***
— Мы потеряли Сарину, — мрачно процедил Кингсли, подходя ближе. Полы его широкой мантии хлестнули по ногам, обвиваясь вокруг них. — Барбара и Ноилз выжили, но оба потрепанные. Может, и стоило послушать Августа и… Волдеморта. Псевдоним Реддла Кингсли назвал быстро и сквозь зубы, все еще привыкая его произносить после долгих лет табу. Гарри этот страх не был знаком. Может, потому, что он знал «полет смерти» с самой колыбели? Сейчас речь шла о крохотном отряде, посланном Кингсли в Министерство. Хоть Волдеморт и не оценил эту идею, Гарри с Бруствером все же поступили по-своему. За что и поплатились жизнью аврора Сарины. Гарри почувствовал сильный укол вины: его идея — ему и надо было идти. И зачем он только послушал авроров? — Им что-то удалось узнать? — Не много, — Кингсли потер лоб своей широченной ладонью. Гарри скосил глаза и чуть не охнул: из-под воротника мантии выглядывал… синяк любви. Очень интересно. — В Министерстве и впрямь держат пленников. Барбара не знает их числа — возможно, пара-тройка десятков. А может, и гораздо больше. Но вот маглов там… сотни две точно будет. — На кой драккл им разрушенное Министерство? Там нет ничего ценного. — Это хороший опорный пункт, — заметил неожиданно подкравшийся к ним со спины Руквуд. — Под Министерством разветвленная сеть туннелей, большие судебные залы, где удобно держать пленных. А еще маглы хотят сыграть на нашем тщеславии, я думаю. И раз мы хотим отбить Министерство — у них получается. — Значит, стоит разработать достойный план, — Кингсли разговаривал с Руквудом спокойно, даже, вроде как, по-дружески, но Гарри прекрасно знал, насколько Пожиратель отвратителен аврору. — Надо собрать большое совещание, несколько лишних голов нам пригодится. Где Гермиона? Гарри скривился. — Сам знаешь. — Опять с ним? Мерлин. Ладно, Август, собери своих. В час, в кабинете Трансфигурации, а ты Гарри… — А я соберу команду по квиддичу. — Что прости?.. Лица Кингсли и Руквуда одинаково вытянулись. Гарри чуть не рассмеялся им в лицо. «Прямо как Волдеморт. Они этого не переживут». — У меня просто родился небольшой план. Надеюсь, вы его поддержите.***
Это перемещение порталом не было похоже ни на одно другое, пережитое ей ранее. Давление крючка, тянущего в районе пупка, казалось почти болезненным. Гермиона поджала пальцы ног и крепко стиснула зубы, когда Гарри — Том, вообще-то, — практически прокричал ей сквозь водоворот перемещения на ухо: — Держись за меня крепче, еще немного! Вскоре все и впрямь закончилось: водоворот резко замер, и Гермиона вылетела из него, больно приземляясь на горячий песок. В десятке футов от нее шумели, переливаясь в лучах солнца, морские волны, разнося по воздуху свой соленый привкус. Вдруг прямо над ней гадко закричала чайка, спикировав куда-то в гущу прибрежных кустов, и Гермиона, ошарашенная происходящим, исступленно заозиралась вокруг. Это точно не Британия. Волдеморт в обличье Гарри приземлился, как и всегда, изящно. Его ноги в темных блестящих туфлях по щиколотку утопали в песке. Спокойно одернув задравшиеся манжеты рубашки, он шагнул к Гермионе, протягивая ей руку. — Вставай. — Где мы? Обычно она с большим послушанием и даже трепетом относилась к его приказному тону, но сейчас… к дракклу! Она ему не собачонка. Волдеморт напрягся, протянутая ладонь дрогнула, но осталась на месте, предлагая свою помощь. — В Австралии, — равнодушно произнесли губы Гарри. «В Австралии», — эхом повторило сознание. В Австралии — засмеялись яркое солнце, соленое море и забившийся меж пальцев песок. — Зачем мы здесь? — Гермиона не хотела этого, но голос все равно сорвался на писк. В глазах защипало. — Навестить чету Уилкинсов. Мир дрогнул. Фурией Гермиона вскочила на ноги, отчего песок у ее подошв взметнулся, осыпая брюки Волдеморта, крупинками застревая в девичьих волосах, оседая на вмиг пересохших губах. Но ее это не волновало. Проклятье, она ведь поверила ему! — Я поверила тебе! — вслух прокричала она. Глаза защипали слезы, но не отчаяния — злости. В первую очередь на себя. Разве ее не предупреждали? Рон, Гарри, Кингсли, миссис