После звезд

— Тебе тоже нужна помощь, — посетовала мадам Помфри, обеспокоенно прощупывая пульс Гермионы. — Истощение налицо. Та легко отмахнулась. — Со мной все в порядке, не стоит. А что с Волдемортом? Поппи дернулась, чуть сильнее сжимая чужое запястье. Неконтролируемый страх перед именем своего нового, но самого нелюбимого пациента подавить было не в ее силах. — Практически полная кровопотеря. Ряд внутренних функций нарушен, — целитель засуетилась, собирая все свои баночки и скляночки, стараясь тем самым как можно быстрее завершить этот неудобный разговор. — У него был разрыв селезенки, сломано несколько ребер, а также наружные повреждения… — Сломаны ребра? — Гермиона нахмурилась. — Но вряд ли это возможно: при мне не было падений или столкновений, способных привести к подобному. Мадам Помфри неуверенно замерла, старательно прижимая к пухлой груди свои лекарства, а затем осторожно и нехотя ответила: — Я не в силах объяснить, почему он еще жив. Его словно что-то разрывает изнутри, понимаешь? Ты видела его тело ниже шеи? Оно все в струпьях и ранах, но это только внешние повреждения, только след на коже. Думаешь в глубине лучше? Поверхностная диагностика его внутренностей показала, что у него нет ни одного здорового органа. Нет, даже не так — ни одного нормального. Все, начиная от гортани и заканчивая желчным, выглядит воспаленным и изуродованным. Это его… тело… оно ведь противоестественно. Природа его не создавала, его соткала темная магия, а что она есть такое? Разве она дана для созидания? Нет, дорогая, темная магия не может лечить, по крайней мере, в том смысле, в каком мы это понимаем. Слова целителя заставили Гермиону вспомнить железную руку Петтигрю. Действительно, он ведь был «вылечен» темной магией, поэтому и обладал извращенным протезом, готовым в любой момент прикончить своего владельца, стоило тому допустить хоть мысль о неповиновении Повелителю. — Вы хотите сказать, что все его органы на последнем издыхании? — Я хочу сказать, — мадам Помфри сурово откинула седеющую прядь от лица, — что, будь он моим обычным пациентом, я бы ему поставила срок жизни — час. Не больше. Женщина круто развернулась и, звякнув напоследок склянками, скрылась в своем кабинете. Ее можно было понять: на соседних койках все еще боролись за жизнь члены Ордена Феникса и просто хорошие волшебники. Они, раненные в бою Пожирателями, отчаянно старались выжить, но удавалось это далеко не всем. Гермиона печально окинула взглядом скрытую от посторонних глаз кровать Лаванды Браун, упавшей с лестницы, а затем раненной Сивым. Именно Грейнджер с помощью профессора Трелони спасла тогда девушку, но спасла ли?.. Прошло уже достаточно времени с Битвы за Хогвартс, но Лаванда так и не пришла в себя. И вот сейчас Помфри, находясь в этой палате, борясь за жизнь каждого из ребят, вынуждена тратить драгоценные зелья, предоставленные ей Мунго, на того, кто и заварил всю кашу. И кто, похоже, бессмертен, как и мечтал. Гермиона прицокнула языком и, подхватив свою мантию, вышла из палаты. Проверять состояние Волдеморта напоследок не было никакого желания. Бессмертен? Отлично! Но будьте осторожны со своими желаниями, ведь теперь великий Темный Лорд будет вынужден заживо гнить в своем собственном теле, сотканном так обожаемой им темной магией. Уже в коридоре Гермиону кто-то окликнул, а стоило ей повернуться — тут же сграбастали в теплые медвежьи объятья. — Слава Мерлину с тобой все хорошо! — нараспев протянул Рон. — И так как тебе наверняка жутко интересно — со мной тоже все прекрасно! Гермиона впервые за долгое время искренне рассмеялась, крепче прижимая друга к себе и вдыхая его запах: плотная вязка фирменного свитера Уизли отдавала свежей выпечкой и чуть-чуть чем-то горелым. «Наверное, — подумала Гермиона, — так пахнет уют». — И я очень-очень соскучилась. Мне тебя не хватало. О, знаешь, где мы побывали? В Бенине, это Африка, представляешь? А потом я с Волдемортом перенеслась в Арабийскую пустыню, потом в Россию… — В каком смысле перенеслась с Тем-Кого-Нельзя-Называть? А где был Гарри? — Мы разделились. — Что? Вы не разделились, вы с ума сошли! Как он посмел отпустить тебя одну с ним? — Ой, прекрати, я