Он распахивает слипшиеся от слёз ресницы и упирается ещё не полностью осознанным, сонным взглядом в резной потолок. По вискам стекают тоненькие солёные дорожки, в ушах звенит, а руки крепко сжимают одеяло. Омега лежит на спине и, вынырнув из видения о прошлой жизни, некоторое время сохраняет это положение, пока мозг воспринимает новую информацию: его зовут Юнги, он был убит родным отцом и эта реальность — его новый дом, шанс прожить лучшую жизнь.
Этот сон словно задаёт старт для остальных воспоминаний, что плавно приходят в голову одно за другим.
О папе и братике, о любимой музыке, устройстве и модели того мира, в котором он родился и умер.
Но череда этих образов кажется чем-то далёким и не вызывает абсолютно никаких эмоций. От приоткрытой завесы в прошлую жизнь внутри ничего не вздрагивает, словно те события не имеют к нему никакого отношения.
Оценив своё ментальное состояние с учётом новых обстоятельств, блондин решает для себя, что произошедшее с тем Юнги совсем не имеет отношения к нему самому.
Юнги.
Омеге очень нравится звучание этого имени. Первая и последняя буквы так мягко и приятно звучат, в то время как те, что находятся в середине составляют твердый и тяжёлый звук, словно стальной стержень в обрамлении мягкой ваты.
Пожалуй, имя единственное, что он хочет оставить из прошлой жизни.
Будто утверждая эту мысль для самого себя, омега кивает и принимает сидячее положение.
В свете ярких утренних лучей комната выглядит по-другому, чуть роскошнее и просторнее. Он оглядывается, подмечая новые детали: на стене, напротив кровати, огромная картина в позолоченной рамке, в углу большая ширма, рядом элегантный овальный комод с зеркалом над ним, а окна драпированы тюлем со сложным орнаментом в виде букетов цветов.
Очень красиво.
Юнги поднимается на ноги и прикусывает губу в раздумьях: вчера на кровати его ждала шёлковая пижама, которая надета на нём сейчас, на спинке той же кровати висит халат, в котором он пришёл из купальни. И это вся имеющаяся в его распоряжении одежда. Насколько корректно будет спуститься в таком виде? Но потом до него доходит, что он далеко не первый Несчастный в этих стенах, и здешние обитатели наверняка привыкли к незнакомым юношам разного вида, так что никого он здесь не смутит и не удивит.
Всё же накинув сверху халат и расчесав белокурые волосы найденной в комоде расчёской, он выходит из комнаты, резво шагая по коридору. Планировку здания он вчера, конечно же, не запомнил, так что шагает наугад, надеясь найти лестницу и спуститься в гостиную. Ему везёт: лестница оказывается за первым же поворотом большого коридора. При виде ступенек и перил его пронзает странным неприятным чувством, а перед глазами появляется лестница из его сна, та самая, упав с которой, он умер. На сердце становится неспокойно, и это сбивает с толку. Не позволяя мутным отголоскам воспоминаний туманить свои мысли, он делает глубокий вдох и тихо начинает движение вниз по застеленным тёмно-бордовым ковром ступеням.
Он преодолевает половину лестницы, когда ему мерещатся раздающиеся из правого крыла дома голоса. На пару секунд приостановившись, омега мысленно взвешивает: стоит ли ему подслушать или же продолжить свой путь и поискать Сухо или Сокджина. Только в эту секунду он вспоминает о небольшом колокольчике, оставленным дворецким именно для этой цели.
Что ж, вестимо, судьбе угодно, чтобы омега не заметил этого колокольчика в спальне, оказался здесь и услышал эти голоса. К тому же, самый верный способ прощупать новое окружение — посмотреть, как оно себя ведёт в твоё отсутствие. В случае Юнги — подслушать. Не позволяя совести вставить своё «фи» в его размышления, омега максимально тихо продолжает свой путь, навострив ушки и прислушиваясь.
— Хотя бы подумай над этим, — слышится незнакомый грубый голос.
— Здесь и думать не о чем, Кэсин! — возмущается Сокджин. — Это бесчеловечно.
— Не каждый человек человечен, а мы и вовсе не люди. Подумай, принц нас озолотит. Неужели тебе нравится возиться с Несчастными за гроши? — не сдаётся незнакомец.
— Я не вожусь, я помогаю им начать жить заново и делаю это для своей души, а не ради денег из королевской казны. Думаешь, сейчас, когда мы на грани войны с Тёмными, принц будет тратится на омегу? Пусть он и необычайно красив, с удивительного цвета глазами. — Сокджин на секунду замолкает, а после напряжённо спрашивает:
— Напомни-ка, откуда ты узнал о последней детали?
— Тебе ли не знать, что даже у стен имеются уши, — недовольным голосом отвечают ему.
— Сдаётся мне, эти уши расположены на одной кучерявой голове, имя которой Сухо, — неприязненно хмыкает Сокджин.
— Не наказывай его, — настораживается из-за чужого тона собеседник омеги. — Он лишь упомянул о новом Несчастном и его изумительных глазах, дальше я сам разговорил его.
— Ну и зачем мне работник, что ведётся на смазливое личико, разбалтывая мои секреты?
— С каких пор прибытие Несчастного стало секретом? — в голосе мужчины с именем Кэсин сквозит насмешка. — Или у тебя самого есть на него планы? — выдвигает предположение он.
— Не смей судить меня по себе, — шипит Сокджин.
— Пойми, это может стать для него спасением. Мы получим свою награду, а он жизнь при дворце. Он станет венцом коллекции принца. А если ты пристроишь его здесь, с ним может случиться что угодно, ведь он особенный, а мы таких не любим. Подумай, Сокджин. Я приду за ответом завтра.
Сокджин молчит, а тишину дома нарушает скрип ножек стула по полу. Видимо этот мужчина встал из-за стола и собирается покинуть дом.
Чтобы остаться незамеченным Юнги быстро ретируется вверх по лестнице, заходя за угол и оказываясь вне зоны видимости с первого этажа. Он ждёт пока шаги прозвучат рядом, а потом хлопнет входная дверь и лишь тогда облегчённо выдыхает: его не заметили.
— Иди сюда, Несчастный, я знаю, что ты там, — в опровержение его мыслям звучит звонкий голос Сокджина.
Юнги вздрагивает от неожиданности, но держит себя в руках, спокойно спускаясь вниз, где теряется в дверях, понятия не имея, из какой вышел этот Кэсин.
— Вторая от лестницы, — словно читает его мысли Сокджин.
Дойдя до нужной комнаты, Юнги решительно толкает дверь, заходя внутрь.
— Как ты узнал? — первым делом спрашивает омега.
— Это мой дом, а ты не настолько тих, как думаешь. Завтракать будешь? — кивает на стол брюнет. Юнги лишь кивает, осознавая, что это будет его первый приём пищи здесь. И еле заметно улыбается от мысли: сколько ещё всего «первого» его ждёт впереди.
Сокджин звонит в колокольчик, его звон совсем тихий, но, к удивлению Юнги, Сухо незамедлительно появляется в дверях.
— Принеси гостю завтрак, — даже не смотрит на дворецкого омега, открыто демонстрируя своё раздражение. — Хочешь что-то определенное? — спрашивает у Юнги.
