Грешный сад

— Ты что-то вспомнил? — Спрашивает Ким, облокачиваясь на спинку стула, перед этим забросить ногу на ногу. — Да, думаю, отрицать бессмысленно? — Вздыхает Чонгук, прикрывая глаза. — Тогда давай отбросим тот факт, что я Ким Тэхён из прошлого, невыносимый гей, которого ты ненавидишь, — Произносит Тэхён, но не заканчивает; перебивают. Чон улыбнулся и на несколько секунд их взгляды встретились: в угольных глазах плясали маленькие чёртики, яркий блеск не мог остаться без внимания. В его глазах Ким вновь мог разглядеть вселенную, в которую его когда-то всосало неожиданно резко и с первого взгляда. В голове Кима всегда мелькала красная табличка «Вход запрещён», помнил ли он о ней в эти моменты. Едва ли. Воспоминание мелькнуло огненным хвостом и испарилось, оставив после себя взорвавшую мозг головную боль. — Нет, — Спокойствие, с которым Чон произнёс жалкое отрицание удивляло. «Что?» — Ненавидел, Ким, — Вновь сплошная мысленная мясорубка у Кима, его раздражает сама мысль, что в последнее время он стал слишком несобранным, рассеянным. Эмоции, которые он тщательно прятал в себе постоянно грозились выйти наружу; накопительная бочка переполнилась, Киму понадобилось секунд десять, чтобы сделать незаметный вдох и собрать себя по частям. — …ненавидел. Сейчас мы оставим только то, что я бесполое существо, я — психотерапевт. Всё, сказанное тобою уйдёт психотерапевту, не Ким Тэхёну, — Психотерапевт делает паузу, когда получает утвердительный кивок, то продолжает. — Что ты чувствуешь сейчас, когда увидел некоторые заблокированные воспоминания? — Тэхён замечает бегающий взгляд и еле нахмуренные брови. — Непонимание и растерянность. В голове очень много «почему?», на которые я не могу найти ответ, как бы не пытался, — Чонгук резко замолкает, что-то обдумывает, пальцами начинает соскабливать с ладоней шелушащую кожу, а потом продолжает, — Я не воспринимаю это, то есть гомосексуальность вот чем-то нормальным, то есть это же и так не нормально, природа все дела, там Адам и Ева. Но я не понимаю почему я это ненавидел так сильно, сейчас во мне этого нет, дико? Да. Ненависть? Нет. — Заканчивает Чонгук и проводит ладонью по волосам, зачёсывая их назад. — Не надо нервничать, я не осуждаю тебя, — Вторит Тэхён, голос спокойный и сдержанный, совсем не важно, что комок тошноты застрял где-то в глотке. Но слова Чона, как таковы правдивы, от чего хочется найти ближайшую урну. Его ориентация всегда была больной темой, о которой он никогда не желал думать, осознание и принятие разные вещи. Он хорошо осознаёт свою тягу к запретным отношениям, он никогда не отказывался от половых связей с мужчинами, но вместе с тем он никогда не принимал этого именно в себе. Ким не любит ложь, но опять соврал, когда сказал, что это уйдёт его врачебной стороне, сердцем он продолжает слышать отчётливо. Со стороны Чона послышался хрип, что-то похожее, будто он хотел кашлянуть и привлечь к себе внимание, но Ким вновь ушёл в прострацию. Тэхён поднимает глаза и видит виноватую гримасу, вместе с заломленными пальцами, которые Чон продолжал гнуть в разные стороны, нервничая, — Я гей, Чонгук, это не изменить, всё в порядке. …Только я ненавижу себя больше, чем ты меня когда-то. — Хорошо, — Мычит Чон, переводя взгляд снова на окно. Но он не верит, что все в порядке. …Я задыхаюсь.       Тэхён оттягивает ворот водолазки от шеи, спокойно выдыхая. Когда-нибудь к нему придёт облегчение, а сердце перестанет сжиматься до невидимой основы, причиняя адскую боль не только физически, но и душевно. Его душа скоро станет пеплом — рассеется над морем, а сердце сгниёт, организовав похороны внутри него, устроив пир величественный и проводя в загородный мир по всем традициям. — Я совершил много ошибок, за которые поплатился, но я хочу, чтобы ты знал одно. Я сожалею, поэтому прими, пожалуйста, мои извинения, — Говорит Чон, смотря всё также в окно, не решаясь встретиться глазами с человеком, которому причинял такую же боль, сравнимую с его болью, испытывающую он сейчас, проживая именно эти минуты жизни. — Ты простишь меня, Ким Тэхён? — Искренне спрашивает, но в ответ слышит тишину, лишь настенные больничные часы разбавляют тишину, которая с каждой минутой молчания насмехаются над Чоном ещё больше. «Тик-так», а в голове Кима единственное: — Нет, — Голова Чонгука дёргается в сторону своего психотерапевта, который продолжает держаться за ворот водолазки, оттягивая её назад, а в глазах пляшет пустота айсберга, её он видел в их первую встречу между «пациент и психотерапевт». — ты испортил мою жизнь, думаешь я могу всё забыть? Прощение надо заслужить, в этом мире ничего не бывает просто так, Чонгук, — Говорит Ким, переводя взгляд с пустоты на Чона, который смотрит на него большими, слишком завораживающими, словно две чёрные дыры, глазами. «Во вселенной виноватых нет», но в незначительном Сеуле Тэхён нашёл виновника. Только он виноват в том, что полюбил когда-то человека, которого любить было нельзя. — Спроси это ещё раз, когда избавишься от инвалидной коляски, — Произносит Ким, глядя всё в те же глаза, в которых весь Тэхёнов мир отражается, уйдёт под землю, даже под последним вздохом будет помнить их. Живя семь лет в ненависти — даже так он их никогда не забывал, из его сердца этот взгляд не уходил ни на минуту, любовь Кима была в коме целую вечность. «Сколько длится вечность?» — Ким Тэхён ответит семь лет.       