Сакуры лепестки Летят, и падают звёзды. Любовь вернулась…
Декабрь в Токио мрачный и хмурый. Жёлто-красные листья клёнов, которыми ещё можно было любоваться в начале месяца, уже облетели, и голые сучья пронзали серое тоскливое небо. То, что Аой каждый день видела за окном, будто отражало творящееся у неё на сердце. Она очень скучала по Иноске. Скучала до дрожи в пальцах, до жжения в глазах, до ощущения боли в сердце. Иногда она не выдерживала и сворачивалась в пустой постели в крохотный комочек одиночества, кулаком зажимая дыру в груди. Аой не подозревала, что может так тосковать по человеку, с которым была знакома меньше месяца. Если бы не слова Зеницу, возможно, она бы приехала к Иноске. Виновато поскреблась бы у него под дверью. Кто знает, вдруг ей повезло бы настолько, что Иноске впустил бы её. Крепко обнял, обогрел толстовкой со своего тела. Но что потом? Спрятаться у него в квартире и надеяться, что Кёджуро её там не отыщет? Аой допускала мысль о том, чтобы поговорить с женихом. Но чем больше она об этом думала, тем яснее понимала, что не осмелится. Не найдёт сил сказать, что не готова разделить с ним судьбу. К тому же Аой не была уверена, что и Иноске принял бы её. Всё, на что она могла рассчитывать — на его признание. Иноске сказал, что любит её, но это лишь слова. После он сразу же напился в баре и занялся сексом с первой подвернувшейся девушкой. Нет, Иноске не ждёт её. Аой ему не нужна. Но уж одно обещание она точно сдержит — пропадёт из его жизни и будет верить, что быстро выбросит из памяти зелёные глаза, которые то вспыхивали озорными искрами, то превращались в глубокие ненасытные омуты страсти. Как объяснить Кёджуро и Руке свой отказ от работы в «Яркости» Аой не придумала, но она и так много лгала в последнее время. Ещё на одну ложь фантазии хватит. Все эти печальные размышления преследовали Аой, пока она изучала своё измученное лицо с осунувшимися глазами в зеркале шикарного гостиничного номера. Казалось, её глаза потеряли синеву, превратившись в две голубые льдинки, обдающие холодом каждого, оказавшегося в поле зрения. Аой ничего не могла с этим поделать. Она почти перестала общаться с Танджиро и Зеницу, потому что понимала — они негласно винят её в том, что их жизнерадостный и энергичный друг губит карьеру, безвылазно сидя в квартире и наверняка высчитывая дни до мгновения, когда «Бабочки» навсегда покинут «Яркость». Аой понадеялась, что хотя бы этим вечером Иноске прервал своё добровольное затворничество и вышел развеяться с друзьями. Сегодня никто из девушек не появится в клубе. До свадьбы оставалось пять дней, и семья Ренгоку решила устроить небольшую репетицию торжества и провести предсвадебный ужин, чтобы лишний раз почествовать жениха и невесту, которые уже совсем скоро станут официально мужем и женой. А так как свадьбу решено было играть по западным традициям, то и Канао с Незуко присутствовали на этом импровизированном торжестве как подружки невесты. Аой запомнила всё: как пройти запутанными коридорами от заднего лифта до двери, из которой под лиричную музыку полагается появиться будущей Аой Ренгоку, с какой скоростью идти по центральному проходу, чтобы все приглашённые гости в деталях рассмотрели невесту сквозь пелену проливаемых от восторга слёз. Она даже постояла у алтаря, держа за руки будущего мужа. И пока Канао и Незуко умилялись, вслух представляя, как прекрасно будут выглядеть Аой и Кёджуро в свадебных нарядах, сама она думала о том, насколько всё это глупо. Фактически женой Кёджуро она станет ранним утром, после того как оба они отстоят очередь в местном муниципалитете и поставят подписи и личные печати на скучном сером листке бумаги. Ну и, конечно же, семья Ренгоку не была бы семьёй Ренгоку, если бы не настояла на ужине в роскошном ресторане отеля. Аой готовилась спуститься, приводя себя в порядок в номере, который Кёджуро снял специально, чтобы Аой и девочки могли переодеться с удобством. Подруги уже упорхнули, ведь розовой бабочке не терпелось наделать сотни фотографий для инстаграма, а её привычного фотографа в лице