— Нет, я не привереда, — всё ещё улыбается блондин. — Разве что из напитков предпочту сок. Любой, — добавляет, подумав секунду.
— Ты слышал, — небрежно обращается к подчинённому Сокджин, всё-таки кидая на него хмурый взгляд из-под чёрных ресниц, в котором плещется крепкое недовольство. Похоже, он действительно сильно зол на то, что юноша рассказал этому Кэсину про появление Юнги и его особенность.
Сухо молча кланяется и удаляется, прикрыв за собой дверь, так и не смея поднять на своего господина взгляд.
— Ты тоже слышал, — теперь Сокджин смотрит на светловолосого омегу. — Что скажешь? — интересуется он мыслями Юнги по поводу подслушанного разговора.
Юнги затрудняется с подбором слов:
— Я… растерян.
— А помимо очевидного? — приподнимает бровь брюнет. Юнги цепляется взглядом за это движение, обращая внимание на лицо Сокджина.
При дневном свете он выглядит ещё красивее. Его полные губы, даже будучи недовольно поджатыми, не теряют необычной причудливой формы, а его идеальная осанка и живая мимика вызывают у омеги восторг. Юнги уверен, собеседники черноволосого омеги часто теряют дар речи, очаровываясь его красотой.
— Я согласился подумать только для того, чтобы узнать твоё мнение. Вдруг ты не против угодить в королевский гарем, — Сокджин подпирает ладонью подбородок, внимательно смотря на Юнги.
Тот переводит дыхание, собирая мысли в кучку:
— Против. Я не вижу себя в подобном месте. Не хочу быть инструментом для удовлетворения чужих желаний и удовольствия. В прошлой жизни я уже жил под контролем тирана, переходить под контроль избалованного принца мне не кажется хорошей перспективой. Хватит с меня самовлюблённых альф. И жить за счёт своих редких глаз тоже не хочу, я не воспринимаю их как недостаток, но мне нужно чтобы во мне видели личность, а не этот феномен.
— Я не ошибся, — совсем тихо говорит Сокджин, почему-то улыбаясь и делая мысленно заметку, расспросить омегу, очевидно, он вспомнил свою прошлую жизнь. — Прекрасная позиция. Однако, справедливости ради, должен признать, что в словах паршивца Кэсина есть логика. Твоя внешность действительно уникальна, и это непременно испортит тебе жизнь, а в гареме тебя обеспечат хорошим образованием, одарят шелками и золотом в обмен на умение громко стонать, теша эго принца. Разве не заманчиво звучит?
— Очень заманчиво, бесспорно. И если у меня не сложится с самостоятельной жизнью, я, быть может, даже рассмотрю такой вариант, но сначала попытаюсь распоряжаться своей судьбой сам, — уверено отвечает омега.
— Я услышал тебя, — с уважением в глазах кивает Сокджин. — Ты можешь положиться на меня, чего бы это не касалось, обещаю помочь тебе в достижении твоей цели.
— Я очень благодарен, спасибо. Но не могу не поинтересоваться: это из-за моих особенных глаз?
— Это из-за твоего особенного нутра, — без промедления отвечает Сокджин. — Ты такой простофиля, что тебя нужно оберегать от здешних… — Сокджин определено хотел произнести бранное словечко, но стук в дверь перебил его. — Не достопочтенных граждан, — заканчивает он, давая дворецкому разрешение войти.
Сухо, подобно тени, скользит к столу, сгружая на жемчужную скатерть аппетитный завтрак в виде рисовой каши с ягодами, свежеиспечённой булочки и, как омега и просил, яблочным соком. Выскальзывает из комнаты дворецкий так же быстро и незаметно.
— Насчёт твоих глаз у меня есть некоторые идеи, — произносит Сокджин, заглядывая в изумрудные омуты и внимательно рассматривая светлые вкрапинки у самых зрачков, пока омега не отпускает взгляд в тарелку, принимаясь за еду. — Я могу наложить на них чары, сквозь которые мало кто сможет увидеть твой настоящий цвет. Только самые сильные и старые эльфы.
— Эльфы, — повторяет Юнги, застывая с недонесенной до рта ложкой каши.
Со звонким щелчком игнорируемые до этого факты, вроде светящихся цветов, острых ушей и кошачьих зрачков соединяются воедино, формируя вокруг себя кольцо воспоминаний из прошлой жизни, где подобные существа являются не больше, чем мифом. До этого момента чужой внешний вид совсем не смущал и казался само собой разумеющимся.
Только сейчас омега осознаёт как же сильно ракурс его восприятия был смещён вчера, раз он не догадался сразу.
— Эльфы, феи, волшебники, чародеи. Как тебе угодно. Многие Несчастные рассказывали, что в вашем мире нас даже гномами и магами величают, — фыркает Сокджин.
— И я тоже? — сглатывает омега.
— И ты тоже, — улыбается Сокджин. — Знаю, сейчас ты скажешь, что ничего в себе не чувствуешь или что-то в этом роде, — брюнет предугадывает слова омеги, которые тот действительно собирался произнести. — Поэтому сразу скажу, что твой внутренний потенциал ещё предстоит раскрыть. Ничего не происходит само по себе, магию нужно «раскачать» и уметь с ней обращаться. Процесс обучения этому — тоже одна из моих обязанностей.
Юнги кивает, вспоминая вчерашний сорванный цветок, что обжёг ему ладонь. Это кажется живым подтверждением словам брюнета. Омега опускает глаза на свою ладонь и видит на месте ожога чистую кожу, без следа каких-либо повреждений.
— Я способен прямо сейчас сделать что-то? — со смешанными чувствами спрашивает Юнги.
— Разве что только доесть свою кашу, прежде чем она окончательно остынет, — улыбается Сокджин. — Что, если мы продолжим болтать, обязательно случится. Мне нужно закончить одно дело, поэтому я тебя сейчас оставлю. Это не займёт много времени, так что просто доедай завтрак и обдумай полученную информацию. Если я задержусь, то Сухо проводит тебя к портному. Тебе нужна одежда, выберешь ткани и фасоны, а портной снимет мерки и к завтрашнему утру всё сошьёт. О стоимости не беспокойся, выбирай без оглядки на цену, — инструктирует брюнет, откидывая свой густой длинный хвост за плечи и вставая со стула.
— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — настороженно произносит омега.
— Кто сказал, что он бесплатный? — хитро смотрит на него Сокджин. — Мы поговорим об этой составляющей чуть позже, просто доверься мне.
— Ты назвал меня простофилей несколько минут назад.
— Вот поэтому мне и можно доверять, — подмигивает ему Сокджин, прежде чем покинуть комнату.
Оставшись наедине с самим собой, Юнги чувствует себя неуютно и инородно в просторной столовой. Пытаясь отделаться от от этого ощущения, омега быстро расправляется с едой, дабы уйти из помещения побыстрее.
Открыв дверь в коридор, он вздрагивает от испуга, замечая дворецкого, стоящего тенью у стены напротив. Тот смотрит на него странным и нечитаемым взглядом, однако в раздающемся голосе снова лишь чистая вежливость:
— Господин Сокджин распорядился сопроводить вас к портному, а после в гардеробную. Прошу за мной.
