***
— Нет! — Тэхён распахивает глаза и тяжело дышит, тело онемело и покрылось испариной, на часах 05:55, ничего не меняется. Когда дыхание нормализовалось, он поднимается с кровати, всовывая ноги в своих мягкие тапочки и идёт в душ. Он никогда не заводит будильник, он никогда не боится проспать, потому что его сны неизменны, как и время для них. Каждый раз, как в первый, он уже взрослый мужчина, но до сих пор вынужден проживать свои 17 снова и снова, погружаясь в маленького себя каждую ночь. Завершив банные процедуры, он уже не такой помятый, рука опять тянется к пачке сигарет и зажигалке. Ничего не меняется, Ким Тэхён, кажется, проживает день сурка. Будто бы это фильм, где главный герой вынужден снова и снова попадать в прошлое, проживать однотипный день за днём, пока он наконец-то не поймёт, что здесь что-то не так и не решит изменить свою жизнь, чтобы бесконечный калейдоскоп событий прошлого прекратился. Сегодня на улице снова пасмурно, осень ощущается сильнее. Солнечные летние дни сменились на унылую пакость осенних. На душе и так шторм бушует, а погода за окном добавляет депрессивности. За окном раздался глухой звук грома и на миг образовалась тишина, затишье перед бурей, Тэхён отсчитывал секунды, их оказалось ровно 15, как небо разрезала ослепительная, зигзагообразная молния, освещая небо фиолетово-голубым цветом. Тэхён любит грозу, в грозу он хочет оказаться где-то в пустыре, где ни домов, ни людей, только поле, окружённое качающимися деревьями и щебечущими птицами, ожидающие дождь. Почувствовать полет мыслей и свободу действий. Почувствовать в полной мере всё то одиночество, которое окутывает его, как туман в морозную ночь, заполняющий воздух. Наблюдение за грозой затянулось, время на часах вновь ушло немного за 8, по-хорошему надо бы собираться на работу. Ким проходит к тумбочке, около кровати и открывает свой ежедневник, в котором у него расписаны пациенты и вся их доскональная жизнь, есть конечно и официальные бумаги. Он, как врач обязан раз в месяц заморачиваться и переписывать всё в отчётную документацию для главврача. Тяжёлый вздох оглушает комнату, сегодня по расписанию 5 незначительных пациентов, а в 7 вечера: Чон Чонгук, сегодня он с ним останется на ночь. Пока что их сеансы не вносили никакого продвижения, открываться Чону было сложно, на вопросы, заданные психотерапевтом, отвечал нехотя. Внутри Кима до сих пор на каждом сеансе разгорается огонь, сжигает его почти заживо, сердце и душа горит в первую очередь, боль прошлого разрывает его. Возможно, он не выдержит полноценный курс психотерапии с Чон Чонгуком — ему хочется отказаться от этого уже сейчас. Он сам не знает почему до сих пор не бросил всё, по сей день слушает его, наставляет и подталкивает к самой проблеме. Но, однако, он совсем не задумывается, что одно лечит, а другое калечит, насилует сам себя душевными терзаниями. Альтруистом стал с какой-то поры, пытается помочь тому, кто не достоин помощи. Электронные часы разрушают мысленный поток, заставляя вынырнуть из самобичевания, а женский приятный голос проговаривает, что на улице девять часов утра, а за окном семь градусов по Цельсию. В этом году погода бушует, ноябрь для Кореи выдаётся холодным и дождливым. Корейцы сравнимы с кактусами, которые привыкли к сухому и жаркому климату, поэтому в такую погоду многие уже надевают пуховик, боясь замёрзнуть, для других может показаться странным, но для них нормально, когда ты идёшь до магазина в сланцах и зимнем пуховике. Корейцы странный народ и Ким с этим согласен. Его мечта, ещё одна, но она из того списка, которая, возможно, будет исполнена: маленькая квартира в Манхэттене штата Нью-Йорка, с панорамными окнами и красивым видом, на снующих туда-сюда людей. Осталось лишь накопить и он покинет стены серой, давящей Кореи навсегда. Он просто сбежит из Кореи, уедет прочь от воспоминаний прошлого, убежит от самого себя, оставив позади, не оглядываясь на старого себя, который сидит в запертой клетке, держась за прутья и плачет. Сегодня на нём водолазка белого цвета, чёрный классический костюм, штаны потрясающе подчёркивают его крепкие бёдра, сидящие на нём будто влитые, поверх бежевое пальто, на руке как всегда его неизменные часы и конечно же сумка с всем необходимым, в том числе и некоторыми документами. Ким знает, что он красив, знает, что в больнице он считается завидным холостяком, через