Несколько простых правил для изучения языка любви/Romantic Language Requirements

«Как я выгляжу?» «Прости, что? — спросила Лили, поднимая глаза со своего места на диване, — Ты только что спросила меня о своей одежде?» Я стояла на коврике у порога нашей гостиной. Я попыталась порыться в глубинах своего шкафа и вынырнула с рубашкой с воротником, которая казалась немного приятнее, чем то, что я обычно носила, но я была совершенно не в своей стихии. «Хм, да». «Андреа Сакс, ты пытаешься произвести на кого-то впечатление?» — она скандально ахнула, уставившись на меня, когда я прислонилась к стене. «Да… Нет… Может быть. Неважно». «Кто он?» — спросила она, сжимая свою утреннюю чашку кофе с волнением, как будто она ждала сочного секрета на ночевке. Я закатила глаза. «Эта девушка из моего класса французского, та, которая должна была быть моей партнершей и избегала меня, помнишь?—объяснила я, проводя рукой по волосам, которые все еще были влажными после душа — Я наконец-то заставила ее поработать со мной на наших занятиях. Очевидно, она какая-то студентка-искусствовед, которая всерьёз увлекается модой». «Ясненько»,— Лили была настроена скептически. «Она продолжала доставлять мне неприятности, так что я бы хотела, по крайней мере, попытаться». «Понятненько». Я уставилась на свою соседку по комнате и, прежде чем сдаться, заскулила: «Она действительно красивая». «Бинго! Как ее зовут?» «Миранда». «Подожди, Миранда?— она позволила имени на мгновение застрять в воздухе между нами, пока  делала глоток своего напитка — Ее фамилия начинается на «П»?» «Да, что-то в этом роде. У нее рыжие волосы. Ниже меня ростом. Ты ее знаешь?» «В прошлом году она получила какую-то стипендию по искусству. Студенты-искусствоведы тоже могли подать заявку, я тоже подавала. Когда они объявили ее верительные грамоты, это было безумие». «Похоже, она трудолюбивая» — кивнула я, вспомнив, как горячо она говорила о рубашке, которую я носила. Мне вдруг стало немного тепло. «Ты спятила». «Помоги», — вздохнула я. Лили покачала головой и, наконец, нахмурившись, пробежала глазами по моему наряду. «У тебя хотя бы есть  узкие джинсы?» ---- «Ты опоздала». Я почувствовала, как мои глаза расширились от паники. Я уже все испортила, а еще даже не села за стол. Я пыталась найти слова, чтобы извиниться, когда посмотрела на часы. Минуточку. «Я пришла  на пять минут раньше», — медленно сказала я, слегка нахмурившись, когда посмотрела на Миранду, которая сидела за столом в библиотеке, как раз там, где мы договорились встретиться. Это было так незначительно, что мне почти показалось, что я не видела этого. Но уголок ее губ приподнялся, а глаза были теплее, чем обычно, ледяного голубого цвета. «Это была шутка», — сказала я, удивление и изумление в моем голосе были совершенно очевидны. «В пунктуальности  нет места юмору», — сказала она, ее голос был как легкий ветерок, в нем не было никакой серьезности, чтобы заставить меня думать что-то противоположное. Миранда действительно была способна быть забавной. «Ну ладно, в следующий раз постараюсь исправиться», — ухмыльнулась я, садясь на стул напротив нее. Я бесцеремонно бросила свою сумку на пол, не оглядываясь. Я была слишком занята, пытаясь понять эту более легкомысленную сторону дивы, с которой я имела дело в течение всех этих дней. «Commençons», — заявила она, потянувшись за учебником. Этого было достаточно, чтобы вывести меня из ступора. «Э-э, что?» Я получила многозначительный взгляд, прежде чем она медленно перевела: «Давай начнем». О да. Я была там, чтобы делать работу, а не пялиться на нее. Но мне было просто так любопытно, кто эта девушка. «Если ты можешь говорить почти бегло, то почему ты в классе для начинающих?» Ее глаза взглянули на меня, когда она листала учебник до главы, над которой мы работали. Я заметила, что она часто так делала. Это было похоже на то, как будто она смотрела на меня, словно решая, отвечать на мои вопросы или нет. «Мои предыдущие семестры включали итальянский, испанский и немецкий языки, — объяснила она своим легким тоном, как будто это было небольшим достижением. — Также был летний семинар по японскому языку. Поэтому у меня не было времени заниматься французским языком академически, хотя я и занималась некоторым независимым изучением». «Ты сама учила французский?» Я была ошеломлена. «Да». «Вау. Это невероятно». Одна бровь осторожно дернулась, как бы давая понять, что она прекрасно понимает, что она на самом деле невероятна. «Как ты это сделала?» «Ты задаешь много вопросов», — быстро возразила она, доставая блокнот из сумки. Её слова не звучали так холодно, как раньше.  