***
— Так зачем ты здесь? — наконец спросила Гермиона. Под пристальным взглядом Виктора Крама она чувствовала себя неуверенно, словно вновь была той маленькой мышкой-заучкой, которую пригласил на бал знаменитый болгарский спортсмен. Которому она отказала. Дважды. Дурочка, она так жадно ждала приглашения от Рона, что совсем не придавала значения старательному вниманию Крама, неожиданно для всех оценившего не внешнюю оболочку очередной сопливой фанатки. Виктор разглядел в ней, лохматой зубастой девчонке, вечно прячущейся в библиотеке, нечто такое, что уже тогда маленькая Грейнджер мечтала показать всему миру. И это воспоминание подкупало. — В Болгарии сейчас опасно. Родители предпочли укрыться у родственников в России, там относительно спокойно, а со мной связалась Флер и сообщила, что они находятся в Хогвартсе и, похоже, готовятся к битве. Я посчитал, что могу пригодиться. Виктор хорошо говорил по-английски, лишь чуть запинался на имени самой Гермионы, но последней это казалось даже милым. — И все же здесь опасно. Ты не гражданин Магической Британии, ты не обязан нам помога… — Но я хочу! — с пылом прервал ее Виктор. — Я хочу участвовать. — Знаешь, — по-доброму усмехнулась Гермиона, неожиданно кокетливо заправляя за ухо прядь волос, — реши ты обучаться в Хогвартсе, а не Дурмстранге, тебя бы определенно распределили на Гриффиндор. Гермиона не успела насладиться улыбкой Виктора, прерванная не самым желанным гостем. Или гостьей. — Эй, голубки, разлипнитесь! В дверном проеме гриффиндорской гостиной показалась пышная грива Беллатрисы Лестрейндж, крепко удерживавшей за ворот мантии какого-то худощавого третьекурсника. Кончик ее палочки крепко вжимался в незащищенную шею мальчика. Гермиона среагировала мгновенно, резко выбрасывая руку вперед: — Инкарцеро! Лестрейндж лениво отбила заклинание, но все же отпустила студента. — Мне он без надобности, я просто не знала пароль в вашу гостиную, — она закружилась, рассматривая обстановку. Ее многослойные юбки зашуршали в такт движениям хозяйки. — А у вас тут миленько. — Зачем ты здесь? — не сменив позиции, спросила Гермиона. На верхних ступенях лестницы, ведущей в спальни мальчиков, она заметила застывшего Невилла. Это было нехорошо. — За тобой, милочка, — без особого воодушевления ответила Белла, перестав кружиться. — Милорд хочет тебя видеть. — Зачем? — Вот у него и спросишь. И не заставляй тащить тебя силой. — Гер-миона не пойдет с тобой! — Она никуда не пойдет! В один голос воскликнули Виктор и уже спустившийся по лестнице Невилл. Последний на целую голову возвышался над Беллатрисой — приложи Долгопупс незначительные усилия, та бы оказалась разоружена. Хотя недооценивать Лестрейндж все же не стоило — недаром она числилась ближайшей сторонницей Волдеморта. Та расхохоталась. — Да у тебя защитников — как блох на бродячей собаке! Какими чарами ты окутываешь мужиков, а, Грейнджер? Не похоже, что визуальными. Насмешка Беллатрисы несколько задела Гермиону, в особенности из-за стоявшего за ее плечом Виктора, но виду она не подала. — Зачем. Я. Нужна. Волдеморту? — медленно и раздельно повторила Грейнджер. — Я не знаю. И, понимаешь ли, я не намерена тут торчать и что-то тебе разжевывать. Отказываешься идти? Отлично! Так ему и доложу. Посмотрим, как вы запоете всей своей красной комнатушкой, когда Темный Лорд лично сюда заявится. Или ему попросить сделать это дементоров? Слова Лестрейндж не напугали Гермиону, но некую абсурдность своих действий она все же почувствовала. Зачем ей избегать встреч с Волдемортом? Уж точно не из-за