тебе не Джинни, — Гермиона насмешливо хлопнула друга по плечу и, извернувшись так, чтобы по-прежнему пребывать в его объятиях, двинулась вперед — в сторону гриффиндорской башни. — Тебе передали, что Гарри остался в России с Долоховым? Я, когда переместилась в камин Дамблдора, хотела первым делом тебя найти, но мне надо было еще левитировать Волдеморта в лазарет, поэтому только успела вкратце рассказать все профессору Макгонагалл. Голубые глаза Рона насмешливо сверкнули из-под рыжей челки. — Не профессору. — Что? — То. Макгонагалл избрали директором школы. Может, не совсем официально, но вчера собирали общий совет, на котором Бруствер внес это предложение, и никто не был против. — Что, даже Лестрейндж промолчала? Не верю. — Точно, ты, наверное, не знаешь, — Рон расстроенно встрепал волосы на затылке и очень серьезно посмотрел на подругу. — Маглы напали на Косой переулок. Лестрейндж вместе с Кингсли руководили спецоперацией. Сам я туда не попал, но говорят, что Беллатриса с другими Пожирателями устроила там ад… до поры до времени. Маглы запросили подкрепление и разнесли все к Моргане. Косого переулка больше нет. Как и Ли Джордана. На Джорджа страшно смотреть: помимо Фреда, это был единственный его близкий друг, — Уизли как-то сжался на этих словах, но продолжил: — Также погибло несколько Пожирателей. Я думал, Лестрейндж — бесчувственная сука, но ее это явно сильно задело — ходит тут по замку как грозовая туча и молчит на всех собраниях, словно воды в рот набрала. Может, как сейчас узнает о коме своего любимого Повелителя — отживеет. — Может… А как так получилось, что тебя не взяли на бой в Косой переулок? Вряд ли ты по своему желанию остался в замке. — Я и не остался, — Рон завернул в сторону волшебных лестниц и перехватил Гермиону за руку. — Мы с Луной и Торфинном только вчера прибыл в школу. Да как прибыли! — на этих словах он засветился как начищенный галлеон. — Мы прорвались сквозь тот палаточный лагерь, что маглы разбили под стенами Хогвартса на — внимание, слышишь, Гермиона, сосредоточься, барабанная дробь — машине! И Рон забавно затряс ладонями в воздухе, создавая таким образом видимость фанфар. — Да ладно! На магловской машине? — Представь себе. Лестрейндж и Луна порознь, но все же придумали классную штуку: воздействуешь на предмет стихийно, а потом направляешь палочку — и вуаля! Круто, правда? Так вот, я отвлекся. Мы же, как только ты с Гарри и Тем-Кого-Нельзя-Называть использовали портал и исчезли, отправились добывать провизию. Невилл придумал — ты не поверишь! — полететь на фестралах. Идея была отличная, но нас, правда, подстрелили. Точнее меня… И Рон вкратце рассказал о своих приключениях, во всех красках расписывая и магловский Эдинбург, и склад, и военный лагерь. — Хочешь сказать, что у них есть моя фотография? — в какой-то момент прервала друга Гермиона. — Да что там ты! У них, наверное, и миссис Норрис там висела… А вот Того-Кого-Нельзя-Называть им сфотографировать не удалось почему-то, там просто белый лист висит. Наверное, он плохо на фотках выходит. Почему-то эта история Рона не повеселила Гермиону, а заставила крепко задуматься. Так ли очевиден их враг, как они думали? — Ох, я вижу твое выражение лица, и оно мне совсем не нравится, — пробурчал Рон. — Не забивай себе голову. При побеге из лагеря мы нечаянно прихватили с собой одного их командира — его сейчас допрашивают. — Кто? — Должен Кингсли. Он пока попросил Пожирателей не вмешиваться: наверное, боится, что те запытают бедолагу до смерти, но Лестрейндж сейчас везде ходит за ним хвостиком, так что, скорее всего, она там. — Абрикосы, — ответил на невысказанный вопрос Полной Дамы Рон и пропустил Гермиону вперед, открывая перед ней дорогу в такую родную теплоту гриффиндорской башни. Место, в котором Гермиона провела практически шесть лет, не изменилось. Все те же мягкие диванчики по углам, чуть кривоватый шахматный стол, за которым любил сидеть Рон, два потертых кресла у камина, облюбованные некогда близнецами Уизли, и тот самый запах дома, насквозь пропитавший свитер друга. Вдохнув его полной грудью, Гермиона почувствовала некое успокоение, словно бы закрывшаяся позади нее дверь отсекла разом