17:32
– И тогда он берёт – и вырывает банкомат с корнем, своими же руками. А потом вместе с ним спокойненько себе уходит. – Брехня! – А вот и нет! Точно тебе говорю, так и было! – Тебя ж там даже не было! – А братишка мой был. Воочию всё видел. А ж дар речи на месте потерял, то ли от шока, то ли от зависти. Зачем бы ему врать? – Так у него язык без костей. Вот вы, доктор Мори, можете себе такое представить? Это ж невозможно! Хирург, вынужденный выслушивать этот исключительно богатый на экспрессивность, но совершенно скупой на красноречие диалог третий раз подряд, размеренно ответил: – Я не люблю слово «невозможно», оно чрезвычайно ограничивающее. Предпочитаю говорить «маловероятно», – собеседники переглянулись с одинаково озадаченными лицами. – Так где, дорогой друг, по словам вашего наблюдательного родственника, это произошло? – наконец закончив делать перевязки, брюнет спросил с доброжелательной улыбкой, совершенно не затронувшей алых глаз. – Ну, это, – рассказчик почесал перебинтованный затылок. – В Чайна-тауне, это. Только не там, где все эти туристы шастают, а ближе к окраине. – Крайне интересно... Что ж, господа, отдыхайте. Завтра утром, я думаю, вы оба, – брюнет посмотрел на них по очереди. – Сможете быть свободны. Что первый, что второй мужчины были вполовину крупнее подпольного врача, но оба внутренне сжались под пронзительным акульим взглядом. Одновременно кивнули. Доктор мысленно усмехнулся и взял курс на свой кабинет. Все входили в эту клинику преимущественно по своей воле, а вот выйти можно было только с разрешения главного врача, в достаточной мере окупив его потраченное время. Многие упускали сей факт, а потом жалели. Случались и неприятные ситуации. Преимущественно в самом начале открытия сего чудесного места, но слухи о методах разрешения проблем доктором Мори растекались по закоулкам Йокогамы со скоростью артериального кровотечения – пугающе быстро. Нужно было хорошенько постараться вначале, чтобы потом репутация всё делала за тебя сама. Впрочем, мужчина не брезговал поддерживать её время от времени. В профилактических целях. Но не на всех в клинике мужчина наводил ужас. Стоило ему открыть дверь в свою обитель, как он тут же её закрыл. С обратной стороны в дверь врезался предмет средней тяжести, но если бы не годами отточенная реакция, лицо брюнета сейчас болело бы знатно. – Я могу войти, Элис-чан? – вновь аккуратно приоткрывая дверь, ласково протянул Огай. Рядом со входом на полу валялась пластмассовая кукла, а точнее её тело в многослойном белом платьице. Синеволосая голова от удара отскочила до самого стола. И откуда только в хрупком золотоволосом ангеле столько силы? – Она опаздывает, Ринтаро! – теперь в него полетел плюшевый заяц. Мужчина перехватил несчастного в полёте, зачарованно воззрившись на нарядившуюся в чудесный изумрудный наряд Элис. Та сердито топала по комнате, выискивая, что или кого бы ещё в него кинуть. Какая же она милая в гневе! – Эцуко должна была уже давно быть здесь. Мы договорились устроить чаепитие в пять. Как она могла забыть?! Блондинка наконец остановилась в воинственной позе, скрестила руки на груди и уставилась на него, как будто действительно ожидая ответа на вопрос. – Уверен, чудесная Эцуко никогда бы не забыла про данное тебе обещание, Элис-чан. В конце концов, прошло не так много времени. Вы можете начать чаепитие позже, – кажется, он сказал что-то не так, потому что девочка распалилась ещё больше. Огай нервно улыбнулся, прижав к себе зайца в защитном жесте. – Ты такой дурак, Ринтаро! Время чаепития в пять часов, а не позже! Как в Англии! – она топнула ножкой по полу. – Прошло уже целых полчаса, и весь чай давно остыл. Не веришь? – Элис обхватила ручками фарфоровый чайник и подняла над головой, собираясь, видимо, дать доктору на себе прочувствовать опустившеюся температуру воды. – Верю, верю, милая, – он мгновенно оказался рядом, забирая чайник и возвращая в оказавшиеся пустыми руки плюшевую игрушку. – Как так можно, Элис-чан, ты ведь могла пораниться, – мужчина сокрушенно покачал головой, направляясь к шкафу и убирая на верхнюю полку все бьющиеся элементы сервиза. Сел за стол, включил знавший лучшие времена компьютер, снова посмотрел на Элис. Та одной рукой держала зайца за уши, а другой наносила точные удары прямо в плюшевый нос. Доктор сглотнул. Он, очевидно, упустил момент, когда девочка начала перенимать повадки Кавамуры. Та таким же способом пар на диванных подушках спускала. А действительно, где Эцуко? Девушка всегда была пунктуальной или хотя бы предупреждала, что задержится. Он достал из кармана халата телефон. Пропущенных не было. – Вот Элис-чан, – Огай протянул ей свой телефон. – Можешь позвонить и узнать, где потерялась твоя подруга. Блондинка моментально оказалась рядом, оставив в покое зайца, вырвала трубку и начала набирать девушку, яростно стуча пальцами по кнопкам. Элис сегодня в удивительно плохом настроении. Неужели это только из-за остывшего чая? Брюнет задумчиво потёр подбородок с двухдневной щетиной и обратил внимание на сводку новостей из Чайна-тауна, наконец прогрузившеюся после его запроса. Кликнул на первое видео. Не самого лучшего качества, снимали явно на мобильник, но суть была видна. На нём самого обычного вида мужчина действительно в одиночку вырвал из стены банкомат и скрылся. Преследовать человека с подобным навыком снимающий не решился. – Не берёт! – девочка швырнула телефон, какое счастье, на диван. – Не нервничай так, съешь что-нибудь сладкое, – благожелательно предложил Огай. Голубые глаза девочки потемнели. – Эцуко должна была купить кексы! Ты её здесь видишь? Я вот нет! Нет Эцуко – нет кексов! С каждой его попыткой успокоить блондинку он делал только хуже. Теряет хватку. Мужчина устало подпёр голову рукой, вновь обращая внимание на местные новости, бегло выделяя самое любопытное. Ограбление склада: вынесли баки с топливом. Авария: машина почти всмятку, пострадавший пешеход скрылся. Огай задумался: судя по состоянию машины, пешеход не то, что скрыться, он и встать-то не должен был. – Наверняка она снова во что-то вляпалась, – уже спокойнее сказала Элис. – Даже если так, сомневаюсь, что она стала причиной этих неприятностей, – хотя девушка и обладала довольно... агрессивным темпераментом, она оставалась благоразумной. Чаще всего. Даже не использовала способность без необходимости. Вообще, Эцуко неплохо над собой поработала с того момента, как они познакомились. Научилась брать на себя ответственность. И заслуживала доверия, не предполагающего постоянного контроля. – Спорим? На торт. – И если я выиграю, как ты добудешь мне торт Элис-чан? – мужчина умилённо посмотрел на неё. – Ты его купишь, отдашь мне, а я отдам тебе. Это очевидно, Ринтаро, не тормози, – ох, ну как это он не додумался? – Спорим, – брюнет протянул руку, и довольная собой блондинка уже собиралась её принять, как он продолжил: – Но если я выиграю, мы идём по магазинам, Элис-чан. Согласись, так будет честно. Она смерила доктора взглядом, что-то прикинула в очаровательной головке. – Два торта. – Идёт, – они обменялись рукопожатием. В кабинете установился мир. Элис принялась заплетать оторванной голове волосы, не удосужившись присоединить её к телу, а Огай продолжил