обиды на его поведение у Больничного Крыла. Какими бы отвратительными они ни были союзниками, они ими были; и в отсутствии Гарри отказывать Волдеморту во встречах было как-то… по-детски? — Хорошо, я пойду с тобой. Акцио, бисерная сумочка! Гермиона подозревала, что, возможно, Темный Лорд послал за ней из-за дневника Аджамбо. Ну что ж, он в нем вряд ли разглядит больше, чем она сама, а благодаря кулону жрицы легилименция будет бесполезна. — Все хорошо, Невилл, — успокоила друга Гермиона и ласково коснулась его руки, проходя мимо. Только тут она заметила, как сильно тот сжал кулаки. Похоже, близкое нахождение рядом с мадам Лестрейндж действовало на него сильнее, чем он был готов показать окружающим. Беллатриса всю дорогу молчала, изящно шелестя платьем. Ее невообразимые волосы — ничем не уступающие копне самой Гермионы — пушистым каскадом струились по плечам, с трудом сдерживаемые серебряной заколкой в виде какого-то шипастого цветка. Заметив на себе чужой взгляд, Беллатриса насмешливо поинтересовалась: — Как мой подарок? Не болит? Гермиона предпочла не отвечать, незаметно одернув рукав свитера, под которым заныл старый шрам. Хотя, конечно, тот не был старым, но в свете последних событий Грейнджер казалось, что она получила его в прошлой жизни. Лестрейндж затормозила достаточно резко. Она осторожно и чуть боязливо постучала в дверь, а затем пакостливо кинула Гермионе через плечо: — Можешь входить. Будет пытать — кричи не слишком громко, его это раздражает.***
Поведение и манеры Беллатрисы раздражали. Она вальяжно пристроилась на ею же трансфигурированной тахте и с наслаждением покачивала ножкой, утянутой в сапожок с высокой шнуровкой. Вместо разговора по делу ведьма развлекала себя чтением личных писем мракоборца, которые она взяла в руки, конечно же, без разрешения. — Мадам Лестрейндж, я планировал несколько иначе провести вечер. — Если бы планировал иначе, меня бы не позвал, — отпарировала самая несносная женщина из возможных и вновь увлеклась чужими письмами. Разозлившись, Бруствер обратился к манящим чарам и призвал листы пергамента к себе, вырывая те из чужих цепких лапок. Беллатриса обиженно надула губы. — Что тебе от меня надо, маглолюб? Ты же распинался, какой ты всесильный и всемогущий мракоборец. Ну же, продемонстрируй мне это, расскажи, до чего додумался твой гениальный мозг. Кингсли проигнорировал шпильку. — Нет, я хочу услышать тебя. Уж извини, но ваша сторона зарекомендовала себя так, что доверия вы не вызываете. Прежде, чем сболтну что-то, что может нам навредить, я хочу услышать твое мнение. Белла посерьезнела. Она как-то подобралась и откинула всю свою дурашливость в сторону. Ее глаза заблестели, как у кошки, заметившей под столом мышиный хвост. — Для нас все началось со склада: маглов определенно предупредили о вылазке. Значит, это кто-то из присутствовавших на собрании. — Ты помнишь пофамильно? — Наших — всех. Мальсибер, Эйвери, Нотт, Долохов, Руквуд. Ну и, конечно, я и милорд. Мальсибера сразу вычеркиваем, он пал в Косом… Долохова — тоже, он сейчас на задании Лорда. Я также минус. Эйвери слишком туп, а Нотт труслив. Я бы оставила из всех как подозреваемого Руквуда. Он бывший Невыразимец, а они все себе на уме. И все же адекватной мотивации я не наблюдаю. Что у вас? — На собрании были помимо меня и Минервы, которых мы, очевидно, вычеркиваем, все Уизли, Гарри и Гермиона, Долгопупс, Флитвик и Аберфорт. А, еще Хагрид, Слизнорт и Андромеда. — И каковы ставки? — Точно не Поттер. Точно не профессора. — Откуда такая уверенность? — Насчет