Танджиро сегодня здесь не было, и Канао пришлось отдуваться за него. Раз уж Аой была невестой, то и на предсвадебный ужин она выбрала лёгкое белое платье на тонких бретелях с разрезом до самого бедра. Ей не удалось найти в себе ни сил, ни желания наводить особую красоту, поэтому Аой распустила волосы и немного подкрасила ресницы. И, как ни странно, выглядела она изумительно хорошо и невинно. Наверное, лишь Канао догадалась бы, насколько пустой Аой себя сейчас чувствовала. Она присела на кровать, чтобы застегнуть на щиколотке ремешок серебристых босоножек, когда в дверь раздался робкий стук. А вот и Канао, Аой не зря только что её вспоминала. — Аой, открой, пожалуйста, это я, — тихонько пролепетал с обратной стороны двери нежный голосок. Точно, Аой забыла, что закрыла дверь на замок, чтобы никто не тревожил её во время переодевания. Быстро справившись со вторым ремешком, она с кратким вздохом поспешила впустить подругу. Может, попросить Канао всё же помочь ей собрать распущенные волосы? А то Рука очень проницательна, чтобы не понять, что с Аой творится что-то неладное. — Проходи. Поможешь мне заколоть волосы наверх, а то я… Иноске? Аой застыла, чувствуя, как постепенно отмирают нервные окончания в руках и ногах. На неё смотрели глаза, в сетчатке которых она хотела бы остаться навечно. Иноске стоял на пороге её номера, и его потёртые джинсы и украшенная металлическими заклёпками куртка смотрелись дико на фоне изысканного убранства пятизвёздочного отеля. Аой хотела закрыть дверь — и не могла. Хотела убежать — ноги не слушались её. Хотела заплакать — но и слёзные железы, казалось, атрофировались от того, сколько раз она сдерживала слёзы за последние дни. — Я оставлю вас, — откуда-то из-за могучей фигуры Иноске пробился голос Канао. — Заходи скорей, а то тебя увидят. Я предупрежу, если что. — И маленькая бабочка с необычайным рвением втолкнула Иноске в комнату. Аой инстинктивно отошла назад. Сначала на шаг, потом на другой и ещё. Она пятилась, пока не уткнулась в столик с зеркалом. Иноске медленно закрыл дверь. Аой молчала, прижав руки к груди. Непривычно смущённый, красавчик несмело осмотрел богато декорированные стены, а затем — золотистый ковёр под ногами. Аой тоже не знала, куда смотреть, поэтому всё внимание уделила крохотным капелькам грязи, упавшим с ботинок Иноске на золотые нити ковра. — Ты ненавидишь меня? — скованно спросил Иноске. Аой резко вздёрнула голову и встретила его пропитанный раскаянием взгляд. — Нет, — шепнула она почти беззвучно. Зачем здесь Иноске? Что ей делать? Сказать то, что не успела? Или обнять хотя бы на секунду? Канао, куда же ушла Канао? Кто расскажет, как правильно поступить трусливой бабочке, когда перед ней тот, кого ей так не хватало мучительные несколько недель? К счастью, Иноске был смелее. Услышав ответ Аой, он моментально оказался возле неё и сгрёб в объятия. И это послужило лучшим лекарством для омертвевших слёзных желёз Аой. Её прорвало. Она плакала от счастья и уже ничего не боялась, обхватив лицо Иноске ладонями и покрывая поцелуями. Позабыв стыд, она льнула к нему, а холодные с мороза клёпки куртки, касающиеся голой кожи её плеч и груди, усиливали ощущение того, что в этом гостиничном номере она не одна. Прошло немало времени, прежде чем они нацеловались и смогли оторваться друг от друга. Аой догадывалась, что выглядит ужасно — заплаканная и с размазанной тушью — и тем не менее не отводила глаз от Иноске, стараясь насладиться каждой чёрточкой лица, которого не видела две недели. Иноске сел на кровать и утянул Аой следом, усадив к себе на колени. — Я очень скучал, — сказал он, прижимаясь лбом к плечу Аой. — Я думал прийти в клуб, но боялся встретить твой презрительный взгляд. Зеницу передал мне твои слова… и мне всё равно было стыдно. То, что я сделал — мерзко… — Идиот, ты просто идиот, Иноске Хашибира, — неразборчиво бормотала Аой, целуя склонённую макушку. — Это я виновата перед тобой. Я не должна была приезжать к тебе, кормить темпурой, пытаясь впечатлить, впускать в свою квартиру. Было бы лучше держаться от тебя