***
— Зачем ты это делаешь? — держа в руках стопку книг, которые Матильда то и дела брала, чтобы расставить на полке, спросил Ред. — Я хочу помогать людям. Всегда хотела. — ни на секунду не задумавшись, ответила она. Где-то внутри Ред почувствовал некое подобие уважения. Желание помочь совершенно разным людям с совершенно разными проблемами, мыслями, образами жизни, при том, сохраняя полнейшее терпение и бодрость духа для других… Это… Многое говорит о человеке, даже если сразу не разглядеть. — Каждый из нас совершает ошибки и попадает в обстоятельства, которые мешают нам жить дальше. Быть тем, кто проводит других сквозь всё это, чтобы они вернулись к счастливой жизни, много для меня значит. Некоторое время Ред молчал, лишь изредка подавая ей разные вещи, когда она протягивала руку. Кто бы мог подумать, что если прийти в класс пораньше, тебя тут же втянут в перестановку? К своему удивлению, Ред понял, что вовсе не возражает. Матильда многое делала для них, уделить полчаса на уборку он вполне мог. К тому же, разговоры с ней всегда содержали смысл. — Всё вокруг стали лучше относится ко мне в последнее время. Такие приветливые и… — он скривился. — Такое ощущение, словно я предаю сам себя. Никто и никогда не пытался относиться ко мне лучше раньше, чтобы узнать, кто я на самом деле. Теперь, когда в моей жизни появились искренние люди, все вокруг словно… Перешли эту стадию. Они словно поняли через других, что со мной безопасно говорить, и решили, почему бы не попробовать. Не заставив себя ждать, Матильда повернулась к нему. Она всегда была так внимательна к чужим проблемам… — Тебя задевает, что тебе пришлось измениться ради принятия, верно? — понимающе произнесла она. Ред не ответил, но он был уверен, что она и так знает ответ. — Что ж… Ред… Ты ведь будешь, ммм, согласен, если я скажу, что… Твоё прошлое поведение было несколько… — Неправильным? — закончил за неё он. Ред вздохнул, прислоняясь к подоконнику. Осознавал ли он это? В последнее время всё чаще. — Все вокруг ведут себя как ни в чём не бывало. Словно и не было того этапа, когда они все дразнили меня и мешали мне жить и… Заставляли ненавидеть самого себя. И всё это было лишь из-за внешнего вида… Я был ребёнком, Матильда. Никто из них не пытался узнать меня. Теперь, когда Чак, Бомб, ты и… Теренс узнали меня… — С одной стороны, ты понимаешь, что у них были причины, чтобы не пробовать этого в последнее время? — Ред кивнул, и Матильда продолжила. — Но никто, никогда в жизни не имел права делать это, когда ты был ребёнком. Совершенно обычным ребёнком, который искал друзей. Ред слабо фыркнул. — Ты заставляешь это звучать жалко. — Но ведь это правда. — пожала плечами Матильда, садясь рядом с ним. — Ты вёл себя как… Грубая личность. Но ведь и другие делали также, даже из-за предрассудков. Это и приводило тебя в гнев. А сейчас, прежде чем пользоваться ситуацией, некоторым и правда стоило бы начать с чего-то попроще. — Да, например, с «Эй, Ред, прости, что портили твою жизнь, когда ты был ребёнком, давай будем хотя-бы просто здороваться в течении месяца, прежде чем нарушать личное пространство друг друга». Серьёзно, какого чёрта эти ребята на пляже сели ко мне? Тишины я в тот день больше не слышал. Матильда хмыкнула. — Добро пожаловать в социальную жизнь, Ред. Переглянувшись, они рассмеялись. — Ну же, Ред. Сегодня у нас, кажется, час откровений. — проницательно заметила Матильда, глядя ему в лицо. — Что ещё у тебя на уме? Ред не стал скрывать. Матильде можно было доверять, к тому же, через двадцать минут поднянется остальная часть группы, и тогда она точно заставит его делиться проблемами во всеобщем кругу. — Чак. — Чак. — если Матильда и удивилась, то умело это скрыла. Она медленно кивнула. — Хорошо… — Я боюсь, что… — Ред вдруг понял, что не уверен, знает ли Матильда о истории друга. — Я не могу сказать всего, но… Есть вещи… И я боюсь, что они не дают ему жить настоящим. — Ты знаешь о его сестре, да? — вдруг произнесла Матильда. На её лице появилось сострадание. — Ты тоже знаешь? — Разумеется. С Чаком… Иногда сложно. Обычные слова, которые ты говоришь рефлекторно, могут действовать на него убивающе. Как на первом занятии, когда я спросила, откуда