Вечность — это семь лет, семь лет безудержной злобы, которую Ким берёг, как зеницу ока, клятвы в пустоту, где он клялся ненавидеть вечно, но один взгляд заставил проснуться то, что раньше так сильно кровоточило и не хотело идти к людям, разочаровавшись в них на «вечно».       И ведь однолюбы - как собаки, привязавшиеся к хозяину: сквозь боль, мучения и поскуливания, останутся верны только одному человеку. — Спрошу, только если ты будешь тем, кто поможет мне встать, — Как ни в чём не бывало говорит Чон, не зная сколько весят эти слова для другого человека, не ощущая их силу и власть. Но Ким ощущает, пытается поднять, но не может, надрывается и кричит от безысходности, готов поклясться ещё раз, что выхаркнет собственное сердце и душу, но поможет. В эти самые секунды тишины, Ким осознаёт, что ненавидит только себя за свою слабость, которая взяла над ним верх: он снова отчаянно и бесповоротно начал захлёбываться. …И только один человек, кажется, способен уничтожить его. — Помогу, — Вердикт вынесен, тело погрязло в кровоточащей любви. — Чтобы ненавидеть нужна причина, что будешь делать, когда мы найдём её? Твою причину ненавидеть меня, — Кажется, Ким самостоятельно решил провезти по горлу ножом. — Просто не уходи, когда я скажу «убирайся», — И Чонгук сам понимает, что все те эмоции, завладевшие им когда-то сильнее, потому что те эмоции забылись организмом так легко, как будто отгородилось от боли, заставив чувствовать что-то менее болезненное, чем его прошлое. Его пощадили и дали возможность жить дальше, но не учли то, что он не может жить с тем, что есть сейчас, даже если где-то там есть что-то хуже. — А если уйду? — Умру, — В глазах плещется отчаяние и безысходность, Ким видит это, потому что точно таким же взглядом он смотрел на себя в зеркало, когда приходил домой и был не в состоянии принять ванну из-за боли, которая обволакивала его так сильно, что он готов был умереть. Вслух он не произносит ничего, но в мыслях набатом бьётся «Только через мой труп». И когда-нибудь всё перестанет сводится к смерти, к травмам, полученных неопытными детьми, но это то, с чем они столкнулись тогда и сейчас, это то, с чем они идут нога в ногу, дыхание в дыхание.       «Помочь друг другу», наверное, в этом заключалась цель матери судьбы, которая столкнула двух парней, пылающих ненавистью к друг другу лбами.       «Горькая правда», вынесенная Чонгуком заключается в том, что он принял в себе истину — один больше не справится. Была ли польза от психотерапевта? Скорее, нет, потому что здесь ключевую роль сыграл Ким Тэхён. Без психотерапевта, может быть, и справится, но без Кима, вероятно, нет.       Теперь больничную палату окружает молчание, это был именно тот разговор, который нужен был обоим. Они прошли ещё один лестничный пролёт, приоткрыв свои сердца, нежно-пылающие в кромешной тьме. Моменты тишины станут тем драгоценным временем, которое предназначено только для них двоих. — Ты ел? — Прерывает золотую тишину Ким. — Нет, да и не стал бы, потому что больничная еда поистине дерьмовая, — Бубнит Чонгук, откидывая чёлку, которая нагло лезет в глаза назад. — Соглашусь, поэтому могу предложить заказать что-нибудь сюда, предложения принимаются, но не факт, что это предложение понравится мне, поэтому жареная курочка в кисло-сладком соусе скоро будет здесь, — Хмыкает Тэхён, набирая номер телефона ресторанчика с безумно вкусной курочкой, не обращая внимание на недовольного Чона, у которого покраснели уши от негодования. — Ты, блять, издеваешься? Нахуя только спрашивать, если всё уже решил, — Зло выплёвывает Чонгук, смотря на Кима, который в усмешке приподнял уголок губ, левая бровь также взлетела к верху, но он ничего не произнёс, потому что в телефонной трубке уже ответил мужчина, принимающий заказы и всё внимание приковалось к телефонному звонку. Он на самом деле не знает, почему злится, просто он всегда, когда что-то делается не так, как он хочет, начинает взрываться подобно фейерверку. Телефонный звонок заканчивается довольно быстро, от чего Ким, наконец, смотрит на Чона, у которого кончики ушей пылают алым пламенем. — Не вскипай, чайник, — Чон было открывает рот, но Ким его прерывает прежде чем на него бы вылились помои из чужого рта. — Услышу мат — будешь сидеть и есть свою положенную кашу, Чон, — Угроза существенная, рот мгновенно закрылся, но нахмуренные брови домиком и горящие уши от злости не ушли. — я ещё раз тебе повторю, что не всё должно идти так, как хочешь ты, учись принимать это, — Уже более мягко говорит Тэхён, смотря на недовольное лицо, губы которого сомкнулись вместе, образовывая ниточку. — Ты говоришь со мной, как с непослушным ребёнком, но я старше тебя, — Куда-то в сторону бурчит Чонгук, слыша со стороны смешок. — Неужели, а я то и не знал, что ты старше, — Сарказм, выходящий из Кима продолжал действовать на нервы буйному пациенту. — Сгинь. — Могу уйти? — И в этот момент Ким Тэхён абсолютно точно уверен, что имеет особое значение для Чонгука сейчас.       