все проблемы и неприятности, оставив их далеко позади. — Пойдем, — отвлек ее Рон, — Джинни очень хотела тебя увидеть. Младшая Уизли и правда ждала Гермиону в дальнем углу гостиной. Каскад ее огненных волос взметнулся ярким пламенем, когда девушка, ослепительно улыбнувшись, кинулась обнимать подругу. — Мерлин, мне тебя ужасно не хватало эти дни. — Мы не виделись почти год, — не к месту напомнила Гермиона. — Есть такое, — без обид согласилась Джинни. — Но сейчас все как-то иначе. Та война была неизбежностью, я знала об угрозе с детства, казалось, еще в колыбели меня мама пугала Тем-Кого-Нельзя-Называть и его приспешниками, а тут… мы оказались не готовы. И я не справляюсь, понимаешь? Плюс, — она на мгновение замялась, кинув осторожный взгляд на брата, предусмотрительно отошедшего в сторону и давшего подругам поговорить наедине. — Я потеряла брата, Гермиона, а его убийца — убийца Фреда — сидит с нами за Большим столом; все это… оно и меня убивает… Гермиона не знала, что на это ответить Джинни. Еще вчера вечером она слышала подобное и от Гарри, которому также приходилось сотрудничать с Волдемортом, убившим его родителей, ради пресловутой великой цели. Но раны были слишком свежи. Обняв Уизли, Гермиона заскользила пальцами вдоль ее рыжих волос, не представляя, как можно утешить или что сказать подруге. — Я, конечно, извиняюсь, но, как человек, отвечающий тут за отсутствие такта, вынужден прервать, — вмешательство Рона вызвало в Гермионе некое облегчение. — Еще вчера ребята предложили собраться, ну и… посидеть, что ли. Обсудить все. Не взрослым советом, а между нами. — Отрядом Дамблдора? — спросила Джинни. — Не только. Торфинн тоже будет. — Оу, у моего брата появился новый друг… — Не подкалывай, Джин. Гермиона отстранилась от подруги. — Я пас. За последние дни я устала, да и не до собраний как-то. — Гермиона, брось, — попытался противиться Рон. — Нет, извини, — она отрицательно покачала головой. — Не хочу. К тому же в нынешней ситуации это неуместно. — Глупости! Мы же не вечеринку затеваем. А знаешь, ты у нас упертая, поэтому молчу, но, если передумаешь, мы будем в кабинете ЗоТИ. Думаю, не заблудишься. Все еще покачивая головой, но уже с легкой улыбкой, Гермиона покинула ребят, решив провести немного времени наедине в той комнате, которую некогда считала своей. Апартаменты девочек в гриффиндорской башне выглядели практически так же, как и год назад; разве что кровать, на которой раньше спала Грейнджер, теперь отставили в другой угол. Конечно, за время ее отсутствия это место наверняка закрепили за кем-то еще. Скользнув взглядом по комнате, Гермиона приметила закатившуюся под общий стол заколку в виде простенькой безвкусной бабочки. Подойдет. Подняв ее, она мысленно сосредоточилась на результате, осторожно перебирая в голове заклинания, пока не нашла подходящее. Да, должно сработать. Пару пасов — и заколка выскользнула из девичьих рук, с грохотом опустилась на пол и увеличилась в размерах, на глазах превращаясь в довольно простую, но крепкую кровать. Гермиона, вспомнив Волдеморта, с которым недавно отправилась в путешествие и который вечно таскал в карманах мантии всякий хлам, подходящий для трансфигурации и порталов, усмехнулась самой себе. Полезная привычка — надо взять на заметку. Укрепив новосозданную кровать подходящими чарами, чтобы та не развалилась через пару часов, Грейнджер растянулась на матрасе и призвала из глубин бисерной сумочки кое-что необходимое, в числе чего был и дневник Аджамбо. Полосатая обложка, такая мягкая на ощупь, казалась грязной и колючей. Мерзость какая. Полистав все так же пустые страницы, Гермиона попробовала применить к дневнику отпирающие чары, смешала их с рунами и даже поелозила по переплету кулоном, подаренным жрицей вуду. Тщетно. Разозлившись, она захлопнула книгу и сунула ее обратно в сумочку, где ей и было самое место. Спать не хотелось совершенно. Поворочавшись на месте еще с час, Гермиона расстроенно призналась самой себе, что предложение Рона посетить небольшое собрание в кабинете Защиты было не лишено здравого смысла. Оставив сумочку, предварительно укрытую чарами невидимости, под подушкой, она покинула женское общежитие.