подальше. Но я слишком слабая, я не смогла. С самого первого дня, как я встретила тебя, я лишь о тебе и думаю. — А я каждый вечер включал твои гирлянды, — Иноске поднял голову и улыбнулся. — И смотрел из окна, надеялся увидеть твою машину, — горько добавил он. — Иноске… — выдохнула Аой, крепче обнимая его за шею, чтобы скрыть две слезинки, скатившиеся из глаз. О Боги, он ждал её, ежедневно ждал. Но как она могла к нему приехать? Аой смахнула слёзы и отстранилась. Времени было мало. В любой миг за ней могли прийти. — Как ты сюда попал? — Канао написала мне. Ты же помнишь, мы обменялись телефонами. Она довольно грубая, кстати, — забавно сморщил нос недовольный Иноске. — Написала, что если я не приеду в отель, то навсегда потеряю тебя. И ослом обозвала, — пожаловался он под конец. — Похоже, мы её разозлили, — фыркнула Аой, потираясь щекой о мягкие волосы своего Короля. Как ей теперь уговорить саму себя отпустить его? — Но что нам делать? У меня свадьба через пять дней. Внизу ждёт вся семья Кёджуро. Я купила свадебное платье. — Это? — Иноске бережно опустил Аой на пол, подал руку и заставил покружиться. Длинный подол эффектно развевался, оголяя ноги, но Аой уже не смущалась. — Нет, конечно, — рассмеялась Аой, и её сердце радостно затрепетало, когда она уловила в глазах Иноске привычное выражение по-детски наивного восторга. — Это обычное вечернее платье. — И всё равно ты очень красивая, — Иноске решительно дёрнул Аой, снова притягивая к своей груди. Его руки сцепились в замок за её спиной, и Аой поняла, что давно не чувствовала себя в такой безопасности. Пускай сюда ворвётся вся семья Кёджуро, им не разжать этих сильных рук, обнимающих её. — Давай уедем отсюда прямо сейчас? — Уедем? — непонимающе повторила Аой. — Просто молча уедем? — А почему бы и нет? — пожал плечами Иноске, бросив взгляд в окно. — Сядем на мотоцикл, и я увезу тебя далеко, туда, где никто нас не найдёт. Будем жить так, как сами захотим. — А Кёджуро? — Хотя Аой волновало, какую боль она причинит жениху, собственное счастье в эту секунду перекрывало для неё всё. Наконец-то она вместе с Иноске, остальное неважно. Она пойдёт на любую подлость, лишь бы не терпеть эту убивающую её разлуку. — Он поймёт. Он не твой хозяин и не может держать тебя рядом постоянно. К тому же вы не женаты. Аой, я люблю тебя и заберу силой, если ты не согласишься добровольно. Я больше не могу жить без тебя. — Не нужно силой. Я согласна, — сказала Аой пристыжено-тихо и этой фразой полностью доверила себя Иноске. Она засуетилась, собирая немногочисленные пожитки, которые могут понадобиться в новой жизни. В жизни с Иноске. Аой задержалась у зеркала, чтобы, обернувшись, ещё раз посмотреть на его сосредоточенное лицо. Иноске стоял у окна и рассматривал улицу под прикрытием тяжёлой бархатной шторы, словно они готовились бежать из тюрьмы, а снаружи ждали десятки полицейских, готовых разлучить их. Неужели она и правда настолько сошла с ума, что сейчас выйдет из комнаты и никогда не вернётся? Да, к чёртям всё, она сделает это! Запрёт в номере груз, скопившийся на душе, и будь что будет. Аой закинула в сумочку косметику, духи, телефон, сменила босоножки на сапоги, а поверх вечернего платья набросила пальто. Она не могла позволить себе и лишней секунды потратить на переодевание. Лучше уж поедет в белом, как украденная невеста, чем кто-то из семьи Кёджуро застанет её здесь с Иноске. — Ты готова? — Иноске, стоя у запертой двери, протянул ей руку. Аой вцепилась в неё, пропустив его широкие пальцы между своими. Она дрожала, но Иноске крепко стиснул её ладонь. — Пошли? Аой ещё раз оглянулась на оставленный в беспорядке номер. «Прости, Кёджуро… Прости, я не знаю, как поступить иначе…» — И даже её мысленное извинение получилось чересчур коротким. Аой действительно не знала, как оправдать себя, но в очередной раз сломаться, проигнорировать собственные чувства у неё уже не вышло. — Куда вы? — недоумённо округлила глаза Канао, которая всё это время провела за дверью. — Мы уезжаем, — коротко ответила Аой, с волнением оглядывая коридор. Ей