Монстр

— Нам нужна серебряная цепь. Или сеть. — Ты с ума сошел, Бен? В прошлый раз мы не могли отлить серебряную пулю, где в Дерри мы найдем серебряную цепь? — Столовое серебро, — резко бросил Билл. Бен уставился на него во все глаза, и Ричи, и Бев. — Мы переплавим все столовое серебро, какое сможем отыскать в шкафах наших предков… и вообще где бы то ни было. …И сейчас глаза Пеннивайза сверкали ужасом и злобой, предрекая пугающее возмездие. Он зарычал было, пытаясь выбраться из-ловушки, но рычание тотчас перешло в жалобный взвизг, словно скулил попавшийся в капкан пес, когда Билл натянул цепь, прижав голову клоуна к камню. — Скорее, Бев! — туловище Пеннивайза охватывала та же цепь, и Бен торопливо приматывал левую руку клоуна к металлической скобе, торчащей из бетонной плиты, на которой распласталось пойманное ими чудовище. Бев занялась правой конечностью врага. Плита наклонно уходила в землю, и Пеннивайз, шипя, сполз в самый низ, стоя фактически на коленях — толком распять его на камне не удалось, но у них были некоторые основания для уверенности, что сделанного будет достаточно. Билл видел, как дрожит от напряжения тварь, пытаясь сменить форму, но серебро лишало Оно сил, скармливая их луне. Он только надеялся, что ноги Пеннивайз не превратит в скорпионий хвост, которым так легко будет их ужалить: по правде, даже для Пеннивайза это было бы слишком. Справившись с задачей, Неудачники отскочили, как ошпаренные. Только Билл, которому не к чему было закрепить конец цепи, продолжал ее держать, изо всех сил натянув на себя. Скоба, под которой прошла цепь, оказалась слишком близко от зубов Пеннивайза и его не предвещавшего ничего хорошего взгляда. — И что теперь? — растерянно спросил Эдди. — Да, что теперь, Билли? — паясничая, с издевательской интонацией спросил монстр, по части количества голосов с легкостью обходящий Ричи Тозиера в зрелости. Страх и ярость, смешанные на дне темных зрачков, вплавленных в два огненных солнца, делали его глаза похожими на две гибнущие сверхновые звезды. Билл оглянулся вокруг. Пеннивайз имел в виду один смысл, но он ответил на другой. — Надо чем-то надставить цепь. Кто-нибудь помнит, где там возле колодца лежал кусок обычной цепи? Или… сойдет даже кусок каната. Надо протянуть ее до верхней скобы. — Да, Билл. Я помню, где это. — Ричи, первым среагировав, кинулся на поиски в темноту, Стэн едва успел, посветив ему фонариком, побежать следом. Билл смотрел на Пеннивайза, думая, что будет, если тот изо всех сил потянет цепь из его рук — но, похоже, они не ошиблись: серебро действительно лишало Оно большей части его обыкновенной нечеловеческой мощи — либо клоун решил, что с привязанными руками непродуктивно мотать головой будет унизительно для его достоинства. — Черт, мы это сделали, — давя восторг, поднимающийся в груди, в образовавшейся промежутком тишине произнес Эдди. — Ребята, мы сделали это, мы его поймали!!! Да! Мы тебя поймали, и теперь тебе конец, Пеннивайз! Мы убьем тебя, мы вырежем твое сердце серебряным ножом! — у Эддди началось что-то вроде яростной истерики, но его никто не останавливал — главным образом потому, что от облегчения все чувствовали то же самое. Монстр, ухмыльнувшись, вывернул шею — Билл невольно отпустил цепь на пару звеньев, хотя и помнил, что анатомия Пеннивайза не имеет ничего общего с человечьей — глянув на Эдди так, что, наверное, любой бы решил, что радоваться им еще рано, и продемонстрировал острые зубы, которые не так уж давно Эдди имел удовольствие лицезреть вблизи. — Столовым ножом, Эдди, детка? — придурочным детски-разочарованным тоном поинтересовалось чудовище. — Не надорвешься, дружок? Билл невольно и нервно усмехнулся: их догадливый антагонист был очень недалек от истины. Зубы разомкнулись, и Эдди попятился, хотя и стоял довольно далеко. — Цып-цып-цып, цыпленочек, — медово улыбаясь