фильтровать новости. Что-то в них было не так. Мысль вертелась в голове, но ухватить её никак не получалось. Колёсико мышки замерло под его пальцем, когда на экране появилось изображение школы со скорой и полицией у входа. Новость опубликована меньше часа назад с пафосным заголовком: «Невменяемый ученик напал на одноклассников. Давление системы образования или несчастный случай? Возможно ли начало массовой истерии в преддверии экзаменов?» Он бы и рад был пролистнуть данную новость с какого-то сомнительного сайта. Часто можно было услышать, как первоклассное японское образование доводило учеников едва ли не до самоубийства. Но именно эту школу с фото посещала Эцуко, которая опаздывает и не берёт телефон. Какова вероятность подобного совпадения просчитать ему не дала зашедшая после резкого стука медсестра. – Мори-сан, у нас там тяжёлый случай. Бросив последний взгляд на монитор с призрачной надеждой на то, что Эцуко не оказалась ни в полиции, ни в больнице, он спустился на первый этаж. Сегодня он один, последние две недели Сугияма-сан был в... назовём это отпуском, упуская подробности. Кроме того, недавно клиника лишилась одного санитара, а его личная помощница, вот, неизвестно где. Ещё чуть-чуть, и он столкнётся с острым дефицитом кадров. Кстати о них... Рядом со стонущим от боли мужчиной на каталке стоял совершенно неожиданный для него гость. Точнее гостья. – Като-сан, какая радость видеть вас в моей обители! – нараспев протянул Огай, расплываясь в улыбке Чеширского кота. – Особенно учитывая, что вы её на дух не переносите. Какими судьбами? – он остановился рядом с пострадавшим, рассматривая профессионально наложенные повязки первой помощи. Женщина сорока лет с горящими, тем не менее, огнём бунтарства карими глазами удержала себя от того, чтобы их закатить, и попыталась скрыть раздражительность под маской вежливости. Выглядело это чрезвычайно забавно. – Опустим любезности, Мори-сан. Ваш профессионально намётанный глаз уже увидел всё, что ему было нужно. – А как же! Закрытые переломы обеих верхних конечностей, множественные травмы грудины, внутреннее кровотечение, открытый перелом бедра, да ещё и задевший артерию, – он говорил с восторгом ребёнка, перечисляющего подарки на свой день рождения. – Где же вас так помотало, молодой человек? – обратился он к пациенту с искаженным страданиями лицом, попутно вкалывая ему принесённое медсестрой лекарство. Тот смотрел на улыбающегося доктора с расширившимися от ужаса глазами, но взгляд медленно переставал фокусироваться. – Айяно-сан, на рентген нашего друга, я скоро подойду – задорно приказал доктор. Санитар и медсестра принялись выполнять указание, оставляя мужчину и женщину в тишине пустого коридора. – Видимо, это твой очень хороший знакомый, раз ты явилась сюда собственной персоной, мой любимый универсальный донор, – с пляшущими в адских глазах демонами сказал доктор. Шатенка подавила порыв плюнуть в самодовольное лицо. – Ты поможешь? – она спросила твёрдо, но с нотками усталости. – А как же. Благодаря ловко оказанной тобой экстренной помощи, первой отрицательной, бегущей по твоим венам, и моему отсутствию планов на вечер у бедолаги есть все шансы увидеть завтрашний день. Женщина хоть и выглядела недовольной, но благодарно кивнула. Доктора Мори можно сколько угодно ненавидеть, но не признать его талант было бы совершенной глупостью. Като не была глупой. – Ты располагайся, не стесняйся. Позже нам предстоит, я уверен, увлекательнейший разговор. •••20:02
Потирая наложенную после сдачи крови повязку, Рэй Като внимательно рассматривала рабочий кабинет своего ненавистного «коллеги». Помещение выглядело нормально, как будто принадлежало вполне нормальному человеку. Не то, чтобы она ожидала увидеть человеческие части тела в банках или разбросанные повсюду окровавленные инструменты... Мори Огай был слишком умён, чтобы хранить подобное здесь. Взгляд невольно задержался на безголовой кукле, лежащей в углу за дверью. Голова с двумя заплетенными синими косами обнаружилась на столе, повернутая пустыми глазищами прямо в её сторону. Жуть. Она не хочет знать. – Вот незадача, – с порога начал главный врач. – Всё печенье для доноров закончилось. Но от лица всей больницы, Като-сан, примите самую глубокую признательность за этот скромный вклад. Да. Бесстыжий засранец использовал для переливания кровь из личного резерва, соответствующую группе пострадавшего, а 500 мл первой отрицательной, которую врач собрал у неё с видом серийного маньяка, он отложил «про запас». Вот так: за поход в это место женщина каждый раз расплачивается собственной кровью. Неудивительно, что она от него не в восторге. – Может чаю? – Лучше сразу к делу. – Какая ты серьёзная, дорогая. Можно выдохнуть. Твой... Сын? Друг? Любовник? Сладко спит после успешной операции. Хотя курс восстановления у него будет долгий, – мужчина поставил напротив дивана, где она расположилась, стул спинкой вперёд и присел, грациозно перекинув через него ногу. Два кровавых омута пронзили её насквозь. Женщина закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди. Показательно закрытая поза. Мужчина лукаво улыбнулся. – Неужели ты совсем не соскучилась по общению со мной? Когда Мори Огай вернулся в город, Като Рэй стала одним из его первых стоящих знакомств в подпольном мире Йокогамы. Он тогда набирал себе команду в клинику, выискивая людей с образованием, но по каким-либо причинам не имеющих возможности и желания работать официально. И женщина подходила под эту категорию идеально. Законченное высшее прямиком из Токийского медицинского университета, лучшая ученица курса, молодой терапевт с мечтами и амбициями, работа в частной клинике... Из которой её со скандалом уволили из-за одного неверно поставленного диагноза. Хотя подобная врачебная ошибка всегда имеет место быть, ведь доктора тоже люди, ситуацию осложнила смерть пациента, и его родственники собирались подать в суд. Рэй пришлось заплатить компенсацию, собрать свои вещи и уйти. Вот только вдобавок ей полетели нелестные рекомендации, и на достойную, высокооплачиваемую работу её больше не брали. И всё же, лучше так, чем тюрьма. Совсем скоро, путём запутанных жизненных перипетий, женщина нашла себя в качестве дежурного врача на нелегальных боях в трущобах Йокогамы. А там уже её нашёл Мори Огай. У них даже было что-то вроде кратковременной интрижки. Ничего серьёзного. Молодой мужчина был и обаятелен, и умён, и с чувством юмора... А вот его моральные принципы просто не смогли сосуществовать с её собственными. Ей не были интересны деньги или влияние, ей просто хотелось помогать людям. Всем, а не только тем, кто мог предложить информацию взамен. Брюнет не настаивал. Доктора Сугиямы ему было вполне достаточно, да и квалификация хирурга больше подходила для направленности клиники. А менять альтруистическое мировоззрение взрослой сформировавшейся личности – выполнимо, но слишком много возни, себя не оправдывающей. Вот они и разошлись как в море корабли. Като искренне надеялась, что они больше не встретятся. Но она же первой и обратилась за помощью. Местные, которые не могли позволить себе медицинскую страховку, а таких было подавляющее большинство, обращались к женщине за помощью. Она сама её