Умейте расстаться. Не стоит топтать пепелище Истлевших чувств.
Четыре часа, проведённых Аой в объятиях Иноске, — и вот машина Доумы остановилась перед благородным двухэтажным особняком. Яркое зимнее солнце отражалось в зеркальных окнах, ослепляло, не давая заглянуть внутрь. Интересно, а Кёджуро вообще дома? Ничто не выдавало его присутствия, даже оранжево-кирпичный внедорожник Кё никогда не парковал на подъездной дорожке, а надёжно укрывал в тёплом гараже. Аой могла полагаться только на знание его привычного распорядка дня. Её телефон разрядился, а зарядив его и включив этим утром, она не обнаружила ни единого пропущенного звонка от брошенного жениха. Зато Канао и Незуко, похоже, пытались дозвониться ей весь вечер. Аой хотела поговорить с подругами, но боялась сбить настрой. Пусть, ещё успеет наговориться. Сейчас для поддержки ей не был нужен никто, кроме Иноске. Но и рядом с ним Аой ощущала предательскую слабость в коленях. Боги, как же страшен самый первый миг, когда ей предстоит взглянуть в глаза парня, оставленного в растерянности и непонимании на собственном предсвадебном ужине! И конечно же, то, что Аой привела с собой виновника своего бегства, никак не облегчало ситуацию, но без него она точно не осмелится войти в уютный светлый особняк. — Ну как вы? — Доума участливо развернулся к Аой и Иноске, сидящим позади. — Не передумали? Аой посмотрела на своего соседа по мягкому заднему сидению. Иноске казался спокойным, уверенным в себе, но и не ему придётся вести с Кёджуро душераздирающую беседу. И как назло, в решающий момент Аой одолели сомнения. А правильно ли она поступает? Она ведь топчет свою мечту, отвергает покровительство влиятельной семьи ради будущего, наполненного неизвестностью. Но… разве не так живут все люди? Разве не в этом весь смысл? Бороться и добиваться счастья вопреки всему? — Эй, эй, эй, ты чего? — засуетился Доума, обеспокоенно разглядывая Аой. — Малышка, если ты не готова, я могу отвезти тебя в город, никаких проблем! — Он повернулся к приборной панели и запустил двигатель. — Куда поедем? В квартиру Иноске? Или к тебе? Неужели нахлынувшее смятение настолько явно отразилось на её лице? Аой улыбнулась, но улыбка вышла кислой, как маринованные сливы Уме, а перспектива оказаться в своей квартире и снова всё обдумать звучала довольно заманчиво. — Всё нормально, старик. — Неожиданно для Аой Иноске обхватил её голову и прижал к себе грубо-ласковым жестом, который был свойственен лишь ему. — Я не хочу больше делить её с другим. Пусть пучеглазый выпендрёжник попробует хотя бы слово нам сказать, я с ним разберусь. Решительный тон Иноске отрезвил Аой, и она отстранилась, уперевшись руками в грудь своего пылающего боевой готовностью рыцаря-защитника. — Нет, не надо, мне хватило и одной вашей драки. — Заглянув в боковое зеркало, она пригладила чуть растрепавшуюся косу. — Да, Доума-сан, один раз они уже подрались, — фыркнула Аой в ответ на вопросительный взгляд мужчины. — И тогда вашему сыну досталось. — Пффф, — презрительно пробурчал Иноске, отвернувшись к окну, — если бы не Санеми… — Да ты роковая женщина, Аой-чан, — кокетливо вскинул брови Доума, наблюдая за реакцией насупившегося Иноске, сверлящего глазами шикарный особняк. — Может, мне пойти с вами? Вдруг околдованных тобой мужчин опять придётся разнимать? — Нет, спасибо. Иноске обещал, что даст мне спокойно объясниться с Кёджуро. И я верю ему. — Несмотря на волнение, Аой удалось совладать с мимикой и выдать настоящую искреннюю улыбку. — Даже не знаю, почему вы все так добры ко мне. Я почти незнакомая вам девушка… — Я же говорил: Иноске впервые привёл в дом подружку, — деликатным тоном перебил Доума. — Для нас с Котохой твоё появление — целое событие. За годы, которые Иноске провёл в Токио, я начал думать, что столица плохо повлияла на него и он переметнулся на другой фронт… Ты нам не чужая, Аой. Раз уж ты приструнила этого невоспитанного дикаря, тебе самое место в нашей семье. Кажется, Иноске был не против колко ответить на беззлобное подтрунивание отчима, но отвлёкся, среагировав на смех Аой, который она не смогла сдержать, хотя её колени всё ещё била чуть ощутимая дрожь. — Дикаря… — усмехнувшись, Аой словно покатала на языке живописный эпитет, которым Доума наградил пасынка, — это точно про него. Знаете, Доума-сан, вы бы нашли общий язык с нашим другом Зеницу. Как-то раз он обозвал Иноске «тупым животным». Они едва не поругались, и Зеницу пришлось отбиваться полотенцем и прятаться под барной стойкой. Вы не поверите, но при этом они лучшие друзья. — Ты тоже считаешь меня дикарём и животным, бабочка? — дерзко сузил глаза Иноске, но в его вопросе не было обиды. Бесстыдно проигнорировав присутствие отчима, наглый стриптизёр запустил руки под пальто Аой и обнял её за талию. — Я считаю, ты самый красивый мужчина в мире, — выдохнула Аой, прежде чем прижаться к губам Иноске. — Кхм-кхм, — тактично прокашлялся Доума спустя несколько секунд, и Аой прервала поцелуй, но не перестала любоваться тонкими чертами лица своего дикаря, невоспитанного нахала и вместе с тем единственного нужного ей парня. — Вообще-то, я — самый красивый мужчина мира, но любимые всегда кажутся красивее. Идите же, поборитесь за своё счастье, голубки. А мне пора обратно. Меня тоже ждёт любимая женщина, которая, кстати, уже должна была разморозить конфеты от Аземи-сан. Не забывай нас, Аой, и обязательно приезжай в гости. — Не забуду! — честно пообещала Аой. — Передавайте от меня привет Котохе-сан, и ещё раз спасибо за всё! Доума ласково улыбнулся, и Аой, дёрнув ручку автомобильной дверцы, без колебаний вышла на мороз. Платье Котохи не пропускало холод, а рядом почти сразу же оказался Иноске и спрятал её пальцы внутри своей широкой ладони. Да, она многое потеряет, порвав с Кёджуро. Но кто знает, сколько ей уготовано получить взамен?***
Машина Доумы умчалась вдаль, увозя влюблённого мужчину в крошечный, но наполненный теплом и уютом домик в Каваниси, к доброй женщине с любящими глазами. А Аой с Иноске, слишком быстро преодолев выложенную плитками дорожку, стояли на пороге особняка Ренгоку. Аой не могла не смотреть на Иноске ежесекундно. Ей казалось, если она всего на миг забудет, ради кого сюда приехала, то побежит к Кёджуро с извинениями, вновь погрузится в пучину самообмана и будет лежать на самом её дне, придавленная гнётом возложенных ожиданий. А с Иноске она может быть просто бабочкой. Глупой, трусливой — но его. Одной рукой Аой сильнее сжала ладонь Иноске, другой — коснулась звонка. Мелодичное звучание донеслось до слуха набатом, а сердце Аой подскочило куда-то к горлу. Одуряюще долгие мгновения прошли, прежде чем с обратной стороны двери послышались шаги, которые Аой сразу же узнала. Лёгкие, как будто летящие, шаги Кёджуро. Дверь открылась. Взгляд Кёджуро не выражал ничего, но между бровей на мгновение показалась тревожная складка. — Привет, — сказала Аой, а язык её словно прилип к нёбу, пересохшему и жёсткому, точно наждачная бумага. — Пустишь нас? — Входите, — пожал плечами Кёджуро и посторонился. Он казался равнодушным, но Аой знала Кё два года. Равнодушный — последнее слово, которым можно было бы его описать. Кёджуро никогда не был безэмоционально спокойным. Он