— Я могу вам чем-то помочь? Кажется, вы кого-то потеряли, — повторил Фонд. Близнецы-тыквы после первого раз замерли истуканами и, кажется, непонимающе хлопали глазами под своими масками. — Кого-то по имени Талли. Я слышал, как вы кричали это имя.
— А, да, — отмер наконец один из ряженых, отвечая ему приглушённым от костюма голосом. — Талли — наша младшая сестра. Она потерялась где-то здесь, мы только на секунду отвернулись, а её нет!
— Мама нас убьёт, — просипела вторая, обнимая себя за плечи.
— Давайте для начала успокоимся, хорошо? Я помогу вам, втроём мы точно её найдём, — Оксфорд решил взять на себя роль взрослого, чтобы подростки хоть немного пришли в себя. — Предлагаю познакомиться: я мистер…
— Доктор? — перебил его юноша. — Я видел такую же эмблему на книге в витрине, — он указал на знак Организации на груди Фонда. — Приятно познакомиться, мистер Доктор. Я Памп, а это моя сестра Кин, мы близнецы Курбис с конкурса костюмов.
Костюмы на них и правда были симпатичные. Оксфорд бы посчитал их официантами, до того классический наряд на них был: брюки, белые рубашки и перчатки, жилетки с галстуками — словно сошедшие с плаката. Только близнецы не зря носили свою фамилию — на головах у них красовались два очень натурально выглядящих тыквенных фонаря. Не то из пластика, не то из папье-маше. У Пампа в петлице был букетик ярко-синих цветов, у Кин — венок из маргариток на макушке.
Парочка выглядела неброско и вместе с тем оригинально. Фонд внутренне кивнул сам себе — костюмы ему понравились. И если близнецы хотели поиграть в анонимность, не ему их отговаривать.
— Рад встрече, — кивнул он. — Перейдём же к делу: где вы видели Талии в последний раз?
— Мы шли с главной площади, — подала голос Кин. — Она захотела сахарной ваты, и мы завернули сюда, но пока стояли в очереди — Талли куда-то пропала. Мы нарядили её маленьким призраком, но их так много вокруг! — она всплеснула руками.
— Я понимаю, — кивнул ей Фонд. — Далеко отсюда до вашего дома?
— Не очень, — ответил Памп. — Она могла пойти туда без нас… Или пойти искать нас обратно на площадь.
— Сделаем так, — хлопнул в ладоши Оксфорд, из-за чего Кин вздрогнула и подняла на него лицо: близнецы были чуть ниже ростом. — Мы с твоим братом пойдём в центр, попробуем поискать там, а ты сбегай домой, вдруг Талли уже там. Встречаемся здесь, — Фонд посмотрел на часы, — через полчаса, около танцплощадки. Если её нигде нет, то будем искать здесь.
— Хорошо, — синхронно кивнули ему близнецы. Это выглядело бы пугающе, не будь ситуация столь критической. Кин помахала им рукой и, развернувшись на каблуках, исчезла в толпе.
— Ну что, пойдём? — спросил Оксфорд и, получив согласие, зашагал к главному выходу.
Какое-то время они шли молча, рассматривая каждого встречного, но ребёнка в костюме призрака видно не было. Фонд украдкой поглядывал на Пампа: тот шёл быстро, но тихо, явно подстраиваясь под чужой шаг. Тонкий запах от цветов в петлице стелился рядом. Молчание между ними затягивалось, но не напрягало.
Из-за поворота выскочил юноша в красном спасательном жилете и понёсся куда-то вперёд. Громадная белая собака, несущаяся за ним, недвусмысленно намекала на причину его спешки. И только когда впереди раздался вопль «Эйни, мы опаздываем! Давай, мальчик, нам нужно ускориться. Почему всегда так мало времени?!», Оксфорд сообразил, что понял всё неправильно.
— Вы так смотрите на меня, — тихонько начал Памп, — Вас что-то смущает, мистер Доктор?
— Да, то есть нет, — сбился Фонд. — Почему ты не снимешь маску? И что за цветы у тебя?..
