсвечивалась каким-то внутренним свечением, поэтому девушка хорошо видела все, что происходило снаружи. Волдеморт стоял недалеко от входа в палатку, а подол его мантии яростно трепал поднявшийся в ночи ветер. Вокруг темного мага, удерживая на вытянутых руках изогнутые сабли, стояли или… парили в воздухе с десяток мужчин. Так же, как и на магле-погонщике, на них были надеты белоснежные платья и шаровары, а головы украшали широкие многослойные тюрбаны. Пятеро из факиров — а это были именно они — восседали верхом на крепких, увешенных различными подстилками и оружием лошадях, а оставшиеся колдуны зависли в воздухе, удобно подогнув под себя ноги и усевшись на ковры-самолеты. О последних Гермиона читала только в книгах, поэтому в восторге приоткрыла край палатки сильнее. Один из факиров, очевидно, самый главный, двинулся вперед, продолжая удерживать саблю перед собой, и сказал что-то на неизвестном Гермионе наречии. Девушка в сердцах чуть не стукнула кулаком по полу — заклинание Мгновенного перевода ей было неизвестно. Однако… однако Волдеморт показал ей сегодня, как добиваться нужного, объединяя известные ей магические заклинания и руны. Иногда, если почерк автора был плох или в связи с состоянием книги разобрать написанное было нельзя, Гермиона применяла чары Распознания, и, если соединить их с руной Райдо Старшего футарка, переводимой как «путешествия» и «общение», можно было добиться желаемого. Не тратя время зря, волшебница взмахнула палочкой, создавая вязь и… услышала: — Магическая Британия на грани войны… я прибыл сюда… и помощь… Видимо, заклинание сработало не совсем так, как должно было, поскольку голос Волдеморта звучал в голове девушки с запинками, но это все же было лучше, чем ничего. Тем временем стоявший напротив мага факир резко ответил: — Зачем… здесь найдешь смерть!.. Сабли звякнули в воздухе, остальные факиры двинулись к Волдеморту, который с удавьим спокойствием извлек из кармана некий плоский камень, явив последний всем присутствующим: — Это мне дал… много лет назад… один факир, которому я спас… жизнь… теперь я могу… попросить вашей помощи… и в ответ… Арабиец шагнул вперед, но не дотронулся до камня, протянутого ему Волдемортом, а лишь щелкнул пальцами. Гермиона не успела понять, что произошло, как какая-то еле различимая рука, похожая на дымку, рванула вперед, жадно выхватывая из чужих рук предмет. Факир одобрительно похлопал примотанный к бедру золоченый кувшин размером с ладонь и задумчиво кивнул. — Принимается, англичанин… отдадим долг жизни… подай нам сигнал… ты знаешь… придем… Неожиданно вскричав, арабийский колдун подпрыгнул вверх, поджимая колени к груди. И тут разом произошло несколько вещей. Его сабля растворилась в воздухе, перехваченная все той же рукой-дымкой, а цветастая ткань, окантованная по периметру бахромой и пушистыми, свисающими вниз кисточками, скользнула под тело факира, подхватывая и удерживая в воздухе на уровне лица Волдеморта. Ковер-самолет отлично справился со своей задачей. Вновь вскричав, факиры подали сигналы своим средствам передвижения и, прицыкивая и прикрикивая, умчались в даль Арабийской пустыни. Пески Дехны незамедлительно замели следы бедуинов на своем теле.***
Трансгрессировать Роули предложил совместными усилиями. Стоило лишь всем троим взяться за руки, как Торфинн шепнул слова заклинания и взмахнул палочкой, перемещая компанию в пространстве. Место юноша выбирал по наитию, стараясь высадиться где-то в окрестностях Хогвартса, но желательно чтобы и не на отшибе, и не в центре палаточного лагеря магловских военнослужащих. Превратиться в мишень для полевых учений в планы Роули не входило. Чутье мага не подвело, выбросив всех троих на землю у подножья какого-то раскидистого дерева, из-за кроны которого, еле-еле виднелись башни замка — Школы Чародейства и Волшебства. — Какой у нас план? Рон с трудом поднялся на четвереньки, а потом с громким кряхтением встал, вытягиваясь во весь немалый рост. Рядом с его долговязой фигурой уже значилось хрупкое мечтательное тельце Лавгуд. — Сам еще не знаю, — Торфинн закинул голову вверх, высматривая шпиль Башни Гриффиндора. — Было