крокодилье-акульей пастью, в глубине которой, в самом горле, зарождалось опасное сверкание, произнес клоун. — Иди ко мне. Эдди, побелев, поспешно отвернулся, закрывая лицо руками. Но тут вернулся Ричи с цепью и канатом, и Бев, выдернув из его рук цепь, изо всех сил хлестнула чудовище по спине. — Прекрати! Его! Запугивать! Ты! Мерзкая! Подземная! Тварь! — с каждым словом цепь взлетала в воздух. Эдди, раскрыв рот, смотрел на Беверли с тем чувством, с каким смотрел бы на вторую мать. — Бев, перестань! — закричал Билл, отчасти потому, что разъяренный Пеннивайз-таки рванул цепь из его рук, отчасти потому, что сквозь серый шелк на спине Оно после второго удара проступила кровь. Бен оттащил Беверли, перекинув цепь Биллу и помог закрепить ее за скобу, но тварь рвалась с таким бешенством, что Билл с минуты на минуту ждал, что скобы вырвет из плиты. Ричи и Стэн метались вокруг, не зная, что лучше сделать: оглушить Пеннивайза чем-нибудь тяжелым или не лезть и не провоцировать на еще большую ярость. Наконец, клоун затих, уткнувшись лбом в бетон и разглядывая их всех из такого странного положения, словно примеряясь, с кого начать закуску. Бев застыла, прижав кулак ко рту и вцепившись зубами в костяшки собственных пальцев. Билл с Беном тяжело дышали, отступив. Эдди, насупившись, стоял молча, сознавая, что чуть не произошло по его вине. Билл смотрел на кровь, кровь от обычных ударов, запятнавшую рубашку клоуна. Доказательство того, что им действительно удалось загнать Оно в одну из уязвимых физических форм. Если только не липовое доказательство. — Что теперь, Билл? — вздрогнув, Билл осознал, что некоторое время тварь смотрит только на него. Голос звучал спокойно и даже слегка скучающе. Гордость, подсказавшая Пеннивайзу этот скучающий тон, как ничто убеждала в том, что они одержали… могли сейчас одержать победу. Билл вдруг осознал, что Неудачники тоже ждут его слов и действий. Бен, по-своему прочитав его взгляд, потянулся к рюкзаку, валявшемуся под ногами, и вытащил их генеральное оружие — замену артуровского меча. Пеннивайз захихикал — орудие, изготовленное ими, действительно изначально входило, как и остальное, в состав столового набора. Сейчас оно, впрочем, представляло собой острый серебряный наконечник дюймов пятнадцати в длину, хитрым инженерным решением приделанный к куску металлической трубы. Билл взял эту поделку, недоверчиво взвесив в руках, хотя создавали они ее все вместе, как и цепь. Шагнул вперед, ожидая нового всплеска ярости, вылетающих скоб, взрывающейся под ногами земли — он до последней минуты не мог поверить, что им удался их замысел. Ничего не происходило. Хотя нет, происходило: Пеннивайз при его приближении выдохнул, вжавшись в бетон, пальцы в белых перчатках царапнули прорвавшимися когтями — или клешнями, в общем, чем-то бритвенно острым — по каменной поверхности и дрогнули, расслабляясь. Чувствуя, как зачарованно смотрят на него сзади стоящие полукругом друзья, Билл вдруг сообразил, что удар придется наносить в спину, что мягко говоря, не выглядело особым благородством — если уж он взял на себя роль рыцаря, побеждающего дракона. Он ожидал болтовни и язвительных комментариев на этот счет, но Пеннивайз молчал, недобро и осуждающе поглядывая через вывернутое плечо на их компанию, безмолвно оскаливая зубы с каждым шагом Билла. Напугать их, как надлежало бы, из такого положения, к счастью, чудовище Дерри не могло. — Билл! — испуганно вскрикнула Бев, когда Пеннивайз сделал какое-то незаметное для их вожака движение. Откуда-то из глубины глотки чудовища доносился предупреждающий, низкий, вибрирующий звук, подобный рычанию прижатого в угол зверя, или глухому подземному ворчанию затаившегося на столетия вулкана, или барабанному рокоту, которым индейцы передавали послания соседним племенам, живущим на расстоянии многих миль. При всем сходстве, звук был