Юнги молча двигается с места, кутаясь в халат. Вроде бы в доме тепло, но его отчего-то берёт озноб. Омега хмурится и смотрит на по-юношески стройную спину шагающего впереди дворецкого. Принюхавшись, Юнги понимает, что его запах чем-то приглушён, но в купе с хорошо развитой мускулатурой наталкивает на мысль, что он альфа.
Может из-за того, что юноша рассказал о нём этому Кэсину, может чисто на энергетическом уровне — он внушает омеге опасение. Заставляет что-то настороженно сжиматься внутри, и блондин решает, что по возможности будет держаться подальше от этого человека.
Они идут в противоположное крыло светлого коридора, останавливаясь у двери, в самом конце. Сухо заученным жестом открывает перед омегой дверь, и он, немедля, проходит в небольшую комнату с напольными зеркалами во весь рост. Возле окна, опустив голову, стоит невысокий мужчина в возрасте, с измерительной лентой в руках.
— Распоряжение помнишь? — строго спрашивает у него Сухо, оставшийся стоять в дверях. Мужчина с проседью в длинных волосах кивает, так и не поднимая головы. — Приступай. Не торопитесь. Если где-нибудь напортачишь, господин с тебя шкуру сдерёт.
Юнги от чужого грубого тона становится жутко, и, судя по поникшим плечам мужчины у окна, тот испытывает схожие чувства.
— Снимите пожалуйста халат и пройдите в центр комнаты, — обращается уже к нему дворецкий, меняя оттенок тона на более вежливый. — Я буду за дверью, — выходит в коридор юноша.
Юнги делает, как ему было велено.
Мужчина оказывается рядом, как только он занимает место в центре комнаты, и, не поднимая взгляда на лицо омеги, начинает выполнять свою работу. Он то и дело меряет его тело лентой, записывая в потрёпанный блокнот измерения и тщательно перепроверяя их. Это занимает неожиданно много времени, и сам процесс до жути неловок, поэтому Юнги еле держится, чтобы не поторопить портного.
Когда тот наконец-то заканчивает, Юнги облегчённо выдыхает, не заботясь о том, насколько это может показаться невежливым. Мужчина не обронил и слова за всё это время. Юнги хмурится: говорить ему тоже запретили?
Указывая рукой в сторону стола, мужчина даёт понять, чтобы омега обратил на него своё внимание.
На лакированной столешнице разложены разнообразные ткани и фурнитура в виде лент, пуговиц и нашивок. Всё очень красивое и даже на вид кричит о хорошем качестве и дороговизне.
Юнги отбирает ткань из атласа и шёлка, и, немного подумав, добавляет к ним велюровую и льняную. Пуговицы он выбирает долго и с особым удовольствием, благо выбор очень богат. Набросав на листе пожелания касательно цветов и фасона, омега отходит в сторону, давая понять, что закончил.
Всё так же, не поднимая головы, мужчина кланяется и, забрав со стола обособленно лежащую кучку, выскальзывает за дверь.
Юнги накидывает обратно халат и следует его примеру.
— Сокджин приказал ему не смотреть на меня? — спрашивает он Сухо, открывая дверь.
— Да. Господин пожелал, чтобы он не поднимал на вас взгляда, — подтверждает его догадку юноша. — Ещё он позволил вам воспользоваться собственной гардеробной, идёмте.
Юнги закусывает губу из-за противоречивых чувств сопровождающих события этого утра, но второй раз за последний час шаг в шаг следует за дворецким.
В гардеробной Сокджина стоит насыщенный аромат брусники, и он делает глубокий вдох, пропуская его в лёгкие, не замечая пристального взгляда Сухо и аналогичного действия с его стороны. Омега не хочет наглеть, поэтому даже не прикасается к красивым, расшитым золотыми нитками ханбокам или шёлковым рубахам с закрученным узором вышивки. Он выбирает скромную хлопковую блузу с белыми бусинами на рукавах, которая немного длинновата из-за того, что Джин выше по росту, но это не станет помехой, так как Юнги заправит её в брюки. Все брюки у Сокджина только черного цвета и с выглаженными стрелочками на штанинах, так что выбирать не приходится. С обувью выбор тоже не велик, туфель его размера всего две пары, их Сухо принёс откуда-то из другой комнаты.
Переодеваться Юнги идёт в «свою» комнату, войдя куда замечает, что его кровать уже заправлена, кружки из-под вчерашнего чая нет, а на столе стоит ваза со свежими цветами.
Омега неторопливо надевает новую одежду и прикидывает в уме, сколько времени прошло, и вернулся ли Сокджин. Если доверять его внутренним часам, кажется, что недостаточно много.
Вздохнув, омега походит к комоду и берёт в руки колокольчик, оставленный Сухо. Интересно, он тоже как-то зачарован? Ведь его звон совсем негромкий, но юный дворецкий мгновенно приходит на его зов.
Присаживаясь на кресло неподалеку от кровати, Юнги вертит тяжёлую металлическую вещицу в руках, прогоняя в мыслях разговор за завтраком.
На него строит планы незнакомый человек, которого Юнги даже никогда не видел, и причинной тому являются его глаза. Это вводит в замешательство, но вместе с тем злит. Замешательство умножается на два, когда омега вспоминает слова Сокджина, на основе которых он пытается слепить приблизительную картину мира, в котором ему теперь предстоит жить. Всё это похоже на одно большое приключение и кажется затяжным сном.
Полностью провалиться в пучину мыслей ему не даёт тихий стук в дверь.
— Да? — произносит он, вставая с кресла.
За дверью предсказуемо оказывается Сухо:
— Господин Сокджин ждёт вас в саду.
Юнги отставляет колокольчик на прежнее место и молча шагает за кудрявым юношей.
Сад расположен на заднем дворе, выйдя на который, у Юнги перехватывает дыхание. Главная дорога разветвляется на две тропинки, одна ведёт к пруду в конце двора, а другая к спрятанной в тени деревьев беседке.
Дорожки выложены белым камнем и окантованы различными цветами. Из известных ему Юнги узнаёт камелии, хризантемы и азалии, а по периметру сада замечает раскинутые ветви кедра, вишни и бархатного дерева.
Сокджин ожидает его в беседке, где накрыт небольшой столик со фруктами.
— Присаживайся, — улыбается ему брюнет, похлопывая по месту на скамейке рядом с собой. — Прекрасный выбор, — оглядывает свою одежду на омеге Сокджин, на что тот мило улыбается и кивает, потому что совсем не умеет принимать комплименты. — Прости мою утреннюю бестактность. Паршивец Кэсин спутал своим визитом все карты, и я даже не поинтересовался твоим состоянием, ты что-то вспомнил, не так ли?
— Многое, — кивает омега, присаживаясь рядом. — Меня зовут Мин Юнги, и я действительно был убит. Своим отцом.
— Мин Юнги, — эхом повторяет Сокджин. — Красивое имя. Как иронично, умереть от руки того, кто дал тебе первую жизнь, чтобы переродится и прожить вторую, — хмыкает черноволосый омега.