бы хорошо попробовать приземлиться прямо у кромки купола, а потом шагнуть и все — да вот только, боюсь, что расщепимся. — Мерлиновы панталоны, да как мне сразу в голову не пришло! — Рон засветился, как Рождественская елка. — В Хогвартсе же открыта каминная сеть! Достаточно только найти, через что войти… — О, ну с этим у нас точно проблем не возникнет, — Торфинн скептически скривился. — Правда Хогсмид взлетел на воздух, Министерство Магии оккупировано магловскими военными, сохранность Тинворта под большим вопросом, а твой Оттери-Сент-Кэчпоул с домом, удерживаемым в живых лишь молитвами твоей матушки, я даже рассматривать не буду! На последних словах Роули Уизли покраснел и отвернулся, очевидно, обидевшись, но не стал вступать в перепалку, все равно закончившуюся бы ничем, когда Лавгуд неожиданно предложила: — А давайте просто пройдем напрямик. Торфинн моргнул. — Я иногда не знаю, как реагировать на твои слова, вот клянусь — не знаю. — Погоди! Точно! Полумна — ты гений! — Уизли аж подпрыгнул на одной ноге от радости. — Когда мы вместе с Гарри и Гермионой грабили Гринготс... Торфинн, Морганы ради, не смотри на меня так, это была необходимость. Так вот, когда мы грабили банк, а перед этим и Министерство Магии, мы меняли внешность и спокойно проникали туда, куда нужно. Давайте и сейчас провернем подобное: притворимся маглами и просто... просто пройдем насквозь до купола. Роули задумчиво почесал свой изрядно заросший подбородок. — Идея неплохая, но, драккл дери, если что-то пойдет не так... хотя тут страннее будет, если все пойдет так, как ты задумал. Хорошо, развивая твою мысль, в кого мы должны перевоплотиться? Под кого мне подогнать лицо? — Мне кажется, это делать и не нужно, — Лавгуд в своей задумчивой манере прошлась мимо ребят и, вглядевшись куда-то вдаль, заметила. — Они же вроде не знают нас в лицо, верно? Тогда достаточно просто надеть то же, что носят все эти военные. Торфинн согласно кивнул. — А это здраво, молодец, Лавгуд, возможно, моя компания на тебя благотворно влияет, — на мгновение Роули показалось, что девушка чуть покраснела от его слов, но заострять на этом внимание не стал. — Только вот как нам завладеть их одеждой? — По той же схеме, что и кража булок в Эдинбурге, — пожал плечами Рон. — Кингсли говорил, что маглы выставляли патрули. Давайте выследим один, и пусть Полумна отвлечет их на себя, а мы с тобой долбанем по ним Конфундусом. — Что я слышу! — Роули возмущенно вскинул белесые брови. — Но Рон, это же негуманно! Нацепив на веснушчатое лицо самое важное выражение, Уизли заметил: — Ты булки с войной-то не ровняй! Еда — это не самое важное в жизни. — Ого... ну если ты так говоришь, то дело и впрямь серьезное... Ладно, довольно пустой брехни, где, по вашему мнению, ребятки, может быть патруль? Группка из пяти магловских военных повстречалась им практически сразу, стоило лишь пробраться чуть в глубь Запретного леса. Пока Рон и Торфинн, еле дыша, засели в кустах, Полумна, как и было уговорено, раздвинула лапы можжевельника и шагнула вперед, на тропу. Маглы среагировали моментально, выстраиваясь в колонну и направляя свое оружие в сторону незваной гостьи. — Тьфу ты, девчонка… а я уж подумал опять человек-конь или что похуже… А ты кто такая? — громко спросил один из них. — О, мы не знакомы, — Полумна мечтательно накрутила прядь белесых волос на палец, создавая пружинку. — Я живу здесь неподалеку. Магл, что задал вопрос, сделал шаг вперед, по-прежнему удерживая оружие перед собой. Не прерывая зрительного контакта с девушкой, он подозрительно поинтересовался: — Где же ты живешь? Я не видел поблизости поселений. Может, ты и не человек вовсе? Полумна драматически ахнула. Ее и без того большие глаза расширились еще больше. — Не человек? Но кто же я, по-вашему, тогда, сэр? — Ведьма! — Господь с вами! Нечисть какая! Роули знал, что люди имеют свойство его удивлять. К примеру, рожденный гадить золотом Люциус Малфой предпочитал на завтрак постную овсянку без масла, Рон Уизли признал, что существуют вещи поважнее еды, но мозгошмыгнутая Лавгуд превзошла их всех с лихвой. Наплевав на план и вживясь