Блеск темных клавиш на белом холсте.

Sashe, это тебе))) в качестве моральной поддержки, можно так сказать)) Возвращайся к нам быстрее=) Мы скучаем, Зася) _____ - То есть… существует вероятность, что зрение к нему вернется? - Шанс есть, но он мал. Лучше смириться с тем, что это все-таки невозможно. Хирургическое вмешательство не поможет – повреждение сетчатки глаза слишком критические. Мне жаль. – Лечащий врач Канды захлопнул его личную медицинскую карту и отложил ее в сторону. Лави закусил губу, устало поднимаясь с кресла и направляясь к выходу из кабинета. Ему не хотелось слушать дальнейший разговор – не за чем просто. Все, что он хотел узнать, ему теперь известно. А остальное его не касается. Пусть отец Юу с этим разбирается сам. Рыжий подошел к дверям лифта и нажал нужный ему этаж. Пока лифт спускал его до места назначения, Лави отключился от мира сего. Мысли парня витали совершенно в другом месте. Ему казалось нереальным все то, что произошло за последние два месяца: смерть друга, осознание того, что лучший друг больше никогда не посмотрит на тебя своим завораживающим злобным взглядом, не говоря уже о его личных проблемах. Вообще, юноше было трудно признать то, что Канда, вечно холодный и далекий парень, теперь инвалид. Разве такое возможно? Это же… несправедливо, не правильно, не нужно. Юу же сильный, а видеть его таким слабым, пытающимся делать вид, что ничего не произошло, - было выше его сил. Лифт противно пискнул, оповещая его о том, что он достиг нужного этажа. В холле этого ужасного учреждения кипела жизнь: кто-то пришел навестить своих близких и знакомых, кто-то пришел просто на прием, а кто-то и вовсе являлся ее обитателем. Купив пакет сока в автомате, юноша вновь подошел к лифту и нажал кнопку с цифрой девять. Почему он новь решил навестить Юу? Тот же явно дал понять, что сегодня он не желает никого видеть. Но рыжему другу японца было наплевать на мнение своего недружелюбного приятеля: если Лави хотел повидаться с кем-то – его и танком не остановишь, но он добьется своей цели. Упертости не только Канде не занимать – он тоже как баран: упрется, и фиг его сдвинешь. Добравшись до нужной ему двери, рыжий парень без стука потянул ее на себя. И замер на пороге, хлопая своим зеленым глазом. Канда находился в палате не один. С ним был еще какой-то незнакомый Лави паренек. И азиат на его присутствие не раздражался, не кричал и бесился. Напротив, Юу вел себя очень странно. Он обнимался. С этим незнакомым мальчишкой. Это еще ничего. Не так пугающе, как то, что Канда целовался все с этим же хрупким подростком. Канда. Целовался. Не с Алмой, душа которого еще не до конца оказалась в загробном мире. С совершенно посторонним человеком. Вселенная разверзлась, меняя местами расположение планет. Теперь на месте Солнца стоял Плутон, а Земля и вовсе оказалась в Черной Дыре. Иначе как? Как такое возможно? Это же… невероятно. Совсем не понимая, что он делает, парень прошелся вперед и тихонько присвистнул. Пакет апельсинового сока выпал из его рук, с глухим стуком ударяясь о пол. И тут, словно по сценарию, парнишка резко отскочил от Юу и непонимающе уставился на брюнета. Прошла секунда, а может и минута. Никто не знал. Тишина стояла зловещая и немного притягательная. Слышно было только сбитое дыхание мальчишки и шорок сминаемых японцем простыней. - Эм… может, я не вовремя… - залепетал Лави, незаметно осматривая незнакомца. Мальчишка вздрогнул, услышав незнакомый голос. А затем резко поднялся и быстро покинул палату. Только пятки сверкали, как говорят, да хлопнула дверь. «Во дела…» - пронеслась в голове шальная мысль. - Юу, - осторожно позвал друга рыжий, после того как прошла еще одна минута молчания. - Зачем приперся? – немного грубый и хриплый голос брюнета его насторожил. Что это с Кандой? Совсем не похоже на него. – Так я все-таки помешал? - поинтересовался Лави, усаживаясь на стул рядом с постелью. – Быстро же ты забыл про Алму… - Заткнись. Ты ничего не знаешь. – Зашипел азиат. - Тогда что это было? – легкая улыбка появилась на губах у друга. – Новый способ лечения? Канда посчитал, что отвечать – ниже его достоинства. Но в чем-то Лави оказался прав: действительно, что это только что было? Приняв молчание друга за верный ответ, юноша стал обводить задумчивым взглядом знакомую палату. Наткнувшись на смятый лист бумаги, на котором отчетливо виднелись карандашные линии, Лави загадочно улыбнулся. Кто бы ни был этот парнишка, он определенно имеет влияние на Юу. И причем очень