Он увидел достаточно, чтобы разглядеть в чужом лице «страх потери». Чонгук не хочет нырять в темноту один, но ещё не готов придать этому феномену огласку. Но слова становятся чем-то бесполезным, когда Тэхён впивается в агатовые глаза взглядом, видя в них больше, чем следовало бы, где ярким знаменем сияет профессионально скрытая мольба за дерзким языком.       Ким - не воплощение дьявола, но и праведником не является, невесомое бурлящее чувство в груди, немного пристыжает его и говорит не начинать то, что ты не осилишь. А он не осилит Чонову привязанность к себе, потому что знает: будет больно, чувство разочарования, ведь навязчивым вяжущим привкусом осядет на сердце надолго. И это Тэхён вовсе не про себя, разочаровываться будет Чон, а фигура у разочарования будет невероятно привлекательна, словно скульптура греческого бога, завораживающая снаружи, но прогнившая внутри. И ни одно доброе дело не перекроет в нём то, что уже сгнило давно.       Разочарование, осуждение и отвращение терпко вонзится навсегда в истлевшее тело Кима, его самым сильным грехом будет именно это: разочаровать того, кого полюбил ещё очень давно Вечно — 7 лет, Навсегда — бесконечно.       Неважно, сколько будет ещё грязных дел, сделанных его руками, но в могилу уйдёт и в ад отправится именно за это — личное грехопадение в бездну боли и искупления. И ведь как бы он не хотел остановить, то хрупкое, что есть у них сейчас — не сможет. Слишком эгоистичен, чтобы запретить себе наслаждаться, пускай время от времени пропуская через себя электрический ток, сжимать кулаки и челюсти от охватывающего колоритного огня, причиняющего пытки. Но наслаждаться. Мазохист       Попытка побега бывает только одна, и у Кима она аннулирована. Да и он не позволил бы себе сбежать сейчас, потому что сердце давно перестало его слушать, он бессилен. И не уйдёт даже под пушечным выстрелом, потому что уходить бессмысленно, а если и есть смысл, то он совсем не радующий, а даже скорбящий.       Чонгук всё это время смотрел в глаза, в которых, кажется, множество чувств и эмоций смешивались в непонятную субстанцию, словно топленое золото разливалось по радужке. Слишком горячо и преданно, в Киме сочетались две стороны, но одна из них нравилась ему гораздо больше. Холодный принц — покоряющий, но другая его сторона патокой обволакивала и зачаровывала.       От чего страшно становилось до жути, потому что так быть не должно. Не должен человек так сильно очаровывать, особенно мужчина. Но где-то под рёбрами щекочет, и дыхание спирает, а голос, с одной стороны обычный такой, мужской с хрипотцой, приручал почему-то внутреннего Чона, который буйный и агрессивный, словно волк, проживший всю свою жизнь в лесу. И ведь скулить хочется, когда он становится серьёзным и затыкает его с полу слова, мурашки бегут от этого подчиняющего тона. В голове резонанс дикий, прошлое не хочет накладываться на картину сейчас. А Ким Тэхён не хочет соотноситься со своей подростковой копией. Однако что-то общее между ими есть, оно спрятано в глазах, за тлеющими искрами.       Чонгук говорит себе, что нельзя оценивать людей мужского пола, слишком не по-мужски говорить мужчинам, в особенности некоторым, которые, как Ким, красивы. Удерживает себя, мысленно припечатав язык к нёбу, чтобы лишние движения на такие смущающие слова не делать. И они так и остаются, как колесо обозрения, крутящиеся по кругу, не выходя за свои положенные рамки. То, что есть в нём, ему не нравится, читайте, как ему кажется странным, поэтому меж бровей вновь морщинки пролегли, а с губ сорвалось: «Ноги сломаю, если уйдёшь». Вся суть в том, что ему это не нравится, но бросаться из-за этого непонятного ощущения в омут одиночества и беспомощности не хочется. Потому что скрытая правда в том, что ему это не нравится настолько, насколько нравится. Вердикт: он псих.       Становится даже больше, чем просто интересно, как закончится на этот раз их совместная история.       И смотря в глаза друг другу, оба видят то, чего не замечали раньше.       Телефонный звонок прерывает их гляделки. Мелодия звонка неприятным звучанием распространяется по комнате, и с каждым звонком в голове Тэхёна проскальзывает мысль поставить на него что-то приятное, но эта мысль теряется после окончания звонка. Его старый телефон так и не был отслежен, остаётся лишь догадываться, где он сейчас. Он поднимается со стула и отходит от больничной койки к окну, чувствуя при это сопровождающий его спину взгляд. 15:21 Ви — Слушаю.