него проходят множество девушек, которых он отшивает со сталью в голосе и холодным взглядом, смотрящим прямо в душу. Он ненавидит давать надежды, поэтому старается быть более жестоким, он не тот, кто им нужен и они не те, кто нужны ему. Ким прекрасно понимает, что та масса людей ведутся на его внешность, желая заполучить его, как лакомый кусочек. На ногах его те самые лоферы, которые так любимы его сердцу, а сам он уже спускается в лифте в подземную парковку. Заводит мотор машины и выезжает с парковки, направляясь в больницу, проезжая по трассе, блюдя правила дорожного движения, и, слушая уже не привычное радио, а звуки дождя, капли постукивающие по кузову машины, которые становятся усладой для ушей. Хочется прикрыть глаза и полностью погрузиться в свой мир, где основным звуком является шум ливня. Однако он за рулём, но вместе с тем, он не боится смерти, смерти бояться лишь те, кому есть что терять, у кого множество не законченных дел. Это не он, он готов к ней и если однажды умрёт, то примет это как благословение для его ничтожной жизни. Вдали виднеется здание сеульской больницы, которая встречает его своими масштабами и ландшафтным дизайном, где гуляют пациенты, наслаждаясь прекрасным запахом дождя и чистотой воздуха, что редкость для Кореи. Он помнит, как раньше стены клиники давили на него, но сейчас её запах впитался под кожу, который уже совсем не чувствуется и приносит лишь спокойствие. Пациенты ему улыбаются и приветствуют, старушки вечно хотят с ним поговорить и не забывают упомянуть красивую холостую дочку или внучку. Настойчивость иногда его поражает, некоторые умудряются даже незаметно подсунуть в его карман халата номер, на что он тяжело вздыхает и выбрасывает это в урну. Оказавшись уже на своём этаже, он с облегчением вздыхает и приветствует женщину, сидящая в регистратуре, и уже уходит в свой кабинет, около его двери уже сидит человек, ожидающий его. Сегодня он немного опоздал, но не критично, приготовившись к сеансу, он впускает человека с рабочей улыбкой. — Устраивайтесь поудобнее. Чай, кофе или, может быть, вы хотите соку? — Дружелюбно интересуется Ким, сканируя девушку, которая проходит по кабинету и ложиться на кушетку психотерапии около панорамного окна, которое выходит на замечательный сад около больницы. — Можно кофе? — Спрашивает пациентка и прикрывает глаза. Ким отдаёт приказ приготовить кофе и садиться в кожаное, коричневое кресло напротив кушетки и спрашивает. — Как ваше настроение сегодня? — Проговаривает психотерапевт.***
Ким откидывается на спинку своего стула и тяжело вздыхает, только что ушёл последний пациент, а на часах шесть часов вечера, в Сеуле уже всё указывает на вечер, из-за пасмурной погоды не видно заходящее солнце, но включающие фонари на улицах так и кричат об этом. Автомобиль вновь трогается, выезжая на дорогу. На улице уже стемнело — фонари красиво освещают трассу, остановившись на светофоре, Ким смотрит как толпа людей переходит дорогу: кто-то не спеша, кто-то почти бежит, некоторые идут под руку с любимым человеком, а кто-то выгуливает собаку. Вывески магазинов ярко светятся и зазывающе приглашают внутрь, людям весело, они гуляют, веселятся, пьют в пятничный день, готовясь на следующий день отсыпаться от тяжёлой недели. Вечерний Сеул завораживающий, он будто оживает поздним вечером, весь светиться и процветает, переливается всеми цветами и захватывает дух. Ким сейчас тоже не проч оказаться где-нибудь в уютной палатке с бутылкой соджу, ароматным чан рамёном с кимчи и рисом, но работа ждёт, а Чон до сих пор его пациент, с огромной прискорбью. Каждый раз, приходя к Чону, он идёт на автомате и с лицом, будто бы его в эпоху Чосон приговорили к казне, наверное, это он сейчас так искупает свои грехи, которые он совершил во всех прошлых жизнях и в этой в том числе. Он не безгрешен, его душа также сгнила и пропиталась ядом. Когти когда-то вонзившиеся Чоном в тело его — дали плоды, ростки проросли и расцвели небывалой мощью. Ненависть, которая впиталась в каждый сантиметр его кожи отзеркалила на людей, а сейчас пошло наказание и искупление. Судьба — женщина злопамятная, она всегда даёт то, что ты заслуживаешь по нраву своему. Палец жмёт на звонок и начинается тревожное ожидание мужчины, который должен открыть дверь. Он слышит за дверью голоса, один принадлежит господину Чону, а другой незнакомый, новый для его