не похож ни на что, что когда-либо кто-то из них слышал, и, стоило Биллу остановиться, стих и он. — Сколько, говоришь, у тебя сердец? — переложив оружие в левую руку, Билл осторожно коснулся спины клоуна — так, как коснулся бы единорога или кого-то несуществующего, — того, кого ни в коем случае нельзя спугнуть: самыми кончиками пальцев. Пеннивайз все равно вздрогнул, попытался отпрянуть, когда Билл задел рассеченное место, хотя сильнее вжаться в камень было уже нельзя. Билл провел легкой рукой вдоль царапины, там, где кровь, подтекавшая из раны, пачкала сероватый поддельно-чешуйчатый шелк и создавала узор, сходный с тем, который украшал загримированное лицо клоуна. Отнял руку и посмотрел на нее: кровь, испачкавшая пальцы, была настоящей. Какое-то время он чувствовал себя неизмеримо тупым. В сознании упорно вертелись романтические строчки, никак не могущие относиться к делу: Порыв ловца я сдерживал, как мог, Но лишь промчалось нежное виденье — Я ринулся в погоню вслед за тенью, А в сети только лёгкий ветер лёг.* Почему-то их ужасно хотелось произнести вслух, даже — произносить, как бесконечно повторяющееся заклинание. А что, если заменить «нежное» на «жуткое», Ричи бы заценил. И время и место для подобной дозы черного юмора тоже… Билл, пересилив инерцию, мысленно влепил себе оплеуху. Надо было соображать, и соображать быстро. Пеннивайз, прямо скажем, на легкий ветер сейчас походил мало, и последствия применения их «артуровского копья»… стоп. Последствия. Билл снова положил ладонь на спину чудовища, надеясь, что хоть немного смахивает на какого-то там легендарного героя, попирающего то ли дракона, то ли льва — если не в глазах Пеннивайза, то хотя бы для своей верной команды. Сердце Оно билось, как ни странно, примерно там, где ему и полагалось биться, если следовать знаниям, полученным в школе по классическим учебникам анатомии. Близкое и достижимое. Билл обернулся. Беверли, как и все остальные, смотрела на пропитанный кровью шелк и на оружие, которое он удерживал в мокрой, вспотевшей ладони. Никто из неудачников, кажется, не дышал в этот момент. «Убей Оно», — хором скандировали они в прошлый раз, загоняя чудовище в колодец. «Никто из нас тебя не боится. Теперь бояться придется тебе», — громко заявил Денбро, занося железку так же, как сейчас должен был занеси серебряный клинок. Ответом была смесь неуязвимости и насмешки. «Не боишься, Билл? Почему же я вижу его?» «Его — что?» — Билл, чувствовал, казалось, только ярость, угрожающе замахнувшись. Пеннивайз легко отпустил край колодца, соскользнув глубже. Было непохоже, что он обеспокоен всерьез. «Страх», — ответил он Биллу вслух, прежде чем форма Оно начала рассыпаться, сливаясь с темнотой. Нехотя Билл отлепил пальцы от спины клоуна и сделал шаг назад, оборачиваясь к друзьям. — Мы не можем убить его сейчас, — все перевели дыхание, словно возвращаясь из сна. — Вы видели, что только что тут творилось. Если мы попытаемся… я не уверен, что скобы и замки выдержат. — «Если Оно начнет биться в агонии», хотел он сказать, но в последнюю секунду интуитивным жестом самозащиты удержал эту фразу внутри себя — с ней в сознание входило что-то до боли режущее, что-то такое, о чем не хотелось думать. Впрочем, по глазам остальных он видел, что они и так его поняли. — Если бы мы могли протянуть цепь под плитой… Если бы догадались сделать ее длиннее. «Отлично, Билли, еще притворись беспомощным и разведи руками». Он поморщился от этой внутренней самонасмешки, слишком напоминающей надменные черноюмористичные комментарии Пеннивайза: клоун наверняка выдал бы что-то подобное, не будь сейчас отрезан от своих телепатических возможностей. Так или иначе, подсказка была уместной. Если он хотел взять ситуацию под контроль, надо было держаться уверенней. Он обвел друзей вопросительным взглядом. Бен первый кивнул, что-то сообразив. Потом