чудилось, что из-за любого угла появится кто-то, кто отберёт у неё Иноске, а она не нацеловалась, не наобнималась с ним всласть. — Нет! Так нельзя! — воскликнула Канао, с возмущением тряся головой. — Вы что творите? А как же Кёджуро и его семья? — Ты сама приказала мне действовать, вот я и действую! — воинственно рыкнул Иноске, сильнее прижимая Аой к себе. — Прикрой нас! — Но я же не это имела в виду… — беспомощно развела руками шокированная девушка. — Я хотела, чтобы вы поговорили… — Всё хорошо, Канао. — Как бы Аой ни хотелось ни на секунду не оставлять Иноске, она осторожно освободила ладонь и ласково обхватила щёки подруги. — Всё хорошо. Это мой выбор. Ты ни при чём. Иноске нетерпеливо потянул Аой за пальто, и она отпустила Канао, вновь успокаивающе кивнув ей напоследок. Они быстрым шагом направились к лифту, когда сзади прозвучал тонкий, звенящий от слёз голос: — Аой… Не туда… Кёджуро в холле. Спускайтесь по служебной лестнице и бегите через кухню. Аой обернулась, но Иноске уже тащил её дальше, мгновенно сориентировавшись в коридорных лабиринтах отеля. Даже каблуки не были помехой, чтобы сбежать вниз. Потупив глаза, Аой следом за Иноске лавировала между кухонными плитами и стеллажами, стремясь к запасному выходу, словно к свету в конце тоннеля её непроходимой тоски. Никто не окликнул их, никто не спросил, что забыли на кухне парень в кожаной байкерской куртке и девушка в развевающемся от бега тонком белом платье. Вырвавшись на улицу, на морозный воздух, наполненный гудками машин и гомоном людей, Аой ощутила себя живой, ощутила себя частью куда-то спешащего людского муравейника. Она могла бы раскинуть руки и закружиться на месте, так легко было ей в это мгновение. Но вместо этого она поцеловала Иноске. Впервые она сама целовала его, а не отвечала на поцелуй. Они жадно целовались в центре широкого проспекта, невзирая на неодобрительные взгляды и перешёптывания прохожих. Встречались, впрочем, и те, кто смотрели на влюблённую пару с улыбками. Мотоцикл Иноске оставил неподалёку от входа в гостиницу. С двумя шлемами, закреплёнными на руле. Аой улыбнулась. Похоже, Иноске не принял бы её отказа и увёз насильно, как и грозился. Но разве она отказала бы ему, парню, который не давал ей спокойно жить с самой первой встречи? — Подожди! — Аой остановила Иноске, подошедшего к мотоциклу. — Я не могу сесть на мотоцикл в этом! — указала она на своё длинное платье. — Момент! — Иноске присел у её ног и в несколько мощных рывков превратил платье в откровенный наряд с мини-юбкой. Ненужный кусок ткани почти сразу унёс к стене отеля порыв ветра, а Аой одновременно с холодом почувствовала небывалую свободу. В рваном платье, сбежавшая от собственного жениха — она была кем угодно, но не леди. И сегодня Аой не хотела ей быть. Она выхватила из рук Иноске предложенный шлем и натянула на голову, молясь, чтобы не опозориться. Ей ещё ни разу не доводилось ездить на мотоцикле. — Ты потрясающе выглядишь! — похвалил её Иноске, заводя двигатель. — Никогда не видел невесты красивее! Садись и держись крепче, нам долго ехать. Аой не нужно было просить дважды. Она давно предвкушала миг, когда сядет на железного коня Иноске. Сколько девушек она на нём навоображала, и вот теперь оказалась здесь сама. Мягкая кожа сидения оказалась на удивление тёплой, а широкая спина байкера-стриптизёра грела лучше самого дорогого радиатора. — Погнали! — выкрикнул Иноске, и чёрно-синяя Ямаха рванула вперёд. Токио быстро оказался позади. Аой пыталась свыкнуться с ледяным ветром, забирающимся под короткую юбку, с ослепляющими в темноте фарами машин и с тем, что, кажется, на этот раз она сделала правильный выбор, а небоскрёбы и яркие вывески уже сменились на многополосное загородное шоссе. Они были в пути около двух часов, и Аой начала уставать. Мышцы рук, которыми она обхватывала талию Иноске, ныли от постоянного напряжения, ноги затекли. Но Аой стойко молчала, не желая отвлекать водителя. Она не маленькая девочка, справится как-нибудь. Иноске наверняка тяжелее, он же за рулём. Но неожиданно мотоцикл свернул и