либо щедро делился со всеми позитивом и жизнелюбием, либо мог снести стены в припадке справедливого гнева. От Аой не укрылось то, что хотя Кёджуро успел обшарить глазами и её новое платье, и взволнованное лицо, на Иноске же он не остановился ни разу. Аой высвободила руку из руки спутника, не желая причинять бо́льших страданий Кёджуро, к которому она по-своему, но всё же была привязана. — Я… Я пришла с тобой поговорить. — Аой шагнула вперёд, оставляя Иноске за спиной. — Пожалуйста, выслушай меня, это очень важно. Кёджуро смерил взглядом стеклянную дверь в столовую, будто бы размышляя о чём-то, затем повернулся к Аой. — Зачем? — спросил он до боли спокойным голосом. — Я всё уже понял. Ты выбрала его. И даже сочла уместным привести в мой дом. — Кёджуро… — Аой приблизилась и схватила его руку, поражаясь тому, насколько знакомыми и родными были эти ощущения. Периферийным зрением она заметила, как напрягся Иноске, но всё внимание уделила только янтарно-карим глазам напротив. — Пять минут, я не прошу больше. — Хорошо, — Кёджуро выдохнул и, наверное, сдался. Аой решила, что и ему тяжело играть роль мужчины, которого будто бы не тронуло предательство невесты. По крайней мере, он положил вторую ладонь поверх ладони Аой, а взгляд его стал мягче. Теперь, когда Кёджуро сбросил маску равнодушия, Аой заметила, как побледнело его лицо, какие тени залегли под грустными глазами. — Пройдём в мой кабинет. Но без него, пожалуйста, — сглотнув, Кёджуро кивком указал на Иноске. — В доме я один, пусть посидит в гостиной. Ему никто не помешает. Аой оглянулась на Иноске, ожидая, что просьба Кёджуро не придётся ему по душе, но тот уже опускался в массивное кожаное кресло с недовольным вздохом. Поблагодарив Иноске лёгкой улыбкой, Аой направилась за своим несостоявшимся мужем в его убежище, место, где Кёджуро предавался самым смелым мечтам, где создавал невероятные проекты, и под окном которого надеялся разбить детскую площадку для их с Аой будущих детей. Кёджуро вошёл первым и прошёл к заваленному чертёжной бумагой письменному столу, а Аой бережно прикрыла за собой двухстворчатую дверь. Она застенчиво прислонилась к двери спиной, стискивая ручку и не зная, с чего начать. — Мы не виделись всего день, а ты изменилась, — посмотрел на неё Кёджуро с противоположного конца комнаты. — Почему ты не делала такую причёску раньше? Тебе идёт. — Потому что не умею. — Аой старалась не прерывать зрительный контакт, но с трудом сдерживала порывы отвести взгляд. — Мама Иноске причесала меня. — Ясно. Быстрые же вы. Только порвала с одним парнем и тут же познакомилась с родителями другого… — Кёджуро отвернулся к стене. — Почему ты не искал меня? Почему не звонил? — спросила Аой, огромным усилием воли отцепившись от дверной ручки. Теперь она неловко заламывала пальцы перед собой, но хотя бы не выглядела готовой снова сбежать трусихой. — Я не искал тебя?! — горько воскликнул Кёджуро, резко поворачиваясь к ней. — Я бегал по отелю, словно идиот! Я опросил, наверное, человек пятьдесят, пока наконец мне не сказали, что видели, как ты уехала с парнем на мотоцикле. И тогда я сложил два и два. Аой, почему ты так поступила со мной? Разве я сделал хоть что-то, чтобы заслужить подобное отношение? — Кё… — попыталась ответить Аой, но он перебил её, взмахнув рукой. — Я не понимаю, честно, не понимаю. — Кёджуро вышел из-под прикрытия стола и приблизился к Аой. — Я как-то обидел тебя? Что-то не то сказал и не заметил этого? У нас ведь всё складывалось так хорошо. Мы были счастливы. Скажи мне, в чём я ошибся? Чем не угодил тебе? — Кёджуро… — Аой смогла лишь