понимание отразилось и в глазах Бев. — Мы должны подождать. Пока Оно в ловушке, магия будет уходить через цепь. Смотрите, — слегка косясь на пеннивайзовы зубы и на всякий пожарный удерживая их в поле зрения — мало ли при своей мутной и только с виду человеческой анатомии как и чем клоун мог достать до собственной спины — Билл чуть отогнул петлю из серебряных звеньев, охватывающих Пеннивайза, как декоративное изделие — блестящий пояс, крест-накрест перехлестывающийся к плечам и змееподобной спиралью обвивающий раздернутые в стороны конечности — рук на этот раз было две, и на том спасибо — демонстрируя под лунным металлом намечающийся чернеющий след. — Серебро будет действовать все сильнее, а силы Оно не бесконечны, — невольно он посмотрел вверх — туда, где в отверстии наверху скорее угадывалось темное сейчас, усыпанное звездами небо. Оборотень-во-все-что-угодно, лунный металл и луна, пьющая чужеродный иномирный свет, как воду. Идею им подсказал отец Майка, а Бен раскопал странные индейские легенды, подтвердившие их догадки. Споткнувшись о взгляд чудовища — звезда и дитя звезды — Билл продолжил, приложив усилие: — Первое же полнолуние его добьет даже без нашего вмешательства. Цепь сожжет кости и мышцы и… скорее всего, доберется до сердца. Пеннивайз, услышав его слова, вздрогнул и пошевелился, пробуя снова капкан на прочность и прожигая их звездно-золотым взглядом. Клыки ткнулись в бетон, заскользив по нему с неприятным скрежещущим звуком — как ни безумна была картинка, Билл подумал, что камень сейчас поддастся, но этого не случилось. Внутри у него скапливалась дрожь — та же, что пробегала только что под его рукой по спине Пеннивайза, невидимая и не угадываемая за сильным и угрожающим дыханием. — Ну, тогда мы можем больше сюда не возвращаться, — подумав, сказал Ричи. — Если ты хотел отомстить за Джорджи, лучше и не придумаешь. Это даже круче, чем в ковбойских фильмах, когда пленников поджаривают на костре. При всей их ненависти к клоуну, Неудачники переглянулись, словно спрашивая друг друга, не слишком ли далеко они зашли. — Интересно, может ли он умереть просто от голода, — спросил Бен, погружаясь в глубокомыслие. — Мне не хватило всего пары трупов, так что нет, — неожиданно ответил клоун, на миг перестав грызть бетон и подмигивая Бену с жуткой ухмылкой. Билл переложил клинок в правую руку. — Мы можем рискнуть и попробовать его добить вот этим сейчас. Или просто уйдем. — Билл видел, как соблазнительна для них мысль выйти наверх и забыть обо всем. — Вернуться мы всегда успеем, если что, — неуверенно озвучил общее желание Стэн. — Думаю, не стоит сейчас рисковать. И пока нет луны, может, Оно вообще не сдохнет, что бы мы ни делали. — Два трупа, — прошипел Пеннивайз. В желтых глазах стыла странная смесь первобытной ярости и неуместного…предвосхищения? Биллу вспомнился эпизод из «Маугли», сцена, в которой Каа приказывал бандарлогам приблизиться, шагнуть к нему еще и еще раз, чтобы стать в итоге змеиным обедом. — Но можно и больше. Например, семь. — До Дерри тебе больше не дотянуться, урод, — оборвав эту, на их везение, всего лишь психологическую, атаку, и развеивая остаточное наваждение, припечатал Майк. — Ты никому не навредишь. Ты проиграл! — Надеюсь, тебе будет больно, — добавил Эдди, наклоняясь и упираясь руками в исцарапанные коленки. — Надеюсь, тебе будет так же больно, как Марку, и Луизе, и Дереку, и всем, кого ты обманул и похитил. Надеюсь, ты будешь мечтать о том, чтобы мы вернулись и проткнули твое гребаное клоунское сердце! — Разумные детишки, — Пеннивайз засмеялся, закашлявшись — цепь неудобно касалась горла. — Оставьте мне двоих из вас и уходите. У вас ничего не выйдет. Вы все умрете. Будете танцевать в цирке для мертвых, там, высоко внизу. — Хватит, — Билл сделал вид, что пропустил последнюю фразу клоуна мимо ушей. — Кто за то, чтобы