остановился перед небольшой кафешкой, втиснутой среди неказистых домов какого-то придорожного посёлка. — Как же хорошо! — потянулся Иноске, словно молодой кот. Он снял шлем и повернулся к Аой: — Ты голодна? — Чуть-чуть, — глухо ответила она, дёргая застёжку своего шлема замёрзшими пальцами. Иноске рассмеялся и помог Аой освободиться из плена. Едва только она успела вдохнуть полной грудью, как вновь ощутила губы Иноске на своих. Аой не могла не вспомнить о том, что чуть было не произошло между ней и Иноске в его квартире, о том, как гладила его обнажённую грудь и спину. Кто знает, вдруг сегодняшней ночью они всё же доведут начатое до конца? — Пойдём, — прошептал Иноске, ловя губами нижнюю губу Аой. — Угощу тебя ужином. Тут готовят лучшую собу в Японии. — Ммм, — промычала она, слишком занятая поцелуями, чтобы тратить время ещё и на слова. Наконец, одёрнув потрёпанное платье и пригладив волосы, которые после двух часов пребывания под шлемом стали напоминать гнездо гагары, Аой боязливо поторопилась вслед за Иноске в заведеньице с незатейливым названием «Соба Нисиго». Над дверью звякнул колокольчик, а Аой во все глаза рассматривала крошечное кафе, вмещающее всего три стола, один из которых занимала шумная компания из четырёх человек, активно что-то обсуждающих. — О, Иноске-кун! — благодушно поприветствовал спутника Аой стоящий за прилавком старичок. У него не было переднего зуба, но улыбка почему-то всё равно выходила милой и искренней. — Мы с Аземи уж месяц тебя не видали. Кликну её, подожди минутку. Эй, Аземи, — прохрипел старичок в сторону кухни, — любимчик твой приехал, да не один! Выходи встречать! Из кухни, торопливо вытирая руки цветастым полотенцем, показалась полная, но пышущая здоровьем пожилая женщина. При виде Иноске она расплылась в довольной улыбке, а Аой окинула изучающим, хотя и добродушным взглядом. — Мальчик мой, — хозяйка «Собы Нисиго» расцеловала Иноске в обе щеки, а затем посмотрела на Аой. — Это она, что ль? Да ты не бойся, подойди ближе, дай хоть разглядеть тебя получше. Аой опасливо вышла из-за спины Иноске. Она и сама не заметила, что укрылась за ним от пристального внимания пожилой четы. Происходящее было похоже на смотрины, а супружеская пара владельцев кафешки вели себя как бабушка и дедушка Иноске. — Да, это Аой, Аземи-сан, — Иноске собственнически приобнял Аой, и ей понравился этот жест. В интонации Иноске было столько гордости, и Аой даже почти не стыдилась того, что сейчас она скорее походила на оборванку, чем на приличную девушку. — Наслышаны мы про тебя, девочка. Иноске много нам рассказывал, когда месяц назад приезжал мать навестить. Говорил, мол, красавица, а глазки синенькие. И не врал ведь, и правда хороша, — уверенно вынесла свой вердикт Аземи. — Только худа, ох, худа, — покачала головой старушка, и Аой неловко переступила с ноги на ноги. — Ну ничего, садитесь там в уголке, Аземи-сан вас накормит! Иноске за руку увлёк Аой к стоящему в углу столику. Она аккуратно опустилась на деревянный стул, озираясь по сторонам. На стенах висели написанные тушью картины в бамбуковых рамочках, а больше никаких украшений и не было. За тот десяток минут, что Аой провела в этом местечке, колокольчик на двери звонил четыре раза, а значит, «Соба Нисиго» пользовалась популярностью, пусть и в основном посетители просили завернуть им лапшу с собой навынос. Иноске сел напротив. Теперь, разделённые столом, они не могли наброситься друг на друга с поцелуями, и Аой решила — это лучшее время, чтобы поговорить. — А в отеле я бы ужинала стейком Кобе, — усмехнулась она, не зная, как перейти к мучащему её вопросу. — Сначала попробуй собу бабушки Аземи, — улыбнулся Иноске. — Ты не пожалеешь, что приехала сюда. — Иноске, слушай… — Аой всё же набралась смелости и заглянула в глубину его зелёных глаз в надежде на честный ответ. — Ты и Сума… Как так вышло? На полминуты он словно окаменел. Губы Иноске несколько раз дрогнули, будто он собирался, но никак не мог заговорить. Аой хотела бы сказать, что он может не отвечать, но это была бы ложь. Она должна узнать, что