произнести его имя, прежде чем почувствовала, как подступают слёзы. Какую же ночь он провёл, гадая, почему его бросили, почему оставили без объяснений? Да он ещё и пытался найти причину в себе. — Кёджуро, нет, ты ни при чём. Извини… Дай мне пару секунд… Она отвернулась, пытаясь украдкой стереть слёзы. Рыдания не помогут. Аой планировала разговор, но забыла подготовленные извинения. Ей было больно, Кё было больно — она это чувствовала. Единственное, что она сейчас могла — раскрыть ему своё сердце. Рассказать, что значил для неё он сам и кем стал Иноске. Может быть, Кёджуро не сможет понять её, может, никогда не простит, но оставить его без ответов — слишком жестоко. — Ты ни при чём, — повторила Аой и глубоко вдохнула. С протяжным выдохом ей удалось обрести самообладание. — Ты был очень дорог мне… — Был… — невесело ухмыльнулся Кёджуро, но не отошёл, а остался стоять рядом. Если бы Аой захотела, то с лёгкостью дотронулась бы до его пушистого шерстяного свитера, но она не стала и пытаться. — Я не изменяла тебе, — немного подумав, вновь начала Аой. — Но была близка к измене. Как мы можем пожениться, когда я едва не отдалась другому мужчине? — Она подняла глаза, чтобы взглянуть в лицо жениха. — Ты любишь его? — Не знаю… Но я думаю о нём… Часто, слишком часто. Кё, я бы хотела быть сильнее, хотела бы сдержаться. Но не смогла! Последний месяц каждый день причинял мне лишь боль! — Аой всхлипнула. Веки горели, в носу противно щипало, но она дала себе клятву, что не расплачется. — Я понимала: я предаю тебя, и муки совести меня не остановили. Я ненавижу себя за то, что заставила тебя страдать, но не могу, я просто не могу остаться без Иноске! Это слишком тяжело. Пусть я его почти не знаю, пусть не до конца ему верю, но без него у меня будто нет сердца! Кёджуро вымучено улыбнулся. Аой не сомневалась — до конца своих дней она не сможет выбросить из памяти эту улыбку, полную печали. Она чувствовала себя ребёнком, оторвавшим крылья мотыльку, а потом с ужасом осознавшим, что мотылёк никогда больше не взлетит. А вдруг она сломала жизнь прекрасному огненно-яркому мужчине, который стоял перед ней, устало склонив голову набок? — А меня ты любила? — спросил он. — Конечно, любила, — пылко откликнулась Аой, хотя её внутренности обдало холодом. Холод всегда накрывал её, когда ей приходилось выговаривать слово на букву «л», но она, по крайней мере, старалась отвечать честно. — Кёджуро, ты же всё про меня знаешь. Никто не был ко мне добр так, как ты. Только ты с радостью разбирался с моими проблемами и не постыдился ввести в свой дом. Ты даже хотел, чтобы мы поженились! Два года с момента нашего знакомства были лучшими в моей жизни. Как я могла тебя не любить? — И ты всегда чувствовала ко мне лишь это? — густые брови Кёджуро удивлённо поползли вверх, а Аой растерянно кивнула и замерла, сцепив беспокойные пальцы. Разве она сказала что-то неправильное? Ведь сегодня в её словах не было лжи. Аой непонимающе нахмурилась, заметив, как морщинки на лбу Кёджуро стали не такими глубокими, а взгляд потеплел. — Аой, это не любовь, это благодарность… Два года, — тихо произнёс он, — кто бы мог подумать, за два года я так и не разобрался в тебе. Аой, послушай меня, — она вздрогнула, когда ладони Кёджуро обхватили её руки, — ты особенный человек. Так уж сложилась твоя жизнь, что ты можешь запутаться, можешь обмануть саму себя. Я всё ещё люблю тебя, но сейчас осознал — ты никогда меня не любила. И если откровенно, мне стало легче. — Что ты имеешь в виду? — Аой не пыталась выдернуть руки и напряжённо вглядывалась в лицо Кёджуро, на котором каждая бледно-коричневая веснушка была ей знакома и дорога. — Для нас обоих будет лучше больше не общаться. Мне потребуется время, чтобы всё забыть, а родители не поймут, когда узнают, что я простил тебя. — Аой шумно вдохнула, но Кёджуро не дал ей ничего сказать, продолжив сбивчивую, но твёрдую речь: — Да, я не держу на тебя зла. Мне больно и обидно, но я понимаю — мы оба не были бы счастливы в этом браке. Давай каждый из нас пойдёт своим путём. И знай, я не жду тебя обратно. Я желаю тебе счастья, но назад не приму, — непреклонно заявил он. Кёджуро наконец отпустил ладони Аой и спрятал руки в глубокие карманы широких домашних брюк. — Я понимаю, у тебя скоро концерт, поэтому сам урегулирую вопросы со свадебными поставщиками. И я не собираюсь вставлять тебе палки в колёса. Если Тенген выберет тебя для работы в «Яркости», то так тому и быть. — Ты уверен? — озадаченно уточнила Аой. — Мы ведь можем случайно пересечься в клубе? И, скорее всего, я буду там с Иноске… Кёджуро казался ей взволнованным, но уже не настолько раздавленным обидой, как несколькими минутами ранее. — Всё хорошо, — успокаивающе кивнул он. — Надеюсь, к тому времени и я приду в «Яркость» с другой девушкой. — Я тоже надеюсь, что ты скоро встретишь её, — несмело улыбнулась Аой, и у неё на душе стало немного спокойнее. — Если понадобятся деньги, чтобы оплатить неустойки или штрафы за отменённые заказы, ты просто скажи или напиши сообщение… — Не нужно. Деньги — последнее, в чём я нуждаюсь, — теперь и Кёджуро утомлённо улыбался ей. Пускай его улыбка казалась искренней, но Аой догадалась, что этот разговор морально вымотал и его. — Я провожу тебя. Мальчишка в гостиной, наверное, заждался. Аой кивнула и посторонилась, пропуская Кёджуро вперёд. Он нажал на ручку двери, но не открыл её. — Спасибо, — тихо сказал Кёджуро, не поднимая головы. — Спасибо, что приехала и всё объяснила. Я больше не думаю, что в чём-то уступаю ему. Просто мы с тобой оба ошиблись, приняв за любовь то, что ей не было. — И тебе спасибо, — так же тихо ответила Аой, сожалея, что видит перед собой лишь спину того, кто был ей близок, с кем она делила постель не один счастливый год. Она бы не отказалась от какого-нибудь доброго жеста. Ласкового объятия или хотя бы похлопывания по плечу. Но так лучше. Отныне они друг для друга чужие люди. — Спасибо, что простил нас. Дорогая, блестящая от глянцевого лака дверь наконец бесшумно отворилась. Кёджуро, не оборачиваясь, шёл впереди, а Аой невесомой тенью спешила следом. Ей хотелось покинуть особняк как можно быстрее, пока не приехал ещё кто-то из членов большой семьи Ренгоку. Да, она смогла, она поговорила с Кёджуро, но объясниться с его матерью или отцом Аой точно не решилась бы. Да и Сенджуро, скорее всего, не стал бы молчать, а заступился за брошенного у алтаря старшего брата. Заметив Кёджуро, Иноске стремительно поднялся с места. Его брови были насуплены, а губы тревожно сжаты. Должно быть, и он ощущал себя загнанным зверем на чужой территории. — Аой, Иноске, — Кёджуро прошёл мимо них, распахнул входную дверь и, словно воспитанный, но беспристрастный дворецкий, отошёл в сторону, уступая дорогу, — прощайте. — Прощай, — прошептала Аой, проскользнув мимо гордой фигуры того, кто должен был, но так и не стал её мужем. Кёджуро окинул невидящим взглядом ухоженный даже зимой сад, и его глаза на мгновение встретились с глазами Аой. Но он ничего не сказал. А затем и дверь особняка закрылась, обрезав всё, что их связывало. Иноске быстро сбежал по каменной лестнице вниз, на ровную подъездную дорожку. Аой же спускалась осторожно, поддерживая