сильное. Ведь на все разговоры о том, чтобы просто взять в руки карандаш, Юу отвечал категорическое «нет» и полностью замыкался в себе. А тут… он взялся за него. С чего бы? Вдруг захотелось? Вряд ли…. «Интересный субъект, однако» - зеленоглазый решил, что узнает, кто этот мальчик. *** Вернувшись домой, Аллен забрался с ногами на кровать и бездумно теребил край подушки. Видеть сейчас кого-либо не хотелось. Зачем он сделал это? Зачем он поцеловал Канду? Как теперь быть-то? Разве это… правильно? Канда… он же парень. Точно такой же парень, как и Аллен, как и все другие представители его пола. Тем более – друг. Ну, седоволосый на это надеялся. А вот теперь эта дружба разрушена. Он потерял своего нового друга, даже толком не обретя его. Всего один неверный и глупый шаг – стена понимания рухнула, а на ее месте возникла точно такая же, только уже функция у нее другая – защитная и отчужденная. Их отношения итак напоминали Уолкеру мучительное препятствие, которое очень легко провалить. Это было похоже на хождение по канату. Шаг влево или вправо – сорвешься вниз. Взлетать-то всегда легко, а вот падать… больно. Ломать себе крылья – еще больнее. А он их обломал. Не себе, нет. Канде, одинокому человеку, который нуждался в поддержке и утешении больше, чем сам Аллен. И причина этого – обычный поцелуй. От этого хотелось выть, рвать на себе волосы, кричать. Лить слезы или же резать себе вены, уподобаясь особо впечатлительным людям, не хотелось. Это казалось слабым, не достойным его. Хотя… чего он теперь достоин? Ни-че-го. Даже смотреть на свое отражение противно. Почему же он так поступил? Что, потерпеть не мог? Да, ему не сладко приходится, но можно же было потерпеть ради приличия. Не унижаться перед… кем? Другом, приятелем или же и вовсе теперь посторонним человеком? Последнее к нему подходит больше. Подросток и сам бы с собой не заговорил после такого… а тут… Люди на самом деле существа ранимые и до жути странные. Среди них есть те, которым неважно как, неважно когда, неважно с кем и при каких обстоятельствах проявлять свои эмоции. Хочется выговориться, поплакаться в жилетку – они так и поступят, не смотря на того, кто окажется поблизости. Пусть это будет даже животное. Хотя с ними легче. Легче в том плане, что от животных ты никогда не услышишь упрека – они не способны обвинить тебя в предательстве или же в чем-то другом. Предатель – вот какое определение подобрал к себе пианист. Так теперь его и надо называть, ведь он предал всех: Ману, брата, Линали и Канду. Ману – потому что не смог сохранить все то, что осталось после его смерти. Все-таки Кросс оказался намного хитрее. А Аллен глупее, наивнее и неопытнее. Брата – из-за того, что забыл о нем, забыл о том, что произошло. Это не позволительно. Груз вины всегда будет камнем лежать на его сердце. Ведь это именно седоволосый мальчишка подгонял и Неа, и водителя. Почему он предал Линали? Потому что Ли верила в него до самого конца, а он… он не смог оправдать ее надежд. Все же выйти вновь на сцену он не мог. Не было ни желания, ни сил, ни вдохновения. Муза покинула его окончательно. И, скорее всего, она никогда больше не вернется. А Канду… тут и без этого понятно почему. Не смог сдержаться. Да, он прав. Просто потому что не смог удержаться. Плохо – заревел, успокоился – отблагодарил. Только вот странная вышла благодарность…. Совсем не то, что доктор прописал. Да и кому теперь это нужно? Уже никому. - Вот действительно Мояши… - горько усмехнулся подросток, раскачиваясь из стороны в сторону. Мысли просто не давали ему покоя: все лезли и лезли, выворачивая наизнанку душу и потроша внутренности. Мальчику хотелось спать. Он поспит, придет в себя. И, может быть, не так будет паршиво. Может, окажется, что не было этого поцелуя вовсе. Уолкер, как обычно, вновь навестит Канду, поспорит с ним, поругается, помирится. Все как всегда. Мальчишка поднялся с кровати, снимая с себя верхнюю одежду. Рубашка, брюки, жилет полетели на пол. Подросток не обрати внимания на то, что это вверх неаккуратности. Плевать, сейчас – спать, все остальные мирские заботы подождут до завтра. Вновь забираясь в холодную постель, Аллен бросил взгляд на прикроватную тумбочку. Там, в самом центре, стояла их фотография с братом. Счастливые, совсем еще «зеленые», тогда они не знали такого слова, как «трудности». Хорошие были тогда времена. Грустно улыбнувшись, подросток устало прикрыл глаза, медленно погружаясь в спасительные объятия Морфея. «Завтра все будет иначе» - пронеслась