— В моём случае эта ирония возведена в двойную степень, ведь за секунду до— он сказал, что сожалеет о моём появлении на свет, — тянется к веточке винограда Юнги.
— У жизни в обоих мирах сучьи повадки, — присвистывает Сокджин, как-то недобро усмехаясь.
— Но самое странное в том, что меня это не терзает. Произошло и произошло. Будто я чихнул, а не умер, — незаметно для себя делится омега.
— Лес Забвения назван так не с проста. Это место забирает все привязанности Несчастных, чтобы они не тяготили их, вы вспоминаете свою жизнь, но не испытываете к ней эмоций. Чтобы строить настоящее нужно учитывать события прошлого, не жить в нём.
Вот как. Законы этого мира всё больше приходятся Юнги по душе.
— Расскажешь мне, как его строить? — смотрит на профиль брюнета Юнги. Его волосы на солнце отливают блеском, и омега ловит себя на желании прикоснуться к ним.
— Охотно, — кивает Сокджин, отпивая морс из небольшой пиалы. — Бесплатный сыр, действительно, только в мышеловке, ты очень верно подметил утром. Прибывающим Несчастным мы предоставляем выбор: остаться под нашей опекой или справляться своими силами. Выбрав первый вариант, Несчастный заключает с нами сделку. Мы обязуемся дать ему пожизненную защиту, обеспечить всем необходимым, начиная от одежды, заканчивая жильём, работой и помощью в развитии магических способностей, а он, освоившись в нашей реальности, присягает на верность короне, обязуясь в любой момент уйти в королевскую армию. Так же первые полгода он выплачивает нам пятьдесят процентов от затраченных на него ресурсов. Предложение кажется спорным, знаю. Но второй вариант череват большой вероятностью закончить вторую жизнь так же трагично, как и первую. К сожалению многие не признают Несчастных частью нашего мира: они не рождены здесь и им чужд наш уклад и обычаи. Не хочу пугать тебя, но если скажу, что без покровительства короля жить опасно, то ни капли не слукавлю. Единственный выход для выбравших такой путь — присоединиться к общине Несчастных, но эта прослойка нашего общества не отличается развитием или богатством, а в большие города им путь заказан. — Сокджин прерывается, чтобы снова смочить горло морсом.
— Почему? — не понимает Юнги.
— Королевский двор считает, что если они отказались преклонить колено перед королём, то не заслуживают жить на процветающей под его правлением территории.
— Это и справедливо и несправедливо одновременно, — Юнги задумчиво хмурится, примеряя на себя оба варианта в попытке понять, что ему ближе. Сложно быть рациональным, не видя действительности своим глазами, а лишь руководствуясь чужими словами.
— Абсолютной справедливости не существует, — пожимает плечами Сокджин. Видя, что омега основательно задумался, он приободряюще сжимает его плечо:
— У тебя есть время, чтобы всё взвесить и определиться, не торопись.
— Сколько времени?
— Сколько потребуется. Всё здесь в твоём распоряжении, ты можешь выйти в город, чтобы лучше… — Сокджин замолкает, смотря в чужие глаза, зелень которых неизменно очаровывает и радует его взор. — Пока не можешь, — поправляется он. — Но как я уже говорил, я работаю над этим. Поэкспериментируем с эликсирами и твои прекрасные глаза не будут привлекать нежелательное внимание. Хотя они того стоят, — последнее предложение брюнет произносит значительно тише.
— Спасибо за твою помощь. Я почему-то чувствую, что она от чистого сердца, — омега тоже говорит совсем тихо.
— Это так. Не знаю в чём дело, но я уверен, что у тебя не только глаза особенные. В самом тебе тоже есть нечто, отличающееся от остальных. Я не могу понять что, но я это ощущаю с первых минут знакомства с тобой, а своей интуиции я доверяю.
Едва омега произносит последнее слово, как непонятно откуда в воздухе появляются маленькие искорки, сияющие прямо перед лицом Сокджина. Недовольно фыркнув он поднимает ладонь и те, словно примагнитившись, облепляют её, а после соединяются друг с другом и вспыхивают ярким пламенем. Сокджин сжимает ладонь в кулак и огонь под его пальцами потухает, а когда разжимает её обратно, на ней оказывается сложенный вдвое маленький листок. Омега разворачивает послание и, пробежавшись глазами по строкам, небрежно скомкивает его и, не глядя бросает в сторону. Потеряв контакт с кожей бумага мгновенно начинает тлеть и через секунду обращается в пепел, что развивается по ветру.
— Это… — у неотрывно наблюдавшего за этой картиной Юнги не идут слова, он окутан удивлением и восторгом.
— Магия, да, — улыбается чужим эмоциям Сокджин. — Вы — Несчастные так забавно реагируете на неё первое время.
— Расскажи мне о том, как это работает, — просит впечатлённый Юнги.
— Не много ли информации для тебя будет? — с сомнением смотрит на него Сокджин.
— Давай сегодня ограничимся уже полученными знаниями. Ты подумаешь обо всём, что услышал, сформируешь своё отношение к этому, а завтра я расскажу тебе остальное.
— Если я весь вечер буду думать: податься ли мне в гарем или в армию, я просто на стену полезу от этих мыслей, — заявляет блондин.
— Вариант с общиной ты не рассматриваешь?
— Такая жизнь не сулит никаких возможностей, так что нет. А сколько длится служба в королевской армии?
— Два года по факту и один в запасе. Но не страшись, тебя не кинут на амбразуру или в барьер к монстрам. Просто обучат быть полезным Короне.
— Служба в армии как раз меня страшит гораздо меньше, чем жизнь в неизвестной общине где-то на периферии страны. Кто-то вообще выбирает этот вариант?
— Ты удивишься, но не так редко, как можно предположить, — откидывается на спинку скамьи Сокджин.
— А знаешь, мне нравится удивляться, — повторяет за ним Юнги, прохлада дерева, которую он теперь чувствует лопатками, заставляет незаметно вздрогнуть. — И я, действительно, хочу узнать, как работает ваша магия.
— Похоже, вчера ты приврал, и терпение — совсем не твой конёк, — улыбается черноволосый эльф.
Юнги даже не пытается устоять перед чужой улыбкой, Сокджин слишком очарователен. Рядом с ним омега чувствует себя в безопасности, спокойно и умиротворённо. Его присутствие подобно аромату лучшего благовония, расслабляет и словно придаёт сил. Омега не может не улыбнуться в ответ.
— И в правду, оказывается, не могу похвастаться этой чертой, зато могу любознательностью, — дурашливо морщит нос омега, заставляя Сокджина рассмеяться из-за этого.
