Блеск темных клавиш на белом холсте.

- Юу, посмотри сюда и скажи «Сыр!» Канда недовольно повернулся на голос и скривился. Его тут же ослепила вспышка фотоаппарата. Вот ведь рыжая бестолочь! Чего прицепилась-то? - Тч. Сколько раз я говорил тебе не называть меня этим дурацким именем! - Брось, Юу, - к ним подсел еще один парень, – лучше улыбнись. Фотография-то нужна нормальная, а то смотришь на все те, что получились раньше – ужас охватывает. - Обложка журнала – это круто! – Рыжий поднялся. – Спасибо, Алма, - обратился он к подсевшему, - без тебя у Юу совершенно не получатся сделать нормальное лицо. Ну, все, до встречи! *** - Эй, ты чего это удумал? - Заткнись. Тихие шаги, маленькая борьба, а следом шорох сминаемой одежды и бессвязный шепот. Крепкие объятья, несмелые, нежные, приносящие наслаждение прикосновения. Шаг за шагом по краю обрыва, и ты знаешь, что стоит сделать один неверный шаг, - упадешь тут же. Но это падение не страшит, оно не болезненное. Наоборот, хочешь ступить, потому что знаешь, внизу тебя ждет тот, кто обязательно поймает. Не это ли истинное счастье? - Ох… твои руки…такие горячие…Я… Остаток фразы утонул в решительном и требовательном поцелуе. Он, словно глоток воздуха для тонущего человека,– спасает и медленно убивает. - Я хочу нарисовать тебя, – решение приходит незамедлительно.- У тебя красивое тело. Ночь без сна. Тела, сплетенные быстром, яростном танце, бессвязный шепот, больше похожий на детский лепет, глупые обещания, признания и ощущение какого-то глупого счастья. - Я люблю тебя, Юу. *** Просыпаться всегда тяжело. Не важно, спал ты час-другой или же валялся в постели целые сутки. И это не лень даже, а что-то другое. Просто не хочется отрывать голову от подушки, открывать глаза и высовываться из своего теплого кокона-одеяла. Вот и Канде сейчас совершенно не хотелось открывать глаза и встречать реальность. Сцены из прошлого возникали, как яркие картинки, напоминая о том, что хотелось забыть. Юноша попытался пошевелиться, но у него ничего путного из этого не вышло – тело нещадно ломило, голова раскалывалась. По нему что, асфальтный каток проехался? Что вообще произошло? Н-да, такое сильное похмелье его еще не мучило… - Бедный мальчик…такой молоденький, красивый, а такая беда, такая беда… - причитал кто-то. Это раздражало, сильно выводило из себя. Захотелось прикрикнуть на нарушителя спокойствия, прогнать и больше никогда не слышать. Расходились тут, понимаешь, расшумелись, спать нормально не дают! Канда открыл рот, но вместо своего привычного голоса услышал только слабый хрип. Этот таинственный «кто-то» охнул, запричитал еще пуще прежнего. И все стихло, как будто и не было ничего. Только странный звук резанул его уши. Он был противным, действовал на нервы, как будильник с утра. Послышался хлопок двери и в следующую секунду Юу услышал басистый голос, больше похожий на гром, чем на голос обычного человека. - Вы слышите меня? Если да, то подайте хоть какой-нибудь знак! Знак, говорите… японец пошевелил рукой и вновь издал тихий хрип. Где-то над головой послышался облегченный вздох, а затем кровать прогнулась под тяжестью чужого тела. - Где… я..? – ему все же удалось произнести мучавший его вопрос. Правда, далось ему это с большим трудом. - В отделении интенсивной терапии. Вы попали в автокатастрофу. *** - Ненавижу! - Аллен, успокойся! - Пусти меня! – подросток отпихнул от себя хрупкую на вид девушку с черными волосами. Она вскрикнула, больно ударившись об угол прикроватной тумбочки. Слезы невольно выступили на глазах, но она, казалось, вовсе не замечала этого. Девушка перегородила дорогу Уолкеру, упрямо вздернув подбородок и уперев руки в бока. - Нет, ты не пойдешь! Чего ты этим добьешься? - Я хочу быть первым человеком, кто посмотрит этому чудовищу в глаза, – ненавистно прошептал мальчик. – Тебе не понять, Линали. Он отошел от кровати и посмотрел в зеркало. Свое собственное отражение его не радовало: перебинтованная голова, шрам, рассекающий левую половину лица, и рука… Она была ужасна. Покрасневшая, с огрубевшей