ушей. Дверь в конце концов распахнулась, Ким немного, почти незаметно кланяется, приветствуя Чона, и, встречаясь с его взглядом, уголок губ того приподнялся, показывая что-то наподобие улыбки. Из гостиной снова раздался мужской голос. — Гук, я всё равно думаю, что это ненормально, она помыкает им как хочет, а он гляди и готов перед ней на четвереньки встать и все её замашки удовлетворить, оправдывая это всё любовью, — Раздражённо проговаривает парень, Ким в это время приподнимает бровь и вопросительно смотрит на Чона, который одними губами, не издавая ни звука произносит: «прости». Ким понимает и кивает, снимая с себя пальто, и кладёт его на тумбочку около входной двери. Ему каждый раз становиться лень его повесить в небольшую гардеробную в прихожей. — Джун, это его жизнь, если он думает, что это любовь, то ты просто не лезь, только хуже сделаешь, — Негромко проговаривает Чон, въезжая в гостиную. Его взгляд устремляется на своего раздражённого друга, тот снова хотел открыть рот и начать гневную тираду, но на этот раз уже заговорил Ким Тэхён, входя в гостиную. — Человек в абьюзивных отношениях, тоже самое, что муха в паутине, он сам из этого не выберется, промывать ему мозги бесполезно, только почешите против шерсти. Бить надо фактами и доказательствами, причём жестоко и беспощадно, — Голос звучит уверенно, говорит словно железо куёт, лицо его не выдаёт никаких эмоций. Мужчина, что сидел на диване поворачивает голову в его сторон, его брови сходятся на переносице, взгляд становиться загруженным и чем-то обеспокоенным, будто бы он роется в памяти своего подсознания, а потом говорит, как бьёт, причём прямо по лицу. — Ким Тэхён? — Взгляд Кима становиться более жестоким и леденящим душу, он устремляется прямо в глаза мужчины напротив, который в свою очередь тоже смотрит прямо на него. Лишь Чон немного не понимает происходящего, находясь меж двух огней.Flashback
Парня кидают на землю, Чон за шкирку поднимает того и садит на колени, держит за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. Чёрные омуты глаз против глаз цвета золотистого песка, одни источают холод и жестокость, а другие разочарование в себе и слепую влюблённость. Губы Чона останавливаются около его уха и шепчут: — Мерзкий, — Тэхён не успевает ничего переварить, как нога его обидчика прилетает ему в рёбра, заставляя вскрикнуть от невыносимой боли. — Ты должен был быть предназначен для девушек, а в итоге подставляешь свою задницу парням, это мерзко, — Снова шепчет Чонгук и бьёт по скуле парня, кольца на пальцах Чона рассекают щёку, а Ким вновь сваливается на землю, глухо роняя слёзы, которые скатываются с его щёк кровавыми линиями, опускаясь на траву. Он чувствует ещё один удар в живот, но боль уже стала частью его, он ушёл от неё глубоко в себя, чтоб не чувствовать жестокие удары. — Чон! Чон, твою мать, хватит, ты его прикончишь блять, — Кричит парень, хватая его за плечи, и, оттаскивая от парня, который безбожно хрипит от боли. Ким, лёжа на земле, смотрит на двух парней, один его личный дьявол, а другой его друг, который пытается вразумить того. В каждой компании есть тот, кто хуже всех и тот, кто лучше всех. Школьная компания Чона состоит из 5 человек, Чон является худшим, а Намджун является лучшим. Он такой же опасный, прикоснёшься и можешь обжечься от жестокости, однако в его случае — всё в рамках, он никогда не выходил за них. Пока пелена боли и небытия поглощала его, он успел заметить, как взгляд Нама на пару секунд стал сочувственным. Когда Ким отключился, то Нам проговорил — Чёрт возьми, Чон, что у тебя за нездоровая ненависть к нему.***
— Вы знакомы? — Спрашивает Чон. — Ты не помнишь? — Мужчина, наконец, переводит взгляд с только вошедшего на Чона. По его коже бегут мурашки, потому что это слишком отличается от того, что он видел раньше. Загнанный, запуганный мальчик, который плакал навзрыд и умолял оставить его в покое, никогда не сбегал, никогда не давал сдачи, просто молил о помощи и принимал удары, которые оставлял Чон. Нам видел в нём любовь, граничащую с безысходностью и разочарованием, видел, как постепенно это всё угасало, он ожидал, что это не пройдёт для того парнишки бесследно, насилие никогда не забывается. Однако он не ожидал этого: сейчас на него смотрел мужчина с тёмной аурой, источающий силу и мощь, глаза не выражали почти ничего, лишь титанический холод и превосходство