— Ха, я уж думал, что вопросы будут куда странней, — выдохнул юноша. — Маски у нас с Кин бумажные, мы перед выходом, когда одевались, заклеили их так, что пока не сломаешь — не снимешь, только мы ещё обещали поделать фоток с друзьями, — в прорезях тыквенных глаз лукаво блеснули глаза настоящие, пока пальцы в перчатке легонько коснулись синих цветов на груди. — А это дельфиниум, наша мама выращивает на заднем дворе. Совсем недавно зацвёл.
— Приятно пахнет, — кивнул ему Оксфорд и снова посмотрел вперёд. Плаксивого вида подросток в канареечного цвета майке пискляво кого-то звал. Кучки детей встречались всё реже: они радостно щебетали между собой о сладостях и совсем не выглядели потерявшимися.
— А про эту книгу вашу, — прервал вновь появившееся молчание Памп, — ну, то есть, про знак с этой книги, что у вас на халате, мне друзья все уши прожужжали. Если скажу завтра, что встретил кого-то в таком костюме, они мне не поверят! А пойдёмте потом с нами фотографироваться? Хотя бы на одну карточку?.. — Фонд покачал головой в ответ, и юноша сник. — Ну и ладно. Хорошая книга получается, если даже взрослые читают?
— Хорошая, хорошая, — самого Фонда пробило на смех. — Только я не такой взрослый, как ты думаешь. Я и сериалы по телевизору смотрю, вот ведь ужас.
— Мистер Доктор! Я знаю, что взрослые смотрят сериалы!
— Что, «Новобрачных», ха! А что же смотрит тогда молодёжь? Что-то, например, про Дарта Вейдера с планеты Вулкан?
— Мистер Доктор, не издевайтесь! — Папм шутливо взмахнул руками, явно намекая на свою сестру.
— Я выжгу твои мозги, если не пойдёшь на свидание с Лорейн, несносный землянин! — Фонд попытался схватить тыквенного близнеца за плечо, но промахнулся и захохотал. Просмеявшись, он вытер пот с лица и добавил: — староват я уже для таких полётов.
— И ничего вы не старый, — пробурчал юноша. — Вон, лицо ещё свежее, да и ходите быстро, чего записывать себя в старики?
— Ничего вы не понимаете, молодой человек, к тридцати человек понимает, что пик его молодости прошёл и дальше нечего делать, кроме как радостно катиться к умиранию…
Чтобы поддержать траур в диалоге, Оксфорд закурил, и остаток пути потонул в горечи сигаретного дыма.
На площади бушевало празднество: все дети уже ушли, и взрослые, ещё недостаточно выросшие из подросткового бунта, предавались буйству. Гремела музыка, алкоголь лился рекой, а от едкого дыма щипало в глазах. Чтобы быстрее закончить с поисками, Фонд отправил Пампа осматривать противоположный от себя участок площади, но оба слишком быстро поняли, что искать маленькую девочку здесь — просто бессмысленно. Меньше, чем через десять минут, они уже шагали прочь, оглядывая каждый закоулок. Сначала за ними увязалась парочка девушек-ведьмочек, явно надеющихся на продолжение праздника с глазу на глаз, но обе быстро остыли и исчезли из поля зрения.
Фонд снова закурил, а Памп, явно смущённый неожиданно свалившимся женским вниманием, неловко поигрывал летучей мышкой на нитке, которую нашёл где-то на площади.
— И почему я был уверен, что Талли мы там не найдём? — спросил Оксфорд, обращаясь скорее не к тыквенному близнецу рядом, а к самому себе.
— Потому что маленькой девочке не место на таких сборищах? — тихонько отозвался Папм. Выглядел он снова так, словно готов был в любой момент рухнуть в обморок.
— Скорее всего, — кивнул на его слова Оксфорд. — И, эй, не смей унывать, парень, найдём мы твою сестру. Вдруг там уже… Кин, да, Кин отвела её домой и только ждёт нас, чтобы это сообщить. Прибавь шагу, тыквенный мальчик, скоро всё это точно закончится.
Сам тыквенный мальчик явно так не считал, но верно плёлся рядом, словно побитый щенок.
— Или тебя так смутили эти юные леди? — закинул удочки Фонд, желая своим монологом немного перебить мысли Пампа. — Признаться, они были явно под градусом, но ведь даже искорка женского внимания способна подогреть мужское самолюбие. У тебя хоть девушка-то есть, парень? — получив в ответ полузадушенное «нет», мужчина продолжил. — А зря, очень зря! Любовь в столь юном возрасте — невероятно полезное чувство. Как не любовь может заставить тебя почувствовать крылья за спиной и ветер в волосах? Весь мир перед тобой как на ладони, если ты любишь и любишь взаимно! Сколько же лет тебе, если это не секрет?