в роль не хуже заправской актрисы, она вдруг оборвала свою показушную речь и громко вскрикнула «Аква Эрукто», сшибая близстоящего противника мощной струей воды, а после с помощью «Инкарцеро» связала магла по рукам и ногам. В отличие от Роули, Рон, очевидно, знавший замашки Лавгуд гораздо лучше, предусмотрительно кинул в воздух «Оглохни», предотвращая распространение шума от их потасовки, и тоже ринулся в бой, раздавая стандартный «Экспелиармус» направо и налево. Мотнув головой и выйдя из транса, Торфинн незамедлительно присоединился к волшебникам, про себя признавая, что Лавгуд — полна сюрпризов. Бой вышел быстрым. Эффект неожиданности и импровизация Полумны сработали на ура — тихо и бесшумно все пятеро маглов аккуратными брусочками были сложены под размашистыми лапами можжевельника. Раздев троих из них вручную, волшебники быстро переоделись в чужие камуфляжные костюмы, вооружились непонятными черными палками, что стреляют огнем, и уж было решили переходить ко второй части плана — незамеченными пройти у врага под носом, как Рон, остановившись посреди дороги, громко сказал: — Нет, не могу так просто уйти. И под удивленными взглядами своих компаньонов, Уизли вернулся назад, к маглам, и наложил на них несложные Согревающие чары. Торфинн удивленно хмыкнул на этот жест заботы. — Зачем? — Ну что мы, нелюди, что ли, земля же холодная. — Так один из них прямым текстом и сказал Лавгуд, что ведьмы — не люди! Рон нахмурился и упрямо повторил. — Это их дело, кем нас считать. А я уподобляться им не стану. И Гарри бы не стал. — Ну конечно, Святой Поттер, — Торфинн растянул губы в издевательской усмешке. — А ты всегда делаешь только то, что одобрил бы Избранный? Рона было забавно злить. Он легко велся на провокации, по-девчачьи краснел, а его засеянное веснушками лицо комично кривилось, становясь похожим на вяленый томат. Но в этот раз было по-другому. — Да, Роули, всегда. Потому что наш Гарри — самый добрый, верный и сильный молодой волшебник из мне известных. И он мой лучший друг. И поверь, Торфинн, сколько бы ты ни служил своему безносому упырю — он никогда не сможет заслужить и части того уважения, которое у нас всех вызывает Гарри. Пожиратель внутри Торфина напрягся, а скрытая под рукавом почти магловского свитера Черная метка, казалось, зачесалась. — Да вашего разлюбимого Поттера от участи быть казненным Повелителем прямо здесь, в Запретном лесу, спасло лишь случайное нападение маглов! — А твоего Повелителя ни один случай не спас семнадцать лет назад, когда Гарри, находясь в колыбели, уделал его! Младенец победил твоего милорда! — Да только свою шкуру Поттер спасти и смог! А вот защитить хоть кого-то с вашей стороны — кишка видать тонка. Ваш Орден Магической Птицы вымирает с бешеной скоростью, и пока Избранный изволит почивать на лаврах, такие люди, как Дамблдор, Сириус Блэк, Люпин, метаморфозная Тонкс... Роули, видимо, еще планировал назвать несколько имен, но не учел скорость полета кулака взбешенного Рона Уизли. Одним ударом гриффиндорец свалил матерого Пожирателя на землю и кинулся лупить как придется. Торфинн в долгу тоже не остался, умудрившись извернуться и хорошенько лягнуть противника в живот, а когда тот скрючился от боли, ухватиться за грудки и повалить на спину, тут же залезая сверху и продолжая драку, но уже с доминирующей позиции. Предупреждающий вскрик Луны, конечно же, никто не услышал, поэтому, когда обоих бойцов крепко схватили за шкирки и растащили в разные стороны, волшебники ошарашенно уставились на большую группу маглов, окружившую их тесным кольцом. Роули уж было осторожно потянулся одной рукой за палочкой, второй — незаметно вытирая кровь из разбитого носа, когда невысокий мужчина с брюшком и пышными усами вышел вперед и неприятным, каркающим голосом уведомил: — Это залет, господа, самый настоящий залет! Вы понимаете, что вас теперь ждет? Удерживаемый с двух сторон Уизли испуганно шепнул: — Казнь? — Казнь? О нет, молодой человек, кое-что похуже… А ну марш их на полевую кухню! И девушку с ними! Абсолютно обескураженных волшебников, распустив захват, маглы, подталкивая вперед, повели куда-то в