длинный подол. Она сама была бы непрочь поторопиться, догнать Иноске, взять его за руку в поисках поддержки, но не здесь, не во дворе семейного дома Ренгоку. Вдруг Кёджуро наблюдает за ними из окна? Для него уже достаточно боли. Аой облегчённо выдохнула, лишь оказавшись за пределами невысокой кованой ограды. Почти в ту же секунду они с Иноске неосознанно потянулись друг к другу и обнялись. Кожаная куртка, которая безумно шла красавцу-стриптизёру, в эту едва-едва перевалившую на плюсовую сторону температуру стала жёсткой и холодной, но Аой не хотела его отпускать. С этого момента она не знала, что ей делать дальше. Всего несколько дней назад она была невестой и потенциальной заместительницей Тенгена. А сейчас её свадьба сорвана, да и из «Бабочек» ей уходить уже не нужно. А ещё она обнимает самого сексуального мужчину на планете, и никто её не осудит. Ну так что же теперь? — Возьмём такси? — Аой боязливо вскинула глаза, неуверенная в себе и своём будущем. — Угу, — промычал Иноске, запуская руку в карман. Он достал свой смартфон и попытался набрать номер, второй рукой обвивая талию Аой. — Только позвоню Санеми, скажу, что жду его задницу и задницу Геньи в клубе через час. А ты предупреди девчонок. — Зачем? — уже с бо́льшим интересом полюбопытствовала Аой, наблюдая, как Иноске копается в телефонной книге в поисках нужного номера. В смартфоне Иноске царил полный бардак, и некоторые контакты были записаны даже без указания имён, простым набором цифр. Где бы там ни скрывался номер Санеми, на букву «с» Аой его не заметила. Зато на заставке смартфона красовались два перекрещенных клинка. Стильно и необычно. — У тебя концерт через неделю, глупая ты бабочка! А мы давно не репетировали. — Иноске, не прерывая своего занятия, чмокнул Аой в середину лба, и она блаженно зажмурилась.***
Конечно же, Аой и Иноске добрались в «Яркость» первыми. Аой не сомневалась, что следующими подъедут Короли, а её визжащие от восторга подруги прибудут в клуб только после полного марафета. Незуко едва не оглушила Аой радостными воплями, когда узнала, что финальному танцу всё же найдётся место в программе, а Канао обещала приехать как можно скорее, она горела желанием узнать, чем же закончился внезапный побег её друзей. Но Аой была уверена — даже Канао задержится, пока не будет на сто процентов удовлетворена своим внешним видом, ведь в клубе уже с обеда копошился за барной стойкой герой её романтических грёз. Танджиро и Зеницу вели себя лишь чуть сдержаннее Незуко и Канао, увидев сияющего Иноске, переступившего порог «Яркости» впервые за две недели. Аой сама не знала почему, но чувствовала себя прекрасно, вышагивая рядом со своим высоким стройным Королём. Держать Иноске за руку, общаться с его друзьями, наблюдать за их шуточными перепалками и слушать, как Зеницу в очередной раз просит не называть его «сладкой блондинкой» — это было уютно и тепло, а сердце замирало так нежно, словно вот оно — её место в жизни. Вдоволь наговорившись с друзьями и несколько раз получив от Зеницу недовольные упрёки на тему, что кому-то следует снять номер, Иноске, переставший целовать Аой при каждом удобном случае, по-хозяйски залез под стойку и извлёк оттуда бутылку виски. — У себя? — спросил он, взглядом указывая на зеркальный куб, нависающий над залом. — У себя, — подтвердил Танджиро, опасливо покосившись на кабинет Узуя. — Ты уверен, что тебе стоит к нему идти? — Да всё нормально, — небрежно отмахнулся Иноске. — Готов поспорить, босс не злится на меня. Но помириться официально всё же нужно. — Сегодня он вроде в хорошем настроении, — Зеницу тоже посмотрел