предлагала. Но перекисью и бинтами тот же грипп не вылечить. Нужны были нормальные лекарства, место, деньги. И Огай любезно консультировал старую знакомую, которая периодически приходила к нему, перешагивая через распластанную гордость. Рассказал, как и где можно доставать лекарства. В особо хорошем настроении даже дал совет, как убрать с дороги зазнавшегося владельца подпольных боёв и стать на его место. Вот тебе и постоянный доход. Женщина тогда так фантастически презрительно на него посмотрела. Вот только теперь она действительно является организатором боёв и совладелицей прилегающего к ним бара. Настоящая бизнесвумен. Пусть ей и прошлось за это продать душу Дьяволу. Дьявол, со своей стороны, был милосерден. К её обители он тоже не относился с большой любовью и предпочитал туда не заглядывать. Лишь время от времени взымал плату в виде жалких 25% выручки и пары свежих сплетен. Пересекаться друг с другом для этого им было не обязательно. Но сегодня... Сегодня вообще был очень необычный день. – Ты знаешь что-нибудь о болезни, симптомами которой являются лихорадка, повышенная агрессия и... фиолетовые глаза? Мори Огай удивленно моргнул. – Рискну предположить, что это как-то связано с переломанным как шарнирная кукла парнем, – Огай заинтересованно подался вперёд. – Именно, – женщина вздохнула и устало потёрла переносицу. – Сегодня боёв не было, я весь день в баре была. Народу было не много, не мало, и среди них один из постоянных бойцов, Цербер, его так называют. Пять дней назад большой куш сорвал, всегда здоровый как бык. А потом подхватил какую-то заразу. Пришёл через день – то знобит, то в жар кидает, повышенная светочувствительность, головная боль. Я и выписала ему стандартный набор лекарств. И вот сегодня заглянул на огонёк, на вид вымотанный ужасно, но менее болезненный. Сказал, может от выпивки ещё лучше станет, – шатенка замолкла. Огай терпеливо ждал развязки. – Не стало. Он, вообще-то, даже рюмки не выпил, как из себя вышел. Ни с того, ни с сего. Продырявил барную стойку одной рукой. Напал на бармена, которого мы, собственно и привезли. Ломал чужие кости, как спички. Это даже не драка была – избиение. Его пара моих ребят оттянуть попытались, но он отшвырнул их, как котят. Явно был невменяем. Я на него ружье наставила – ноль реакции. Только когда в пол выстрелила, он и смылся. Угадай что – выбив дверь к чертям! Женщина, не выдержав, вскочила с дивана, но её повело в сторону, и она тут же опустилась обратно. Огай медленно, со всё той же грациозностью встал и подал ей стакан воды. – Никаких резких телодвижений после сдачи крови. Не мне же тебя учить. От этого воспитательного тона Като почти смутилась. Она его старше, черт возьми! – Ты упомянула фиолетовые глаза, – отходя к столу и опираясь на него, задумчиво произнёс мужчина. – Да, – она мгновенно сосредоточилась. – Он когда на меня уставился, я и разглядела: как будто капилляры полопались, только кровь не красная, а фиолетовая. Радужка наоборот, была выцветшая. И вены были вздувшиеся: на руках, лице и шее. Брюнет уставился в пространство. На первый взгляд, всему можно найти логичное объяснение. Бойцы часто принимают стероиды и не всегда с благоприятными последствиями, учитывая, где они их находят. Там и лихорадка, и тошнота, и импотенция возможны. Фиолетовые глаза... Ещё один побочный эффект. Либо же женщине показалось, хотя он не привык сомневаться в наблюдательности профессионального диагноста. Видимо, скепсис был написан у него на лице, на что шатенка закатила глаза и начала раздражительно: – Знаю, ничего особо подозрительного, но есть у меня предчувствие, – на это Огай иронично улыбнулся. – Предчувствие, – она с нажимом повторила. – Что-то с этим делом не так. До этого были ещё постоянные клиенты, просто пропавшие куда-то. К тебе с подобными симптомами никого не поступало? – Нет, но... Я понимаю, к чему ты клонишь. И даже согласен с твоим... Хм, предчувствием, которое является лишь быстрой, не поддающейся восприятию обработкой информации, – он чуть досадливо поморщился. – Но я не могу сказать, с какой угрозой, если она есть, мы можем столкнуться. Доктор снова ушёл в себя, нахмурившись. Като почти слышала стук идеально смазанных шестерёнок, с которыми работал гениальный мозг мужчины. Но она получила приятное удовлетворение от мук разума этого гнусного манипулятора. Дофамин ударил в голову, и она совершила ошибку: расслабилась. – Мори Огай в кои то веки не знает, что происходит у него под носом? Завтра в Йокогаме снег пойдёт, – сказала женщина и мгновенно об этом пожалела. Она весь вечер балансировала на грани вежливого непочтения, оставляя все ядовитые высказывания у себя в голове. Ей не хватило продержаться ещё чуть-чуть. Расплывшись в холодной, предвещающей грандиозные муки улыбке, хирург оттолкнулся от стола, мягкими шагами приблизился к дивану и присел перед шатенкой на корточки. Хищный взгляд прошёлся по ней снизу вверх. Как у паука, размышляющего, как будет удобнее прикончить назойливую муху в его паутине. Она всеми силами старалась не отвести глаза. – Мы ведь с тобой всегда были неплохими компаньонами, дорогая. Даже приятелями. Но не стоит проверять возможные границы этих взаимовыгодных отношений. Тебе недостаточно дальновидности чтобы оценить возможный риск. А он велик. Как и риск нехватки морфия для недавно поступивших пациентов. У твоего бармена как с болевым пороком, кстати? Женщине надоело, что её личные границы так безжалостно нарушают, и она вновь встала. На этот раз удержавшись на ногах. Хирург не препятствовал. Поднялся следом, холодная улыбка сменилась на лениво-снисходительную. – Я узнаю всё, Като-сан, в своё время. А там уже решу, как использовать это знание и с кем им поделиться. Мы закончили, – паук благосклонно выпустил муху из сетей. Она мрачно посмотрела в безразличные глаза и напоследок сказала: – Должно быть это действительно дерьмово – всё время быть тобой. Женщина покидала кабинет под ударивший в спину раскатистый смех. •••20:36
Йокогама была большим городом. Очень большим, вторым после Токио во всей Японии по площади и численности населения. Со множеством районов, кварталов, улиц. Одни были идентичны, совершенно ничем не отличавшиеся друг от друга, даже если находились в разных концах города. Другие же, будучи выстроенными совсем рядом, разились как небо и земля. Эцуко всегда любила свой родной город, как бы не проклинала его временами. И знала: если хорошенько постараться, каждый сможет найти в Йокогаме свой родной угол, свой дом. Кавамура предпочитала ночную Йокогаму. Бодрящую: залитую неоновыми огнями, наполненную смехом, живыми разговорами и запахом уличной еды. Опасную: затемнённую, со звуками перестрелок, ругательств, и запахом крови. Настоящую Йокогаму, когда люди снимали свои маски. Любовь – это ведь принимать и хорошее, и плохое в объекте своего обожания. Иначе это уже лицемерие. И каждый раз, находясь на улицах города, девушка впитывала в себя его двойственную энергетику. Йокогама говорила, кричала, шептала, а она слушала и находила в этом умиротворение. Нужно было лишь остановиться и прислушаться. Но сейчас у Эцуко не было времени на остановку. Светофоры, машины, магазины, переулки – всё слилось в одно смазанное пятно, когда