уйти? Бев? Он кивнула, теребя платье. Ричи, как в школе, поднял руку, остальные последовали его примеру. Только Стэн высказал робкое сомнение: — Ты точно уверен, что Оно не сможет освободиться, когда мы уйдем? — ему не нравилась идея просыпаться по ночам в темноте и думать об этом. Билл посмотрел на него очень спокойно и твердо. — Да. И вдруг предложенный им вариант ему самому показался единственно правильным и возможным. Он представил спокойствие на улицах Дерри, которое никогда больше не будет нарушено — спокойствие навсегда, для всех детей, даже для тех, которым только предстояло появиться на свет. Представил, как все Неудачники безопасно просыпаются по утрам. Как рассеивается туман, клубящийся в подвалах, коллекторах и водостоках. Как освобождаются от влияния Пеннивайза Генри и Виктор, и навсегда отец Бев становится для нее надежным и настоящим отцом. Как его собственное сердце больше не надрывается от мук вины, как он живет, погружаясь в покой выполненного долга, ту внутреннюю всхитительную легкость, когда данный где-то в невесомых предощущениях души, словно через все вокруг, льется свет — такой же свет, каким залито во время службы здание церкви на Джонсон–стрит, куда по воскресеньям ходит мама молиться за Джорджи и за них всех. И как — нестерпимое, невероятное блаженство! — он и его родители вместе встречают Рождество. Он задохнулся от этих видений, вернувшись из мира призрачного будущего, в котором совесть его нераздвоенно молчит, убаюканная льющимся сквозь всё заживляющим раны теплым сиянием, в мрачное, нерешаемое настоящее. Мышцы Пеннивайза снова были напряжены, как натянутые канаты, словно он изо всех сил отталкивал себя от бетонной поверхности. С оскаленных в гримасе зубов капала слюна, смешанная с пеной. Желтые глаза были плотно закрыты. Сейчас он не производил впечатления разумного и хоть сколько-то человекоподобного существа. — Оно не хочет, чтобы мы уходили, — вдруг ясно сказал Майк. — Ты прав, Билл. Билл, ожидая подсознательно очередного ядовитого пассажа со стороны Пеннивайза, кивнул. — Тогда идем? — Мы просто уйдем? — вдруг нехорошо засмеялась Бев. — Не скажем еще чего-нибудь ему на прощанье? — А тебе хочется? — Бен осторожно коснулся ее руки. — Нет, — она опомнилась, словно это прикосновение вернуло ее в реальность. — Билл уже объяснил ему, как Оно умрет. Осторожно, стараясь держаться подальше от бетонного блока, Неудачники обходили захлопнувшуюся для Оно ловушку и ныряли в тоннель. Мертвое молчание со стороны Пеннивайза их нервировало куда больше, чем любые ужасные превращения. Билл задержался было, покидая бункер последним, но Ричи потянул его за рукав. Пеннивайз так и не повернул головы в их сторону и не удостоил вниманием. «Оно обиделось», — подумал Билл, хотя нелепее подумать об имитировавшем человеческие эмоции существе было нельзя. — Такое впечатление, что он решил прогрызть бетон, — с дрожью в голосе заметил Ричи. — Пойдем, Большой Билл. Надеюсь, долго это не продлится, — и тихо добавил то, о чем размышлял в эту минуту каждый: — Не уверен, что у меня хватило бы духу сюда вернуться. Спустя двадцать минут измученные и вымазанные грязью победители цепочкой выбрались из подвала дома на Нейболт-стрит. Ричи, оглядев компанию, весело хмыкнул: — Как альпинисты, только шахтеры. Но никто не поддержал его попытки сменить настрой. По правде говоря, они были похожи на победителей куда меньше, чем даже после первого визита в обиталище Пеннивайза, когда разосрались в пух и прах, подрались и расстались, бешено ругаясь друг с другом: тогда у них, по крайней мере, сохранялся боевой дух. Сейчас они уныло брели по солнечной улице, мечтая только о ванне, душе и тарелке супа, думая об оставленном внизу в смертельной ловушке чудовище, и никому и в голову не приходило закричать или запрыгать от счастья по этому поводу. Дерри казался им пустынным.