Гарри? — Что мне твой Поттер? — Беллатриса щелкнула пальцами. — Почему откинул профессоров? Бруствер задумался. Это казалось очевидным. — Слизнорт не отличается силой духа, да и в мире собраний своего Клуба и черничного рома ему живется вполне комфортно; Филлиус Флитвик — последний из имеющихся, кто похож на пособника маглов. Ну а Минерва — это принципиальность в закупоренном флаконе. Про Рубеуса я тактично умолчу. Белла не выглядела удовлетворенной его размышлениями. — Голословие. Надеюсь, помимо наших умозаключений, мы обратимся и к чему-то более существенному. — Например? — Гомункуловы чары? — Ты… предлагаешь поставить следящие чары на всех, кто присутствовал на собрании? — Моргана, не делай такое потрясенное лицо, я же не предложила найти их детей и пытать у них на глазах, пока виновный не признается. Следящие чары — это очень гуманно по сравнению с тем, что предатель сделал с бедным усатым маглом в подземелье. — Я подумаю над этим. — Нечего тут думать, неженка, — Беллатриса начала распаляться. — Ты ставишь на своих, я — на своих. Можно еще паучка запустить для надежности, пусть тоже послушает. Бруствер не стал это комментировать, но про себя признал, что методы Лестрейндж не лишены смысла и более эффективны, чем если бы он сейчас работал с той же Амандой или Маркусом из его мракоборческого отдела. — Кто еще у вас там был? — Белла закатила глаза и сощурилась, припоминая. — Долгопупс — вряд ли; Андромеда — маловероятно, но не исключено; Аберфорт — аналогично. Всех Уизли снабдим следящими как следует, я не в силах запомнить этот табор. Грейнджер — точно нет… — Кхм, — закряхтел от неожиданности Кингсли. — Почему даже свою сестру ты поставила под сомнение, а Гермиону так легко откинула? Она маглорожденная, у нее больше контактов с тем миром, да и магла убили в день ее прибытия. — Потому что она отчего-то интересна сейчас Повелителю, а он бы приметил неладное быстрее нас. — Ты настолько ему доверяешь? — Гораздо больше, чем ты своей жене, маглолюб. Бруствер не понял, к чему это было сказано. — Я не женат. Беллатриса показушно проигнорировала его высказывание. Вместо этого она как-то скукожилась, словно приготовилась к прыжку, а потом вскочила на ноги и бесшумно — на одних цыпочках — побежала к ближайшей стене. Лестрейндж всем телом вжалась в холодный камень древних стен и прикрыла глаза. Пухлые ярко накрашенные губы растянулись в едкой усмешке. Посматривающий на все эти ужимки со стороны Бруствер незаметно проверил наличие в кармане палочки и смиренно стал ждать, когда приступ сумасшествия Беллатрисы подойдет к концу. Но та и не думала прекращать. Она зачем-то стукнула по стене пару раз ладошкой, царапнула ее коготками и фурией подлетела к столу Кингсли, мигом оказываясь у него за спиной. Игнорируя понятие личного пространства, ведьма наклонилась к чужому уху так близко, что Бруствер почувствовал, как от ее дыхания шевелятся волоски на его висках. — Милорд однажды выпускал василиска из Тайной комнаты, — зашептала она. — Он ползал по трубам от этажа к этажу, легко перемещаясь по замку и при этом оставаясь незамеченным. Нервно сглотнув, мракоборец не решился обернуться — он не представлял, что предпримет, когда обнаружит чернющие глазищи Лестрейндж в считаных миллиметрах от своего лица. Нет, не Лестрейндж — Блэк. В Блэках больше магнетизма, а у этой сумасшедшей его хоть отбавляй. — Зачем ты мне это рассказываешь? — А ты подумай, почему кровь того магла была еще теплой? Его убили за пять — максимум десять — минут до того, как мы его обнаружили, ведь в