граничащее с жестокостью проскальзывало во взгляде, но тут же тщательно скрывалось. — Что я должен помнить? — В Чонгуке плескается негодование и замешательство, брови хмурятся и мозг пытается что-то вспомнить, но все что было до аварии — это сплошные белые пробелы, с иногда мелькающими незначительными картинками. Киму если честно всё это осточертело, его вспомнил школьный друг Чона, что неудивительно, однако, чтобы в дальнейшем вести психотерапию, то Чон не должен знать кто он такой, он должен вспомнить сам или не вспомнить совсем. — Вы правы, я Ким Тэхён, психотерапевт господина Чона, меня наняли его родственники. Не могу припомнить, где мы с вами могли видеться? — Ким Тэхён приподнимает уголки губ, а глаза заставляют человека напротив замолчать, его тело напряжено, натянулось будто струна. — Я просто о вас слышал, просто вы мне напомнили кое-кого, — Быстро проговаривает мужчина и поднимается с дивана. — Гук, я пойду, мне надо еще в клуб заехать, втыков наставить, — Нам хватает своё пальто и попрощавшись с Чоном идёт на выход, останавливаясь на пару мгновений около Кима и еле слышно произносит. — Ты? Психотерапевт? Чона? Надеюсь, что это правда и ты не ради мести здесь, ублюдок, — Шипит Нам и выходит из квартиры, хлопнув дверью. А Ким ухмыляется, если бы он был тут ради мести, то Чон Чонгука уже нахрен бы скинул с 25 этажа: он ни тюрьмы не боится, ни смерти. Немного выровняв дыхание, он подходит к Чону, который задумчиво смотрит в окно. — Почему мне кажется, что упускаю что-то важное? — Задумчиво произносит мужчина, поворачиваясь лицом к психотерапевту. — Думаю, в вашем случае это естественное чувство, из-за травмы у вас обрывы в памяти. Иногда в каких-то ситуациях в голове могут всплывать потерянные ситуации прошлого, но полноценной картины вы получить не можете, поэтому в вас сидит ощущение потерянности, — Рассуждает Ким, смотря в панорамное окно, на ночной Сеул, на множество сверкающих огней. — Возможно, — Тихо шепчет парень, смотря на профиль своего психотерапевта, в голове мелькает слово «красивый», Ким поворачивает голову в сторону Чона и смотрит в замешательстве, тот как будто бы одумавшись прикусывает себе язык и неловко улыбается, почёсывая затылок — нервничает, Ким помнит эту привычку еще со школы. От неловкого высказывания отвлекает звук голодного желудка Кима, сейчас уже Ким начинает хмуриться и неловко прокашливается, отвлекая Чона от его позорного журчания. — У меня дома ничего нет поесть, давайте что-нибудь закажем на дом? — Психотерапевт кивает, меж бровей до сих пор пролегают морщинки, это было слишком стыдно, он совсем забыл, что ел только в час дня. — Как на счёт твенджан ччигэ, — Спрашивает Чон, уже облизываясь от его потрясающего вкуса и запаха, на языке уже скапливается слюна только от одной мысли о супе с анчоусами и морепродуктами. Но его мысли прерывает голос психотерапевта — На дворе почти ночь, лучше куксу заказать, — Говорит, как отрезает Ким. — Он же пресный, я не козёл, чтобы капусту есть, — Возмущается Чон. — Зато полезный, вам уж точно будет полезен, — Ким оглядывает Чона с ног до головы, останавливаясь на горящих от гнева и возмущения ушах. — Вы меня сейчас оскорбили, господин Ким Тэхён? — Сквозь зубы тянет Чон, ловя насмешливый взгляд психотерапевта. — Что вы, господин Чон, ни в коем случае, — Чонгук хмуриться и прищуривает взгляд, — просто озвучил факт, — Продолжил Ким, на что Чон утробно зарычал, нервы сдали, а обида взыгралась в нём вулканом, даже его личный психотерапевт аккуратно намекнул на то, что он овощ и может помогать своему телу только полезной едой. Телефон, который пару секунд назад находился в руках — ударяется о грудь Кима, на что тот выпускает судорожный вздох, дёргая головой в бок, и морщась от сильного удара телефона. Ким готов взять свои слова обратно, рука у того поистине тяжёлая до сих пор. Ким делает еще один вдох и резкая боль в груди от удара начинает отступать, он поворачивает голову в сторону Чон Чонгука, и тот его озадачивает второй раз за этот вечер, в глазах плескается сожаление и волнение. Ким не верит, что это возможно, это точно тот человек, которого он знал раньше?Чонгук не понимает, как он раньше причинял боль людям, ему становиться больно от осознания, что кому-то больно.
«Жизнь меняется и мы вместе с ней. Иногда надо вспоминать, каким ты был, чтобы понять, каким ты хочешь стать.» © Герои