15:22 Трухлявый говнюк — Чувак, не действую на нервы своим официозом, будь проще.

Тэхён машинально закатывает глаза. 15:22 Ви — Господин Мин, завалитесь и говорите, что вам нужно. И где-то на другой стороне звонка Мин сидит в маленькой однушке на прожженном коричневом диване от сигарет, зажимая губами косяк и поглаживая уже взрослого, старенького кота, в котором он однажды увидел себя и приютил, снабдив редкой заботой, едой и крышей над головой.

15:22 Трухлявый говнюк — Принцесса злыдень, не трахался что ли давно, как твоё плечо хотел я спросить, потому что дело есть.

15:22 Ви — Не думаю, что от моего ответа что-то изменится, поэтому просто назови место и время.

15:22 Трухлявый говнюк — Мне правда жаль, Тэ. Вся эта заварушка для всех проходит, как курс по выживанию.

      Брови Тэхёна расслабляются, и он, правда, понимает, что плохо не только ему, даже тот же Джин потерял из-за этого свою жену. И Ким представить не может какого смотреть, как на твоих руках умирает человек, находившийся всегда рядом с тобой, с которым вы пытались построить семью. Тэхён проводит по волосам, выдыхая в телефон негромко «Я знаю, Юн, всё нормально». Юнги пришлось закончить телефонный звонок фразой, что сообщением вышлет всё позже, потому что кто-то слишком агрессивно долбился в его дверь. Мин даже пошутил фразой: «Надеюсь, это не коллекторы пришли отобрать мои последние красные трусы», но звонок в итоге был сброшен. Когда Тэхен убрал от уха телефон, то Чонгук решил поинтересоваться. — Кто звонил? — А к чему любопытство? — Хмыкает Тэхён, проходя к стулу. — Плевать, можешь не говорить. — Закатывает глаза Чонгук, а Тэхён считает до трёх прежде чем, — Твой парень? — давится, закашлявшись в кулак, и округляет глаза, изгибая при этом бровь, потому что: «Какого хрена, Чонгук» А тот в свою очередь лежит, делая незаинтересованный вид. — Чон, во-первых, с чего ты взял, а, во-вторых, тебя это не должно касаться, окей, — Уже спокойно говорит Тэхён. — Просто предположил. — Хреновые предположения, он что-то вроде друга, — Тэхён никогда не заводил друзей, но их отношения напоминают друзей, отдалённо похожих, конечно, но дружеская манера присутствовала, по-другому не объяснить. — но раньше мы трахались, — теперь очередь подавиться Чона, он в такой же манере начинает кашлять и бегать взглядом по палате. А Ким удовлетворённо откидывается на спинку стула, наслаждаясь реакцией и радуясь тому, что даже если Чон захотел бы врезать — не дотянулся бы до него. Его преимущества над Чоном радовали определённо. Чонгук недовольно кидает взгляд. — Знаешь, ты мог бы последнее и не добавлять. Но почему раньше, а сейчас что? — Ким хмыкает, достаточно удивляясь, что Чон не замял эту тему. — Раньше так было удобно, а потом мы не общались какое-то время по некоторым обстоятельствам, ну а сейчас просто считаем друг друга хорошим опытом. — А почему не встречались тогда? — Странный интерес Чона пугал и озадачивал, потому что тот был абсолютно спокоен. Даже на лице мигала табличка, что эти вопросы однозначно хотят получить ответ. — Я не встречаюсь, отношения строятся на чувствах, а не на удовлетворении физических потребностей, Чонгук, — Тэхён делает паузу и морщит лицо, продолжая озвучивать свои мысли, — неужели наш большой Чонгук-и ни разу ничего не чувствовал к своим пассиям? — Поднятые брови и гадкая ухмылка на губах Кима так и кричит на весь мир, что сейчас издевается над бедным мужчиной, который агрессивно буравит его взглядом. На самом деле Тэхён предполагал, что такое возможно, потому что девушки в школе менялись часто, а вопрос однажды заданный про то, какая же эта любовь на вкус, определенно сказал всё за себя. — У меня хотя бы на них встаёт, — Выпалил Чонгук прежде, чем успел подумать о последствиях данного высказывания. Лицо Кима мгновенно лишается всех эмоций, оставляя на себе маску пустоты, а взгляд холодеет до температуры Северного полюса. Телефон вновь начинает гудеть от звонка курьера, принимая звонок, голос был подобно глазам, такой же остро-колящий. Он поднимается со стула и идёт в сторону выхода из палаты, встречать курьера с едой однозначно, но почему-то неприятное предчувствие в груди заставляет сказать что-то ещё, — Тэхён, я не хотел, — Произнёс мужчина раньше. чем услышал хлопок двери и уставился в белоснежную дверь больничной палаты с комком сожаления, вставшего прямо в горле.       Он продолжал буравить дверь взглядом, пока не увидел, что дверь вновь открывается. Но где-то в груди отдаётся болью, когда в двери входит совсем не Ким, а тот самый курьер, за которым ушёл Ким. Молодой парень улыбается, приветствуя, и достаёт заказ, выкладывая всё на тумбочку рядом с пациентом. Чонгук на него даже не смотрит — неинтересно. — Приятного аппетита, вам ещё просили передать вот это, — Голова заинтересовано дёргается и парень отдаёт сложенный пополам розовый стикер.       Курьер покидает палату, а Чонгук раскрывает бумажку, на которой аккуратным почерком написано: «Вот мой номер, приятного аппетита, мне нужно идти». Всё сухо, просто и по делу. Чонгук осознаёт, что ушёл тот не из-за важных дел, а из-за непроизвольных слов, за которые он однозначно чувствует вину.       И день проходит снова сквозь него, заказанная еда определённо была вкуснее отвратительной больничной пищи. Номер, написанный на бумажке, был внесён в контакты телефона сразу же, но написать он не решился, возможно, тот ещё злился и подливать масло в огонь этим сообщением не хочется. И за ничем не деланием за окном наступает вечер, яркие фонари янтарным цветом освещают улицу, а в палате приглушённым ночником горит свет. Ближе к девяти часам вечера к нему вновь заходит врач, который ему не нравится, факторов множество, белый халат уже становится причиной его неприязни. — Я зашёл вас предупредить, что завтра вас переведут в другое крыло больницы. Мы поговорили с психотерапевтом Кимом, и он подтвердил ваше лечение, поэтому у нас вам делать больше нечего, — Проговорил врач, именуемый Со Джиханом, на белоснежном, до боли, в глазах халате было вышито его имя синим. — Куда меня переводят тогда? — Хмуро спрашивает Чон, сводя брови на переносице. — В реабилитационное крыло, вы будете проходить ещё один курс физиотерапии на ваши ноги. Пришло уведомление от заведующего того крыла, чтобы вас перенаправить, ну а сейчас отдыхайте, — Врач ушёл, а мысли остались. Чонгук не знает, когда успел обо всём договориться Ким, но то, что это сделал именно он абсолютно точно правда, поэтому он печатает смс, наконец, решившись написать, и надеясь хоть на какую-то реакцию. Долгое время смотрит на непрочитанное сообщение и тяжело вздыхает, кидая телефон на тумбочку.