девушка с нечеловеческой скоростью неслась по улицам города. Она трижды кого-то сбила, дважды чуть не стала виновницей аварии, игнорируя все мыслимые правила дорожного движения. Бежать, бежать, бежать. Девушка начала забег сразу, как только максимально спокойно покинула больницу под подозрительным взглядом медсестры и отошла на достаточное расстояние. С тех пор она не останавливалась. Она не чувствовала тяжести в лёгких, боли в животе, ноющих ладоней и коленей, кожу с которых она содрала неудачно вписавшись в поворот. Только прожигающий сквозь карман пиджака шприц, который она время от времени нащупывала прямо на бегу. Прохожие отшатывались от рыжеволосой, как от прокажённой, машины сигналили вслед. Плевать. Ей просто нужно было отдать гадкую кровь Ринтаро как можно быстрее. Как будто каждая минута задержки могла забрать ещё чью-то жизнь. На такси денег не было, да и она не подумала его взять. Она бы не выдержала ни минуты, застряв в пробке. Проще было постоянно двигаться в одном конкретном направлении. Наконец увидев ставшее ей чуть ли не вторым домом здание подпольной больницы, Эцуко едва не рухнула от облегчения. Она пробежала чёрт знает сколько километров, попутно несколько раз заблудившись, но продолжая бежать до тех пор, пока не находила знакомую местность. Это значительно удлинило ей и без того долгий маршрут, но хорошо проветрило мозги. Волчица лишь снизила скорость, надеясь, что братья-охранники узнают в несущемся вихре девушку и мирно пропустят, но прямо на входе ей пришлось затормозить так резко, что она едва не перекувыркнулась через голову. – Вот ты где! Нет, нет, только не сейчас! Элис стояла прямо на последней ступеньке, яростно уперев руки в бока. В другой момент Эцуко бы подумала, как очаровательна Элис в гневе, но сейчас её голова была занята совсем другим. Не до конца переведя дыхание, девушка перебила собиравшуюся разразиться обвинениями блондинку. – Прости, Элис. Случилось кое-что важное и это не терпит отлагательств. У неё действительно не было времени на детский бунт. Она поднялась по ступенькам, но девочка не сдвинулась с места. – Это «кое-что важное», – она передразнила. – Из-за чего ты даже не принесла обещанные сладости, случилось из-за тебя? – Нет, с чего бы? – недоуменно спросила рыжеволосая. Кажется, ответ был неправильным. Элис обиженно надула губы и скрестила руки на груди. Сама оскорблённая невинность. Кавамура смотрела, как девочка, опустив взгляд, молча ковыряет туфелькой ступеньку. Нет, на неё это не подействует, она не Ринтаро. Нет и всё. Не... – Ну что мне сделать, Элис-чан? – мученически протянула девушка. – Три торта, – буркнула блондинка. «А не слипнется?» – собиралась спросить Эцуко, но благоразумно промолчала и кивнула. Элис ещё раз смерила её взглядом, тряхнула копной идеальных золотых волос и убежала куда-то на задний двор. Девушка выдохнула одновременно с Кио и Менэбу, всё это время сохранявших сочувственное молчание. Судя по облегчённым лицам, до её появления маленький дьяволёнок мучил их. В клинике только Эцуко знала об истинной природе девочки. Другие если что и думали, то предусмотрительно держали догадки при себе и не задавали вопросов. – Док у себя? – Эцуко стряхнула песок с исцелившихся ладоней и коленей. Плакали её колготки. – Да, недавно освободился после пациента. Ты в порядке? Выглядишь, будто убегала от стаи диких собак. – Такой изысканный комплимент не каждая девушка оценит. Теперь понятно, почему у тебя её до сих пор нет, дружище, – она похлопала Менэбу по плечу под смешок его брата и зашла внутрь. Может это было слишком грубо? Хотя те двое шуточки и похлеще выдерживали. Что-то сегодня она всех обижает. Но не специально ведь! Чёрт с ним, когда всё закончится, девушка извиниться перед всеми: Широ, Элис, детективом Хамато, Менэбу и ещё раз перед Элис, но сначала она донесёт чёртов шприц до доктора! Спешно поднимаясь по лестнице, Эцуко почти не чувствовала физической усталости. Наверное, дело было в странном возбуждении, в острой необходимости докопаться до сути дела, заставляющим её передвигать ноги. В книжке про волков, самой лучшей, которую она смогла найти в книжном магазине, говорилось, что этот дивный зверь может бежать без остановки около 10 часов, преследуя цель. Учитывая, в каком темпе для неё прошёл этот бесконечный день, она сможет продержаться ещё пару часов, не больше. Волчица на мгновение задержалась возле окна коридора, осмотрев себя в отражении. Ещё одно доказательство того, что хорошо выглядеть в любой ситуации, будь то даже поход или апокалипсис, можно только в кино. В реальности, где нет постоянно припудривающего тебя гримёра, необходимо мириться с вечно растрёпывающимися волосами, потом и мнущейся одеждой. Красотка та ещё, но Ринтаро видал её и в худшем виде. Она была готова поспорить: мужчина даже не удивится. Не утруждая себя стуком, Кавамура распахнула дверь. Доктор сидел за столом в своей любимой «думающей» позе, положив подбородок на сцепленные руки. Когда девушка вошла, алые глаза чуть расширились в удивлении, бегло осмотрели её с ног до головы. Тяжёлый вздох, прикрытые веки, тихое: – И на что я рассчитывал... Растянув губы в ухмылке на скорбное выражение лица доктора, Эцуко подошла к столу и упёрлась в него руками. – Прозвучит до ужаса банально, – она наклонилась ближе к мужчине, и её выражение лица сделалось пафосно-интригующим. – Но ты ни за что не угадаешь, что сегодня случилось. Хирург выпрямился и подался ближе к девушке, отзеркалив это выражение. – Ты встретила человека с фиолетовыми глазами? – бросил он, на самом деле, наугад. У Кавамуры дёрнулся глаз. Дважды. «ЧЕГО БЛИН?!!!» Вдох-выдох. Она моргнула. Сжала губы в тончайшую полоску. Винные омуты полнились самодовольством – уже понял, что угадал. Вот же... – Как во имя... – не закончив поминать Господа всуе, девушка вздрогнула от неожиданной догадки. Она практически перегнулась через весь стол, едва не столкнувший с брюнетом лбом. – Прямо сейчас в клинике человек с фиолетовыми глазами?! – сколько раз за эти сутки прозвучала фраза «фиолетовые глаза»? Доктор опешил от такого напора девушки, но не отпрянул. Наоборот, каверзно приподнял бровь и сократил и без того маленькое расстояние между их лицами, оставив считанные миллиметры. – Нет, к нам поступил пострадавший от его рук, – он проговорил бархатным тоном. – Занятная история, но уверен, твоя будет куда более... волнующей. Волн... Они флиртуют или обсуждают вероятную смертоносную эпидемию в Йокогаме?! Глядя в чрезвычайно близко расположенные ехидные глаза, девушка наконец осознала, что едва ли не лежит на деревянной поверхности стола, а на бледной шее ощущается расслабленное дыхание брюнета. Добавим то, что на нём был медицинский халат, а на ней, гори она в адском огне, – школьная форма – и получаем кадр из не самого оригинального порнофильма. Судя по грязноватой усмешке, безграничная фантазия мужчины уже нарисовала в его голове данную картинку со всеми подробностями. Но резко отстраниться – значит позорно капитулировать и ближайшее время терпеть около неприличные шуточки хирурга. Чёрта с два, она давно выучила правила этой игры. – Лучше, – она игриво пропустила сквозь пальцы смоляную прядь волос. Глаза Огая прищурились в