в его голове единственная светлая мысль за весь вечер. *** - Нет, не так! Ну что это за игра? Это… пятилетний ребенок и то сыграет лучше! – Тикки гневно ударил по роялю, от чего инструмент жалобно брякнул. - Тогда и возьми себе пятилетнего малыша, а меня оставь в покое! – Аллен сложил руки на груди и полностью развернулся от своего мучителя. Они находились в здании компании на очередной репетиции. Само помещение, где проходил сей процесс, было небольшим, но уютным и светлым. Из мебели в нем стояли только несколько стульев, да маленький столик, а все остальное пространство занимали многочисленные подушки разного размера. По углам, а также возле единственного большого окна, стояли горшки Спатифиллумов*. А посреди всего этого - великолепный белый рояль. Комнатка выглядела немного простенько, заброшено и неопрятно. Но именно эта самая неопрятность и придавала ей тот самый уют, теплоту и что-то еще такое светлое и чистое. Аллен сам переделал обстановку помещения – ему хотелось чего-нибудь простого и теплого. А то до этого комната была холодной, в ней не хотелось даже находиться не то, что работать. - Ты же знаешь, что я не могу, Малыш. – Микк положил руку на плечо подростка, стараясь заглянуть в его глаза. – Очень хотел бы, но… - слова замерли у него на губах, стоило ему увидеть серые глаза своего подопечного. Они были пусты и холодны, как у куклы. Хотя нет, у куклы есть хоть какая-то живая искорка, пусть и не заметная, но она есть, а тут была пустота и обреченность. «Такими темпами он себя в могилу загонит. Нельзя же так…» - Тикки хотелось помочь этому несчастному ребенку преодолеть все трудности, заставить его улыбаться и вновь радоваться жизни. Но как сделать это, если сам человек не хочет совершать и шага в нужную сторону? Это словно биться головой об стенку или же разговаривать с ней – бессмысленно и безрезультатно. - Почему? – глухо спросил Аллен. – Ты же знал, что Мариан… так почему ты молчал? Мужчина отвернулся. Как сказать ему, что он совершил ошибку? Да, он обо всем знал, но корпорация заплатила ему слишком большую сумму за молчание. Деньги… как горько понимать, что в этом мире они играют важную роль. Где те времена, когда людям было совершенно наплевать на материальные нужды? Где же времена героев и добрых волшебников? Давно забыты. - Просто… я не хотел вас волновать. – Португалец отошел от подростка и уселся на стул, старательно пряча глаза. Он боялся, что Аллен все поймет, если заглянет в них – уж там то, в золотых омутах не было лжи, в отличие от слов. - Почему мне кажется, что ты врешь? - Зачем мне врать тебе? – переспросил мужчина, доставая сигарету из кармана. - Не кури здесь. Просто потому что ты любишь деньги, Тикки. Сколько тебе заплатили? – в лоб спросил седоволосый. Микк рвано выдохнул, медленно поворачиваясь к Уолкеру. - Аллен, как ты… я не настолько продажен, чтобы…. – врать не хотелось, но это был единственный выход из сложившейся ситуации. – Просто тогда бы вы ушли. Нельзя зарывать свой талант. Вы должны были развиваться дальше, выходя на новый уровень. Это только для вашего же блага было. - И для твоего кармана, не так ли? – Аллен улыбнулся. Только вот от этой улыбки мужчине стало не по себе. – Какой же ты все-таки… - ненавистно прошептал он, поднимаясь и собирая ноты. – Видеть тебя не хочу. Уолкер молча прошел мимо Микка с каменным выражением лица. Подростку стало противно находиться с ним в одном помещении. Раньше Тикки можно было назвать другом, а сейчас кто он для него? Предатель? Или же кто-то другой? - Мы еще не закончили. – Тикки попытался остановить его. – Ты не можешь уйти. Остановившись на пороге, Аллен повернулся и посмотрел на португальца стальным взглядом. - Я могу сделать сейчас все, что захочу, Тикки. И ты меня не остановишь. А долг… я отработаю. – И не говоря больше ни слова, он покинул помещение. - Наивный мальчик, - Микк невесело улыбнулся. – Сбежать ты не сможешь. *** - А потом Бак все-таки уволил бедную Лоу Фа. – Лави сунул в рот дольку апельсина и довольно зажмурился. – Ты бы видел, как радовался Юу, - рыжий ухмыльнулся, явно предаваясь воспоминаниям. - Юу? – глупо переспросил Аллен, глядя на смешного рыжего парня напротив. Уолкер не понимал, как вообще позволил себя уболтать на подобный разговор, ведь он сегодня появился в больнице совершенно не для пустых и бессмысленных разговоров. У него была совершенно иная цель – нужно было поговорить с Кандой о случившемся. Седоволосый мальчишка итак тянул слишком долго с