глубь леса, пока сосны и ели наконец не расступились перед ними, являя взору военный городок, разбитый у подножья стен Хогвартса. Со стороны кромки купола, этот лагерь казался просто никчемным муравейником, однако вблизи, стоило признать, он выглядел пугающе. Тут и там стояли палатки или открытые шатры, повсюду сновали маглы, вооруженные до зубов, разъезжали оснащенные какими-то пушками машины, а чуть позади значились стоянка для нескольких рядов танков и вертолетная площадка. Короче, узнай эти ребята сейчас, что перед ними трое волшебников, — хоронить бы их пришлось в закрытом гробу. — Ужас, — поежилась сбоку от Торфинна Полумна, и парень хотел уж было ее приободрить, как его прервал все тот же усатый мужик. — Что ты сказала, девочка? Не дав Лавгуд вставить и слова, Роули выпалил: — В ужас приведет врагов наша мощь! — И то верно, — хмыкнул магл. — Эти ведьмочки засели там на горе под защитой этого чертового магического полотна, не дающего нам и шагу ступить, и думают, что они самые находчивые. Ну так выкусите, чертово магическое сообщество! Мы маглы, те, кого вы считали сродни животным, способны держать в страхе всю вашу чертову популяцию! Разве не так, господа? Рон, к которому усач был ближе всего, раскрасневшись, активно кивнул, разметывая длинные рыжие волосы во все стороны: — Так точно, сэр! Чертовы колдуны! — Не выражаться, рядовой! — Есть, сэр! Чертова моя речь… — Рядовой, вы что, тупой? — усач недоуменно завис, а Роули, понявший, что Рону просто понравилось новое слово, значение которого он не знал, аккуратно влез в беседу: — Прошу прощения, сэр, похоже, я его излишне сильно приложил о землю. Разрешите нам идти? Все еще подозрительно косясь на Рона, магл кивнул: — Да, идите сразу к полевой кухне. Скажите там, что я лично вас отправил для хозяйственных работ, а вот этого вот рыжего недоумка — прямиком в котломои. И чтобы как зеркало блестело все! Торфинн, разулыбавшись, прихватил товарищей по несчастью под ручки и потянул за собой, пятясь как можно дальше от командирских усов магла. — Вас поняли, сэр, сделаем все в лучшем виде! Конечно же ни на какое мытье посуды и, уж тем более, котлов никто не пошел. Затерявшись от взора маглов в ворохе белых палаток и шатров, волшебники, стараясь никому не попадаться на глаза, стали осторожно пробираться в ту сторону, где вдалеке виднелись острые шпили башен старинного замка. Вдруг где-то в округе прозвучали крик, переросший в громкий шум, и указания, среди которых Роули различил особенно звучное: «Найти их!» Как бы сказал Рон: «Черт его знает, нам ли это», но Торфинн не стал испытывать судьбу на прочность и просто втолкнул Уизли и Лавгуд в ближайший шатер, оказавшийся, на счастье, пустым. Не став заострять на внутреннем убранстве внимание, гриффиндорец и Пожиратель в едином порыве прильнули к ткани, что разделяла их и взбудораженных маглов; и, вооружившись палочками, замерли в ожидании, когда мечтательный голосок Луны прозвучал уж совсем удивленно: — А они знают о нас гораздо больше, чем мы думали. Роули обернулся, все еще держа палочку наготове, и тут же наткнулся взглядом на то, о чем говорила Лавгуд. Впрочем, это сложно было не заметить. Все доступные поверхности палатки, каждый сантиметр ткани был заклеен не двигающимися магловскими фотографиями... фотографиями знакомых и не очень Торфинну магов. Сфотографированные хорошо и откровенно плохо, кто сбоку, а кто издалека, на парня глазели все рыжеволосые Уизли, беснующаяся Беллатриса, лохматая Грейнджер, испуганный Люциус Малфой, гороподобный Хагрид, Макгонагалл и даже он сам, Роули. В центре всей этой композиции особенно ярко выделялись два портрета, расположенные в центре и казавшиеся чуть больше остальных. На одном гордо взирал вдаль мистер Гарри Поттер, а на втором значился белый лист, снизу подписанный «Лорд Волдеморт», а по центру от руки — «Человек с лицом кошмарной змеи». Вот и все. Уже много лет Торфинн Роули поклонялся Человеку-С-Лицом-Кошмарной-Змеи. — Да это чертов заговор! — Торфинн кивнул, как никогда, соглашаясь с Уизли. — Ребят, нам нужно немедленно выбраться отсюда и сообщить обо всем в Хогвартс.