***

      Телефон в кармане узких джинс вибрирует от приходящих сообщений, но Тэхён слишком занят, чтобы их прочитать. Рукой проводит по щеке, размазывая алую кровь, чужую, а в глазах такие же кровавые, искрящие огни прыгают. И как бы он не хотел уйти, унижать людей ему нравилось, а видеть сбитое лицо в кровь — тем более, к тому же, если это мудила, пытающийся тебя когда-то убить.       Резкий удар ногой в живот и привязанный мужчина к стулу падает на спину, сплёвывая сгустки крови на холодный бетон какого-то заброшенного предприятия: редкие металлические бочки, мусор и разбитые стёкла окон валяются на полу. — Если хочешь жить, то ты скажешь кто такой Гораций, иначе в твоей башке на одну дырку больше станет, — Рявкает мужчина, что до этого стоял облокотившись о бочку, наблюдая за усмехающимся, словно умалишенный, мужиком, который по виду, как свежий кусок мяса на подкормку дикому животному. — Если вы меня сейчас убьёте, то это начало войны, Ким Сокджин, — Криво улыбается Мун Рэй, мужчина 45 лет, владеющий адвокатской конторой, лимитированным внедорожником и двумя детьми. У Кима идеальная память и зрение, а мужчина слишком глуп, доверившись удаче и темноте, из-за своего безрассудства поставил под удар всё, в том числе семейное древо. Никого не удивляет, что он хорошо осведомлён о каждом в триаде, так и он не удивился тому, когда в его дом ворвались, запихнули в багажник, предусмотрительно сверив марки машин. — Если ты сейчас не скажешь, то кому-нибудь из твоих детей придётся поплатиться за своего никчёмного отца, Мун, — Никто ничего подобного делать не собирался, желание припугнуть хоть чем-то резало десны, но тот громко начал смеяться скалясь. — Ты думаешь я не осведомлён об одном из правил триады? «Виновен только виновный, казнь его ждёт». Он слишком дорожит своими законами, чтобы нарушать их, идиоты низкосортные, — Смеётся хрипло тот; связанный, лежащий на бетоне, но чувствующий своё превосходство над ними, от чего сводит челюсть от напряжения. — Тогда ты будешь гореть в Аду, — Усмехается Тэхён, опускаясь на колено; достаёт из кармана зажигалку, прокручивая колёсико, и смотрит в глаза, где оранжевые блики отражаются. Смех исчез, а смерть от огня, как средневековая пытка, каждый знает. — Кто он, — Рыкает он. — Могу сказать, что первыми будете умирать не вы, — Тот вновь расплывается в улыбке, — а те, кого вы будете защищать, — Рука Кима мгновенно тянется к горлу, обхватывая его пальцами, перекрывая дыхание, давит на кадык сильнее, мысленно желая услышать его хруст. В глазах красная пелена встала, а хрипы доносились до ушных перепонок, словно через толщу льда. Рука Джина резко дёргает его за плечо, не задумываясь, этим действием провоцируется громкое шипение. Тэхён хватается за плечо, зажмурив глаза до белых мушек перед глазами, боль не зажившей раны расходится неприятным ощущением вдоль руки. — У тебя осталось одна попытка и она последняя, — Произносит Сокджин, хватает того за горло и поднимает вместе со стулом в нормальное положение, похлопывая его по щеке ладонью, — не воспользуешься этим шансом, то будешь умирать долго и мучительно, поверь нам, — Джин хватает его за волосы и тянет за них, слыша, как тот скулит. Тот продолжает играть в молчанку, на что уголок губ дёргается в усмешке, он пожимает плечами, убирает руку и отходит. Тэхён стоял всё это время в метре от них, предоставляя всю власть старшему Киму. — Убей его, он бесполезное дерьмо, — Тэхён хмыкает, отходит на метров пять и берёт в руки канистру с бензином, а следом неторопливо, словно играется с ним, поливает его и вокруг стула. Мужчина смотрит из-под опущенных ресниц, как Ким делает шаг назад и достаёт из-под пояса пистолет; присаживается на корточки рядом с ним и вертит его в руках. — Узнал? Знаешь, ты сделал ошибку, когда оставил меня в живых, потому что я чертовски злопамятный, — С усмешкой тянет Ким.       