Я улыбнулась. «Я любопытный человек. К тому же, мы собираемся работать вместе до конца семестра. Я чувствую, что мы должны узнать друг друга поближе, — весело ответила я, надеясь, что она может чувствовать то же самое, по крайней мере, на дружеском уровне. Я постаралась, чтобы это прозвучало как беспечный комментарий, избегая ее взгляда и потянувшись к сумке, чтобы достать свою книгу. Я чувствовала на себе ее пристальный взгляд. «Я ездила на художественную программу в Париж на лето в старшей школе», — тихо обьяснила она. Я положила свою книгу на стол и спросил: «Почему ты просто не сдашь экзамен без прохождения курса, ты же  все равно получишь зачет?» «Я хочу  убедиться, что я в совершенстве овладела языком. Я уверена, что кто-то вроде тебя может понять, что даже самая маленькая ошибка в грамматике или в лексике сможет стать огромной проблемой в разговоре», — сказала она строгим тоном, и я не была уверена, имела ли она в виду мою должность редактора газеты или мою главную роль идиотки в классе французского. Мое любопытство только возросло с ее ответом. «Почему ты хочешь выучить так много языков?» Я подскочила, когда она резко вздохнула: «Зачем ты тратишь мое время?» Мне стало слишком уютно. Я сразу же опустила взгляд на книгу перед собой и начал быстро листать к нужной  главе, бормоча: «Прости». Тогда я услышала еще один вздох. Последовавший за этим голос звучал как голос разочарованного учителя. «Главный редактор, скажем, Vogue, путешествует по всему миру на различные недели моды и должен встречаться с дизайнерами разных национальностей». «О». Это имело смысл. «И это то, чем ты хочешь заниматься?» «Да, можно и так сказать», — заключила она, щелкнув ручкой. «Тогда мы должны приступить к работе, прежде чем ты убьешь меня», — сказала я застенчиво, немного смутившись, что задала так много вопросов. Но она не кричала на меня и не выбегала, так что, я думаю, это был хороший знак. «Не говори глупостей, — ответила она тем холодным, зловеще спокойным тоном, от которого меня бросило в дрожь, —  я не могу убить тебя. Я испачкаю свою одежду». Поговорим об эмоциональных качелях, а в этом случае, эмоциональных американских горках.  Какая-то часть меня не возражала, что она держала меня в напряжении. Это было самое странное ощущение, которое я испытывала в последнее время. Я зашла слишком далеко; что было худшим, что могло случиться? Я почувствовала, как на моем лице появилась улыбка, прежде чем я смогла ее остановить. «Еще одна шутка. Осторожно. А то я действительно могу подумать, что у тебя есть чувство юмора»,— предупредила я, мои глаза расширились в притворном беспокойстве. Миранда усмехнулась. Это было одновременно сексуально и совершенно очаровательно, абсолютный парадокс. То, что ее волосы были убраны назад, делало ее глаза, и без того такие выразительные, главным фокусом каждый раз, когда я смотрела на нее. Ее макияж не был агрессивным или слишком вычурным, но все равно было невозможно отвести взгляд. Ее губы были светло-розовыми, что подчеркивало ее очень светлый цвет лица. Она носила длинные серьги, которые притягивали мое пристальное внимание к ее шее и ключицам… Вот тогда я остановила себя и быстро нырнула в книгу, лежащую передо мной. Примерно через полчаса я решила, что мне нравится французский только тогда, когда на нем говорит Миранда. Это звучало идеально, музыкально и соблазнительно. Когда я попыталась что-то сказать, мне показалось, что я задыхаюсь и умираю. Однако я была