разговором, мучая себя три дня подряд. Но появиться на следующий день после происшествия он не смог по двум причинам. Первая заключалась в том, что он просто боялся. Сильно, до трясучки боялся зайти в палату к японцу и произнести простое и безобидное «Привет». Вторая же причина – Микк и корпорация. И вот сейчас, решив, наконец, все свои проблемы и набравшись смелости, Аллен вновь находился в здании больницы. Но не успел он и порога переступить, как был тут же пойман этим странным парнем, который представился коротко и ясно: Лави, друг Канды. Поначалу Уолкер опешил, а потом у него словно в голове что-то щелкнуло. Слова «друг Канды» сделали свое дело. Подростку захотелось тут же узнать что-нибудь о своем друге (а то, что Канда останется для него другом, Аллен не сомневался – он не даст так просто глупому поступку сыграть решающую роль в их отношениях). А Лави, казалось, только это и нужно было. Юноша тут же стал охотно отвечать на вопросы подростка, попутно задавая свои и что-то явно про себя отмечая. - Да, ты не знал? – удивился он. – Это имя Канды. - Нет, не был в курсе… - пробормотал мальчишка, пряча глаза за челкой. - Ну, чего скис, как несвежее молоко? – рыжий подсел к Уолкеру ближе и легонько ткнул того в бок. – Это же не Конец Света! - Ага, - кивнул седоволосый. Почему – то от этого ему легче не стало. Значит, его имя… Мальчишке стало обидно, что Канда ему соврал. Хотя соврал – громко сказано. Он же просто умолчал о своем первом имени. Только и всего. А Аллен тут уже развел сопли, как пятилетняя девчонка. И Канду вообще можно было понять: у его нации не принято было называть свое имя незнакомцам. Это же неуважение. В первую очередь к самому себе. «Да и ты ли в праве обвинять его в подобном, если уж сам не до конца был с ним откровенен». Да, что правда, то правда. И почему всегда люди смотрят за проступками других, хотя у самих грехов больше, чем у тех, за которыми наблюдали? - Но ты учти – он не любит, когда его так называют. – Лави взял второй апельсин и стал его очищать. - И почему? Культура не позволяет? - Как сказать-то…- рыжий задумчиво почесал голову и прикусил щеку с внутренней стороны. – Нет, скорее уж его упрямство. Насколько мне известно, японцы называют друг друга по именам только в очень близком кругу. Друзья там, например, или семья. А с характером Юу, - Лави прищурился. - Тут скорее уж из вредности. - Дурацкая вредность. Лави оказался весьма хорошим собеседником. По крайней мере, Аллен узнал много нового о Канде, познакомился с приятным человеком, да и смог хоть ненадолго отвлечься от съедающих его тяжелых мыслей. Рыжий парень оказался весьма забавным: он смеялся так заразительно, что у Уолкер невольно возникала ответная улыбка, без всякой фальши и притворства; юноша вселил в Уолкера что-то наподобие слабой надежды, не угасающей день за днем из-за нехватки подпитывающей основы, а наоборот, только еще больше усиливающейся с каждым глотком свежего воздуха. Поэтому седоволосому подростку было не страшно оставить нового знакомого и подняться на девятый этаж. Разговор с товарищем Юу взбодрил пианиста намного сильнее, нежели кружка горячего и крепкого кофе или же энергетический напиток. Как же иногда люди помогают другим только одним своим присутствием. Вот за это Аллен был искренне благодарен рыжему, веселому парню с дурацкой улыбкой на лице и шальным взглядом. И стоя напротив двери в палату японца, мальчишка не боялся ничего. Пусть Канда обрушит на него все свое негодование, вообще с ним не захочет разговаривать или же попросит его просто удалиться. Не важно. Аллен все равно не отступиться. Терять то, что обрел, он не хочет, даже из-за своей глупости. Манна всегда говорил ему, чтобы он шел только вперед, не сдавался под натиском возникших трудностей. Вот так и поступит Аллен Уолкер. Не сдастся, не испугается, а продолжит идти вперед несмотря ни на что. И плевать на все то, что будет после – сейчас главное помириться с близким человеком. А после всего этого можно будет заняться и решением всех своих проблем. А то, что-то он раскис совсем. «Ну, вперед» - подумал пианист, открывая дверь палаты. Но то, что предстало перед его глазами, повергло мальчика в шок. Канды в ней не оказалась. Палата была абсолютно пуста. _____ *Спатифиллум - многолетнее вечнозеленое растение из семейства Ароидные (Araceae). Популярный комнатный цветок, имеющий в народе название "женское счастье", или "женский цветок", который любят в своем доме заводить женщины или молоденькие девушки.