— Девятнадцать.
— Чудесный возраст. По меркам родителей ты уже не ребёнок, а по меркам законодательства и общественной морали ещё вполне можешь совершать безобидные глупости.
Памп прошептал себе под нос что-то согласно-невразумительное, и они вошли в парк.
В отличие от площади здесь народ уже расходился. Лавочники собирали палатки, родители уводили детей, музыканты доигрывали последнюю песню на бис. Кин действительно уже стояла в условленном месте, подсвеченная огоньками танцплощадки. Даже с закрытым маской лицом она выглядела очень понурой.
— Я так понимаю, Талли не нашлась? — начал Фонд, не видя смысла в повторном приветствии.
— Нет, — полузадушенно отозвалась девушка, шмыгнув носом. Памп, подошедший к ней, обнял сестру за плечи.
— Тогда будем искать здесь, — вздохнул Оксфорд. Небо уже совсем потемнело и заволокло тучами, а в воздухе повисло тонкое ожидание скорого дождя. — Нам нужно успеть до того, как станет совсем холодно.
Втроём они прочесали почти весь парк и пристали к каждому человеку, которого смогли отвлечь. Маленькую девочку-призрака не видел никто. После второго круга по периметру уверенность близнецов ощутимо просела, хотя Фонд искренне пытался приободрить их. И только когда из-под маски Кин послышались тихие сдавленные всхлипы, Оксфорд сдался. Усадил подростков на лавку и ушёл к последнему работающему ещё киоску с напитками, чтобы дать им время привести себя в порядок, а себе — немного подумать.
— Ну что, нашли девочку-то? — спросила его всё та же полноватая дама, у которой пару часов назад он покупал пунш.
— Пока ещё нет, — уныло отозвался Фонд и протянул ей пару монет за порции газировки. Женщина устало отсчитала ему сдачу. Оксфорд подхватил картонные стаканчики — два в одной руке, один в другой — и хотел уже вернуться к близнецам Курбис, как взгляд его упал на густой и высокий куст позади лотка с напитками. Решив, что после того, как он лично прочесал весь парк в поисках ребёнка, глупо выглядеть он уже априори не может, Фонд отодвинул ветки локтем и заглянул в листву.
В середине куста, уютно свернувшись калачиком и накрывшись чем-то белым, спала маленькая девочка.
— Эй, тыквенные близнецы, идите сюда, — Оксфорд обернулся и негромко позвал обоих Курбисов. — Нашлась ваша пропажа.
***
Талли из куста доставал Памп. Фонд сидел на лавочке рядом с Кин, которая пила через трубочку купленную им газировку и пыталась успокоиться. Плечи у неё всё ещё легонько подрагивали. Оксфорд смотрел, как тыквенный мальчик вытаскивает из-под ветвей свою младшую сестру и не могу перестать думать, куда же подевалась его юность. Вроде бы только-только окончил школу, был полон сил и идей, только поступил в колледж и — бам! — уже почти тридцатник. Не спрашивая, а точнее просто задумавшись и забыв, Фонд закурил и хмыкнул про себя: лет пятнадцать назад он думал, что зажатая в зубах сигарета — это круто и взросло, а сейчас пришло понимание, что за дымом прячутся не сила и уверенность, а нервы и бессилие.
— …мистер Доктор?.. — плеча Оксфорда легонько коснулись чьи-то пальцы, и он вскинул глаза: перед ним стоял Памп, держа Талли на руках. — Спасибо вам. Без вас мы бы её вряд ли нашли. Даже не знаю, как вас отблагодарить.
— Не стоит, — отмахнулся Фонд. Из пальцев выпала истлевшая сигарета. — Это было моим долгом, так поступил бы каждый.