наверх, — и будет ещё в лучшем, если ты скажешь, что Короли возвращаются. А то мы получили с полусотни жалоб в соцсетях… Иноске самодовольно хмыкнул и потопал вверх по лестнице, с лёгкостью балансируя бутылкой и двумя широкими стаканами, так же похищенными из запасов Зеницу. — Надеюсь, они не подерутся снова, — задумчиво пробормотал молодой бармен, облокотившись на стойку и подперев подбородок рукой. — Не хотелось бы тратить на Иноске последние бинты. Итак, вы теперь вместе? — перевёл он взгляд на Аой. — Ну, не знаю, наверное, — неуверенно пролепетала Аой, не ожидавшая настолько прямого вопроса. — Но в любом случае я больше не с Кёджуро. У нас с Иноске есть шанс, — весело добавила она. — Я рад за вас, — Танджиро подсел ближе и снял очки, положив их на барную стойку. — Незуко мне всё рассказала. Вот так увезти тебя из-под носа жениха — вполне в духе Иноске. Но ты-то как на это решилась? — Сама не пойму, — Аой покачала головой и уставилась на мрамор столешницы бара, вспоминая тот невероятный вечер, когда она словно превратилась в героиню любовной мелодрамы. — Глупо, да? Забыв обо всём, сорваться за парнем, с которым я едва знакома? — Да не сказал бы, — ответил Танджиро, с усмешкой переглянувшись с Зеницу. — Мы бы не отказались от девушек, которые бы нам так доверяли. Правда, Зен? Повезло, что мать Иноске приняла вас. Моя сразу выставила бы меня за порог, сотвори я нечто подобное. — О да, Киэ-сан строгая! — согласно кивнул Зеницу. — Ну ещё бы, воспитать шестерых детей! А я бы предпочёл, чтобы моя девушка была свободна. Как-то страшновато красть её из-под венца, — он неловко повёл плечами. — А ты не бойся, — Аой в упор посмотрела в широко распахнутые глаза Зеницу, надеясь, что он поймёт её посыл. — Тебе давно пора стать решительнее. А то и правда увидишь своё счастье у алтаря с другим. Зеницу зарделся, а Аой подумала: не попросить ли Иноске преподать несколько уроков храбрости его робкому товарищу? В конце концов, без помощи сводницы Канао ей вряд ли удалось бы оставить Кёджуро. Теперь не мешало бы и им с Иноске повлиять на судьбу ходящей вокруг да около нерешительной парочки. В этот момент вопреки прогнозам Аой раздвижная автоматическая дверь распахнулась, и две девичьи фигурки в объёмных пуховиках ворвались в зал. Новогоднее чудо, не иначе, что девочки смогли приехать в клуб раньше братьев Шинадзугава. Аой хотела поделиться с бабочками своей радостью и чуть ли не бегом бросилась к ним навстречу. — Аой! — с ликованием прыгала Незуко, вцепившись в её руку. — Это было круто! Никогда бы не подумала, что ты сбежишь! Расскажи! Расскажи мне всё! — Ты решила, как будешь объясняться с Кёджуро? Боги, я так за тебя переживала! — Канао крепко обхватила Аой, но после короткого объятия отпустила и заглянула ей в лицо. — Иноске не с тобой? У вас всё хорошо? Вы не поругались? — Всё просто замечательно! — Аой подхватила девушек под руки и повела к угловому столику, чтобы обсудить с ними последние новости на мягком удобном диване. — Привет, братик! Зеницу! — Незуко сняла вязанную шапочку и помахала ей парням, оставшимся за барной стойкой. Канао же слегка пошевелила пальцами в знак приветствия и тут же спрятала заалевшие щёки под пушистым мехом воротника. Аой, хотя и упорно двигалась к столику, заметила смущение подруги. Нет, с этими двумя скромниками определённо нужно разобраться! — Ну же, давай, выкладывай всё в подробностях! Куда Иноске тебя увёз? Вы поехали в гостиницу? Между вами произошло «то самое»? — сжимая кулачки от нетерпения, Незуко забросала Аой вопросами, стоило им только приземлиться на кожаный диванчик. — Ну