удивлена тем, насколько терпеливой была Миранда. Конечно, я получила свою  долю вздохов и закатывания глаз, но она попыталась  все объяснить, когда у меня что-то не получалось. Как только я освоилась, она начала спрашивать меня, составляя предложение на французском языке, которое я должна была перевести. Я сосредоточилась на стене слева от меня с табличкой, объясняющей библиотечные правила. Я обнаружила, что не могу сосредоточиться, если смотрю на Миранду, пока она говорит. «Louis aime à jouer aux échecs.» «Луис любит играть в шахматы». Излишне говорить, что мои предположения звучали действительно неубедительно, когда я переводила на английский. «Claire déteste nettoyer sa chambre.» «Клэр ненавидит убирать свою комнату». Держу пари, комната Миранды была безупречно чистой. «Andrea aime poser des questions.» «Андреа любит задавать вопросы», — перевела я, мои глаза метнулись к дьявольской женщине и игриво сузились в притворном раздражении. Ее глаза блестели. Мне понравилось, как она произнесла мое имя, как будто оно тоже было иностранным. «Ты можешь звать  меня Энди», — услышала я свой голос, и часть меня чувствовала, что если бы мы были друзьями, она назвала бы меня именно так. «Нет», — просто сказала она, и я не была уверена, что это значит. «Ну, значит мне следует называть тебя Мириам?» «Нет», — ее голос стал более решительным и повелительным. Я прикусила губу изнутри, гадая, почему она так настойчиво называет меня полным именем. «Мне больше нравится Энди». «Андреа-сильное, красивое имя. Тебе следует использовать его чаще», -был прозаичный ответ, который я получила. Она даже не оторвалась от книги. Я могла бы пробормотать «спасибо», прежде чем отвернуться к стене, по-видимому, готовая продолжить урок французского, но отчаянно пытаясь скрыть жар, который я чувствовала, поднимающийся к моим щекам. --- 4:30. Я прочитала еще два предложения, прежде чем посмотрела на крошечные часы в углу. 4:31. Я прочитала еще одну строчку или около того  и проверила еще раз. 4:31. Секундная стрелка тикнула. И тикнула. И опять тикнула. Я проверила еще раз. 4:32. Да блять. «Энди, ты трясешь стол», — вздохнула Лили рядом со мной со своего места у компьютера в лаборатории. «Извини», — пробормотала я, пытаясь снова сосредоточиться на статье передо мной, которую я должна была редактировать. 4:33. «Энди». Моя голова резко повернулась от раздражения в голосе моей лучшей подруги. «Ты все еще делаешь это». «Ой, прости». Я намеренно отодвинула свой стул на фут от стола. «Ты не хочешь рассказать мне, что, черт возьми, происходит?» «Я скоро уйду. Я просто сегодня какая-то неусидчивая». «Ммм. Это как-то связано с тем фактом, что ты сегодня попросила одолжить мою куртку?» - Лили скрестила руки на груди и уставилась на меня. Я вдруг почувствовала себя в сознании. «А она хорошо на мне смотрится?» «Конечно да, это потрясающая куртка», — ее голос сочился дерзостью. У нее действительно был довольно хороший вкус в одежде. «Спасибо. Я просто нервничаю. И взволнована. Вчера мы с Мирандой работали вместе больше часа, а потом она попросила меня встретиться с ней сегодня. Что это значит?» «Что ты действительно отстой во французском». «Мы говорили не только о французском», — надулась я, пытаясь убедить Лили и себя, что, возможно, Миранда, может быть, захочет пообщаться со мной вне нашей общей образовательной связи. Девушка рядом со мной только подняла брови. Ей нужны были доказательства. Я пожала плечами и сказала с застенчивой улыбкой: «Ей нравится мое имя?» «Слушай, ты звучишь жалко». «Я знаю, знаю». Я повёрнулась к компьютеру, чувствуя себя побежденной. 