После звезд

Лавгуд сообразила первой. Взмахнув палочкой, она накрыла чарами хамелеона и себя, и обоих юношей, делая всех троих совершенно неотличимыми от окружающей обстановки. Самоотверженно стерпев ощущение стекающего по волосам яйца, Роули потряс головой и замер, умостившись в углу вместе с Роном и Полумной. Рожи магического достояния Британии недвижимыми истуканами пялились на них со всех сторон палатки. Беготня и крики за пологом не прекращались, поэтому Торфинн полушепотом поинтересовался: — Есть идеи, что делать дальше? К удивлению Пожирателя, у Рона была задумка. — Давайте аккуратно выберемся и добежим до автостоянки. Там можем выкрасть какую-нибудь машину и доехать до купола. Так будет быстрее, и на нас не сразу обратят внимание. — То есть ты умеешь водить эту… машину? — Ну, — Рон замялся. — Мы на втором курсе с Гарри приехали в Хогвартс на Форде «Англия». — В смысле? А что, Хогвартс-экспресс уже не вариант? — Мы опоздали. Кончики ушей Рона покраснели. — И единственной мыслью, пришедшей вам в голову, было поехать на машине? Я так понимаю, поиск легких путей — не ваше. — Ну, технически мы не поехали, мы полетели. У Торфинна отвисла челюсть. — Я думал то, что вы проникли в Гринготтс и ограбили его, — это твоя самая поразительная история, но нет, Вы полны сюрпризов, мистер Уизли! — Хорошо, Рон, а что делать нам с Торфинном, пока ты будешь вести машину? Невидимый Уизли усмехнулся. — Отбиваться от погони. Мордастые низенькие грузовички болотного цвета с обтянутыми брезентом кузовами аккуратными, стройными рядками размещались на самом краю палаточного лагеря маглов. Добраться до них, виляя меж палаток, не составило труда, но, стоило ребятам выбраться на просматриваемое плато, уровень сложности мгновенно повысился. — Да их тут как пикси у болот, — зашипел Торфинн на ухо Рону. — А еще ваш придурок Долгопупс говорил, что маглы используют какие-то штуки, которые реагируют на тепло. Что, если нас прямо сейчас рассматривают и смеются, какие мы идиоты? — Не думай об этом! — невидимый Уизли запыхтел, ускоряясь. — Просто иди за мной следом, а если кто-то из маглов подойдет слишком близко — долбани Конфундусом! Мне тебя что, учить надо: ты Пожиратель или кто? Роули заозирался. Похоже, стоянка магловской техники была самой охраняемой зоной этого лагеря: вдоль узких протоптанных дорожек, у самой кромки Запретного леса, тут и там прохаживались военные, одетые в одинаковую зеленую форму и подпоясанные иссиня-черными ремнями, затянутыми на круглую блестящую пряжку. Каждый магл был вооружен той самой длинной палкой, что стреляла огнем и именовалась «автоматом». Или, может, «пулеметом» — всех тонкостей наименований волшебник не знал. — Сюда! — шепнул справа Уизли и, судя по звуку, лихо, одним движением взобрался по короткой двухступенчатой лесенке, излишне вертикальной и намертво припаянной к морде одного из грузовиков. Все так же невидимый, Рон распахнул дверь кабины и скрылся внутри, успев предупредить напоследок: — Роули, дуй с другой стороны ко мне, а ты, Луна, полезай назад… И живее, живее! Дважды повторять было не нужно: Торфинн крепче ухватил крохотную теплую ладошку Лавгуд, цеплявшуюся за него всю дорогу, и потянул ее за собой, обходя машину по кругу. Оказавшись позади, Роули аккуратно приподнял брезентовую ткань, проверяя, нет ли никого внутри, и, не найдя взором ничего опасного, обнял Полумну за талию и легко поднял ее, подсаживая. Находящаяся под действием чар невидимости Лавгуд охнула и задернула за собой полог, а Торфинн чуть смущенно сжал кулаки, все еще фантомно ощущая невесомую тяжесть чужого тельца в ладонях. Взобравшись по такой же, как и у Уизли, жутко неудобной лестнице внутрь кабины, он спросил: — Ну, что дальше? — Фините, — ответил Рон, незамысловатым пасом снимая с себя и Торфинна дезиллюминационное чары. — Прятаться больше не