подземельях достаточно прохладно. Все то время, пока мы стояли и языки чесали, кто-то хладнокровно отправлял бедолагу на тот свет. Но, когда мы вошли в темницы, никого уже не было. Я кинула Гоменум ревелио на выходе. Все было чисто: в темницах было пусто, как в вырезанной тыкве на Хэллоуин. — И ты думаешь, что кто-то пробрался по лазам в стенах и убил магла, а потом так же… ушел? — Десять баллов… тому факультету, на котором ты учился. И две бутылки эля на то, что это был Гриффиндор, — Беллатриса наконец отстранилась, и Кингсли с какой-то затаенной жалостью отметил, что ему было приятно ощущать ее огненный жар на своем загривке. — Эта теория сокращает наши списки: Хагрид не станет скакать по трубам. Бруствер кивнул. Позвать Лестрейндж в напарники было не самой плохой идеей.***
Волдеморт старательно ее игнорировал. Повернувшись спиной к вошедшей, он что-то перебирал в дальнем шкафу, никак не реагируя ни на тактичное покашливание, ни на шорох чужих неуверенных шагов, подкрадывающихся со спины. Тяжело выдохнув, Гермиона признала, что характер у Волдеморта прескверный. «И что юные Пожиратели в нем нашли?» Со свойственной ему иронией Волдеморт выбрал покои преподавателя Защиты от Темных искусств. Еще бы, не мытьем — так катаньем. Когда-то давно Дамблдор отказал в этой должности молодому Тому Реддлу, поэтому теперь тут царствовал Волдеморт. Интересно, если проклятье — правда, он тоже задержится здесь не больше года? — Ты взяла дневник с собой? — вдруг шипяще поинтересовался Волдеморт. «Как предсказуемо». — Да. — Отлично, — тот развернулся, демонстрируя свое уродливое лицо, и с ленцой поинтересовался: — Он все так же пуст? — Откуда вы?.. Да. С ним бесполезно было играть в угадайку. Мгновенное удивление сменилось раздражением: если он такой умный, мог бы и сам дальше обхаживать Аджамбо — вдруг жрица бы смилостивилась и отдала дневник бывшему любовнику. — Ты плохо слушала Аджамбо, Грейнджер. Что она тебе сказала, когда отдавала? — Что содержимое дневника я получу, когда буду готова. — Именно, — Волдеморт поставил на полку взятые им ранее книги и шагнул к Гермионе навстречу. Полы его мантии горячей смолой струились по холодным плитам замка. Лорд задумчиво поинтересовался: — Как думаешь, ты готова? — Я не совсем понимаю, что от меня требуется, — без обиняков призналась Гермиона. Волдеморт согласно кивнул, словно именно этот ответ он и ожидал. — Ты слишком юна. Возможно, кому-то вроде старших братьев Уизли или Флер Делакур было бы легче. Но я не мог обмануться, приведя к Аджамбо целую толпу, из которой бы она могла выбрать понравившихся. У меня был всего один шанс, и я все поставил на тебя. И не прогадал, как видишь. — Вы так хотели заполучить эти знания… Неужели только ради победы над маглами? Гермиона уже заранее знала ответ, но ей была интересна реакция. Хотелось увидеть, как Великий и Ужасный выглядит, когда врет. Но Волдеморт вновь отказался оправдывать ожидания окружающих: он промолчал. — Что вы тогда от меня сейчас хотите? Гермиона могла задать вопрос иначе. Например: «Зачем вы вызвали меня к себе?» или «Не хотите ли к Моргане сжечь этот чертов дневник?». Волдеморт заговорщицки усмехнулся. На его обезображенном лице эта эмоция смотрелась особенно непривлекательно. — Ты составишь мне компанию в одно место. Ненадолго. Просто хочу тебе показать кое-что. Она могла отказать. Могла попросить больше не беспокоить ее и уйти, спрятавшись под защитой директорского кабинета Макгонагалл, куда чванливая горгулья бы никогда не пустила Волдеморта на порог. Вместо этого Гермиона спросила: — И куда мы отправимся?***