***

Уже после обеда в коридорах Хогвартса появилась необходимость использовать свечи. Каждая ниша и угол превращались в глухую темную бездну, в которой с легкостью мог примоститься враг. И Моргана разбери, было ли в этой мысли больше логичной предосторожности или простой паранойи. — Я превращаюсь в обезумевшего Грюма, — вслух буркнула Беллатриса, освещая все подозрительные углы своей палочкой, периодически приглушая свечение. Оказаться сейчас обнаруженной не входило в ее планы, наоборот, дойти до цели следовало как можно более незаметно — а, судя по навязчивому запаху сырости, она была совсем рядом. Интересно, на каких таких добрых и отзывчивых студентов надеялись Основатели вместе со всей вереницей директоров, заселяя целый курс слизеринцев в подземелья прямо под Черное озеро? Подавив в себе желание чихнуть, Лестрейндж спустилась по порожкам на самый нижний этаж, где с незапамятных времен существовали темницы и даже пыточная — в Средние века у профессоров было презабавное представление о воспитании нашкодивших студентов. Железная решетчатая дверь, являвшаяся последней преградой к темницам Хогвартса, практически скрипнула под напором когтистых пальчиков ведьмы, когда позади раздалось тактичное покашливание. Рыкнув себе под нос, Лестрейндж круто развернулась, выставляя вперед палочку и уже мысленно подготавливая наказание для прервавшего ее идиота. — О, маглолюб, какая неожиданность. Следишь за мной? — Нет, но я предчувствовал, что ты выкинешь нечто подобное. Считай это мракоборским чутьем, — Бруствер лениво облокотился о стену позади Пожирательницы и скрестил руки на груди. Его мощная широкоплечая фигура и антрацитовый цвет кожи казались почти сюрреалистичными в сырой вязкой темноте подземелий старинного замка. — А чутье случайно не сообщило тебе, что подкрадываться к сумасшедшей Беллатрисе Лестрейндж со спины — не самая лучшая затея? Та издевательски усмехнулась, делая легкий пас рукой, и на конце длинной извилистой палочки из ели мелькнула яркая искра. Бруствер без особого напряжения, играючи отбил заклинание и вновь скрестил руки на груди. — И это все, на что ты способна? — Мне просто жаль убивать такое хорошее тело, может, оно мне еще пригодится. Беллатриса почувствовала легкое удовлетворение, услышав сдавленное смущенное кряхтение. — Зачем же ты здесь, Лестрейндж? Вряд ли пришла свежим воздухом подышать. — О нет, я пришла запытать до смерти того пузатого грязнокровку. Даже без света Беллатриса уловила, что мракоборец нахмурился. — Зачем тебе это? — О, Мерлин, не строй из себя святого! Эта погань не поддается твоим проповедям, не заметил? За двое суток ты не вытянул из него ничего стоящего, а между тем грязнокровный сброд только прибывает под стены замка… — Прекрати! Мне противно слушать, как ты называешь их… — Грязнокровками? Они напали на твой род, очнись! Мы с ними не из одного теста, как ты не понимаешь?! И ты ничего с этим не сделаешь, так уж нас создали. Мы сильнее, быстрее, более развиты, а они — тупой скот! Волк неспособен подружиться с овцой, и они, узнав о нас, совершили единственное логичное действие: зверье напало первым. Видел когда-нибудь, как несется стадо антилоп, напуганное охотящимися львицами? Оно потоком смерти бежит вперед, не разбирая дороги. В такой момент они крайне опасны и для льва, и для слона, и уж, разумеется, для человека. — К чему ты клонишь? — К тому, что нападение маглов логично, а то, что мы оказались к нему не готовы, — наша величайшая ошибка. Но самое главное — теперь уж ничего не поделаешь. Бруствер, уясни или запиши себе где-нибудь, ибо я предсказываю: мы с ними не договоримся. Просто не сможем. Они всегда будут нас бояться и втайне ждать подвоха, поскольку мы для них — угроза. Мирного соглашения не будет. Тот ответил не сразу. — Возможно, в чем-то ты и права, но пытки магла — не выход из положения. Титаническим усилием воли Беллатриса остановила себя и