же произошло тем вечером. — Со мной случилось какое-то помутнение — наконец произнёс Иноске, глядя в стену. — Я напился в стельку. Тогда, когда ты ушла к Кёджуро, — он с трудом сглотнул и потянулся за стаканом воды, — я знал, что вы будете заниматься сексом, и не мог перестать думать об этом. Я много выпил, очень много. Зеницу всё порывался вызвать мне такси, но я не разрешал ему, утверждал, что в норме. А потом пришла она… Сума… — Сума нравится тебе? — напрямик спросила Аой, терзаясь от ревности к симпатичной брюнетке, с лёгкостью соблазнившей парня, которого сама она оставила в ту ночь неимоверным усилием воли. — А ты не знаешь? — удивлённо вскинул на неё взгляд Иноске. — В клубе полно сплетников, и все они молчали? Даже сладкая блондинка? Чудеса… — Иноске вздохнул. — Сума — моя бывшая девушка. Мы год жили вместе. Я рассказывал тебе о ней. Она вышла замуж за Узуя спустя месяц после нашего разрыва. — О… я и понятия не имела, — ошеломлённо пробормотала Аой. Так вот что имел в виду Зеницу, сказав, что между Иноске и Узуем «своя история». Пусть это и неприятно, но тем не менее знать, что Сума когда-то была важна для Иноске — лучше, чем считать, что он повёлся на случайный секс. — Честно говоря, я почти ничего не помню. Да, я не сдержался и переспал с ней прямо там, на диване в кабине босса, но, чёрт возьми, Аой, в тот момент со мной была вовсе не Сума. Аой закусила губы. Она не злилась на Иноске, наоборот. Она злилась на себя. Из-за её нерешительности они оба оказались здесь. То, что сегодня случилось, нельзя назвать приличным словом, но Аой не видела иного выхода. Бегство от проблем поможет обойтись малой кровью. Ей не придётся смотреть Кёджуро в глаза. Концерт сорвётся, но девочки не будут в обиде. Конечно, её выгонят из группы, и работа в клубе ей не светит, хотя от неё Аой и так намеревалась отказаться. Может быть, когда-то, через долгие месяцы, она вернётся, а может, и нет. Сейчас Аой меньше всего хотела размышлять о будущем. Она вытянула руку и сжала лежащую на столе горячую ладонь Иноске. — Я… я всё понимаю, — слегка запинаясь, сказала Аой. Она настолько привыкла лгать, что откровенность давалась ей нелегко. — В моей постели тоже давно уже не Кёджуро.***
Иноске не ошибся, это была лучшая соба в жизни Аой. Аземи-сан и её пожилой супруг отпустили гостей, нагрузив их сладостями ручной работы и взяв обещание непременно передать самые лучшие пожелания Котохе. И так Аой узнала, как зовут маму парня, к которому она снова прижималась, прячась от промозглого ветра. Ямаха Иноске вновь летела по шоссе, обгоняя неспешно плетущиеся по дороге автомобили, а яркие фонари прогоняли тьму позднего декабрьского вечера. Аой волновалась. Иноске не предупредил, что везёт её в Каваниси, к тому же на встречу со своей матерью. С другой стороны — куда ещё им ехать? Где скрыться от всех обиженных ею людей? Иноске, казалось, совсем не переживал, что бросил в Токио друзей, работу. Он выглядел счастливым. С нежностью обняв его за талию, Аой решила, что ей и этого достаточно. В родную деревню Иноске они въехали около одиннадцати вечера. Главная улица пролегала через весь посёлок, параллельно ей проходила ветка железной дороги, и один раз мимо Аой и Иноске промчалась ночная электричка, ослепив и оставив после себя особенный запах, который бывает только у железнодорожных составов, но и он быстро растворился в чистом свежем воздухе удалённой от крупных городов деревни. Множество машин с включёнными фарами сновали по узкой двухполосной дороге, а ещё больше стояло под навесами у домов. Почти у каждого дома была припаркована дешёвая малолитражка. Это было в диковинку для Аой, выросшей в Токио, но вполне естественно для японской глубинки. Ямаха пронеслась мимо ухоженного полицейского отделения, автозаправки, синий рекламный баннер которой отчаянно трепыхался на ветру. Здесь даже был свой небольшой синтоистский храм с каменной оградой. Аой не успела как следует рассмотреть двор храма с ровно подстриженными вечнозелёными деревьями, но в её мыслях возник образ, как она с Иноске под руку