Приземление вышло мягким. Волдеморт вообще очень хорошо управлялся с теми магическими нюансами, на которые большинство волшебников просто не тратили лишние силы, будь то угол наклона волшебной палочки или же комфортное приземление при использовании портала. Вероятно, темный маг был дотошен до мелочей. Гермиона оглянулась. Перемещение привело их в густой подлесок, где посеревшие от времени сосновые ветви мощным заслоном закрывали небо. Земля под ногами была рыхлой и вязкой — длинный подол мантии Волдеморта мгновенно оказался испачкан. Гермиона тупо следила за этой ползущей тканью, молча идя шаг в шаг за магом, но надолго ее не хватило. — Зачем мы здесь? Что я должна увидеть в этом лесу? — Ты очень громкая. Оглохни! Купол тишины накрыл их, как дети накрывают стеклянной банкой пойманного рогатого жука. Все звуки стали тише и приглушенней, а трещание покачивающихся на ветру деревьев превратилось в отдаленно шумящий океан. Океан. Гермиона представила, что где-то там, в далеком Мельбурне, Моника Уилкинс сейчас сидит на пляже и потягивает банановый дайкири, пока Венделл осваивает серфинг. Родители, должно быть, счастливы. Обязаны, раз это не удается их непутевой дочери. Волдеморт сделал еле заметный пас рукой и невербально нанес на себя и рядом идущую Гермиону какое-то заклинание. Та не знала этой формулы, но по тому, как пространство пошло рябью перед ее глазами, предположила, что Лорд применил к ним чары невидимости. Идти пришлось недолго. Спустя несколько минут Грейнджер услышала чьи-то голоса и треск древесных поленьев, пожираемых жарким огнем. На небольшой опушке, куда их вывел Волдеморт, полукругом сидел отряд магловских военных. Лица совсем молодых ребят, примерных ровесников Тонкс, были обращены к невидимым и неслышимым волшебникам. Заметив, как Гермиона рассматривает людей, Темный Лорд ненавязчиво распорядился: — Присмотрись к ним внимательно. Что ты видишь? Не описывай мне, во что они одеты или что за дрянь курят. Лучше расскажи, какими ты видишь этих людей. Волдеморт замер по левое плечо от Гермионы. В этот момент он напомнил ей змея-искусителя из магловской Библии, которую в детстве ей читала набожная тетушка Рейчел. И это ощущение опасности лавиной прошлось по загривку и позвоночнику, мешая сконцентрироваться. — Я вижу молодых людей. Их четверо. Тот, что справа, наверное, занимается каким-то видом спорта вроде баскетбола: он высок, подтянут, а его руки постоянно тянутся к камешкам у ног, чтобы подбросить их в воздух. Он не любит сидеть без дела, для него движение — это цель. — Хорошо, — довольно протянул Волдеморт, — дальше. — Следующий за ним блондин слишком худ. У него изнеможённое лицо и уже заметные залысины на лбу. Его раздражает подвижность товарища. Этот юноша труслив, ему нет дела до происходящего, и он не понимает, зачем здесь находится. Скорее всего, он мечтает вернуться домой к одиноко ждущей матери. — Еще лучше. Что с последними? — Они… ох… они разные. Первый не выпускает листы бумаги из рук и постоянно их перечитывает. Ему пишет девушка. Она пишет, что любит и скучает. Второй, в каске, не так склонен к сентиментальности. Он морщится, глядя на письма в чужих руках, и наверняка считает их глупостью. Гермиона замолчала, когда Лорд тихо, задумчиво прицокнул. Это был странный глухой звук, и она подумала, что, наверное, это связано со змееподобным телом: мужчина имел раздвоенный язык, как у телепающих змей. — Помнишь, что я тебе говорил про твою мягкотелость, которая вечно не к месту? Мы сейчас в