4:40. Я вскочила и начала собирать свои вещи. «Я, вероятно, вернусь домой позже», — заметила я, бросив взгляд на Лили. «Круто. Я могла бы пригласить Дуга выпить чего-нибудь. Может быть, мы сможем встретиться позже», — ответила она. Это был наш типичный ритуал в пятницу вечером. «Звучит здорово», — крикнула я через плечо, практически нырнув в дверь. Я должна была встретиться с ней в студии, и мне нужно было успеть в здание искусств до того, как двери закроются в пять. Это был странный пункт в протоколе кампуса, но после пяти только студенты-искусствоведы имели доступ по удостоверению личности, чтобы попасть в здание. У меня точно не было номера телефона Миранды, так что двери бы для меня закрылись, если бы не добрался туда. К тому же я хотела прийти на десять минут раньше, просто чтобы доказать, что не считаю пунктуальность шуткой. Я усмехнулась. Странно, что у меня была внутренняя шутка с Мирандой. В 4:48 я входила в стеклянные двери здания искусств и направлялась к лестнице, с нежностью вспоминая свою встречу с Найджелом и гадая, увижу ли я его снова. Я хотела понаблюдать за ним и Мирандой вместе, чтобы увидеть, как она ведет себя с людьми, которых она уже хорошо знала. Ход моих мыслей был прерван, когда я вошла в студию и подошла к столу Миранды. Девушка с короткими черными волосами повысила голос, явно выглядя недовольной. Когда я увидела красные волны, я поняла, что она кричала на Миранду. «Ты, должно быть, думаешь, что ты крутая, раз так позоришь меня при всем классе». «Я понятия не имею, что ты  имеешь в виду», — раздался равнодушный тон, к которому я уже привыкла. «Неужели ты все время такая фригидная сука, что не помнишь, когда оскорбляешь кого-то перед целой группой людей?» - зарычала другая девушка, перегнувшись через стол, чтобы посмотреть Миранде в лицо. Мне  действительно не нравилась вся эта ситуация. «Профессор попросил нас критиковать работы друг друга. Ты представила свою работу классу, и он специально призвал меня оценить ее. И я это сделала», — медленно рассуждала Миранда, добавив небольшую колкость в конце своего объяснения. «Просто, блять, держись от меня подальше», — пригрозила незнакомка, прежде чем покинуть Миранду, направляясь прямо ко мне. Я сорвалась. Я достала из кармана телефон и быстро выбрали опцию записи с микрофона, как делала это миллион раз раньше. Я быстро встала на пути уходящей девушки. «Извините, как вас зовут?» «А что?» -она оглядела меня с ног до головы, как будто я была сумасшедшей. Наверное, так оно и было. «Я беру интервью для статьи в "Ежедневный С-З"», — ответила я, поднимая устройство, записывающее наш разговор. Мой тон был совершенно серьезным. «О, Жаклин Фоллет, — весело сказала она в трубку, — о чем вы проводите собеседование?» «Каково это-быть такой полной и законченной сукой? Это утомляет тебя или это происходит как-то само собой?» У нее отвисла челюсть. Это заняло у нее мгновение, но как только она оправилась от шока, она усмехнулась: «Отвали». Я уставилась ей в спину, когда она ушла. Когда я обернулась, глаза Миранды были широко раскрыты. Она действительно была способна удивляться. Я и сама была очень удивлена собой. Я посмотрела вниз, чтобы положить телефон обратно в карман, и прочистила горло. «Прости. Она бесила меня». «Это чувство взаимно», — пробормотала она, не сводя с меня глаз, когда я подошла к столу. «Итак, что именно ты сказала о ее работе?» — небрежно спросила я, скрестив руки на груди и прислонившись к столу. «Я сказала кое-что о том, что ее произведение искусства выглядело как проект, который сделал бы Пикассо, — она сделала паузу, чтобы осмотреть свои ногти, — Если бы он был слепым». Я улыбнулась. Меньшего от Миранды я и не ожидала. «Профессор согласился?» «Конечно. Это действительно было чудовищно. И ее попытка создать кубический дизайн в какой-то степени подтвердила мой комментарий  с Пикассо. Я была права», — заявила она, изящно закрывая альбом для рисования и перекидывая волосы через плечо. Когда она снова посмотрела на меня, у меня перехватило дыхание. Ее золотистые огненные локоны обрамляли лицо, а глаза сияли обычной уверенностью. «Я начинаю думать, что ты всегда права». «Не всегда», — заявила она, явно подразумевая, что она оказывалась права почти все время. «О, неужели?» - весело ухмыльнулась я, и она ответила, дразняще приподняв брови. Я решила, что поиграю в эту игру. «В чем ты была не права в последнее время?» Добродушие в ее взгляде сменилось чем-то более серьезным. «Ты не такая, как