Уизли — они все твердили: он предаст, обманет. Так какого Мерлина она их не слушала? — Я не позволю тебе причинить им вред! Боль и обида лавиной поднялись в Гермионе. Магия вокруг нее затрещала, волосы наэлектризовались и распушились еще сильнее. На пустынном пляже не было никого, кроме нее и Волдеморта — разве что несколько голодных чаек, — но, даже будь кто свидетелем происходящего, Гермионе было плевать. Этот мерзавец перенес ее сюда, чтобы поиздеваться, в очередной раз показать свою осведомленность, даже в этом щепетильном моменте. Мол, смотри, я знаю твой маленький грязный секретик, я нашел твоих родителей маглов, которым ты стерла память и упрятала на краю света, ха-ха! А сейчас я под страхом их смерти заставлю тебя делать все, что посчитаю необходимым! «А если они уже мертвы?» — ужаснулась Гермиона. «Что, если Волдеморт уже убил их, а сейчас притащил меня сюда поглумиться?» Только не это. — Послушай, Гермиона, тебе необходимо успокоиться. Волдеморт не успел договорить: стихийная магия броском рассерженной кобры бросилась вперед, впиваясь противнику в глотку. Он упал на землю, судорожно хватая себя за горло, пытаясь вдохнуть хоть толику воздуха. Тщетно. Гермиона усилила напор. Она вскинула руку и, удерживая ее в воздухе, сделала ладонью сжимающее движение, как если бы и в самом деле душила Волдеморта. Глаза застилала пелена слез. Но, кажется, она забыла, с кем сражается. Мгновение и Лорд отшвырнул ее движением палочки. Перекувырнувшись в воздухе, Гермиона больно стукнулась головой о какой-то валун. Она закашлялась: рот был полон песка, а перед глазами заплясали белые мушки. Осторожно тронув пальцами макушку, Гермиона почувствовала что-то мокрое и липкое. Кровь. При ударе о камень она до крови разбила себе голову. — Грейнджер, твою мантикору, приди в себя, где твой рациональный… Но договорить Волдеморту сегодня было явно не суждено. Резкий порыв стихийной магии опрокинул его на спину, но, до того как Гермиона вновь успела сжать удавку на чужой шее, из песка вынырнуло несколько змей, намертво обвиваясь вокруг ее запястий, стягивая их не хуже самых крепких веревок. — Удерж-жите эту с-сумашедшую, — зашипел Волдеморт на парселтанге. Дернувшись, Гермиона взвыла, и, взывая к помощи мамбы, произнесла: — Ос-свободите меня. Немедленно. Зеленые глаза Лорда расширились в изумлении, когда австралийские тигровые кобры послушно спали с девичьих запястий, вновь прячась в песочных недрах пляжа. Бузинная палочка и рука Гермионы одновременно взметнулись вверх. Пока Волдеморт что-то беззвучно шептал, шевеля одними губами, Грейнджер мягко повела ладонью, превращая пески в одну из самых опасных ловушек в мире. Маг не сбился с заклинания, даже когда его тело дрогнуло и поползло вниз, засасываемое зыбучими песками, но порадоваться Гермиона не успела. По ее жилам потекла огненная лава. Стало не просто больно, стало адски больно. Это не было похоже на Круциатус, которым ее пытала Беллатриса; это было нечто иное, не лишающее разума, но скользящее по венам вместе с кровью. Хотелось расчесать себе каждую артерию, вскрыть ее и достать из недр тела этот огонь, пока он не прожег ее насквозь. — Грейнджер, успокойся, прошу тебя, — та затравленно обернулась к Волдеморту. Он уже по колено утоп в песке, но выглядел абсолютно невозмутимо. — Твои родители живы и с ними все в порядке. Я видел, как ты страдала все это время от разлуки с ними. Ваша встреча — лишь небольшой… подарок. От меня. Подарок. Именно так он и сказал вчера в коридоре. Это значит… с мамой и папой все в порядке? Волдеморт не соврал ей? Боль в венах исчезла в одно мгновение. Гермиона повела рукой, останавливая зыбучие пески, села прямо на землю и под шум волн и крики чаек разрыдалась.***