в нём это. Это было ужасно. Я поспешила отвести от него внимание, чтобы дать собраться, хотя после занятия мы разговаривали ещё три часа. — вздохнула она. — Он ведь попадает не только из-за своей скорости, верно? — заметил Ред. — Когда прошлое слишком захватывает его, он быстрее всего. И попадает на «исправительные» работы, хотя многие и без того знают, что именно это значит. Глаза Реда расширились от удивления. Почему он не думал об этом раньше? — Погоди, значит, ты тоже там была? И всё помнишь про тот день? Некоторое время Матильда молчала. — Не только была. Мне тогда было девятнадцать и… — она отвернулась. — В тот день я тоже кое-кого потеряла. Мою маленькую дочь и мужа. Ред почувствовал, как что-то холодное сжало ему сердце. — Мне так жаль. — отрывисто произнёс он. Матильда обернулась и посмотрела ему в глаза. — Спасибо. — искренне поблагодарила она. — Погоди… А Теренс? Он ведь даже старше, чем ты, на пару лет. — тихо спросил он, однако тут же прикусил себя за язык. Он не имел права проникать в чужие жизни. — Историю Теренса знают все вокруг, от продавца в магазине до полицейских. — пожала она плечами, ещё не до конца придя в себя. — Я удивлена, что вы, молодёжь, не знаете таких героев. — заметив его недоуменный взгляд, она вздохнула. — Он руководил спасательной операцией и это частично благодаря ему на всем острове мы лишились меньше тридцати человек. Теренс был моим соседом в то время… И он пытался… Спасти её.***
Ред схватил Чака и Бомба за руки, чтобы протиснуться сквозь толпу. Громкий гудок вновь прозвучал над океаном, приближаясь к острову. Ред поднял голову и почувствовал, как рот его открывается сам собой. — Это… — Что… — Такое? — втроём произнесли они. Гигантский механический корабль, разгоняя волны вокруг себя, был всё ближе и ближе. Ред толкнул в бок парня с наушниками на голове, который стоял здесь раньше всех. — Как это началось? — не отрывая глаз, спросил он. Тот обернулся и взбудораженно замахал руками. — Мы с ребятами как раз шли на занятия, как вдруг начался весь этот гул. — поделился он. Остальные с интересом прислушались. — Без понятия, что это такое и откуда оно, но Джет говорит, что это вторжение. — Да не вторжение, а поражение. — устало заметил другой голос. — Поражение в области техники. И как тебя только взяли на инженерный факультет? — Что-что? Не слушая последовавшей перебранки, Ред снова повернулся к друзьям. — Что думаете? — Узнаем, только когда дождёмся. — прищурив глаза, пропел Чак. Он проложил маршрут корабля, рисуя в воздухе ладонью. — Смотри, ему придётся повернуть здесь… И здесь из-за скалы… Так что приблизится он через пару минут примерно… — Мой дом! — Да? Откуда ты знаешь? — Чак поднял голову, но Ред уже на полном ходу мчался к дому, размахивая руками. Он переглянулся с Бомбом. — Это плохо. — только и сказал он, прежде чем броситься следом. — Мой дом! Оно не видит куда едет?! Только не это! В сторону! — на ходу воскликнул Ред, чувствуя, что начинает задыхаться. Этого не может произойти. Только не это. — Эй, Ред! — позвали сбоку, заставив названного закричать от неожиданности. — Чак? — не останавливаясь, с удивлением спросил он. Тот не отставая, бежал рядом. — Не хочу мешать тебе спасать твой дом, но тебе не кажется, что это… — Чак покивал. — Это может немного тебя убить? Ред нахмурился. — О чём ты говоришь? О, слава богу! — с облегчением выдохнул он. В десяти метрах от них, чудом не коснувшись единственного домика на пляже, медленно остановился железный «монстр». Позади Реда и Чака раздались голоса. Жители острова настороженно подходили ближе. Ред почувствовал, как кто-то тянет его назад. — Эй, ребята, может нам лучше отойти, чтобы если что?.. — не договорив Бомб выразительно кивнул в сторону и на какой-то процесс, происходящий с кораблём. Однако прежде, чем они успели ответить, сооружение резко сделало ещё одно движение вперёд и… Широко раскрыв глаза, Ред почувствовал как его сердце пропустило удар. Это был его дом. Единственное место, где он мог быть самим собой, единственное место, где он мог спрятаться от всего и всех. Единственное, что у него было. Он почувствовал, как гнев закипает в нём. Кто бы ни был на этом корабле, он уже его ненавидел.