медленно процедила: — Нимб не жмет? — Да не святой я, Лестрейндж! Я мракоборец! Думаешь, я никогда никого не убивал? Думаешь, мы ни разу не использовали пытки или непростительные на допросах? По моим венам не течет розовая кровь с запахом сирени, но это вовсе не значит, что я должен переходить черту. Пока можно по-хорошему — я буду действовать по-хорошему. — Твое «по-хорошему» затянулось, — отрезала Беллатриса и, развернувшись, одним движением распахнула железную дверь, ведущую в темницы. — Иди за мной, и я покажу тебе, как следует вести допрос. Может, чему дельному научишься. — Эй, Лестрейндж, — в последний момент Бруствер успел перехватить ту за локоть, удерживая. — Я пойду с тобой только для того, чтобы проконтролировать, что ты не доведешь этого магла до состояния Фрэнка и Алисы. Слышишь? Если ты переступишь грань — я остановлю тебя. Скривившись, Беллатриса нехотя кивнула. — Идет. Но, будь добр, сделай это нежно, я не хочу потерять свой авторитет перед этой грязью. Низенькие каблучки привычных ей сапог неприятно хлюпали по вязкой грязи подземной темницы, простенький Люмос тухло освещал запачканные серо-бурой плесенью стены, но все это меркло в сравнении с предвкушением ведьмы: сейчас она наконец-то выплеснет всю накопившуюся неудовлетворенность последних дней. Битва в Косом переулке произвела на Беллатрису сильное впечатление — даже более сильное, чем самое первое нападение маглов на Хогвартс, ведь тогда она не участвовала в сражении напрямую. А здесь, по сути, именно она руководила операцией. И она проиграла. Ударила в грязь лицом, дала слабину, прогнулась — тысяча вариантов, как назвать ее позор и крах. И сейчас следовало отомстить, отыграть обратно свою позицию, ведь, как казалось Лестрейндж, добудь она от магла что-то стоящее — неудача в Косом аннулируется. Люмос слабо осветил отгороженную решеткой и почему-то не запертую камеру, где содержался магл… Магл, которого Беллатриса уже не сможет допросить. В белесых отблесках заклинания успевшая загустеть багряная кровь казалась совершенно черной. — Нет! — истошно закричала Лестрейндж и распахнула решетку, фурией влетая в камеру. — Этого не может быть! Беллатриса упала на колени и в исступлении вцепилась искривленными в бешенстве пальцами в чужое перерезанное горло. Подернутые пеленой, как у выброшенной на берег дохлой рыбы, широко распахнутые глаза магла смотрели в никуда, а перекошенный в предсмертной гримасе рот смотрелся особенно жутко. Ведьма провела подушечками пальцев по разрезанному от уха до уха горлу, оставляя на пальцах чужую кровь. Еще чуть теплая. — Он убит недавно, — взвыла Лестрейндж, — его убили, пока мы стояли за дверью! Раненым зверем она заметалась по камере. Ее пышные черные юбки, взъерошенные кудрявые волосы и бешеный взгляд создавали только одно впечатление: ведьма. Беллатриса Лестрейндж была самой настоящей ведьмой, буквально ее образцом и эталоном. Сумасшедшая, необузданная и смертельно опасная. И, кроме Кингсли, этот ураган сейчас было некому остановить. — Тише, ты можешь говорить тише? И не мечись так — ты затопчешь все улики. — Улики? — издевательски переспросила та. — Улики чего? Твоей некомпетентности? — А я тут при чем? — Ты курировал его допросы! Почему камера оказалась незапертой? — Я замыкал ее днем при тебе. — Это ты и твои любители грязнокровок! Это вы его освободили! — Освободили? Очнись, он мертв! — О нет, — взбешенная Беллатриса неожиданно оказалась непозволительно близко, а кончик ее палочки ощутимо неприятно вжался в грудную клетку мракоборца. — Вы ведь с ними заодно, верно? Вы не нашли способ свергнуть Темного Лорда, поняли, насколько слабы, и поэтому обратились к маглам, которые полнят землю, как тараканы. О, подумали вы, их много, не качеством — так количеством, верно? Ха, как бы не так! И сейчас вы убили этого тупицу, чтобы я не смогла его допросить… Не позволю! Круци… — Довольно! — прогрохотал