к чему: отсутствие водителя вызовет больше вопросов, чем его наличие. Теперь дело за малым — завести ее. — Ты же говорил, что умеешь водить?.. — Умею, — Уизли неуверенно потер кончик носа, — но та машина была зачарована, и это было давно. На метлу если долго не садиться, знаешь ли… — В пекло твою метлу! — рыкнул Роули. — Заводи эту коробку, или, Мерлином клянусь, у меня сдадут нервы. Куда тут нажимать? Торфинн дернул первый попавшийся под руку рычаг. В тот же миг внутри этой адской машины что-то зашумело, заурчало и загрохотало, и грузовик резко дернулся вперед, медленно покатившись по наклонной. — Что еще нужно тут нажать, чтобы эта нечисть задвигалась быстрее?.. Роули в остервенении нажал еще пару кнопок, пока такой же испуганный Рон не саданул ему по пальцам. Красное веснушчатое лицо Уизли напоминало перезревший помидор, заразившийся ветрянкой. — Уберись отсюда! Если мы сейчас куда-нибудь въедем — нам не жить. — Мальчики? — Брезент позади ребят всколыхнулся, и показалась вполне себе видимая белобрысая голова Полумны. — Мы уже едем? Роули скривился и тоскливо проводил взглядом обогнавшего их грузовик пузатого шмеля. — Ага, мчим быстрее Авады. Ты держись, что ли, крепче, а то не ровен час — со скоростями Уизли лоб себе расшибешь. — А заткнуться нет желания? — Рон на эмоциях вертел во все стороны какую-то круглую штуку и периодически кряхтел что-то грозное, магловское и определенно матершинное. — А поехать быстрее? Или без Поттера ты и машиной управлять не умеешь? — Роули, без обид, я тебе сейчас врежу! — Если это будет с той же скоростью, с какой ты едешь, — приступай, может, к закату дотянешься. — Мальчики, ваши мозгошмыги сейчас взорвутся… Этот уровень напряжения невыносим, — блаженный голос Полумны — обычно тихий — вдруг приобрел какие-то звонкие, нехарактерные ему нотки… Как тогда в лесу, когда она неожиданно атаковала магловскую разведывательную группу. Лавгуд потянулась вперед, вытягивая руки как можно сильнее, и крепко прижала их к передней панели машины. Темный пластик под ее ладонями на мгновение засветился желтым, но тут же все пропало. Довольно хмыкнув, она достала из-за пояса палочку и шепнула некое неизвестное Роули заклинание. Ярко-голубой луч, извиваясь подобно лассо, заскользил по приборной панели, заставляя каждую лампочку и кнопочку на ней светиться и дрожать, словно в предвкушении чего-то невероятного, а сама Полумна хлопнула Рона по плечу и сообщила: — Дальше сам: там вроде надо давить на педаль внизу и крутить руль. — Откуда ты это знаешь? — Роули подозрительно прищурился, на что она лишь задорно рассмеялась. — Ты забыл? Я же чудачка. «Чудачка». Слово-то какое подобрала. Торфинн и сам не понял, как завис, отчего-то в это мгновение залюбовавшись блеклыми, почти белыми волосами девушки, ее смехом и даже блестящими огромными кукурузинами, что так нелепо свисали с мочек ушей. Возможно, он бы оказался пойман за этим делом с поличным, не направь один лихач свою энергию в нужное русло. Сосредоточившись, Рон изо всех своих немалых сил вдавил педаль в пол и круто повернул руль. Крякнув, грузовик дернулся вперед и помчался, как сорвавшаяся с привязи ополоумевшая хвосторога. Вцепившийся мертвой хваткой в руль Уизли вертел его так хаотично и бойко, что, переусердствовав, нечаянно залетел локтем Лавгуд в лоб, отчего та завалилась назад и скрылась под полотном брезента. — Что ты… — начал было Роули, за что тоже схлопотал прямо в солнечное сплетение и подавился воздухом. — Идиот, да не верти его так, оторвешь же! Рон, надо отдать ему должное, и правда достаточно быстро справился с нахлынувшей на него паникой, старательно выравнивая грузовик, но бешеной скорости не сбавил. Торфинн как в замедленной съемке наблюдал в прикрепленное к двери зеркало, как несколько магловских военных выскакивают на дорогу позади них, как что-то кричат и