Выстрел громким звуком проносится по просторному помещению, рикошетом отскакивая от бетонных стен эхом. Следом за звуком пистолета идёт короткий возглас, мужчина откидывает голову назад и сжимает челюсти. Дрожит, трясётся, словно напуганный заяц, но вновь опускает голову, чтобы заглянуть в глаза, в которых играющие блики скачут; он усмехается, показывая своё сопротивление, но повторный выстрел не заставляет его ждать, буквально через миллисекунды тот вновь стонет от боли. Кровь стекает с двух сторон пробитых плеч. — Игра началась, — Криво улыбается Рэй. — Ваше время закончилось, время Ли Юна на исходе, он будет умирать точно так же, как убил сокровище Горация. Всё это было только ради мести, и закончится только тогда, когда он отомстит за неё. Твоя же жена, Джин, уже мертва? Скоро придёт и твой черёд, Ким Тэхён, психотерапевт своей глупой симпатии, — Ким рычит, хватаясь за окровавленную одежду, и трясёт. — Ублюдок, гори в Аду, блять, я его из-под земли достану, — Зажигалка вновь горит напротив чёрных глаз, пропитанных желчью и высокомерием.       Язык огня создаёт свой круг, вырисовывая идеальное ярко-оранжевое пламя, охватывая кричащего, бьющегося в агонии Мун Рэя, раскрывающего свой рот настолько сильно, что в любой момент уголки не выдержат и надорвутся. Горит красиво, замечательно хорошо, когда пламя охватывает ноги, кожа бугрится, одежда сгорает дотла. И он сгорит позже полностью. Джин смотрит и завидует, а завидует тому, насколько верными могут быть люди. Под угрозой смерти остался верен до самых последних секунд, превращаясь в обугленный кусок мяса. — Надо разговаривать с боссом, когда и кого он убивал женского пола. Может быть, чья-то жена, девушка, возможно, даже сестра, — Устало говорит Ким, разминая шею.       Он смотрит, как догорает огонь и направляется к выходу, позже здесь всё приберут. Другие люди — исполнители, новые члены триады, которые недавно вошли в семью и выполняют всю грязную работу до своего повышения. Ким её тоже выполнял, первые разы его сильно рвало, когда он сдирал с асфальта мёртвые тела. Даже здесь есть своя иерархия, которой все следуют, и над каждым здесь стоит кто-то выше. Над Кимом Джин, являющийся подручным, и в случае смерти босса — триада будет принадлежать ему, но опять же в случае, если сын нынешнего главы не примет бразды правления, а его, к слову, ни разу ещё никто не видел. Правит монархия, из рук в руки, но все знают, что не всегда мафиозный наркокартель передаётся родственнику, это наследие из по кон веков передавалось только достойному.       Уезжают они на одной машине, Сокджин забрасывает Тэхёна домой, а сам направляется в компанию к боссу, которому нужно сдать отчёт.       Открывает он дверь ключ-картой и вваливается в квартиру, матерится под нос, пока развязывает свои берцы, которые потом благополучно сбрасывает с ног и проходит по мраку в глубь апартаментов. Толкает белоснежную дверь и входит во внутрь комнаты, кидая взгляд на окно. Тэхён автоматически сбрасывает с себя короткий чёрный пуховик и такого же цвета футболку, присаживаясь в своё кресло, где опять же всё то неизменное: пепельница и пачка сигарет, всё это приправлено ночным Сеулом. Голова откидывается на спинку кресла, а глаза прикрываются, темнота убаюкивала и расслабляла, но в воспоминание врезается вибрация телефона. Потянувшись в задний карман джинс и сняв разблокировку, он видит сообщения от неизвестного номера, догадаться от кого — труда не составит.