— Хорошо, слушай внимательно, голодное до знаний создание, — наказывает Сокджин, получая в ответ незамедлительный кивок. — Вся магия вокруг нас с тобой, — разводит руками омега, имея в виду окружающее пространство. — В нашем распоряжении все природные ресурсы. Мы черпаем свою магию из неё. У каждого есть предрасположенность к одной из стихий природы. К примеру: то, что ты видел минутами ранее — это стихия огня. Она может нести в себе тепло и домашний уют, но с тем же и приносить разрушения, ведь огонь не оставляет после себя ничего живого, только пепел. Суть магии одна для всех, но как её использовать и куда направлять каждый решает сам. Мы, эльфы-огневики, можем управлять пламенем, трансформировать его по своему усмотрению и, конечно, сами полностью огнеупорны. Твоя стихия никогда не навредит тебе. Мы берём энергию от солнечных лучей и по натуре часто темпераментны и вспыльчивы. В противовес существуют эльфы, чья стихия — воздух, они зачастую очень покладисты и спокойны. От них источается аура умиротворения, ты легко определишь пользователя воздуха, встретив его в толпе. Их магия льётся из ветра и небесных воздушных масс. Она уникальна тем, что позволяет им стать бестелесными, полностью слившись со своей стихией и обратившись в воздух. Также они владеют аэрогенесом, — на этом слове внимательно слушающий Юнги лепит непонимающую моську, вопросительно поднимая брови, без слов прося пояснить. — Могут управлять потоками воздуха, создавать смерчи и ураганы.
— Может ли один эльф сочетать в себе несколько стихий? — заинтересованно спрашивает платиноволосый.
— Нет. Ты отдаёшь всего себя только одной стихии, но можно взаимодействовать. Сочетать свою с чужой, усиливая друг друга.
— А может ли эльф воздуха потушить огонь, созданный эльфом-огневиком?
— Как ты себе это представляешь? Он наоборот его раздует. Это по части водных эльфов, — терпеливо просвещает омегу Сокджин.
— Водные черпают энергию из воды и могут вызывать штормы? — объединяя полученные сведения, делает предположение Юнги.
— Верно. Они получают силы из подземных течений и дождей и могут перенаправлять их в создание туманов или льда. В общем, владеют водой в каждом из её трёх состояний.
— Вода, воздух, огонь, — загибает пальцы Юнги. — Осталось земля. Эльфы этой стихии могут выращивать растения и их магия соответственно берется из почвы?
— Именно так, но их круг способностей чуть шире. Они легко могут вызывать землетрясения, находить залежи драгоценных ископаемых и определять по вибрации земли нахождение поблизости крупных зверей или войск противника. Ещё они делают большие деньги на заговоре почвы на плодородность.
— Войска противника? — акцентирует внимание на пугающем его словосочетании Юнги.
— И на нашем небе много туч, — пожимает плечами Сокджин.
В голове Юнги всплывает подслушанный утром разговор, в котором Сокджин упомянул о том, что они на пороге войны с… Тёмными?
А на него накладывается явная нужда Короля в армии. Сдаётся омеге, туч гораздо больше, чем просто «много».
— Кто такие Тёмные, и что вы с ними не поделили?
— А ты быстро усваиваешь информацию, — усмехается Сокджин. — Тёмные эльфы отличаются от нас своей магией. Мы — потомки солнца, они луны. Они тоже берут силы четырех стихий, но искажают их. И как легко догадаться, не гнушаются использовать чёрную магию. Она даёт им множество преимуществ, но и взамен требует немало: расплачиваются они своей душой. Чем сильнее Тёмный эльф, тем меньше души в нём осталось. Из-за чего они часто скатываются в безрассудство и стремятся удовлетворить самые низменные свои желания, таким образом заполняя душевную пустоту, — Сокджин делает паузу, используя её, чтобы сделать глубокий вздох. — Говоря о том, что мы не поделили. Едва ли кто-то чётко, без запинки в состоянии ответить на этот вопрос. Аж несколько поколений назад тогдашний король изгнал Тёмных за пределы королевства из-за череды кровавых междоусобиц, что они разжигали между нами. Это спровоцировало множество войн, ведь их гордость была задета, но нам всегда удавалось всё урегулировать и найти баланс. Всегда.
Чуть тише повторив последнее слово, Сокджин замолкает, задумчиво глядя вдаль.
— А сейчас? — Юнги не даёт ему уйти в мысли.
— Сейчас всё стало в разы сложнее. Они стали источать новую угрозу, — переводит потяжелевший взгляд на омегу брюнет. — Помимо магии стихий они начали практиковать магию крови. Кровь — наше топливо, в ней содержится огромное количество жизненной энергии. С её помощью они усиливают заклинания, а также подселяют в себя потусторонних сущностей, чтобы стать могущественнее. Это, конечно же, очень порицается обществом, думаю не нужно объяснять почему.
Юнги понятливо кивает.
— Но самое страшное их деяние в том, что последние десятилетия они поклоняются настоящему чудовищу. Совершают в его честь чёрные ритуалы и устраивают жертвоприношения. Их предыдущие правители придерживались хоть каких-то рамок, но с приходом к власти Чон Чонгука, их нынешнего Владыки, они стали неуправляемыми и непредсказуемыми. Они похищают светлых эльфов со всех частей государства и приносят их в жертву своему Божку. Чон Чонгук считает нас вторым сортом и презирает нашу светлую магию, называя ограниченными, из-за того, что мы не пытаемся «развиваться» по средствам тёмной магии. Он считает нас слабыми. И, действительно, долгое время мы были не в состоянии постоять за своих собратьев из-за того, что армия тёмных превосходит нас по численности и качеству вооружения. Благодаря магии крови и их экспериментам с тёмными силами, они опережают нас во многих аспектах, но совсем скоро всё может измениться. Придворные поговаривают, что наш король нашёл сильного союзника. Это подтверждается приездом делегации с другого острова. Официальных заявлений никто не делал, но всем очевидно, что во дворце что-то замышляется, ведь Тёмные пытались помешать этой встрече, организовав покушение на гостей короны.
— И это здесь я должен прожить лучшую жизнь после перерождения? Да я с вероятностью в шестьдесят пять процентов умру в армии, — пришибленно произносит Юнги, в мыслях собирая предоставленную ему информацию в кучку. — Или, зная моё везение, меня похитят Тёмные и принесут в жертву этому своему Богу.
— Ну-ну, что за упаднические речи, зеленоглазый, — улыбается Сокджин. — Эта жизнь лучше прежней уже потому, что ты владеешь магией. Я научу тебя гармонировать с природой, и, когда ты ощутишь в своём теле магические импульсы, ты поймёшь, что оно того стоит.
Каждый раз, когда Сокджин называет его зеленоглазым, Юнги на секунду берёт внутренний озноб. Он никак не может сформировать однозначное отношение к собственным глазам, а Сокджин часто акцентирует на них внимание, волей не волей подчёркивая их уникальность. Хотя, судя по тому, что не выходя из комнаты, он вызвал интерес совершенно незнакомого ему человека, это не уникальность или особенность, а ноша. Но эту тему омега оставляет на потом, а в эту секунду произносит:
— Надеюсь так и будет, потому что пока всё это кажется очень сомнительным.
Сокджин лишь понимающе усмехается, вновь увлажняя горло морсом, делая большие глотки.
— Но разве все Тёмные поголовно поддались чёрной магии? Среди них нет тех, кто не запятнал душу и живёт так же, как вы? — этот вопрос сформировался в голове Юнги одним из первых.
Сокджин отвечает не сразу.
— Я много об этом думал и пришёл к тому, что есть. Может быть даже немало. Но из-за диктатуры их владыки и возведения им в культ магии Крови они вынуждены жить тихо или вовсе скрываться, — озвучивает свои предположения Сокджин, с примесью печали, опуская глаза в пол.