машут руками, как один из них достает свое оружие и стреляет им вслед… Наблюдал ровно до того момента, пока Рон на скорости боком не счесал это самое зеркало о кузов какой-то машины, волею случая оказавшейся поблизости. — Тебя в квиддич случайно не вместо бладжера взяли? Уизли панически рассмеялся. — Нет, я был защитником. — Ставлю галлеон, там все защищались от тебя… Торфинн прервался в тот момент, когда Рон, не справившись с управлением, поддал носом грузовика одну из магловских шатров-палаток, мимо которой они проезжали, и, как заправской бык во время корриды, не разбирая дороги, помчал вперед, унося добычу вместе с собой. Белая ткань плотно укрывала лобовое стекло, полностью перекрывая обзор и истерично хлопая развевающимися краями на ветру. Под испуганный визг Полумны сидящие на переднем сидении парни первыми заметили что-то неладное и, не сговариваясь, в один голос выдали: — Мантикора дери… — Чертовы ведьмы! Заорал им в ответ тот самый усатый магл-командир, что совсем недавно отправил их на полевую кухню, и изо всех сил вцепился в дворники, по дороге отплевываясь от липнущей на лицо ткани палатки. Распластавшись по лобовому стеклу как одна большая жирная лягушка, он озлобленно кричал какие-то ругательства и посылал проклятья на весь магический род. Очевидно, подбитый Роном шатер не был пуст, и теперь чудом не попавший под колеса похищенного грузовика магл судорожно старался не свалиться с капота летящей на немыслимой скорости машины. Отчего-то Роули развеселился. Он хотел даже крикнуть в лицо этому грязнокровному выродку что-то забавное, к примеру: «А мы едем мыть котлы», — но передумал, вновь рассмеявшись. Так под хохот Пожирателя, визг Полумны и проклятья усатого магла военный грузовичок на скорости проскочил сквозь магический заслон Хогвартса, на секунду загоревшись теплым свечением стихийной магии. И исчез. А оставшиеся позади в палаточном лагере люди испуганно оглядывались вокруг, оценивая немалый ущерб, причиненный тремя дарованиями волшебного мира.

***

Русская изба внутри оказалась небольшой, но уютной. Гарри усадили за деревянный стол, укрытый кружевной скатертью-паутинкой, поставили перед ним пузатую кружку с горячим травяным чаем, корзинку с крупно нарезанными ломтями белого хлеба и крыманку, полную душистого земляничного варенья; Ирина, оказавшаяся сестрой Долохова, принялась лично ухаживать за гостями. Дав волшебникам по какой-то чистой салфетке, которую тут было принято стелить себе на колени во время еды, она бодро намазала кусок хлеба маслом и подала Гарри. — Зачерпывай ложкой варенье и мажь поверх. И чаем запивай: он с чабрецом и листьями смородины. Сама собирала в том году, — Ирина сняла с плиты вновь закипевший чайник и поставила его на разделочную доску, что лежала прямо на столе. Следом она выставила и другие яства, принесенные из прохладного коридора. Теперь стол ломился от разных нарезок, домашнего козьего сыра, выпечки и конфет в цветной шуршащей упаковке. Сидевшая рядом с Гарри пожилая женщина — совсем старушка, — одетая очень тепло, с повязанным на голове пушистым платком, неспешно жевала сушку. — Вы уж извините, что стол такой небогатый, не думали, что к нам кто зайдет… Сестру, кружившуюся по комнате, Антонин поймал за руку. — Успокойся, сядь. Тут еды — за неделю не съешь. Ирина неуверенно кивнула и примостилась на стул напротив гостей. В приглушенных солнечных лучах, с трудом пробиравшихся сквозь занавески на окнах, ее волосы казались почти рыжими. Налив себе полную кружку ароматного чая, она спросила: — Тонь… Зачем вы здесь? Ты же зарекался не приезжать. Долохов угрюмо кивнул. — Зарекался. Ты слышала что-нибудь о ситуации в Британии? Нет? Ну так знай: маглы объявили волшебникам войну. Ворвались в Хогвартс, принялись стрелять по нам. В бой вступили кентавры и великаны, которые… Проще говоря, в живых не