21:59 Чонгук — Ко мне приходил врач, сказал, что мне снова назначена физиотерапия. — Ты придёшь? [22:00] — Что за срочные дела, что ты свалил и не отвечаешь? [22:30] — Обиделся? Я правда не хотел, прости тт тт [22:47] — Мудак [00:03]

      Сейчас час ночи, скорее всего, Чон спит, поэтому Тэхён выходит из приложения и тянется к пачке сигарет. Думая обо всём этом, обиделся ли? На правду же, по сути не должны обижаться, но от чего-то эта фраза задела. Опять же есть понимание того, что тот правда не хотел, он сам в курсе и в медицинской карте Чона своей рукой вывел «Неконтролируемая агрессия», но ведь всё равно под рёбрами скребёт. Телефон на столике вибрирует, сверху высвечивается новое сообщение:

01:11 Чонгук — ТЫ ПРОЧИТАЛ, НО НЕ ОТВЕТИЛ. Мудак? Мудак. Пока.

Тэхён хватает телефон и удивлённо заламывает брови. 01:11 Мудак Ким Тэхён — Истеричка. ПМС? пмс. Спокойной ночи.

01:12 Чонгук — Пошёл на хуй.

01:12 Мудак Ким Тэхён — Я на него не хожу, предпочитаю активную позицию. — Но ты можешь попробовать, вдруг понравится :) Правда кстати. Однажды с Юнги он попробовал, с того дня он зарёгся никогда и ни за что.

01:12 Чонгук — фу. Не в жизнь. — Почему так поздно? [01:14]

…написал. Но каждому будет лучше, когда всё то, что происходит под покровом ночи, останется там же. И совсем не важны причины, по которым он вернулся во втором часу, потому что ночь — понимающая, она оставит всё в секрете. А Чонгук так и останется в неведении того, как разлагается Кимова жизнь, у которой ростки начали разрушаться ещё в их первую встречу. 01:14 Мудак Ким Тэхён — Только освободился, и сейчас снова буду занят, поэтому ложись спать, Чон.       Тэхён не забыл слова, сказанные Чоном. Жизни у них разные, предпочтения тоже. Ким носил уже в сердце любовь, но сейчас она где-то в рёбрах застрявшая, поэтому справляться с ней труда не составит, надо лишь попытаться закопать вновь, чем давать ещё больше свободы. Не дать ей взобраться выше. Чонгуку его любовь не нужна, мысль вьётся колющим плетением около него.       Тэхён, сидя напротив панорамного окна, вновь понимает, что те греющие для человека «я люблю тебя» он унесёт в свою могилу, прошепчет на одре смерти. Ведь он никогда больше не сможет их произнести.