Глазго, близ Вест-Энда. Всего в получасе ходьбы расположена магическая деревушка Сайлент-Плэйс. Располагалась. Три часа назад она была уничтожена, попала под программу зачистки дивного магловского мира. Выживших нет. — Откуда вы это знаете? — глаза Гермионы расширились, а дыхание участилось. Неспроста Волдеморт это все затеял. — Сообщил доверенный человек по каминной сети. Вот здесь, — он звякнул четырьмя маленькими зажатыми в ладони бутылочками с полупрозрачной серебристой дымкой, — воспоминания этих вот солдат, что сидят перед тобой. Воспоминания собрали специально для тебя. Возьми, посмотришь на досуге, а я тебе пока перескажу вкратце. Твой баскетболист-любитель-движения постоянно подхватывает камни в руку, чтобы размять их. Брошенная им два часа назад граната разорвала в щепки дом. От Минолетты Томпсон, полукровной волшебницы, окончившей Хаффлпафф, не осталось и мокрого места. Как и от ее двойняшек, которым не было и полугода. Худой блондин? Он дрожит не от страха, просто это нормальное состояние, когда вылезаешь из танка после долгого нахождения в нем. Парень хорош в своем деле — гусеницы его машины переехали сегодня немало волшебников. Хочешь спросить, что с романтичным юношей? Это не его письма, хотя они и правда о любви. Этот магл забрал их из раскуроченного дома, где перед этим хладнокровно застрелил молодоженов. Супруга, к слову, носила дитя, о чем убийца знал. Последний при этом присутствовал, вот и не испытывает удовольствия от занятия друга. Ну как? Совпадает реальность с твоими образами? Гермиона сморгнула. Где-то в уголках глаз застыли нежданные слезы. — Зачем вы мне это рассказываете? — Это же очевидно, — развел Лорд руки, отчего длинные рукава его мантии обвисли, делая своего хозяина похожим на летучую мышь. — Я дал тебе свободу измышления, а ты обелила и возвела в священный идеал всех четырех абсолютно незнакомых тебе людей. Как это возможно? Как возможно так верить в людей?.. Но Гермиона не замечала его недоумения. Она во все глаза смотрела на маглов перед собой. Или убийц? Брать в руки склянки с их воспоминаниями она не хотела. Зачем ей это? Она же ведьма, она может и по-другому. Гермиона вскинула палочку. «Я должна убедиться». — Легилименс, — с поразительным спокойствием произнесла она. Маглы ничего не почувствовали. Они смеялись, разговаривали, забавно подтрунивали друг над другом и грели застывшие руки у костра. Никто из них не знал, что некая потусторонняя магия сейчас копошится в их головах. Гермиона отмерла, только когда почувствовала, как холодит щеки лесной сквознячок. Она и сама не заметила, что плачет. Слезы без спросу катились по щекам, пока перед глазами мелькали картинки страшного самосуда, устроенного маглами. Волдеморт рассказал не все. Он умолчал о предыдущих бойнях, устроенных военным подразделением КУ-5409, куда входили парни перед ней. Сколько бы Гермиона ни жмурилась теперь, она видела лишь разруху, кровь и бесконечные, оглушающие, приносящие безысходность взрывы снарядов. — Ну что, убедилась? — шипяще осведомился Волдеморт. — Что ты теперь хочешь с ними сделать? — Я… я не стану, — заторможенно отозвалась Гермиона. — Не станешь что? — Не стану делать то, на что вы надеетесь. Думаете, раз я только закончила Хогвартс, глупа и легко управляема? Нет, я знаю, зачем вы привели меня сюда. Вы хотели показать, насколько маглы ужасны, насколько их поступки отвратительны. Вы хотите, чтобы я переняла ваши методы борьбы. Но вы забываете, — Гермиона резко обернулась, настойчиво всматриваясь в узкие красные глаза. — Я боролась