Кингсли, одним быстрым движением выбив палочку из женских рук, и, развернув Лестрейндж, крепко прижал спиной к своей груди. Та попыталась вывернуться, извивалась, словно змея, и даже предприняла попытку лягнуть его — все тщетно, силы были несоизмеримы. — Послушай сюда, Белла, послушай, — вновь попробовал достучаться до сумасшедшей Бруствер. — Мы не вступали в сговор с маглами, даю тебе слово, не вступали. По крайней мере, я совершенно не имею об этом представления. И уж точно ни я, ни мои ребята не убивали этого несчастного. — Тогда кто? — протяжно завыла в его руках Беллатриса. — Не знаю, — не сразу ответил мракоборец. — Даже в голову ничего не идет. — Зато у меня есть идея! — Лестрейндж, уловив момент, ловко извернулась в чужих руках и, покрепче ухватив Кингсли за ворот мантии, приблизила его лицо к своему. Из-за колоссальной разницы в росте мракоборцу пришлось склониться в три погибели. — Напомни мне, что я тебе сказала, когда рыжая банда Уизли не вернулась из своего турпохода в Эдинбург? Я сказала, что среди нас есть крыса. Так вот ты ничего не предпринял, и сейчас она сожрала наш улов. — Хочешь сказать, кто-то проник в замок и убил его, чтобы он не разболтал лишнего? — Ну что ты, я думаю это дело рук Почти Безголового Ника, — издевательски протянула ведьма. — Нет, дорогой, крыса уже давно сидит в замке. И раз у тебя по венам не течет розовая кровь, а между ног, помоги Моргана, имеются яйца — то ты найдешь ублюдка. На этих словах она оттолкнула Кингсли от себя и, шурша юбками, исчезла в темноте коридоров подземелья, оставляя того одного потирать шею. Надо признать: что-что, а хватка у мадам Лестрейндж была крепкая.

***

Кабинет Защиты от Темных искусств оказался заполнен под завязку, но что удивило Гермиону больше так это то, что в числе друзей она заметила и слизеринцев, и даже Пожирателей. Последние держались обособленно, но все же пришли: в дальнем углу расположились Теодор Нотт и Блейз Забини, компанию которым составлял излишне веселый Розье. Возможно, тот был пьян. И немудрено: среди сдвинутых для удобства скамеек тут и там можно было заметить початые бутылки огневиски и смородинового рома — последний был явно из личных запасов профессора Слизнорта. Рон нашелся легко: его рыжеволосая долговязая фигура и низкий бас заметно выделялись на фоне остальных. Но Уизли не говорил, нет, он пел. Удерживая в руках повидавшую немалое гитару, Уизли живо перебирал пальцами по нескольким расстроенным струнам, громко, но красиво рассказывая каждому слушающему безумную историю волшебника, улетевшего на пегасе вдаль навстречу свободе. — Любуешься? — поинтересовалась незаметно подкравшаяся со спины Джинни. — Еще год назад я почему-то была уверена, что между тобой и моим братом что-то есть. — В каком это смысле? Гермиона отвлеклась от пения друга. Джинни стояла совсем близко, сжимая в одной руке ягодную медовуху. Судя по лукавому блеску глаз, Уизли была несколько пьяна. — Ну, вы так поглядывали друг на друга украдкой, так забавно ссорились, как, ну, знаешь, парочка. Может, это и правда у вас такой период был?.. Но, когда вы вернулись из леса, я за пару мгновений поняла: нет, сейчас ничего нет. И, знаешь, я рада. Нет, ты не подумай, я люблю своего брата и желаю ему только лучшего, а лучше тебя я девушки не знаю, но вот ты… тебе нужен кто-то другой. Ты сильнее, чем Рон. И умнее, и амбициознее, и взрослее, и… да много чего еще. Ты его задушишь, понимаешь? Ну, или прогнешься. В любом случае рядом с ним ты будешь гораздо счастливее в качестве друга. Джинни вновь чуть отпила из бутылки. Грейнджер с отстраненной завистью задержалась взглядом на идеальных волосах подруги и вновь посмотрела на Рона. Вероятно, младшая Уизли не ошиблась. — Возможно, ты права, — вслух повторила Гермиона. — В какой-то момент взросления мне, наверное, понравился Рон, но я быстро это переросла. Интересно: а какой именно человек мне нужен рядом, если