— Не каждый. Кроме вас к нам никто так и не подошёл, — юноша пожал плечами. — Но всё уже позади. Мы, наверное, пойдём, а то и так огребём от мамы…
— Ну уж нет, — Оксфорд поднялся со скамейки и размял затёкшую спину. — Я за вас теперь отвечаю и обязан, как любой ответственный взрослый, проследить, чтобы вы все вернулись домой, — Памп чуть склонил голову к плечу, явно раздумывая о чём-то. — Давай Талли мне, а вы показывайте дорогу.
Аккуратно взяв девочку и устроив её головой на своём плече, Фонд кивнул близнецам, и те повели его прочь. Памп, шедший справа, всё порывался забрать сестру, но, поймав строгий взгляд, стушевался и оставил попытки. На улицах уже совсем никого не осталось: всё веселье перебралось в дома. Из одного окна гремела «Венера», покорившая все чарты весной, и её прилипчивый мотив в очередной раз заел у Оксфорда в голове. Однако страдал он не один: слева Кин тоже начала негромко мурлыкать слова себе под нос. И только Памп остался равнодушным к богине любви.
Минут через десять впереди показались ворота жилищного комплекса. Яркая вывеска гласила: «Сансет Велли — дома будущего уже сегодня! Продажи продолжаются». Уютная улица вела вперёд, застроенная одинаковыми домиками, тихая и безмятежная. Близнецы переглянулись и ускорили шаг, Фонд последовал за ними. На траве, под одним из фонарей, в кресле сидела женщина. Издали она казалась умиротворённой дамой, присевшей за вязание в кресло на свежем воздухе, но вблизи выглядела совсем иначе — разъярённой фурией.
— Ну и где вы шлялись, молодые люди?! — негромко начала она, врезаясь в уши отточенным материнским тоном «ничего не случилось, но я уже в бешенстве». — На часах почти десять вечера, а условие было вернуться до половины девятого! Я уже хотела обзванивать морги!
— Мам, успокойся, мы просто немного загулялись, — Кин вышла вперёд. — Видишь, мы целы и здоровы. Только Талли уснула…
— И вы решили заставить доброго самаритянина нести её до самого дома! Молодой человек, — миссис «Курбис» повернулась к Оксфорду, — где вас нашли эти шалопаи? Они опять шлялись по центру без разрешения?
— Нет, мэм, вовсе нет, — ответил ей Фонд, всячески гоня прочь мысли о собственной матери. — Мы пересеклись в парке в паре кварталов отсюда. Мы разговорились с ребятами, а потом я сам вызвался помочь им, — он улыбнулся и незаметно подмигнул Пампу, не бойся, мол, тыквенный мальчик, я прикрою. Парень под маской до странного громко выдохнул: так боялся, что Оксфорд расскажет правду? — У вас отличные дети, мэм!
— Будем считать, я что вам поверила, — женщина провела рукой по лицу. — Давайте малышку Талли сюда, ей давно пора в кровать. А вы, молодые люди, — она посмотрела на близнецов, — проводите вашего взрослого друга до ворот и живо домой. И никакой фотосессии, вы наказаны!
— Ну ма-а-ам, — заканючили в один голос Памп и Кин. Но пресекли их быстрее, чем успели сложиться по-настоящему достойные аргументы:
— И не «мамкать» мне тут!
Миссис «Курбис», подхватив одной рукой дочь, а другой — плетёное кресло, удалилась. Фонд не сдержал весёлого фырканья, но под взглядами подростков споткнулся и попытался скрыть смех за кашлем.
— Пойдёмте, взрослый друг, — явно передразнивая мать, протянула Кин и подхватила Оксфорда под левый локоть. — Нам поручено сопроводить вас.
— И против генерала Маман мы не смеем пойти, — закончил за неё Памп и легонько вцепился в правый рукав халата.
Фонд почувствовал себя героиней радиосериала, который слушал накануне, пока готовил ужин. Там к девушке точно так же притирались двое парней: её лучший друг детства и крутой парень из колледжа. Только всем было и так понятно, что замуж она выйдет за очкарика из первой части, который через пару лет разбогатеет на полупроводниковых компьютерах. Сериал был дешёвым и легко предсказуемым.
Близнецы отпустили его уже около ворот. Оксфорд был готов уже распрощаться и выдвинуться в поисках дома, но Кин опередила его:
— Мистер Доктор, мы очень признательны вам за то, что помогли найти Талли.
— И за то, что покрыли нас перед мамой, — добавил Памп.