против вас и ваших приспешников весь этот год. Погибали мои друзья, я лишилась родителей… но все это не изменило меня. Я никогда не желала убить другого человека. Волдеморт изящно склонил голову к плечу и прошептал: — Пока. — Ч-что?.. — Пока не желала. Брахиам Эмендо! Фините! Он сделал это быстро и безэмоционально. Словно поймал летевшую в лицо снежинку или подул на чашку горячего чая, сметая легкий дымок в сторону. Именно с таким выражением Темный Лорд снял с Гермионы чары невидимости и изъял все кости из рук и ног белобрысого мальчишки с залысинами. Последний истошно закричал. Гермиона неверяще смотрела на обезумевшего от страха и боли магла, в то время как остальные растерянно шарили по сторонам, пока не обнаружили ее, одиноко стоящую напротив с палочкой наперевес. — Ведьма! — заорал незадачливый баскетболист. — Тут ведьма! Двое других вскочили на ноги, прихватив свое оружие, и направили на Гермиону, безостановочно и хаотично паля в ее сторону. Реакция у Грейнджер была неплохая, что и спасло ей жизнь. Выставив вперед палочку, она подняла над собой сильнейший из известных ей щитов, который плотной полусферой накрыл ее, уберегая от смерти. — Стреляй по ней! Стреляй! Пусть сдохнет, мразь! Щит слабел, а Волдеморт и не думал появляться и спасать ее. Это был конец. «Он преподает мне урок. Я должна бороться!» Простые маскировочные чары, два шага за ствол дерева, передышка. — Остолбеней! Импедимента! Остолбеней! Инкарцеро! Точечные удары. Враги повержены. Все живы. Волдеморт материализовался из воздуха. На его лице застыло кислое выражение. — Зачем вы это сделали!.. — Ты плохой ученик, — недовольно припечал он. — И очень самостоятельный. Ну что ж, это мой первый урок — все равно будет по-моему. Авада Кедавра! Три точных удара зеленым лучом прямо в сердце. Маглы бездыханными мешками повалились на землю. Оставшийся в живых юноша — тот, что без костей, — тихонько поскуливал, но это продолжалось недолго: Волдеморт и его легко избавил от страданий. — Они могли убить меня! Что это за уроки такие? — Самые лучшие и жизненные. И не драматизируй — ты же почему-то смогла поставить щит против магловского оружия. — Я… И правда… Но как? — Потому что я сразу стихийно его зачаровал, как только мы явились сюда. Твоя смерть не значится в моих планах. — Из-за дневника? Или из-за того, что вы благодарны мне? — Благодарен? — эмоция недоумения чертовски ему шла. — Я вчера встала на вашу защиту, пошла против друзей… Любой бы на вашем месте был бы мне благодарен. А не так давно я вытащила вас из Дехны, хотя мне ничего не стоило оставить вас на съедение Червю. Вряд ли бы тогда крестраж спас вашу бессмертную душу! Гермиона говорила с пылом. Она даже не заметила, как близко Лорд подошел к ней; лишь когда обоняния коснулся ненавязчивый запах сандала, она поняла, что что-то не так: змея подобралась слишком близко к мышонку. Волдеморт подался вперед, наклоняясь, и подол его мантии черным саваном накрыл испачканные в комьях земли кроссовки Гермионы. Та не отвернулась. Не потупила взгляд и не выказала своего смущения или страха. Она же права? Права! Так отчего эти ужимки? Он преподал ей урок, как поступают в его мире, а она в свою очередь покажет, что нормально в ее. — Спасибо, — прошелестели бескровные губы. — Я говорю спасибо. Надеюсь, ты довольна? Гермиона была недовольна. Она была поражена. Поражена настолько, что, когда Волдеморт отпрянул, не сразу сообразила, стоит ли идти за ним следом. Он сказал спасибо. Волдеморт поблагодарил маглорожденную за спасение. Рон ей ни за что не поверит.