азартном интересе. – У меня есть подарок, – второй рукой она не глядя вытащила шприц и резко опустила перед вздрогнувшим мужчиной. Так далеко и не отстранившись, Эцуко довольно наблюдала за растерянным доктором. А потом он поднял шприц на уровень их лиц... Глаза рыжеволосой расширились не то в ужасе, не то в растерянности. Она мгновенно отскочила от стола, не сводя взгляда с ёмкости, наполненной насыщенной алой кровью. Руки судорожно сжали кудри на голове. – Это действительно волнующий подарок, Окаминоко, – чуть насмешливо произнёс хирург, встряхнув шприц. Но когда поднял взгляд на сконфуженную девушку, стало очевидно: что-то пошло не так для неё самой. – Так не должно быть! Она была фиолетовой, когда я её взяла, – Кавамура нервно прикусила губу. – Взяла где? – Огай не сводил пристального взгляда с хаотично перемещающейся по комнате помощницы. – У своего одноклассника, который взбесился в школе и попал в больницу, в которую я пошла после полицейского участка, в который меня привёз старый коллега отца, который ведёт это дело. Мужчина моргнул. Чуть приоткрыл рот в немом недоумении. Но пока он выбирал, что бы спросить первым, дабы разобраться в этом бурном потоке информации, рыжеволосая продолжила говорить. Не с ним, сама с собой. – Он умер почти сразу после того, как я взяла кровь. И вскрытие других пострадавших тоже ничего не показало... – Выражение лица Кавамуры стало хищным, как у гончей, напавшей на след. Это было так завораживающе, что Огай не решался прервать совершенно несвязный для него поток рассуждений вслух. – Должно быть, все следы действия токсина исчезают сразу после того, как человек умирает. Погибает носитель – погибает и паразит, во всех его проявлениях. Она резко повернулась и указала рукой на шприц. Потом её лицо озарилось светом загоревшейся над её головой мультяшной лапочки. Ох, не к добру это. – Когда доставили того человека, пострадавшего? – Пару часов назад, – осторожно ответил мужчина. – Знаешь, откуда его доставили? – Допустим. К чему... – Мы должны сейчас же поехать туда и найти его. У него осталось не так много времени. Даже совсем мало. Лучшая возможность может не скоро представиться, – за всё время знакомства Огай ни разу не наблюдал в девушке такого нездорового энтузиазма. Пора бы ему вернуть себе контроль над ситуацией. Раскусив намерение доктора, Эцуко мгновенно обошла стол и встала уже ровно напротив развернувшегося в кресле Огая. Преграды в виде стола больше не было, и в этой доверительной близости девушка произнесла со всей рассудительностью и серьёзностью: – Я знаю, всё, что я тут наговорила, странно и безумно. Я всё объясню по дороге. Всё-всё. Но сейчас, пожалуйста, просто доверься мне! Мне нужна твоя помощь, Ринтаро! На обдумывание у мужчины ушло не больше десяти секунд. – Хорошо, Окаминоко. Сделаем, как ты говоришь. На девичьем лице образовалась широкая, искренняя улыбка, как будто он пообещал ей поездку в Диснейленд, а не согласился поучаствовать в поисках невменяемого человека. – Но пока я отдам распоряжения Айяно-сан, ты умоешься и переоденешься, – он поднялся с кресла. Девушка закивала с горящими от предвкушения погони глазами и быстро обняла опешившего доктора. – Ты лучший, Док, – также быстро она развернулась и направилась к шкафу, в котором, после пары неприятных кровавых случаев, хранила сменную одежду. Хирург ещё несколько секунд не шевелился. Потом хмыкнул и направился к выходу. Снова она за своё... Эцуко оказалась очень тактильным человеком. После их самого первого объятия девушка стала чаще касаться доктора просто так: аккуратно дотронется до спины, возьмёт под руку во время прогулки, положит голову на плечо. Осторожно, каждый раз внимательно следя за реакцией мужчины, рыжеволосая позволяла себе всё больше и больше. Как котёнок, который вдруг понял, что человек не прогонит его за наглое вторжение в личное пространство. А Мори и не прогонял. Поначалу настороженно замирал, потом беззлобно хмыкал и расслаблялся. Это было приятно: быть нужным, чувствовать непосредственное доверие девушки. Исключительно доверие. В касаниях девушки не было ничего двусмысленного, в отличие от их постоянного шутливого флирта. Но в них было то, чего не было в касаниях других женщин, которых он встречал – выражение искренних эмоций. Эцуко не говорила вслух о том, что чувствовала. Вместо этого она могла подойти со спины сидящего доктора и опустить подбородок на тёмную макушку – задумчивость, скука. Могла положить голову ему на колени, растянувшись на остальной части дивана – тяжёлый день. Он не до конца понимал, но услужливо массировал рыжую макушку пальцами. А потом в один день, после насыщенного рабочего дня, сам уснул на чужом плече. И, кажется, понял. С того момента девушка стала активнее устанавливать тесный человеческий контакт в самых неожиданных ситуациях. И была чрезвычайно довольна собой. Надо бы им уровнять счёт. – Эцуко, – мужчина позвал, замерев в проходе. Рыжеволосая с немым вопросом обернулась. – Нижний ящик стола. На всякий случай, – и подмигнув, вышел. Она недоумённо подошла к столу и выдвинула нижнюю секцию. Стоя за дверью, брюнет про себя считал: три, два, один... – Вот засранец! – отчётливо и громко раздалось из кабинета. Мужчина тихо засмеялся и удалился. А волчица, поразмыслив, закатила глаза и всё-таки взяла новенькую пачку тампонов. •••21:48
– Подпольные бои? Я ни разу не удивлена, но почему я о них не слышала? – полюбопытствовала Эцуко, когда они с доктором ехали в машине к месту происшествия. Она уже рассказала свою часть истории, стараясь не ударяться в эмоции и упустив несколько личных моментов. Потом пришла очередь Огая рассказывать о случившимся. – Со сменой руководства, там стали более разборчивыми с тем, кого пускать. И кому об этом говорить. В любом случае, тебе необходимости посещать это сомнительное место не было. Зная твой дух авантюризма, ты бы там только проблем на свои ягодичные мышцы нашла, – нарочито равнодушно ответил хирург, не забыв добавить колкость напоследок. Недолго поразмыслив, нужно ли ей обидеться на мужчину за сокрытие интересной информации, девушка пришла к выводу, что это, кажется, действительно было попыткой удержать её подальше от неприятностей, ведь её внутренний монстр, жаждущий насилия, в оплоте этого самого насилия мог выйти из под контроля. Рыжеволосая встряхнула головой, почти почувствовав свербящий металлический запах в воздухе. Приоткрыла окно. По словам брюнета, они скоро должны были приехать. – Прошло полторы тысячи лет со времён Древнего Рима, но люди совсем не изменились. Им всё так же подавай хлеба и зрелищ. Кровавых зрелищ, – она не осуждала, лишь задумчиво констатировала факт. – Поиск пропитания и насилие, если верить учёным, всегда были главнейшими инстинктами человека. Просто со временем люди загнали себя в рамки общественной морали. Теперь выкручиваются, как могут. – А ещё секс, – хмыкнула волчица. Доктор бросил на неё удивлённо-вопросительный взгляд и снова вернулся к дороге. – Секс тоже древнейший человеческий инстинкт. Мужчина хмыкнул. – В учебниках это называют «инстинктом продолжения рода». – Если бы люди совокуплялись только для воспроизведения себе подобных, то человечество вымерло бы. Хм... – Хм? – Получается, БДСМ – это тоже продукт слияния двух инстинктов, секса и насилия, – она проговорила с видом глубоко задумчивого учёного. – Ещё один вид адаптации. Доктор рассмеялся. Он вовсю веселился от этого околонаучного разговора. – Ай-яй-яй, Окаминоко. И откуда только такие мысли... Гормоны шалят? – Эцуко, к своей чести, не смутилась, только максимально высокомерно фыркнула. – Значит, всем движет удовлетворение физических потребностей? – то ли доктор издевался, то ли ему действительно стало любопытно, что она думает. – И эмоции, я думаю. Например, всё тот же секс. Чувства может и не так важны для самого полового акта, но полагаю, они меняют ощущения. Хотя откуда мне знать. Я же не... – Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. Девушка постаралась сделать максимально нейтральное выражение лица, которое в полумраке салона не должно было выглядеть сильно покрасневшим. Она же так уверенно держалась! – Ну, суть ты понял, – она смотрела ровно перед собой, но каждой частичкой тела ощущала фибры насмешливости, излучаемые промолчавшим брюнетом. Ещё три минуты странной тишины, и машина затормозила. Никто не торопился выйти. Тридцать секунд беспрерывного зрительного контакта между спутниками и... – Да, я девственница и не стесняюсь этого, – так держать, Эцуко. Доказала, что не терпила. С видом целомудренного монаха, которого беспрекословно благословил бы сам Папа Римский, Огай примирительно произнёс: – Безусловно, милая Эцуко, я никогда не поощрял пренебрежительное отношение к такому великому таинству жизни, как потеря невинности, – Он говорил самым праведным тоном, а в карминных очах отплясывали сальсу бесстыжие черти. – К выбору партнёра нужно отнестись с самой максимальной ответственностью. Второго шанса не будет, а подходящего человека так сложно найти в этом огромном мире, верно? Девушка едва успела прикусить язык, чтобы не спросить: «Предлагаете свою кандидатуру, доктор Мори?» Действительно у неё, что ли, гормоны разбушевались... – Благодарю за наставления, сэнсэй. Я буду очень... избирательной, – вложив в улыбку весь яд из внутренних резервов, девушка гордо развернулась, хлестнув рыжей гривой мужчину по блудливой физиономии, и вышла из машины. Потянулась, огляделась. Улица как улица: магазины, бары, девочки в не оставляющих простора воображению нарядах возле обочины. Отовсюду доносятся разговоры, музыка, кое-где кучкуются ненадёжные на вид личности. Народу в таких местах обычно не убывает ни днём, ни ночью. Идеально, чтобы вести нелегальный развлекательный бизнес. Поставив машину на сигнализацию, доктор поравнялся с ней и указал на более тихое ответвление улицы и ядовито-красную неоновую вывеску «CHERRY PIE». Вишнёвый пирог? Эцуко попыталась представить, как именно выбиралось это название, но в итоге перевела недоумённое лицо на мужчину. – Сам без понятия, – ответил он на немой вопрос и направился к двери. Дверь, к слову, довольно прочная на вид, имела огромную вмятину посередине и держалась на честном слове и одной, самой крепкой, петле, с которой её пытался снять мускулистый мужчина. Та не поддавалась. При виде странной парочки мужчина отвлекся, но продолжал поддерживать накреняющуюся железную пластину. – Мы закрыты. – Я Мори Огай, доктор Като – мой старый друг. Уверен, она не откажет в минутном разговоре. Ему, наверное, можно было назвать только имя, потому что горе-слесарь смерил его любопытно-опасающимся взглядом и отступил в сторону. Вот только сразу снова вырос перед девушкой. – Ребёнок подождёт снаружи. Рыжеволосая приподняла бровь. Как он её сейчас назвал? С непроницаемым выражением лица Кавамура треснула каблуком по железной петле, и не сдерживаемая более ничем дверь упала прямо перед входом, знатно громыхнув на весь переулок и едва не утянув с собой охранника. С видом самой что ни на есть гордой волчицы девушка прошлась по распластанной железяке мимо охреневшего мужчины, слегка отпрянувшего, когда она мельком посмотрела тому в глаза. Больше её остановить не пытались. Мори смотрел на это показательное выступление с ноткой гордого удовлетворения и лёгкого восхищения. Он всегда так смотрел, когда Кавамура делала что-то... ну, «кавамуровское». В такие моменты она была копией Тэкеши. Пройдя по залитому всё тем же красный светом коридору, парочка оказалась в очень даже приличном баре. Красноватое освещение разбавлялось спокойным оранжевым, на кирпичной стене висел неоновый кусок пирога, барная стойка с бордовыми кожаными стульями, столики по всему периметру, даже бильярдный стол был. Очень атмосферно. Эцуко подумала, что хотела бы посмотреть на это место в рабочем состоянии. Повреждения были не плачевными, но заметными: сломанная в углу барная стойка, парочка повреждённых столов и стульев, сложенных возле стены, часть бутылок в баре неравномерно отсутствовала – похоже, туда что-то (или кого-то) кинули. Остальные последствия за несколько часов успели устранить. Сейчас в помещении находилось всего два человека. Шатенка, сидящая на барном стуле – доктор Като, как поняла Кавамура. Парень по другую сторону стойки был куда колоритнее: не старше тридцати, с подведенными глазами, лиловыми прядями в уложенных волосах и блестящем пиджаке на голое тело. У волчицы родилось чувство, что они бы нашли общий язык. Заметив гостей, эти двое прекратили свой разговор и посмотрели на них: женщина – удивлённо-враждебно, её собеседник – с дружелюбным любопытством. – Доктор Мори, какой неприятный сюрприз. Решили лично убедиться в правдивости моего рассказа или просто доиграть похоронную мелодию на струнах моей нервной системы? – Ну что вы, я совершенно не в настроении для музыки. Мы ненадолго, кое-что уточнить. Эцуко, мой самый ценный кадр и любимая протеже, – он указал на осматривающуюся девушку. – Доктор Рэй Като – очень хорошая старая знакомая и профессионал своего терапевтического дела. Теперь взгляд женщины прошёлся по рыжеволосой. Уже не такой враждебный, но подозрительный. Впрочем, девушка не осталась в долгу. Почему эта дамочка разговаривает с её доктором в таком тоне? А главное, когда это волчица успела приватизировать подпольного хирурга себе? Пока женская половина присутствующих напряженно изучала друг друга, раздался ещё один голос. – А я Ноа. Если кому-то интересно, – он подмигнул Эцуко. Она усмехнулась. Огай чуть нахмурился. – Совладелец, – он не спрашивал, утверждал. – Именно, – он расслабленно облокотился на барную стойку и начал лениво помешивать зубочисткой с оливкой свой мартини. Несмотря на показательную непринуждённость, у него был очень хитрый, цепкий взгляд. – Так зачем вы пожаловали в наш райский уголок, дорогие гости? – Нам нужна вещь, принадлежащая... Церберу, верно? – взяла слово Эцуко. – Или что-нибудь, чего он касался. Найдётся? – Собираетесь взять след? – не то любопытно, не то насмешливо спросила Като. – Именно, – серьёзно ответил доктор. – У талантливой Эцуко исключительно чуткий нюх. В её книжке про волков, помимо выносливости, также отмечался превосходный животный нюх. Этим они и решили воспользоваться. – Вот, чем ты занимаешься в свободное время: используешь ребёнка в качестве поисковой собаки? Эцуко начинала медленно закипать. Им нужно было быстрее начать поиск, пока след не затерялся в многолюдном городе