осталось никого. — А что же твой милорд? В голосе Ирины скользнуло плохо скрываемое отвращение. — Он принял решение объединиться с остальными магами Британии против единого врага. — Как благородно с его стороны. — Прекрати, — Долохов недовольно зашуршал оберткой одной из конфет, впрочем, разворачивать ту не стал, рассерженно откинув обратно на тарелку. — Мы много раз об этом говорили. — Видимо, недостаточно много, раз ты все еще ему служишь. — Ира! Пожиратель хотел сказать что-то еще, нечто резкое, но крохотная старушка, что сидела подле Гарри, звонко отставила чашечку на стол и тихо, спокойно прошепелявила практически беззубым ртом: — Не ссорьтесь. Тонюшка, лучше пирожка мне ирининого еще подай. — Да, бабушка. Долохов моментально приобрел нехарактерную ему кротость. Похоже, уважение к старшему поколению было в их семье превыше всего. — Не только у вас в Британии узнали о существовании волшебников, — спустя время заметила Ирина. — У нас это аж по первому каналу показали. Ведущий в новостях объявил о некоей экстремистской организации, вкратце рассказал о волшебных палочках и принципах заклинаний. Гарри пораженно выдохнул, впервые подав голос: — И что же? Уже были нападения? Маглы готовятся к войне? Ирина удивленно изогнула бровь, а затем коротко рассмеялась. — О чем ты, какие нападения? У нас тут дефолт, с одной из республик ведутся военные действия, а в соседней деревне все маглы до сих пор от телевизора заряжают воду. Да-да, тезка Тони, Кашпировский, читает заклинания на всю страну. Шарлатан, конечно, еще тот, но люди его смотрят, верят… Это я к чему: ты Россию магией не удивишь. Не тот мы народ. Да и не до этого нам сейчас. — Вы… странные, — заметил Гарри. — У вас все как-то иначе. Ирина пожала плечами и подмигнула. — И это ты еще нас плохо знаешь.

***

Гермиона испуганно выдохнула и открыла глаза. В комнате стояла густая темнота, лишь чуть разбавленная лившимся сквозь кружевную занавеску лунным светом, ажурными узорами отражавшимся на противоположной стене. Мягкая перина и теплое стеганое одеяло нехотя выпустили девушку из своих объятий, и Гермиона, босая, прошлепала по деревянным половицам к выходу, смутно припоминая, в какую сторону ей стоит двигаться по коридору. Все тело болело. То ли перо-портал, потрепанный блокировкой Песчаного червя, то ли еще какие обстоятельства сыграли с ними злую шутку, но Гермиону и бессознательного Волдеморта выкинуло из завихрения точно на плотную стену антиаппарационного барьера, чудом не создав расщепления или чего похуже. Нашедшие их Гарри и сестра Долохова, Ирина, немедленно левитировали потрепанных столкновением волшебников в дом, где Грейнджер старательно напоили горячим травяным чаем с добавлением каких-то дурно пахнущих настоек. Что же делать с Волдемортом не знал никто. Его состояние было непонятно никому из присутствующих, а все известные лечащие заклинания, применяемые Антонином, казалось, действовали впустую: разноцветные лучи то и дело безрезультатно исчезали в грудной клетке мага, не причиняя последнему ни вреда, ни пользы. Гермиона выдержала лишь до обеда. Ранний подъем и потрясения, пережитые в пустыне, дали о себе знать, и она покинула полумертвого Волдеморта и его лекарей, скрывшись в гостевой комнате, предусмотрительно выделенной ей Ириной. Стоило голове лишь коснуться подушки, как Гермиона мгновенно уснула. Но ее сон был тревожен. Ей то и дело виделся дневник вуду, который она безуспешно пыталась открыть, пока один из питонов Аджамбо старательно сворачивался в тугие кольца вокруг грудной клетки, мучительно медленно душа юную протеже своей хозяйки. Вздохнув в последний раз перед кончиной, Гермиона проснулась. Страшно хотелось пить. Прошлепав по коридору в сторону кухни, она легко нашла неглубокую кадку с водой. Кружки поблизости не оказалось, и Гермиона по-простому зачерпнула ладонью