ступает по этому самому дворику первого января, в традиционный день посещения храмов. Наконец Иноске затормозил. Они оказались напротив одноэтажного домика. Каваниси — северный городок, поэтому огромные раздвижные окна, выходящие на просторную энгаву, были плотно зашторены хорошо защищающими от сквозняка бумажными шторами, и Аой не могла и представить, что ожидает её внутри. Так вот он какой, дом, в котором прошло детство Иноске! На покрытой гравием площадке во дворе он наверняка не раз расцарапывал колени, а с широких потемневших досок веранды собирал занозы. Иноске слез с мотоцикла и помог спуститься Аой. Она с трудом распрямила затёкшую спину. В общей сложности в пути они провели четыре часа, и от Кёджуро её отделяли более трёхсот пятидесяти километров. Аой робко перевела взгляд на Иноске, ожидая указаний. — Приехали, — негромко сказал он. — Я не успел предупредить маму, сделаем ей сюрприз. — Да ты с ума сошёл! — выругалась Аой, стараясь не повышать голос. Иноске покатил мотоцикл под навес у энгавы, а Аой бросилась за ним в попытке не отстать, хотя замёрзшие ноги не очень слушались её. — А если она меня выгонит? Ты хоть представляешь, как это выглядит со стороны? Ты привёз с собой какую-то девчонку в разорванном платье и с ярким макияжем. Да твоя мама подумает, что ты меня на трассе подобрал! — сквозь зубы шипела Аой, представляя, как на неё посмотрела бы Рука, заявись она в таком виде в шикарный особняк Ренгоку. Да эта женщина к тараканам отнеслась бы доброжелательнее, чем к ней. И вот так сразу выставлять себя в дурном свете перед матерью Иноске? Аой всерьёз размышляла над тем, что, возможно, им лучше поискать гостиницу на ночь, а утром прикупить новое платье. — Глупости не говори, — Иноске в привычной для него грубовато-ласковой манере притянул Аой ближе. Они поцеловались, и Аой почувствовала, что её сухие губы обветрились от постоянного ветра и поцелуев. Ну что же, ещё одна йена в копилку её «безупречного» внешнего вида. Котоха определенно не будет в восторге от того, кого её сын приволок в дом. — Пойдём, нечего стоять на пороге. Я уже проголодался. — Да мы ели всего два часа назад, — пробурчала себе под нос Аой, но тем не менее послушно поднялась на ступени энгавы, вцепившись в ладонь Иноске. Иноске коротко постучал в тёмно-коричневую дверь и замер, прислушиваясь. В доме раздался лёгкий шорох, и спустя несколько секунд дверь плавно отъехала в сторону, явив в проходе миниатюрную женщину. Зелёные глаза, точно такие же, как и те, в погоне за блеском которых Аой покинула Токио, изумлённо распахнулись. — Иноске, сыночек мой! — хрупкая фигурка набросилась на Иноске с неистовыми объятиями. — Что же ты не позвонил? И тут из-за плеча Иноске Котоха разглядела Аой. На долю секунды Аой показалось, что она разучилась дышать, разговаривать и мыслить одновременно. Нужно улыбнуться и поздороваться, это же мама Иноске! Но вместо этого Аой стояла ледяной скульптурой посреди широкой энгавы. — Кто там с тобой? — Нежные губы Котохи разошлись в улыбке и, не дожидаясь ответа, она шагнула к Аой и взяла её за руку. Прикосновение было мягким, лёгким. Чем-то похожим на ласку и заботу Канао, но всё же другим. — Девочка моя, ты совсем раздета! Проходите скорее в дом! Котоха, без сомнений, мать Иноске судя по силе и настойчивости, с которой она затащила внутрь почти несопротивляющуюся Аой. Иноске вошёл следом и закрыл за собой дверь. — Мама, познакомься, это Аой. — Аой ощутила, что Иноске встал за её спиной, а потом и его сильные руки обхватили её поперёк талии. — Моя девушка. Котоха улыбнулась шире, а Аой попыталась спрятать одну остро торчащую коленку за другой. Ну почему Иноске укоротил её платье настолько кардинально?! — Здравствуйте, Х-хашибира-сан, — запинаясь от волнения, выговорила Аой. — Я видела вашу фотографию в квартире Иноске. Вы очень красивая. Боги, да что она несёт! Аой вспыхнула и опустила голову. И как будто желая её добить, Иноске потёрся подбородком о её волосы так спокойно и естественно, словно они с ним были парой как минимум полгода, а не бежали с