— Но мне нечего вам предложить, — продолжила девушка и сняла с макушки венок из маргариток, — кроме него. Возьмите, пожалуйста. Говорят, они приносят удачу. Без неё и вас мы бы сегодня так легко не выкрутились.
— И вот их тоже, — её тыквенный близнец вынул из петлицы букетик дельфиниума. — На счастье.
Фонд смутился. Никогда ещё ему с таким рвением не предлагали подарки молодые девушка и юноша. Только в скрытых под масками глазах горело юношеское чувство пылкой благодарности, и взять цветы было проще, чем отговорить близнецов. Оксфорд забрал и венок, и букетик, раздумывая, куда бы их пристроить, как с двух сторон, в едином порыве, к нему прижались.
Благодарственные объятия, случившиеся с ним по-настоящему впервые, Фонд осознал не сразу. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять произошедшее, и неуклюже положить руки на чужие плечи, отвечая на чужой порыв. Справа, кажется, это всё ещё был Памп, по его скуле шаркнула маска и раздалось тихое и смущённое «извините».
— Ну, ну, хватит, — не сдержал довольной улыбки Оксфорд. — Отпускайте меня, а то ваша матушка снова вас потеряет. И вы помнёте свои подарки!
Близнецы неохотно отстранились. Оба выглядели уставшими, но довольными своей маленькой шалостью. Наконец они откланялись и спешно зашагали куда-то вглубь улицы, а сам Фонд ещё раз глянув им вслед, пошёл прочь. Венок он, не заморачиваясь, надел на голову, а дельфиниум сунул в нагрудный карман — сладкий запах окружил его, и жизнь стала чуть веселее. В голову закралась песня с пластинки, пришедшей вчера заказным письмом: один старый знакомый, тот самый, что советовал гулять для улучшения мыслительных процессов, прислал альбом некого Веббера с краткой припиской: «Ты просто послушай, это точно будущий хит!». Альбом действительно был хорош, и Фонд фальшиво напел себе под нос особо полюбившуюся ему песню про Иисуса, спорящего с апостолами.
Пару раз завернув не туда, Оксфорд по памяти дошёл до парка, ничем уже не напоминающего, что недавно тут было празднество, поднялся по проулку вверх и вышел на ту самую улицу, по которой направлял его Кевин. «Четыре улицы направо и вниз», как же. Фонд, задумавшись, смог пройти все десять, и только сейчас, возвращаясь, понял, как сильно устал от ходьбы.
В окнах миссис Джонс ещё горел свет, когда Оксфорд проходил мимо. Старушка была такой же любительницей полуночничать, как и он сам. На её заборе сидела серая кошка неизвестной породы. В лунном свете блеснул медальон ошейника, и Фонд еле разобрал выбитое «Блэр Рот». Он попытался было позвать кошку, но та, едва заслышав его усталое «кис-кис-кис» презрительно повернула морду, мявкнула и спрыгнула куда-то в сад. «Вот и поговорили», — всё так же устало заметил Оксфорд.
Своё крыльцо, даже в полумраке ночи, узнаваемое с первой секунды, показалось Фонду вершиной архитектурного искусства. Продрогший от долгого пути по ночной прохладе — технически ноябрь уже начался — и с ноющими стопами, Оксфорд взлетел по ступенькам, отпер дверь и ввалился внутрь. Тишина и темнота встретили его как родного.
Через час после горячего душа, чашки чая и нескольких бутербродов, Фонд уже крепко спал, в удивительную для полуночника-себя «детскую» половину двенадцатого. Цветы, полученные в подарок, стояли на кухне: венок плавал в глубокой тарелке, букетик занял невысокий стеклянный стакан.
***
Утром, когда Фонд, пришёл в издательство подписать извещения о печати дополнительного тиража, девушка за стойкой — имя на бейдже: Рейчел Маккензи — как бы невзначай бросила, увидев его бутоньерку:
— М, маргаритки и дельфиниум. Необычный выбор. Вы знали, что они значат? Маргаритки — это нежная, невинная любовь, а дельфиниум — «Я готов быть твоей тенью» или что-то в этом духе. Довольно странно для мужчины вроде вас, мистер Фонд.
…увидев по возвращении на пороге знакомый коричневый пакет, Оксфорд совершенно не удивился.