твой брат не тот самый? — Кто-то старше, я думаю, кто-то мудрее и опытнее тебя, кто стал бы в первую очередь для тебя неким авторитетом, но предпочел бы не душить твою индивидуальность, а питать. Короче, кто-то явно не с нашего потока, — весело подытожила Джинни и задорно рассмеялась. Не удержавшись, Гермиона улыбнулась: парней, соответствующих требованиям мисс Уизли, явно не доставало на их курсе. Неудивительно, что с таким подходом, Уизли выбрала себе в парни Поттера. — Ты пить будешь? У меня еще есть бутылка. — О, нет, — Гермиона решительно отказалась. — Почему? — Мне кажется, что это не к месту. Мы сидим в осаде, Джин, а Пожиратели, которые, пока Волдеморт без сознания, могут выкинуть что угодно, бродят по замку. Мерлин, Розье вообще приперся сюда, в эту комнату. Может произойти все, что угодно, и я должна быть в строю. Я не могу подвести директора Макгонагалл, Кингсли, Гарри и всех остальных, понимаешь? — Понимаю, — просто ответила Джинни и простодушно протянула початую медовуху подруге. — Ты слишком много думаешь. Совсем недавно я лишилась брата, мой парень опять неизвестно где, и убийца Фреда вчера сидел в паре метров от меня на общем собрании. Норы больше нет, а то, ради чего мы сражались много лет, — отныне пустой звук. У каждого из присутствующих здесь свои проблемы, и, я уверена, случись что — каждый будет в строю. Расслабься сегодня с нами, ты этого заслужила. Гермиона не сразу, но приняла бутылку из чужих рук. Медовуха оказалась сладкой и совсем слабой, но для девушки, выпивавшей раз в год, и это было существенным алкоголем. Развеселившаяся и раскрасневшаяся, спустя час Грейнджер уже смеялась вместе со всеми, горланя во всю глотку гимн Хогвартса вместе с Падмой и Селестой, в то время как забросивший свою гитару Рон и присоединившийся к нему Невилл изображали перед присутствующими сдвоенную пару Гриффиндора и Слизерина, которую вел, конечно, профессор Снейп. Возмужавший за последний год Долгопупс поразительно артистично отыгрывал негодование по поводу снятых с его факультета баллов, когда Гермионе, до слез смеявшейся с этого, Падма шепнула на ухо: — Между ними определенно что-то есть. — Между кем? — не поняла Гермиона. — Ну, Невиллом и Полумной. Только посмотри, как он на нее поглядывает: только сделает что-то — и ать глазками! — А кто это рядом с ней? Гермиона повнимательнее присмотрелась к сидящему рядом с Лавгуд мужчине. Высокий, явно чуть старше недавних выпускников Хогвартса; блондин был крепко сложен и определенно физически развит, а густая растительность, покрывавшая его подбородок, добавляла ее обладателю некого шарма или, как сказала бы Джинни, делала его сексуальнее. Впрочем, в облике мужчины было что-то отдаленно знакомое. — Это же Торфинн Роули, Пожиратель. Ты разве его не знаешь? Именно он тогда с Луной и Роном затерялся среди маглов. — Действительно, что это я? «Странно, — подумала про себя Грейнджер, — мы же столкнулись с ним в кафе на Тотнем-Корт-Роуд, а потом я видела его на совещании, прежде чем мы отправились в Бенин. Неужели я была так поглощена происходящим и сосредоточена на Волдеморте, что не запомнила его лицо? Или, может, я сейчас излишне пьяна». Поток мыслей не успел унести ее слишком далеко. Раздавшиеся из коридора крики и визги мгновенно заглушили все веселье, оборвав его на корню. Дважды повторять не стоило, и Гермиона кинулась к двери, боковым зрением замечая спешивших вместе с ней Рона и Невилла. Коридор оказался пуст и тих, но вившийся у самого потолка Пивз поспешил оповестить всех присутствующих:

— В лазарете бой! Убивают чернокнижника голою рукой!

Дважды повторять не стоило. Гермиона побежала, сопровождаемая истеричным смехом полтергейста, продолжавшего кричать ей вслед все новые и новые опусы собственного производства. Но она его уже не слушала, ведь, наплевав на все, спешила в Больничное крыло, где у Волдеморта, похоже, вновь назревали проблемы.