другого конца Японии, встретившись впервые после двухнедельной разлуки. — Детки мои! — звонко рассмеялась Котоха. — Иноске, ну что же ты не нашёл времени позвонить? Ну, не страшно, Доума задерживается, поэтому мы пока не ужинали. Я сейчас приготовлю ещё что-нибудь вкусное, а вы отдохните с дороги. Аой, хочешь заставлю этого мальчишку набрать тебе горячую ванну? — Да нет, что вы, спасибо! — поспешила ответить Аой, ободрённая смехом Котохи и тем, что своим внезапным вторжением они ей, кажется, не помешали. — Ма, мы посидим с Аой в моей комнате до ужина, ты же не против? — чмокнув Котоху в щеку, поинтересовался Иноске. — Хочу растянуться на кровати, спину ломит от мотоцикла. — Ты на мотоцикле приехал?! В такой-то холод! — укоризненно посмотрела на сына Котоха. — Себя не жалеешь, девочку бы пожалел. Идите уже, отогревайтесь, — отпустила она его, но открытый взгляд её блестящих глаз был прикован к Аой. — За ужином познакомимся поближе. Как же я рада, что вы дома, мои хорошие! — Ну, мы пошли, — Иноске дёрнул Аой в сторону ближайших сёдзи. — Аземи-сан передала тебе конфет, я забыл их на улице, после ужина заберу. На пороге комнаты, к которой вёл её Иноске, Аой обернулась и заметила, с какой любовью Котоха смотрит им вслед. Хотя эта материнская любовь предназначалась Иноске, Аой хотела верить, что хотя бы самый крошечный кусочек там нашёлся бы и для неё. Комната Иноске казалась комнатой обычного японского подростка, и было заметно, что Котоха сохранила её в том же виде, как и тогда, когда сын жил в доме. Узкая кровать вдоль стены, полки с книгами, большой телевизор на низком комодике. Стол, за которым Иноске делал домашнее задание. А может, и не делал. Он не похож на любителя учёбы. Иноске почему-то не включил верхний свет, и Аой зажгла тусклую настольную лампу. — Вот и мой дом, — тихо сказал Иноске. Оно и понятно, звукоизоляции бумажные сёдзи почти не давали. Аой могла разобрать каждое слово работающего в гостиной телевизора. — Небогато, да? — Нет, это прекрасный дом. — Аой вытянула руки и обняла Иноске за шею. Пусть им и приходилось говорить шёпотом, увидеть их точно никто не мог, поэтому она решила не ограничивать себя только разговорами . — Сейчас у нас есть деньги, но мама не хочет переезжать. Она мечтает, что когда-нибудь я поселюсь по соседству со своей семьёй. А здесь, вроде как, слишком много дорогих ей воспоминаний. — Что это за кубки? — кивком указала Аой на желтеющие среди полок стеллажа золотые трофеи. Между ними виднелись и медали на цветных ленточках. — Призы за победы в школьных забегах… — шёпот Иноске обдавал Аой тёплым воздухом, пока сам он покрывал короткими поцелуями её шею и глубокий вырез декольте. — Значит, ты у нас быстрый… — игриво выдохнула Аой, запрокинув голову. Теперь можно. Можно полностью отдаться его губам. — Не во всём, — возразил Иноске и одним резким рывком опрокинул её на кровать. — А что если… если твоя… мама войдёт? — сбивчиво прошептала Аой, восстанавливая дыхание после внезапного падения. Она не собиралась противиться инициативе Иноске и, наоборот, закрыла глаза, чтобы кожей ощутить каждое касание. — Не войдёт. Она всё понимает. Знает, что её сын уже взрослый. — Иноске прошёлся пальцами по бедру Аой, задирая и без того короткую юбку. — Ну и хорошо, — окончательно сдалась порыву Аой. Иноске не сдерживался, всем весом прижимая Аой к кровати. Это было тяжело, но ничто в мире не заставило бы Аой отказаться от его тяжести. Её руки ползли по шершавым джинсам к аппетитным ягодицам Иноске, чтобы сжать их, почувствовать приятную упругость желанного тела, когда вдруг за дверью раздалась какая-то возня. — Приехал?! — громко вопрошал незнакомый Аой мужской голос. — Где мой мальчик? Я должен его обнять! — Подожди, Доума! — обеспокоенно чирикал рядом другой, женский. — Он там… Сёдзи разошлись с громким стуком, а льющийся из гостиной свет обрисовал высокого статного мужчину с длинными светлыми волосами, собранными в хвост, поражённо застывшего в проходе. —… не один, — обречённо закончила Котоха, тонкими пальцами цепляясь за рукав незнакомца.