— Почему они не попросят защиты у вас?
— Боятся Чонгука. Он разорвёт их в клочья, если узнает о подобных помыслах. И как бы прискорбно не было это признавать, мы еле защищаем себя. Противостоять их оружию, смазанному ядами, от которых у нас нет антидота — чистое самоубийство, на которое никто не пойдет ради кучки Тёмных.
— Этот Чон Чонгук настолько ужасен? Почему он ведёт свой народ по такому кровавому пути, заведомо зная, что это плохо кончится? — Юнги пугает подобная жестокость и нетерпимость. Разве правитель не должен делать жизнь своих людей лучше, а не держать их в страхе и навязывать свои взгляды?
— Говорят, что никакого Бога нет, и это он пожирает подносимые души. Его боятся до дрожи, и ты первый на моей памяти, кто поинтересовался причинами избранной им политики, но я не могу ответить на этот вопрос. Мы можем только выдвигать теории и делать предположения, кроме него самого никто не знает его мотивов, — вздыхает
Сокджин.
Юнги кивает.
Действительно, откуда им знать.
Омегу интересует ещё одна деталь, и уж на этот вопрос длинноволосый брюнет точно сможет дать ответ:
— Как я могу понять, что передо мной Тёмный?
— О, это совсем нетрудно. Они отличаются от нас и аурой, и внешне. В первую очередь по цвету глаз. Он играет в нашем мире большую роль, как ты уже понял. Мы — дети солнца, у наших глаз его оттенки, часто это жёлтый, реже оранжевый с розовым отливом, каким оно бывает на закате. Они дети луны. Их палитра цвета глаз состоит из серых тонов. Очень редко они бывают кроваво-красными, цвета полного лунного затмения. По легенде, такие глаза лишь у избранных самой луной. Чон Чонгук обладает такими, говорят, его глаза краснее крови. Это тоже играет свою роль и заставляет многих падать перед ним на колени, — последнее предложение омега проговаривает с неприязнью.
— И как же мне быть со своими зелёными? Неужели такого не случалось раньше?
— За мою жизнь — ни разу. Но раз природа подарила тебе этот цвет, это несомненно что-то значит, ведь в ней не происходит ничего бессмысленного. В её огромной системе у каждого есть своё место, — успокаивающе улыбается Сокджин.
— Найти бы его прежде, чем меня кто-нибудь захочет использовать, как диковинную зверушку, — в голове омеги всплывают слова неизвестного Кэсина, который уверен, что он может стать «жемчужиной» гарема принца.
— Этот человек, что приходил утром опасен?
— Может таковым быть, если захочет. Он настырно крутится вокруг королевской семьи, дабы выслужиться и заручиться поддержкой дворца. Ума в нём не особо много, но коварства и связей предостаточно. Не советую даже разговаривать с ним дольше пяти минут, — по тону брюнета ясно, что предмет их беседы совсем не вызывает в нём тёплых чувств.
— Звучит как тот, от кого я должен держаться подальше, — приходит к заключению Юнги.
— Это не помешает, но не бойся его. Я уже подёргал за нужные ниточки, завтра нам доставят всё необходимое для эликсира, который создаст чары, что скроют твои глаза. Если он не подействует, есть другой вариант. Ты будешь в безопасности. Лично Кэсин тебя не видел, у него нет доказательств твоей феноменальности кроме слов Сухо. А с ним я разберусь, он больше ни звука произнести не посмеет без моего на то ведома, — Юнги снова безоговорочно ему верит.
За их беседой время протекло незаметно и на сад начали опускаться мягкие сумерки, а в воздух поднялись раздражающие комары и мошки.
— Пойдём в дом, наверняка уже готов ужин. Но сначала зайдём в библиотеку, я дам тебе пару пособий по освоению в нашем мире, — устав отмахиваться от насекомых, поднимается Сокджин.
— У вас есть такие книги? — удивляется Юнги.
— Конечно. Я бы язык смозолил, рассказывая каждому Несчастному такой объем информации. Да и тебе я далеко не обо всём поведал. Там все более структурированно и подробно, почитаешь перед сном.
Библиотека расположена на первом этаже в противоположном от столовой крыле, а рядом с ней кабинет Сокджина.
В коридорах уже были зажжены свечи в лампах, а вот в библиотеке царила темнота, но Сокджин исправил это лёгким движением руки. Свечи в люстрах и канделябрах тут же вспыхнули ярким пламенем, а Юнги снова испытал что-то сродни восторга. Пока блондин с интересом оглядывал интерьер помещения и высокие полки, забитые книгами, Сокджин ушёл вглубь библиотеки, скрывшись из вида.
На корешках книг были необычные и неизвестные омеге символы. Не справившись с любопытством, Юнги протянул руку и взял самую маленькую из имевшихся на полке книг. Подушечки пальцев тут же ощутили приятную поверхность бархата, из которого изготовлен переплёт с большим и красочным драконом на обложке. Раскрыв её на рандомной странице, омега удивлённо вздернул брови: слова, составляющие ровные строчки, написанные каллиграфичным почерком были на неизвестном ему языке. Неужели ему придётся постигать и его?
— Заинтересовался нашей мифологией? — раздаётся рядом с его плечом голос Сокджина.
— Просто клюнул на красивую обложку, — честно отвечает Юнги. — Мне предстоит изучить этот язык?
— Нет, мы давно его не используем. Он называется квенья, и говорят на нём только старейшины. А эта книга ещё и написана на самом редком его диалекте.
Юнги ещё раз окидывает взглядом причудливые иероглифы и закрывает книгу, возвращая на место.
— А эти? — кивает на те, что в руках Сокджина.
— Они написаны Несчастными для других Несчастных. Кто как не тот, что проходил через то же самое, что и ты может дать стоящий совет и помочь, — передаёт ему книги Сокджин. — Будешь читать здесь или в спальне?
— В спальне. Займу голову перед сном.
— Хорошо, тогда пойдём ужинать, зеленоглазый.
***
От имён бывших правителей и хвалебных од династии короля у Юнги пухла голова. И почему он решил начать не с истоков и читать не историю эльфийского народа, а взялся за политику?
Тяжело вздохнув, Юнги отложил книгу на столик и поднялся с кресла.
Желания спать не было ни в одном глазу, но больше пытать свой мозг омега не хотел. Облачившись в пижаму, блондин наклонился, глубоко вдохнув аромат стоящих в вазе цветов, и потушил свечу. До кровати он добрался на ощупь и, упав на шёлковые простыни, расслабленно раскинул руки в стороны.
Сон отказывался не то что забирать его в свои объятия, а даже близко подходить. Омега вертелся юлой и не мог найти удобного положения. Сначала было жарко, и Юнги пришлось закатать пижамные штаны по щиколотки и раскрыться, откинув мягкое одеяло. Потом из-за жары проснулась жажда, и ему захотелось пить. Раздражённо вздохнув, омега в очередной раз поменял положение и перевернул подушку холодной стороной вверх. Улёгшись на живот, он начал считать воображаемых котят, пытаясь сосредоточиться на этом, а не на своём желании сделать глоток прохладой воды. Хватило его ровно на одну тысячу четыреста семь котят и двадцать минут. На двадцать первой Юнги взбешённо подскочил с постели и направился к двери.