Грейнджер потребовалось не меньше часа, чтобы успокоиться и привести себя в порядок. Сейчас она сидела на покатом, наверняка очень горячем боку высокого валуна и остервенело вытряхивала из волос остатки песка. По ее поджатым губам и насупленным бровям было ясно, что она очень сожалеет о произошедшем инциденте, но то ли из-за гриффиндорского упрямства, то ли чисто по-женски — девчонка молчала. Волдеморт остался доволен своим внешним видом только после применения третьего Экскуро в совокупности со Скорджифаем. На зубах все еще скрипел песок. Устало вздохнув себе под нос, он поинтересовался вслух, не особо надеясь на ответ: — Мы возвращаемся в Хогвартс, или как? Море, омывающее берега Мельбурна, сегодня выглядело вполне спокойно. В шуме волн чувствовалось особое умиротворение, и Волдеморт даже растворился в этом ощущении, когда вдруг нежная девичья ладонь осторожно обхватила его собственную. — Прости меня, я просто… испугалась за родителей. Он кивнул. Злость на девчонку, устроившую тут светопреставление, была слишком сильна. Волдеморт изначально знал, что это глупая идея, но этот ее взгляд последние дни… отчаянный, затравленный. Маг уже давно чувствовал и даже знал, что что-то гнетет юную ведьму, но что бы то ни было — по своей воле она бы не рассказала. Самый простой способ все узнать — это залезть в голову ее дружку, младшему Уизли. Из всей троицы Поттера это была самая легкая мишень, не умеющая ставить даже элементарные блоки окклюменции, но состояние мальчишки было слишком нестабильным после ранения. «Я не захотел ему навредить. Из-за нее». Пришлось все выяснять обходными путями: через Торфинна, привычных осведомителей и… Поттера. Да, во всей этой истории ему помог Поттер. Что Волдеморт испытывал от этой мысли? Смятение. Да, в последнее время ему пришлось перешагнуть через многие свои принципы. Пришлось объединиться с Орденом Феникса, пришлось терпеть рядом всевозможное отребье, пришлось взять в ученицы грязноковку, пришлось сблизиться с Поттером. Возможно ли, что, раз он наплевал на пророчество, все его усилия по созданию крестражей были тщетны и прямо сейчас он сам себе подписывал смертный приговор? Разочарование. В себе и своей столь выверенной, отточенной десятилетиями идеологии. А какая она вообще была, эта идеология, и была ли она вообще? Приютский сиротка с магловской фамилией — вот кем он был на Слизерине первый год, — никчемный и вынужденный каждый день доказывать себе и окружающим, что он ничуть не хуже богатых чистокровных ублюдков. И доказать он это в итоге смог не великим талантом, отличительными способностями в магии и темных искусствах и даже не выдающимся упорством, когда он сутками на пролет корпел в библиотеке Хогвартса, дабы показать всему миру, на что он способен. Нет, его оценили только тогда, когда он оказался Наследником Салазара Слизерина. Многие из его сторонников ошибочно считали, что Волдеморт возненавидел маглов за годы жизни в приюте, а маглорожденных — за времена Хогвартса. Это было не так. В свои юные годы будущий Лорд Волдеморт понял, что презирает абсолютно всех — даже своих верных, но зачастую никчемных сторонников. Единственное мерило, достойное его внимания, — это сила и власть. Страх. Волдеморт наконец соизволил взглянуть на прижавшуюся к его руке девчонку. Нет, Гермиону. Пожелай она того, и она бы в одно мгновение стала обладательницей и силы, и, соответственно, власти. Но разве он хоть единожды видел в ее глазах проблески этого желания? Самоотверженная девочка, наивная, так мало требующая взамен. И так многое способная ему дать. Волдеморт осторожно высвободил руку из ее теплой ладони и встряхнул копну кудрявых волос Гермионы, выбивая из них последние песчинки. Как это делается? Хоть той и шли распущенные волосы, он слишком привык видеть ее с косой каждое утро: в Большом зале, во время собраний, в коридоре близ лазарета. Куда бы он ни шел — всегда краем глаза искал ее. Это начинало входить в привычку, которую, в отличие от магловских сигарет, он бросать не желал. — Что ты делаешь? — удивленно спросила Гермиона. — Я и сама могу заплести волосы. — Нет. Мне это… нужно. Коса, если начистоту, получилась корявая. И, кажется, Волдеморт вырвал ей несколько волос. Но он все равно был доволен. Злость улеглась, как и успокоившиеся у берегов Мельбурна волны. — Ну что, ты со мной? В протянутую мужскую ладонь легла маленькая девичья ладонь.