или, что хуже, искомый парень не умер раньше времени. Ей не нравилось то, что её так совершенно неостроумно сравнили с послушной псиной возле хозяйской ноги, то, что её снова назвали ребёнком, и эта хамоватая докторша ей тоже не нравилась. На лице Огая появилась легкая полуулыбка. Он примерно представляет, что сейчас будет. – Сколько вам лет? – посмотрев прямо в карие глаза женщины, спросила Кавамура. – Тридцать восемь, – слегка в замешательстве ответила Като. – Значит тот факт, что вам тридцать восемь, делает вас взрослой? Или наличие высшего образования, такого нужного для устройства в подпольный клуб? Или морщины на лице? – Ноа фыркнул в бокал с мартини. – Надеюсь, я вас не оскорбила? Хотя, вообще-то мне совершенно плевать. У меня выдался чрезвычайно хреновый денёк. Для вас, наверное, детская ерунда. Я так и не сдала дурацкий контрольный тест, подралась, поссорилась с лучшим другом, побывала в полиции, пробежала на своих двоих много, много километров, – каждое слово сопровождалось бурной мимикой и резкой жестикуляцией, пока девушка медленно приближалась к напряжённой шатенке. – Наврала куче народа, устала, голодна, у меня месячные, но вот сейчас стою здесь, собираясь по собственному желанию выслеживать по запаху выжившего из ума парня, дабы предотвратить надвигающийся на Йокогаму кризис из-за наркотика неизвестного происхождения! А самое ужасное то, что этот день всё никак не закончится! – Она неестественно весело улыбнулась и в следующую же секунду стала серьёзной. – Так скажите мне, уважаемая Като-сан с тридцативосьмилетним жизненным опытом, знаете ли вы ребёнка, который бы стал подобным заниматься? Эцуко замерла прямо перед женщиной, умудрившись ни разу не повысить тон. Та была ненамного выше, и сейчас смотрела прямо в проницательные фисташковые глаза, от твердого взгляда которых хотелось скрыться. Она мимолётно глянула на замершего позади Мори, всем своим холёным видом выражавшего: «Ну что, схавала?» Потом на пытавшегося слиться с интерьером Ноа. Снова взглянула на девушку. Кем бы она ни была, от неё исходила недетская угроза. «Превосходно, Рэй. Тебя уже второй раз уделывает команда Подпольной больницы. Доктор Мори умеет выбирать персонал себе под стать». – Как чудно, что вы двое нашли друг друга, – Эцуко и Огай идентично хмыкнули. – Кастет, который он обронил, подойдёт? •••22:44
– У вас с этой докторшей что-то было? – Ревнуешь, Окаминоко? – Сочувствую, Ринтаро. В ответ раздался понимающий смешок. Их план на скорую руку сработал, и вот они уже полчаса петляют по самым дебрям Йокогамы, шаг в шаг повторяя маршрут искомого субъекта и время от времени перекидываясь короткими репликами. Идти по запаху оказалось неповторимым опытом. Эцуко и раньше замечала, что может унюхать намного больше, чем обычный человек. Но в повседневной жизни это скорее мешало, так что она в первую очередь научилась отключать эту функцию, как и функцию суперслуха, дабы не сойти с ума раньше времени. Теперь, стоило ей сконцентрироваться, её едва с ног не сбил огромнейший спектр ароматов, в основном неприятных. Каждый человек имел свой собственный уникальный запах, и ей потребовалось время, чтобы вычленить соответствующий запаху на кастете. Она думала, на улице будет хуже, но спустя пятнадцать минут она шла по невидимой никому, кроме неё траектории почти на автомате. Правда, под ноги почти не смотрела, поэтому внимательному доктору приходилось периодически спасать её нос от встречи с асфальтом. Им повезло, что боец шёл по малолюдным проспектам и не воспользовался машиной. Это бы быстро положило конец их поискам. В конце концов, должно же хоть что-то сегодня пройти по плану. Девушка слегка поёжилась от ночного ветра, но шагу не сбавила. Октябрь выдался довольно прохладным, возможно зимой у них даже будет снег. Галантный доктор ещё возле клиники предложил ей своё пальто, но она отказалась. Её одежда была достаточно тёплой. Как же хорошо было в серых джинсах и чёрной водолазке вместо совершенно непрактичных юбки и блузки! По-хорошему, ей нужно было бы не только переодеться, но и принять полноценный душ. Да только дело не ждёт, и Эцуко ограничилась умыванием лица и подмышек. С макияжем проблем вовсе не было, косметики в обычные дни на ней было минимум. Ну не было у неё в жизни женской фигуры, которая привила бы ей любовь к искусству визажа: мама умерла слишком рано для этого, единственная подруга переехала в седьмом классе. Вот, в общем, и всё. Остальные её близкие и знакомые принадлежали исключительно к мужскому полу (Элис не в счёт). Да и с её-то образом жизни – школа, тренировка, потасовка, дом – не до рисования проклятых стрелок. Кавамура не была типичной пацанкой. Она любила привлекательно одеваться, красить губы любимой матовой помадой, флиртовать с парнями (да и с девушками тоже), даже селфи ей нравилось делать. Просто её хобби были слегка специфическими. Ещё спустя какое-то время Эцуко и Мори оказались перед неосвещённым, поросшим сорняками сквером. Таким, на который смотришь и думаешь: вот там точно водятся маньяки. Подумав, что маньяка опаснее, чем тот, что идёт рядом с ней она вряд ли встретит, рыжеволосая смело направилась вглубь. Мужчина включил фонарик на телефоне: у него в глазах функции ночного видения не было. По дороге сюда им не встречались ни трупы, ни глобальные разрушения. В сквере кое-где на земле валялись явно сломанные неестественным путем ветки, но не более. Здесь вредить было не кому, даже белки не водятся. Идеально место, чтобы спрятаться. Возможно, зараженный пришел сюда намеренно, а не просто забрёл по пути. Это даёт надежду на то, что он всё ещё может соображать. В какой-то момент Эцуко начала идти на звук – звук сердцебиения и ударов по древесине. Ночную мглу уже неплохо рассеял свет луны. Они обнаружили его возле заросшей тропинки, судорожно обхватившего ствол клёна одной рукой и безостановочно лупящего несчастное дерево другой. Мужчину била крупная дрожь. Притаившуюся парочку он пока не заметил. Эцуко только собиралась выйти, как её ненавязчиво придержала за талию мужская рука. Она недовольно воззрилась на такого же недовольного доктора. – И что ты собиралась сделать? – Поговорить с ним, предварительно обездвижив. Нельзя его вырубать. Мы не дотащим его до клиники. Или он умрёт, едва очнувшись. Как и предыдущий. – В этом плане есть осечка, юный стратег. Он не похож на благодушного собеседника. – Есть план получше, гений?! Гений собирался ответить, но осёкся. Эцуко поняла почему: удары по дереву прекратились. С киношной медлительностью они повернули головы и обнаружили тупо смотрящего в их сторону мужчину. А потом раздался то ли вой, то ли рык. Точно Цербер. Он легко отломал нижнюю ветвь клёна и бросил точно в них. Та разлетелась на части, ударившись в синий энергетический щит выступившей перед доктором девушки. Боец не успел двинуться в их сторону, как следующая вспышка откинула его на пару метров назад. Что-то не клеится у них диалог. – Так что там с планом, Док? – спросила девушка, не сводя взгляда с вновь оказавшегося на ногах мужчины. – Вот, – он спокойно (ну ещё бы) достал из кармана шприц с бесцветной жидкостью и снял защитный колпачок. – Это... Мужчина не успел договорить, как инструмент нагло выхватили