К чёрту, он готов выдузить хоть целый ковш воды, если после этого сможет благополучно уснуть.
За дверью его комнаты царил полумрак. Теперь свечи в люстрах были потушены, и коридоры освещены лишь зажжёнными через один канделябрами.
Юнги медленно шагает в сторону лестницы, стараясь издавать минимум звуков, даже дыхание контролирует. Всё же середина ночи, наверняка Сухо и Сокджин уже спят в отличии от него.
Спустившись в холл, омега безотчетно закусывает губу из-за потрескивающих местами половиц. Юнги внимательно смотрит под ноги, запоминая какие из них скрипят, чтобы на обратном пути не наступать на них.
Все спальни расположены на втором этаже, так что можно не быть настолько тихим, но Юнги предпочитает проявить осторожность.
Добравшись до кухни, омега, подобно путнику бредущему по раскаленной пустыне, не первый час прикладывается к кружке с водой, делая большие глотки. Вода не настолько холодная, как он грезил, но омегу устраивает и такая. Обнаружив на столе вазу с фруктами, Юнги тянется к яблоку, но замирает услышав звуки шагов из коридора, а после негромкий хлопок двери.
Неужели кто-то тоже не спит?
Позабыв о яблоке, Юнги быстро шагает в холл, выглядывая в окно. За ним никого. Если бы кто-то направлялся к калитке, чтобы покинуть двор, омега бы успел увидеть, ведь двор действительно большой, и так быстро его не пересечь. Недоумённо нахмурившись, Юнги едва слышно хмыкает, и рассудив, что чужие ночные передвижения не его ума дело, направляется к себе в комнату, настроившись снова пробовать уснуть.
Уже подойдя к двери в свою спальню, Юнги ловит за хвост возникшую в голове догадку: из двора ведь есть выход не только наружу, но и во внутренний двор, где они сегодня беседовали с Сокджином. Желая утвердиться в своём предположении, омега разворачивается и идёт в противоположный конец длинного коридора, откуда расположено окно на задний двор.
А ещё там находится спальня Сокджина, проходя мимо которой, омега слышит неизвестный хриплый голос:
— Пойдём в кровать, Джин.
— Хочу здесь, — отвечает ему омега. Такой интонации Юнги у него прежде не слышал. В чужом запыхавшемся голосе плещется яркое возбуждение, и это вводит в ступор.
— Ну же, у тебя завтра колени болеть будут, — хриплость в баритоне неизвестного тоже указывает на очень интимную атмосферу за дверьми.
— Тогда постарайся, чтобы мне было настолько хорошо, что я не пожалел об этом.
— Какой доминантный у меня омега, — мурлычет с благоговением партнёр Сокджина.
— Не у тебя, — томно выдаёт брюнет на выдохе.
— Нет? Разве? — насмешливо интересуются у него.
В ответ неизвестному раздаётся лишь сладкий стон Сокджина, а после влажное причмокивание, производимое наверняка пылким поцелуем.
От комбинации этих звуков у Юнги к щекам приливает кровь, и только сейчас он осознаёт своё положение: второй раз за сутки он подслушивает разговор черноволосого омеги.
— Не испытывай меня Джин-и, — теперь чужой голос наполнен властными нотками.
— Не называй меня так, — недовольствует Сокджин.
— Тебе же нравится.
— Мне нравится, когда твой язык занят делом, а не трёпом, — провоцирует своего партнёра омега и судя по хриплому смешку и последующим за ним тихим стоном в унисон, добивается успеха.
Юнги же отшатывается от двери, но вместо того, чтобы вернуться в свою комнату, крадётся к своей первоначальной цели — окну.
Оно действительно открывает обзор на сад и то, что видит Юнги, вызывает у него много вопросов.
Сначала, когда он различает фигуру, грузно опирающегося на фигуристые перила беседки, Сухо, то думает, что тот вышел прибрать оставшиеся с их посиделок фрукты со столика. Но приглядевшись, обнаруживает, что скатерть со стола содрана, а вазочки и фрукты теперь беспорядочно валяются на земле. Ссутулившиеся поза Сухо и его ходящие ходуном плечи, не оставляют сомнений в том, что происходило в беседке минутой ранее.
С первого взгляда ясно, что дворецкий просто взбешён.
И сдаётся Юнги, причину, что довела кудрявого юношу до такого состояния, он мог слышать минуту назад.
Наблюдать за чужой бессильной ревностью омега не хочет, как и слышать характерные для страстного секса звуки из-за двери.
Он отворачивается от окна и бесшумной тенью скользит к себе в комнату. Плотно закрыв дверь, омега смотрит на свою развороченную постель и огорчённо осознаёт, что с приобретенными только что знаниями он точно не сможет уснуть.
Пройдя к кровати, омега заваливается на бок и подгребает к себе одеяло, чтобы прижать его к животу и закинуть на получившуюся кучку ногу.
Его опасения бессонной ночи не сбываются, раздражителей в виде жары и жажды больше нет, перегруженный большим объёмом информации, мозг нуждается в отдыхе. В течении десяти минут омега засыпает.
***
Следующий день выходит очень сумбурным и пролетает незаметно.
Сухо будит его деликатным стуком в дверь и зовёт на завтрак. Кушает Юнги в компании красивой цветочной композиции по середине стола, букет явно перекачивал на белую скатерть прямиком с клумбы и радует его обоняние своим ароматом.
Сокджина не видно, и хоть Сухо ничем не выдаёт своих вчерашних переживаний, сохраняя на лице бесстрастное выражение, спрашивать у юноши, где его господин, омега не осмеливается.
Сокджин появляется к концу его трапезы. Длинные густые волосы омеги сегодня собраны в замысловатую косу, которая перекинута через плечо на грудь. Юнги, смотря на его красивую прическу, становится не по себе оттого, что он свои волосы только расчёсывает, не заботясь о их внешнем виде.
Сокджин широко ему улыбается и присоединяется к столу.
Юнги против воли делает глубокий вдох, но никаких посторонних ноток в аромате брюнета не чувствует. Ему безумно любопытно, кого омега напротив приводит в свою комнату под покровом ночи, позволяет называть себя «Джин-и» и так страстно желает, но Юнги уважает чужую личную жизнь и итак чувствует вину за то, что этой ночью услышал не предназначенные для его ушей вещи. Поэтому лишь улыбается в ответ и делает вид, что ничего не произошло.
После завтрака Сухо, по-прежнему не поднимающий на Сокджина взгляд, докладывает, что портной привёз вещи Юнги, и они идут на примерку. Всё подошло идеально, видно что тот старик-портной прекрасно знает своё дело, ведь вещи сшиты очень аккуратно и качественно. Сокджин с удовлетворением оглядывает обновки Юнги, обращая внимания на выбранные им цвета и ткани, и хвалит его вкус.
Затем они поднимаются в кабинет брюнета, где он подробно объясняет Юнги тонкости сделки, что им предстоит заключить. Помимо подписи договора, почти все условия которого Сокджин озвучил вчера за обедом, Юнги должен зарегистрироваться в учётной книге граждан их государства. Но это произойдет только после того, как он раскроет свою магию, так как стихия эльфа является ключевым моментом в его жизни и тоже должна быть задокументирована.