я ожидала», — медленно ответила она, наклонив голову, как она это делала, когда рассматривала рисунок в своем альбоме для рисования. Когда ее глаза скользнули по моему телу, прежде чем полностью завладеть моим собственным взглядом, я не почувствовала раздражения, которое обычно появлялось, когда она оценивала мой наряд. Я задрожала, потому что почувствовала себя голой; она смотрела на меня, а не на мою одежду. «Хуже или лучше?» — нерешительно спросила я, не уверенная, хочу ли знать ответ. «Еще предстоит определиться», — раздался ее методичный голос таким мягким тоном, что я почти не расслышала его, но выражение ее лица оставалось насмешливым. Тогда я поняла простую истину: я заинтриговала ее так же сильно, как она заинтриговала меня. Прежде чем я смогла рационально проанализировать свои действия или задуматься о последствиях, я обнаружила, что говорю: «Знаешь, мы действительно продвинулись в выполнении нашего задания на эту неделю, когда вчера учились. И, зная тебя, ты, вероятно, в последнее время не покидала эту студию. Не хочешь поужинать?» Она просто уставилась на меня. Поздравляю, Сакс. Давай посмотрим, как ты справишься с этим. «Ужин. Еда. Это важно для жизни, по крайней мере, я так слышала, — пробормотала я, стараясь больше походить на обеспокоенную знакомую, чем неловко просить о чем-то, похожем на свидание. Она продолжала пристально смотреть на меня, и я в шутку добавила: «Пожалуйста, скажи, что ты не планировала провести здесь свой пятничный вечер». «Я предполагаю, что ты бываешь в общественных местах по выходным, хм?» — парировала она, легко догадываясь, что я, вероятно, самая большая домоседка, известная человечеству. «Нет. Я просто подумала, что ты бываешь». Она фыркнула. «Ты не наряжаешься в модные наряды и не ходишь на вечеринки?» — ухмыльнулась я, вполне уверенная, что мисс Королева моды была слишком поглощена своими школьными заданиями, чтобы заниматься плебейскими занятиями типо похода на улицу. «Если под вечеринками ты имеешь в виду чрезмерно пьяных мужчин, больше походящих на пятилетних детей, проливающих напитки на упомянутые модные наряды, грубо комментируя мою фигуру, то нет, я не хожу на вечеринки», — резюмировала Миранда, ее рот тщательно выговаривал каждый слог, чтобы добавить сложный, резкий тон к ее объяснению. Я изо всех сил старалась не думать о том, как двигались ее губы, когда она говорила. «Вот именно. Так что ужин со мной кажется довольно безобидным по сравнению с тем, что ты могла бы делать в пятницу вечером.» Да. Совершенно безобидно. Я совершенно адекватная. Совсем не думаю о твоих губах. Это чисто дружеское предложение. Так или иначе, были ли мои намерения дружественными или результатом какого-то растущего романтического интереса, я должна была признать, что мой ответ звучал логично. Миранда наклонила голову и продолжила пристально смотреть на меня. Через мгновение она наклонилась и схватила свою сумку, перекинув ее через плечо в знак капитуляции. Вау. «Ты довольно надоедливая», — задумчиво произнесла она, не позволяя злости проскользнуть в ее голосе, когда она подошла ко мне. «Я предпочитаю термины «умная» и «влиятельная»», — поддразнила я, начиная наше путешествие через большие двери в коридор. Она могла  назвать меня надоедливой. Она могла называть меня как угодно. Я каким-то образом убедила ее пойти со мной на ужин. Я выиграла эту жизнь. Как будто услышав мое мысленное заявление, она повторила: «Но в основном надоедливая». Я рассмеялась и попыталась объяснить: «Я делаю это, чтобы быть более спонтанной». «Так вот почему ты вдруг добавила в свой гардероб помимо футболок земные тона и предметы одежды?» Попалась. «Э-э, нет», — я попыталась отмахнуться от этого, как будто я не одалживала одежду Лили последние два дня. «Или, может быть, почему ты пользуешься подводкой для глаз, хоть и в минимальных?» «Хорошо, хорошо, ты поймала меня, — призналась я с застенчивой улыбкой, вскидывая руки в воздух, — Я уже устала от того, что вы с Найджелом подшучивали надо мной по поводу моей одежды». «Ты знаешь