немного жидкости и с наслаждением отпила. И еще, и еще… А затем провела охлажденной влажной ладонью по раскрасневшемуся лицу. Душно. Выйти на улицу она не решилась и, последний раз вслушавшись в стрекот кузнечика где-то под половицами, поспешила вернуться в комнату. Доски под ногами протяжно затрещали именно в тот момент, когда Грейнджер проходила мимо одной из гостевых комнат, дверь которой была немного приоткрыта. В холодном свете бледнолицей луны, чуть освещавшей постель, изуродованный черной магией профиль Волдеморта смотрелся вовсе не пугающе, а скорее… жалко. Беспомощность давнего врага производила странное впечатление на Гермиону. Она чувствовала себя мышкой, которая узнала о болезни кота и теперь радостно — и, главное, безнаказанно — могла бегать по дому в поисках сыра. Отмахнувшись от этих мыслей, Гермиона толкнула дверь, полностью распахивая ее и входя в комнату. Похоже, Долохов старался как мог. Крохотное помещение, в котором Ирина расположила высокопоставленного гостя, насквозь пропиталось какими-то мазями и отварами. Видимо, Антонин истратил за целый день весь свой арсенал знаний, пытаясь привести в чувство Повелителя. Тщетно. Белесая кожа, как и прежде, бугрилась черными прожилками, а тонкие бескровные губы были мученически искривлены. Разве что его кто-то умыл: когда вихрь портала выбросил Гермиону и прижатого к ней Волдеморта прямо к магическому барьеру, темный маг — и так мало походивший на человека, — казался жуткой, наспех слепленной восковой фигурой, а грязный, смешавшийся с кровью песок, пачкавший его лицо и тело, не добавлял ему и толики очарования. Теперь же пораженная магией гладкая кожа была чиста, а черная плотная мантия вернула себе прежнюю свежесть. Никакого кресла или хотя бы стульев в комнате не наблюдалось, и Гермиона по-простому уселась прямо на пол, поджав под себя ноги. Сначала она хотела облокотиться спиной о кровать, на которой лежал маг, но в последний момент с какой-то параноидальной мыслью передумала и развернулась к Волдеморту лицом: так было спокойнее. Спокойнее видеть своего врага. — Тоже не спится? Голос Гарри в маслянистой тишине пропахшей травами и лекарствами комнатушки отчего-то Гермиону не испугал, наоборот, она ласково улыбнулась другу и похлопала рядом с собою по полу, устланному ковром. — Нет. Присаживайся. Взъерошенный со сна Поттер аккуратно примостился рядом и по-хозяйски закинул руку на ее плечи, чуть прижимая к себе. — Тебе лучше? — и, дождавшись утвердительного кивка, поинтересовался: — Что там случилось? — Он перенес нас в Арабийскую пустыню. Чтобы ты понимал: если ты думал, что в Бенине было жарко — забудь; в Дехне — ад. Причем во всех смыслах. Ты бы видел эту тварь!.. Гигантский червь вырвался прямо из песка, и, похоже, нацелен он был весьма недружелюбно. Если бы не Молли — мы были бы мертвы. — Молли? А она тут при чем? — О, помнишь портативный агуаментиатор? Та круглая штука с неиссякаемым потоком воды? Этот червь полностью блокировал нашу магию, и В-волдеморт… он начал истекать кровью прямо у меня на глазах… Было жутко. Портал — далеко, этот — полумертвый, из песка та тварь рвется… Перед обмороком Волдеморт успел мне передать, что червь боится воды. Слава Мерлину, сумочка не сжалась внутри, и агуаментиатор сработал. Еще бы минуты две промедления — и ты бы меня не дождался. Гарри недовольно хмыкнул. — А я, кажется, не хотел тебя пускать туда одну. — Я была не одна, — возразила Гермиона. — С этим, что ли? Ты же понимаешь, что с Томом Реддлом не может быть безопасно… Слышала такое: «Зло притягивается ко злу»? А он самый главный источник всего ужасного и отвратительного. К тому же, наш Великий и Ужасный что-то уж больно зачастил с обморочными состояниями. — Тебя это… смешит? — Отчасти, — Гарри неуверенно отвел взгляд. — Мне это нехарактерно, знаю, но и сама понимаешь: сопереживать