Flashback

      Ким не думал, что в новой школе, в новом для него Сеуле, он станет диким животным, пойманным в капкан, пойманный из-за своих же чувств, которые он испытывает в первые, к тому же и парню. Чон Чонгук — один из популярных парней учебного заведения, богатый дебошир, ненавидящий правила и таящий в себе множество секретов за спиной. Что же его привлекло в нём?       Пустота в глазах, фальшивая улыбка и поле для регби, на котором Чон появлялся настолько часто, насколько это возможно. Ким всегда старался остаться в неведении, наблюдал издалека, как вьющиеся от пота волосы спадали на глаза, смотрел, как тяжело вздымалась обнажённая крепкая грудь. Тэхён таял от того, каким он был, получал много и больно, но сердце превращалось в пластилин, когда этот образ просто существовал. Тэхён был в розовых очках.       У ненависти синоним любовь, ведь в книгах он читал, что так бывает. Романы, которые он брал в библиотеке, залпом проглатывал и улыбался мечтательно так, с надеждой. Думал, у них будет также, сначала больно, а потом холить и лелеять их чувства. Но в какой раз он ошибся, допустил глупую ошибку, когда понадеялся на любовь.       В утро понедельника, когда уже май месяц, теплый ветер нежно трепыхает волнистые волосы Кима, он направляется вновь на школьный стадион, чтобы снова стать скрытным наблюдателем. День был невероятно солнечный, до начала уроков было ещё полтора часа, поэтому учеников как таковых не было. Но Тэхён знал, что Чонгук любил до начала занятий изможденною тренироваться. Но сегодняшнее наблюдение впервые отдалось болью в лёгких.       Его заметили.       И всё остальное прошло, как в тумане, вот он прятался, как обычно за трибунами, выглядывая Чонгука. И вот холодная рука, которая опускается на его плечо, со вздутыми венами, крепко сжимая до боли. Но Тэхён молодец, он перетерпит, как обычно, стиснув зубы и ответив колкостью, он не сопляк, правда, просто силы не равносильные. Но в этот раз всё прошло не так: в глазах Чонгука до сих пор пустота, в глазах Кима — горячая любовь. Но встретившись сейчас, нет драк и громких ссор, только Чонгук, заканчивающий выпускной класс и Тэхён на год младше. — Хватит следить за мной, блять, реально хватит, Ким, — Нервно шипит Чон, который устал от постоянной слежки, устал от всего, включая Ким Тэхёна. — Когда ты уже отъебёшься от меня окончательно, нравится уходить от меня ползком? Мазохист? — Также шипит, убирая руку, при этом искажая лицо, будто его сейчас вывернет от человека напротив. — Почему, — Спрашивает Тэхён, заглядывая в глаза, в голове много «почему». «Почему избивал», «почему ненавидел», «почему однажды спас, в тот роковой день школьного хэллоуинского праздника» — Потому что ты гей, Ким. Мерзкий, ублюдочный пидорас, грёбанный извращенец. Каким ты будешь в будущем? Не представляй, потому что ты должен сдохнуть до того, как от тебя кто-то пострадает, мне противно даже находится с тобой рядом, а видеть в твоих глазах ту извращённую любовь ещё противнее, до блевотины, — Чонгук отворачивает голову, смотря в сторону, потому что противно, он так сильно ненавидит, настолько сильно, что задыхается от этого. — Что? — Тэхён никогда не говорил про свои чувства. — Любишь меня, да? Скажи, — Чон вновь встречается с ним взглядом, где замешательство и растерянность ключом бьется. Проблема в том, что Тэхёну не надо было это говорить, чтобы показать свою любовь, Чонгук и так про неё знал, но он сказал. — Люблю. «Да, я люблю тебя так сильно, что терпел все это.» И это была ещё одна ошибка, совершённая Кимом. Тэхён на год младше, а Чонгук в выпускном классе.       Этим же школьным днём о Тэхёновой любви знала вся школа. Чонгук вскоре исчез, а Ким грушей для битья быть не перестал.

***

      Никогда он больше не скажет «люблю». Тэхён психотерапевт, у которого очень много проблем, а проблемы начались с первой односторонней любви. Изменения произошли за эти 7 лет в том, что он перестал верить тем романам, которые любил читать. «Я люблю тебя» теперь ассоциировалось лишь с его детской травмой.       И только изучив психологию, он понял, что всё началось не с того, что он влюбился и был объектом ненависти. Всё началось именно с красивого слова «Люблю», которое принесло первую психологическую травму под названием «безответная любовь». На фоне чего всё переросло в депрессию, и неоднократные попытки суицида, сопровождая всё паническими атаками. Прошло семь лет, и он не перерос, просто заглушил, таблетки до сих пор стабильно лежат в сумке и на тумбочке около кровати. И кто бы мог сказать ему тогда, что любить нельзя, физически, морально и психологически ведь плохо будет. Теперь он и не верит, что любовь может приносить счастье.       Тэхён не хочет любить, но, к сожалению, уже полюбил. И мысли он заглушает о повторной безответной любви в постели.       Тэхён хотел бы любить Чимина, потому что с ним хорошо, сердце не болит. Разнеженный, мягкий и тихо просящий Чимин. Пака любить было бы легко, если бы Ким не был той самой собакой, ждущей хозяина под проливным ливнем.

***

То, что случилось со мною, не болезнь. Скорее — травма. Как известно, кость легче ломается в месте прежнего перелома. Вот и у меня, по стечению случайностей, хрустнул старый перелом души. Борис Акунин «Весь мир театр»