Найджела?» — спросила она, и я почувствовала каплю непонятной радости от намека на удивление, прозвучавшего в ее голосе. «Это он помог мне найти тебя в студии на прошлой неделе», — сказала я, открывая дверь, ведущую во внешний мир,  придерживая её для Миранды. «Я должна была знать, что он был  соучастником в преступлении, — сказала она, прищурив глаза, когда переступила порог. — Мне показалось странным, что он спросил о моем уроке французского на следующий день, — она остановилась, когда мы дошли до дороги, — Куда мы едем?» «Не знаю. Спонтанность, помнишь? Давай, пойдем в эту сторону. Зайдём в несколько мест», — весело решила я, игнорируя ее скептические взгляды. Я решила, что сначала буду действовать, а потом задавать вопросы, до сих пор эта стратегия работала. Во всяком случае, именно это привело меня в здание искусств в тот первый раз. «Итак, ты рассказала Найджелу обо мне?» — шутливо спросила я. «Немного. Я сказала, что ты очень  "умная" и "влиятельная"», — остроумно ответила она, и злая ухмылка вернулась. «Я могу быть довольно надоедливой», — призналась я, глядя в землю, зная, что мой журналистский подход и мое чрезмерное любопытство пока привели мало к чему хорошему. Мне показалось, что я почувствовала на себе ее взгляд, когда она сказала: «Твое невинное любопытство иногда странно освежает». «Андреа любит задавать вопросы», — вспомнила я со вчерашнего занятия, не зная, как отнестись к ее комментарию «Да, так и есть». Честно говоря, я не знала, почему она заставляла меня задавать так много вопросов, или почему мне было так любопытно узнать о ней. Она была особой аномалией, которая привлекла мое внимание в ту же секунду, как я ее увидела. Это заставило меня захотеть спросить её обо всем на свете, даже если бы мне пришлось приложить усилия, чтобы сделать это по-французски. Затем я вспоминаю, возможно, самый важный вопрос из всех. «Какой сыр ты любишь?» «Что?» Бровь Миранды изогнулась, и мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что разговор, который привел к сыру, был только в моей голове. «В самый первый день занятий ты сказала, что любишь какой-то сыр. Я как раз просматривала учебник, пытаясь понять, как, черт возьми, спросить тебя, какие тебе нравятся, прежде чем Биссет отпустил нас». «И знание этой информации имеет решающее значение, потому что…» — она замолчала, уголки ее рта дернулись от удовольствия. Я подумала о лучшем способе объяснить свою потребность знать, прежде чем остановиться на «Потому что это то, чего я о тебе не знаю». «Ты многого обо мне не знаешь», — застенчиво ответила она. Почти кокетливо. Я сглотнула и вытерла руки о джинсы. Ну все, я начала потеть. «Вот почему я пытаюсь понять это, по одному сыру за раз». Мы прошли несколько шагов в тишине, прежде чем она ответила: «Мне особенно нравится голубой». Между моими бровями образовался узел. «Обычно это самый нелюбимый цвет у всех, — и тут же я добавила  —  Какой твой любимый цвет?» «Все цвета необходимы», — последовал ее ответ тем ровным, задумчивым тоном, который всегда заставлял Миранду казаться такой властной. «У тебя нет ни одного, который бы тебе нравился больше, чем другие?» — спросила я в шоке, и когда она не ответила, я приняла предыдущий ответ за окончательный. «Хорошо. А как насчет фильмов? Держу пари, тебе нравится"Девушка в розовом"». «Разве нельзя оставить меня с некоторыми секретами? Я должна быть загадочной», — спокойно заявила она, изысканно вздернув подбородок и глядя на меня сквозь ресницы. «Ты не такая уж загадочная», — заявила я, улыбаясь Миранде, которая стояла передо мной в отличие от таинственной Девушки в Голубом, рядом с которой я сидела в классе. Эта была гораздо более понятной, даже если она все еще была полна сюрпризов. «О, правда? Тогда просвети меня, если ты такой эксперт. Кто я?» Ну вот надо было тебе открывать свой большой рот, Энди. Я сунула руки в карманы. Я могла бы солгать. Я могла бы пошутить о том, что она была французским гением или что-то в этом роде. Хотя это казалось неправильным. Миранда, конечно, избегала