ему выше моих сил. Единственное, на что я сейчас в состоянии, — не дать ему умереть. Но на этом лимит моего добросердечия заканчивается. Гермиона аккуратно положила ладошку на грудь друга. Где-то там, под тонкой тканью джемпера, ровно и гулко билось молодое сильное сердце. — Я все понимаю… — Нет, — прервал ее Гарри. — Ты не все понимаешь. «Ни один из нас не сможет жить, пока жив другой». Это больше, чем глупое предсказание сумасшедшей Трелони, это словно… мое призвание. Ты даже не можешь себе вообразить, что творится у меня внутри, когда я стою рядом, разговариваю или даже просто слышу его голос. Он ведь не просто какой-то там серийный убийца или рандомный монстр. Он убийца моей семьи! Моя жизнь до Хогвартса всегда была жалкой… Да что уж там, я ненавидел себя и все свое существование! И в этом виноват только он, его непомерное эго, жажда власти и всеобщего преклонения. Знаешь, о чем я задумался недавно? Мы словно две крайности одного целого. Посуди сама: оба сироты, полукровки и для каждого из нас Хогвартс стал тем самым настоящим и страстно желанным домом… Только вот результат разный. Я искал друзей, а он последователей; я ждал тишины и спокойствия, а он преклонения и почитания. Судьба одна, а вот остальное… — Нет у вас никакой одной судьбы. Ты замечательный, Гарри. Правда, не смотри на меня так. Лучшего друга я себе и желать не могла. А он… он монстр, Гарри. Разумный, хитрый и очень сильный. Но все же монстр. Ему чужды такие понятия, как любовь или дружба, а сейчас его облик словно отражает сущность. Гермиона на мгновение замялась. Она вспомнила об умирающем теле Волдеморта, о его заживо разлагающейся коже и о предсказании Аджамбо. Драккловы предсказания! Почему жизнь вокруг нее вертится вокруг чьих-то слов, сказанных в трансе? А как же «моя судьба в моих руках»? Гермиона не успела довести свою мысль до конца, Гарри ее прервал; если бы он позволил ей еще минуту поразмышлять, все ее внимание бы определенно сосредоточилось на одной волнующей мысли: почему она не рассказала другу об умирающем враге? Почему она предпочла промолчать, словно увиденное тогда в пустыне было чем-то сокровенным и очень личным, будто бы ей доверили секрет? — Его нельзя здесь оставлять, — заметил Гарри. — Волдеморт отправил нас с Долоховым сюда для познания местной магии. Как я понял, ее принципы сильно отличаются от привычной нам палочковой, но и воздействие иное. Ирина не поможет. Возможно, неспособна, а может, и не хочет. Я слышал, как она отзывалась о Пожирателях — она практически ненавидит дело брата. Вряд ли такой принципиальный человек, как она, станет помогать возвращать с того света Темного Лорда. — И что ты предлагаешь? Гарри снял очки и спрятал их куда-то в карман джинсов, устало потирая переносицу. Грейнджер знала, что он иногда так делал, когда шрам начинал болеть. — Только не спорь, прошу, — Поттер убрал с плеча подруги руку, до этого обнимавшую ее, и нетерпеливо смахнул пару непослушных прядей со лба. — Возвращайся вместе с Волдемортом в Хогвартс. Не знаю, сможет ли Ирина дать нам какие-то нужные знания, но если Реддл направил нас сюда — значит, в русской магии есть нечто особенное, поэтому я останусь с Долоховым. — Почему не отправить слугу вместе с хозяином? Пусть Долохов возвращается в Хогвартс, — заупрямилась Гермиона. — Я же попросил: не спорь. Я не смог уберечь тебя от поездки в Арабию, так смогу хоть это. — Думаешь, в Хогвартсе сейчас безопаснее, чем здесь? Гарри пожал плечами. — Дамблдор всегда считал школу самым надежным местом. — В чем мы его старательно переубеждали каждый год, — усмехнулась Грейнджер, но спорить больше не стала. За окном вскричали первые пробудившиеся петухи. Светало, слипались глаза. Отмахнувшись от всех неприятных мыслей, друзья молча разбрелись по своим комнатам, оставляя бездыханное тело своего недруга в глухой тишине.