у него из рук. Опешившими глазами доктор смотрел на унёсшуюся вперёд Эцуко. Она двигалась прямо на Цербера, но едва тот остановился, чтобы замахнуться, девушка подпрыгнула, и, сделав изящное сальто, оказалась прямо у мужчины за спиной. Он стремительно развернулся, и Кавамура точным движением всадила иглу ему в шею. И тогда же подумала, что ей стоит завязывать с боевиками и комиксами. Потому что этот приём эффектно выглядит, но совершенно не эффективен! То ли из-за действия препарата, то ли просто из-за комплекции мужчины, в его бычью шею игла вошла очень туго, и стоило разок дёрнуть головой – она просто переломилась, оставляя за собой тонкую дорожку тёмной крови. Эцуко точно услышала, как где-то на заднем плане Ринтаро хлопнул себя по лицу. Эй! Сегодня просто не её день! Ей удалось блокировать удар в солнечное сплетение, пригнуться от удара левой и ответить апперкотом в энергетическом сиянии. Против такого ни один мужчина не устоит. Вот и Цербер не смог и отлетел прямо к настрадавшемуся клёну. В их сторону уже шагал Огай со вторым шприцом. Предусмотрительный, чертяка. – Удержи его в неподвижном состоянии. Ноги, руки, таз и голову мужчины обхватили синие мерцающие путы, намертво придавливая того к земле. Рядом присел хирург и аккуратно ввел препарат. Поднялся, смерил её насмешливо-укоризненным взглядом. Ясно, ей это ещё припомнят. Тело на земле перестало дёргаться, и Эцуко убрала способность. Мужчина растёкся по траве, но остался в сознании и взгляд его стал более осмысленным. Кавамура и Мори прислонили его к стволу дерева, чтобы было удобнее разговаривать. – Ещё, – прохрипел боец. – Что ты ему ввёл? – спросила удивлённая успокоившимся мужчиной Эцуко. – Какое-то суперлекарство? – Просто сильное обезболивающее, – хмыкнул Огай и пояснил: – Я исходил из двух услышанных мной рассказов и предположил, что сильной агрессии могут быть многочисленные болевые ощущения. – Парню в больнице было больно перед смертью, он просил помочь... – Именно, – пытаясь внимательнее рассмотреть необычные глаза, пробормотал доктор. – Като-сан любезно одолжила мне парочку препаратов, пока ты отвлеклась. Она хорошо ознакомлена с важностью этих лекарств. – Это просто, но в то же время – гениально! – совершенно искренне восхитилась волчица. Доктор поднял на неё взгляд и дернул уголком губ с видом: «Естественно, ничего необычного». Кавамура закатила глаза и улыбнулась с видом: «Да ладно, я же знаю, что вам приятно, доктор Мори». – Ещё, – снова прохрипели снизу. Боец обливался потом, потирал кожу, часто моргал, но напасть не пытался. Эцуко тоже присела, бросила беглый взгляд на Мори, но тот едва заметно качнул головой. – Мы от доктора Като. Получишь ещё, когда ответишь на наши вопросы, – он хмуро посмотрел на девушку, но дёргано кивнул. – Ладно, Цербер. Знаешь, что с тобой? – спросил Мори, принявшись измерять его пульс на шее. –Укус Гадюки... Доктор и девушка молча переглянулись. – Тебя змея укусила? – предполагая отрицательный ответ, всё-таки спросила девушка. – Это стероид, – он говорил прерывисто, проглатывая окончания. – Мне нужно было победить, но... Я бы не вывез. Я знаю. А деньги нужны... Семье... Нужны. – Где ты его взял? – Удача у Уолли, – ещё одно нелепое название – и девушка точно завоет. – Он сказал, действует мгновенно, но отходняк тяжёлый. Но мне плевать было. – Когда ты это принял? – Пять дней назад. Всё было хорошо. Потом... плохо стало. Врач дала лекарств, но толку немного. Потом как отпустило. Только всё было громкое и яркое. А потом больно стало, как будто под кожей, – он зажмурился и сжал кулаки. – Под кожей... У мужчины начинался новый приступ. Времени у них осталось немного. – Где находиться эта «Удача у Уолли»? – попытался спросить Огай. – Дайте ещё... – он их больше не слышал. – Больше нет, – мрачно припечатала Эцуко. Подняв на неё сумасшедший взгляд, боец резко подался вверх с рыком. Они мгновенно оказались на ногах и отошли подальше. Эцуко рассеянно заметила, что доктор на автомате слегка оттеснил её за себя. Она бы возможно сказала что-то остроумное на этот счёт, если бы Цербер не начал биться в конвульсиях, так и не сумев полноценно встать. Такую картину она уже видела сегодня. – Пожалуйста, мне нужно ещё... Я... Больно... – он почти кричал от боли. – Прекратите это... Прекрати... Он извивался и корчился на земле, из фиолетовых глаз начали литься слёзы. Доктор Мори стоял с непроницаемым выражением лица. Эцуко, на удивление, тоже. Свой эмоциональный запас она на сегодня исчерпала. Девушка почти не запомнила, как оказалась рядом с мучающимся мужчиной и одним движением свернула ему шею. Ещё одна доза обезболивающего лишь ненадолго отсрочила бы страдания парня. Ему было уже не помочь. Если бы она повернулась, смогла бы увидеть тень изумления на докторском лице. Хирург только собирался закончить с этим при помощи старого доброго скальпеля, но Эцуко без сомнений сделала это своими руками. Как он и думал, девушка сильно выросла. Снова оказавшись рядом, мужчина сделал скальпелем надрез на руке. Кровь была фиолетовой. – Может нужно время, чтобы она изменилась, – с тем же непроницаемым выражением предположила Эцуко и поднялась. – Попытка не пытка, – он собрал кровь в неизвестно откуда взявшуюся пробирку. У доктора в карманах всегда было много медицинского и не только барахла. Тело мужчины вновь опутало голубое свечение и приподняло над землёй. – Отнесём туда, где его смогут найти. Когда они достигли границы сквера и безлюдной на данный момент дороги, Мори Огай как раз размышлял о необходимости доставки в клинику целого тела, пока сквозь мерцание не заметил что-то странное. – Эцуко, подожди. Оставь его. Девушка, идущая чуть впереди, недоуменно повернулась и положила тело. И тоже заметила: темных вздувшихся вен на теле больше не было. Она подошла со стороны головы, чтобы проверить глаза. Но не успела. И вот тогда увидела ЭТО. Изо рта мужчины медленно выползло что-то между червём и змеёй, покрытое тёмной блестящей чешуёй и со светящимися фиолетовыми просветами вместо глаз. А ещё эта штука умела шипеть, порождая в девушке лишь одно желание – раздавить её нафиг. Но Эцуко и Огай даже не успели начать спор о том, нужно эту гадость убить или изучить, как она сама с последним мерзким звуком растворилась в воздухе. Доктор не мешкая вытащил на свет пробирку: прямо на их глазах цвет крови изменился. – Всё чудесатее и чудесатее, – проговорил он. – Молодец, Эцуко, – рыжеволосая вопросительно приподняла бровь. – Это был очень плодотворный вечер. Теперь мы точно знаем, что за этим стоит некий неизвестный эспер. Ах да, это же всё была её идея. Девушка снова посмотрела на умершего бойца. Вторая ужасная смерть за день, свидетелем которой она стала. От этой способности страдают и те, кто был под её непосредственным влиянием, и те, кто оказались поблизости в ненужный момент. Огава-сенсей, Араи, Цербер, неизвестный парень в клинике, и неизвестно кто может стать следующим. Эцуко не была героем, не была борцом за справедливость, но в ней перемешались злость, страх и нечеловеческая жажда найти виновного. Глаза Эцуко медленно загорелись янтарём. – Тогда надо найти этого эспера. И убить. Часы на телефоне доктора показывали 00:02. Наступил следующий день.