тем, которые я поднимала, и она могла быть суровой в суждениях, но, насколько я могла судить, она никогда не была нечестной. «Немного пугающая, — медленно начала я, — Но я думаю, что ты делаешь это нарочно. Ты же не хочешь тратить свое время на кого-то, кто не может остаться рядом. Ты трудолюбива и страстна, это очевидно. Ты критически относишься к работе других, потому что ожидаешь от них того же, что и от себя. И хотя ты сурова, я думаю, что ты всегда честна. Супер умная. Действительно хорошенькая. Немного саркастична. Это пока что все, что мне удалось узнать», — закончила я, переводя дыхание и украдкой бросая взгляд на девушку. Она снова склонила голову набок, наблюдая за происходящим. «Вопрос в том, почему ты так отчаянно пытаешься все это выяснить», — сказала она, как будто это был вопрос с простым ответом. Я изо всех сил пыталась придумать что-то, что имело бы хоть какой-то  смысл. «Почему тебе так нравится мода? Я уверена, что ты могла бы разглагольствовать об этом часами. Пожалуйста, короткую версию», — попросила я, надеясь, что она сможет помочь ответить на свой собственный вопрос. Глаза Миранды смотрели на горизонт перед нами, окаймленный зданиями. Небо начало темнеть и обтягиваться черными тучами по мере того, как в него начала просачиваться ночь. «Это, пожалуй, единственная форма искусства, которую мы воплощаем в нашей повседневной жизни. Это больше, чем просто одежда; это выбор личности. Это прекрасно», — прошептала она, и я удивился, как такие люди, как Жаклин, не могли видеть страсть, которая текла сквозь эту уникальную женщину. «Я действительно не знаю, как и почему, но именно так я отношусь к тому, чтобы узнать тебя, — объяснила я, нервно проводя рукой по волосам. — Каждый день нас окружают люди. Они похожи на эти пустые, безликие фигуры на фоне нашего разума, понимаешь? Что это значит, когда один из многих  кусочков этого огромного пазла оказывается у тебя перед глазами и ты действительно можешь его рассмотреть? Чем он отличается от остальных?» Что отличало Миранду от других? Я уставилась на нее и попыталась оценить ее реакцию. Поняла ли она, что я имела в виду? «Ты очень странная», -последовал долгожданный ответ, ее голос был резким. «Спасибо», — язвительно пробормотала я, уже планируя способы, которыми я могла бы попытаться исчезнуть от смущения. О чем, черт возьми, я думала? «Из тебя получится отличный журналист». «Странно слышать, как ты говоришь комплимент», — пошутила я, пытаясь сменить тему. «Ты хорошо разбираешься в людях. Ты стремишься к необычному. Ты умеешь обращаться со словами, а это довольно..» — она замолчала, словно подыскивая нужное слово. Я затаила дыхание. «Довольно…романтично, — задумчиво произнесла она, — Ты говоришь то, что думаешь. Я не часто встречаю таких открытых и честных людей». «Я не знаю, что сказать». Это была чистая правда. Что я должна была сказать, когда такая девушка, как она, утверждала, что я какая-то особенная? «Хм. Ты, и не знаешь, что сказать? Теперь я действительно заинтригована», — она практически промурлыкала, а я практически умерла. Я провела остаток нашей прогулки, пытаясь не споткнуться о собственные ноги и отчаянно не думать о той дьявольской улыбке, которую она теперь приклеила к своему лицу. Ничего особенно захватывающего не произошло, пока мы шли, и вскоре мы добрались до маленького кафе, в котором я бывала раньше. Она заказала салат, а я-жареный сыр. Мы ели в относительной тишине, которую я иногда нарушала, чтобы задать случайный вопрос, который пришел мне в голову. Все прошло довольно мирно. Мне показалось, что, когда мы добрались до кафе, мы были почти незнакомы. Как только мы ушли, и я посмотрела на часы и обнаружила, что два часа просто безмятежно уплыли, как волны. Когда она попрощалась, чтобы вернуться в свое общежитие, я улыбнулась, потому что это не было страшно или травмирующе. Ночь напомнила мне, что она все-таки человек, и это сделало ее еще красивее. Она была кем-то, кого я начинала по-настоящему узнавать. Я помню, как шла домой, чувствуя себя как во сне.