и какие впечатления? Он такой же горячий, как и на сцене? — Ты слишком много думаешь о сексе для девушки, у которой и парня-то нет, — Канао неодобрительно окинула взглядом самую юную бабочку, пылающую энтузиазмом узнать больше о деталях похищения подруги. — Важно другое. Что со свадьбой? — Свадьбы не будет, простите, девочки, — развела руками Аой, — сожалею, если вы уже купили подарки. Сегодня я встретилась с Кёджуро, и мы расстались окончательно и бесповоротно. — И как он воспринял ваш разрыв? — подавшись вперёд, Канао с волнением закусила ноготь большого пальца. — Не очень хорошо. Он старался держаться, но ему больно. Я переживаю за него, однако всё слишком затянулось. — Аой машинально погладила свою недлинную косу, вспоминая пустые глаза Кёджуро, которыми он скользнул по ней напоследок. — Наверное, я должна была сказать ему, что не хочу замуж, ещё недели две назад. И Иноске здесь даже ни при чём. Я просто не готова к той жизни, которую он мне предлагал. Как мне вообще пришло в голову уйти из группы и оставить вас? — Аой повернулась к подругам и протянула каждой открытую ладонь, куда девушки незамедлительно вложили свои ладошки. — Я не хочу уходить из «Бабочек», не хочу жить в особняке. Единственное место, в которое я бы переехала — одна квартирка неподалёку отсюда, — с коварным прищуром улыбнулась она, чувствуя, как внутри что-то, бывшее раньше совсем крохотным, расцветает и заполняется теплом. — К Иноске?! Ты же говоришь о нём?! Вы собираетесь жить вместе? — повизгивала Незуко, подпрыгивая на сидении. — Тише, не кричи, — с улыбкой осадила Аой разбушевавшуюся подругу, заметив, как застыли за барной стойкой Танджиро и Зеницу, привлечённые громкими звуками. — Пока нет. Честно говоря, мы не обсуждали наши отношения, но если всё сложится, я бы не отказалась. Подумать только, я мечтаю о совместной жизни с мужчиной, да к тому же с таким, как этот влюблённый в себя грубиян! У него на каждой тумбочке толстенный слой пыли, там можно раскопки проводить…***
Спустя полчаса весёлых девчачьих сплетен наконец-то добрались до клуба и Санеми с Геньей, а Иноске, с глазами, поддёрнутыми блескучей расслабленной пеленой от бокала первоклассного виски, спустился, помирившись с Узуем. И казалось, будто бы из календаря выбросили эти сумасшедшие две недели, наполненные тоской и отчаянием. Танджиро привычно убежал включать музыку, Зеницу впервые за долгое время улыбался спокойно и легко, бесконечно полируя и без того сияющие бокалы, а рука Геньи в руке Аой была по-прежнему приятно мягкой. Хотя кое-что всё же поменялось. Когда Аой встала напротив Геньи, одарив парня приветливой улыбкой, его вдруг потеснили. Иноске бережно забрал руку Аой у Геньи и сжал в крепкой ладони, а Незуко ухватила оставшегося в одиночестве партнёра за рукав и потащила в свой угол сцены. Аой ощущала, что все взгляды сейчас направлены на них с Иноске, но он словно и не ждал другого. — У нас изменения, — с вызовом объявил Иноске, оглядывая коллег-Королей и жмущихся возле них Бабочек. — Я буду танцевать со своей девушкой. Ни у кого ведь нет возражений? И их не было. Лишь тоненький писк восторга Незуко прорезал тишину, которая затем и так взорвалась одобрительными возгласами. — Давай сегодня без поддержки, — шепнула Аой, прижимаясь щекой к гладким распущенным волосам Иноске и млея от ощущения того, что ей дозволено делать с этим красавчиком всё. — Кто-то уже достаточно выпил, и я не хочу опять оказаться на полу. — Никогда больше не позволю тебе упасть, — ответил Иноске и нашёл губы Аой своими горячими губами с привкусом дорогого терпкого алкоголя.