кожей, шрамом на ладони. А волосы… они стали седыми, белесыми, как сам снег, что сейчас покрывал эту землю. И это еще не все «прелести» произошедшей с ним трагедии. Линали молча наблюдала за действиями друга. Китаянка все прекрасно понимала, но то, что мог сейчас совершить Уолкер, не позволительно. «Неа, без тебя…- вздохнула девушка. – Помоги нам Бог пережить это»… Она подошла к замеревшему подростку и обняла его. Аллен тут же ответил на объятия, его била мелкая дрожь. - Почему? – обреченно спросил он подругу. – Разве мы в чем-то провинились? Разве мы заслужили? Это больно. Сначала Мана, а потом…- Аллен запнулся, - потом брат… Ли не знала ответа на эти вопросы. На них никто не знает ответа. Люди задают их постоянно, но никогда не слышат в ответ то, что хотят услышать. Таков этот жестокий мир. - Я не знаю, Аллен… - она поглаживала седоволосого по спине. – Просто нужно потерпеть. Все пройдет. Мальчишка не ответил. Он вряд ли сейчас смог бы что-нибудь произнести. Вместо этого он лишь тихо всхлипнул, сжав девушку сильнее. Его плечи вздрагивали от беззвучных рыданий, и ей ничего не оставалось, кроме как просто стоять и утешать – помочь девушка действительно ничем не могла. Неа… он был для Аллена любимым братом, единственным дорогим человеком после Маны. Для одинокого мальчика эти двое стали действительно желанной семьей, на которую можно было опереться в любой момент. И что теперь? Мечты и надежды Аллена теперь разрушены, превращены в пепел одним ужасным словом. Смерть всегда подкрадывается незаметно, забирая у нас самое драгоценное. *** Для больницы тишина – явление странное. Здесь всегда кипит жизнь, здесь всегда суетятся люди, здесь постоянно что-то происходит. Утром, днем, вечером, ночью - время не властно в этом месте. Но вот почему-то сейчас здесь стояла абсолютная тишина, и вокруг не было ни одной живой души. Странно это все, но об этом подумать можно позже. Сейчас Аллен был безумно счастлив, что на его пути не возникал очередной работник, либо посетитель. Лишние глаза – ненужные вопросы. Подросток шел осторожно, постоянно оглядываясь назад, словно боялся, что его заметят. - Так… какой же это этаж? – пробормотал он, пытаясь припомнить мимолетно увиденную запись в журнале. И почему эти медсестры так приходят не вовремя? Когда они так нужны – хрен дождешься, а когда не надо – тут как тут. А ждал он итак предостаточно. Мучился целый месяц, ожидая, когда тот, кого хотелось убить, очнется. Месяц мучительного ожидания, осознания, злобы, и вот он – долгожданный момент настал! Лифт слишком медленно приближал его к заветной цели. И сейчас подростку было совершенно наплевать, что его могут заметить. И все то, о чем просила его днем подруга, собственно тоже. «Ну же…» - думал он. Третий, пятый, седьмой этаж. Медленно, слишком медленно. Когда раздался характерный звук того, что лифт наконец-таки достиг нужного этажа, и его двери разъехались в сторону, Уолкер решительно вышел в освещенный коридор. Сердце мальчишки стучало так громко, что, казалось, в стоящей больничной тишине, его будет отчетливо слышно. Найдя нужную ему дверь, седоволосый замер в нерешительности. А вдруг там кто-нибудь есть? И что тогда? Вдаваться в глупые объяснения не хотелось, поэтому придется врать, как это было раньше. Еще до знакомства с семьей Уолкеров… «Так, соберись, не будь трусливой бестолочью!» - он отогнал непрошенные мысли и, глубоко вдохнув, открыл дверь. Она тихо скрипнула. Противно так, как будто застонала. Его передернуло. Несмело шагнув вперед, осмотрелся: палата, как палата. Везде все кристально белое, чистое, приборчики всякие, кровать и сидящий на ней человек. Секунда, вторая, третья. И ничего. Абсолютно. Лунный свет пробирался сквозь шторы, давая маленькую возможность стоящему в проходе парню рассмотреть временного хозяина помещения. Первое, что бросилось в глаза, - волосы. Длинные, черные, как вороново крыло. Девушка? Она…она во всем виновата? - Кто здесь? – резанул хриплый голос по ушам. Аллен вздрогнул. Ему захотелось смеяться. Впервые за этот долгий чертов месяц.