Уже когда он станет равноправным гражданином королевства и присягнет его королю, Юнги выделят свой собственный дом.
— Как же всё это сложно, — озадаченно выдаёт Юнги.
— Так только с первого взгляда кажется, но кирпичик за кирпичиком мы выстроим твою жизнь, — приободряет его брюнет.
Далее они идут обедать, Сухо снова накрывает столик в беседке, где нет ни следа безобразия, учинённого юношей ночью. За едой Сокджин чуть подробнее рассказывает о предстоящих им хлопотах, быте города, который оказывается всего лишь перевалочным пунктом около Леса Забвения, чтобы Несчастным было куда податься, настоящая жизнь кипит в столице, до которой ровно день пути. А возможность Юнги увидеть собственными глазами их город, прогуляться по улицам и встретить других эльфов Сокджин пообещал обеспечить уже завтра. Вечером ему привезут недостающий ингредиент, и он займётся приготовлением эликсира для сокрытия истинного цвета глаз Юнги.
Сытно пообедав, Сокджин отправляет Юнги отдохнуть перед попыткой раскрыть свою магию, а сам отправляется в город на встречу с Кэсином, чтобы передать ему категоричный отказ. Юнги занимает это время чтением, на этот раз взяв книгу о происхождении эльфийской расы.
Возвращается Сокджин взвинченным и злым, бурча под нос о кретинизме личности, с которой ему довелось контактировать. Однако его негодование быстро испаряется, и он выглядит собранным и серьёзным, когда подводит Юнги к кованой лавочке у фонтана. Сокджин мерным, спокойным голосом просит Юнги присесть и расслабиться. Он даёт ему выпить кисловатый эликсир, что должен помочь расширить каналы магии внутри него и объясняет, что при перерождении природа уже вложила в Юнги магию и предрасположенность к одной из стихий, их задача лишь определить к какой и помочь ей раскрыться. Так же Сокджин вручает ему небольшой тёмный камень, прося сжать его в ладонях. Это оказывается кусок застывшей лавы, так как та поднялась на поверхность от самого ядра планеты, её «сердца», именно она помогает определить стихию.
По тому, как брюнет мягко, уверенно наставляет Юнги, понятно, что он опытный учитель.
Юнги делает затяжной вдох и старается внимательно слушать и исполнять чужие инструкции. Омеге нужно впасть в подобие медитации и сосредоточить сознание на окружающей его природе. Попытаться слиться с ней, чтобы получить доступ к её богатствам.
Так же Сокджин обозначил спектр примерных ощущений: если его стихия вода, он почувствует от камня в руках холод или покроется мурашками, если огонь, то напротив его кинет в жар, если земля, то он почувствует притяжение к ней, а если воздух, то от камня будет исходить вибрация.
Сокджин, убедившись, что донёс до него необходимую информацию, отошёл в сторону, чтобы предоставить ему пространство и не смущать своим присутствием.
Юнги прикрывает глаза и следует основам медитации, которые Сокджин пояснил ему заранее: принимает удобное положение, но сохраняет позвоночник ровным, прикрывает глаза и фокусируется на своём дыхании, чередуя вдох и выдох с интервалом в пять секунд. Помня, что быстрого результата ждать не стоит, блондин настраивается на нужную волну, стараясь отбросить всякий интерес и предвкушение почувствовать в себе магию.
Он не поймал момент, когда впал в медитативное состояние, не заметил как тело абсолютно расслабилось, а релаксация достигла той степени, когда пошевелиться кажется невозможным. Тревога и неспокойные мысли ушли на второй план, он был настолько сосредоточен на своём дыхании, что буквально ощущал, как атомы кислорода оказываясь в гортани, двигаются по трахее, спускаясь в бронхи и наконец оседают в лёгких. Он совсем потерял ход времени, когда услышал, как Сокджин мягко и тихо зовёт его по имени.
Открыв глаза, омега плавно погружается в реальность, будто скидывает с себя завесу дремоты. Брюнет присаживается на скамейку рядом и заглядывает в чужие глаза с вопросом:
— Как себя чувствуешь?
Юнги чувствует, как тело затекло от нахождения в одном положении на протяжении длительного времени и потягается прежде, чем до него доходит, что это единственные ощущения, что его посетили. Он переводит взгляд на камень в своих ладонях, осознавая, что ничего из перечисленного Сокджином не почувствовал.
— Нормально, но… я не почувствовал и намёка на должные ощущения, — хмурится омега.
— Совсем ничего? — тоже сдвигает брови к переносице Сокджин.
— Нет. Наверное, я не заметил или…
— Это невозможно не заметить, Юнги, — перебивает его брюнет. — Медитация нужна именно для того, чтобы разум очистился, и на фоне ничем не запятнанного сознания эти ощущения вспыхнули максимально ярко.
— Может, мне просто нужно ещё немного времени.
— Прошел ровно час, как ты сел на эту скамью. Дело не во времени. Должно быть, ты недостаточно глубоко ушёл в своё сознание. Это нормально, ведь текущие сутки были очень напряжёнными для тебя, — Сокджин сжимает его плечо в жесте поддержки. — На сегодня мы закончим. Сейчас пойдём вкусно поужинаем, я прикажу Сухо подготовить купальню и поделюсь своими аромамаслами, а после ты, намытый, расслабленный и спокойный, ляжешь спать. И уж утром, когда проснешься отдохнувшим и свежим, у тебя точно всё получится, — Сокджин звучит так убедительно, что возражать ему язык не поворачивается, хотя Юнги уверен, что с глубиной медитации у него было всё в порядке.
Ужин брюнет распоряжается накрыть в гостиной, и едят они под аккомпанемент потрескивания и бликов огня в большом камине. Юнги задаёт вопросы о некоторых событиях, про которые успел прочитать ночью, и с упоением слушает развернутые ответы Сокджина. Омеге не понравился стиль изложения книги, может оттого он вчера и утомился столь быстро, ведь она написана чрезвычайно скудным и сухим языком.
Их беседу прерывает Сухо, докладывая, что Сокджину только что пришла посылка.
— Отлично, — расцветает в улыбке тот. — Оставь её в моём кабинете.
Дворецкий, как всегда, кивает и с поклоном удаляется.
— Сейчас попробуем поколдовать над тобой, зеленоглазый, — подмигивает ему Сокджин.
***
В кабинете Сокджина преобладает красное дерево и стекло. В углу стоит небольшой стол, а большинство пространства занимает громоздкий стеклянный шкаф, на полках которого книги, колбочки с непонятным содержимым и горшки с цветами. Напротив него диван, а в углах комнаты стоят два кресла, одно из которых завалено исписанными пергаментами.
На середине стола одиноко стоит деревянная шкатулка, к которой взгляд Юнги прикипает сам по себе.
— Располагайся, — указывает ладонью в сторону дивана Сокджин, а сам подходит к столу и делает странный пас рукой над шкатулкой, отчего та сама по себе раскрывается.
— Она заговорённая, только моей энергетикой можно её открыть. Позже сделаю для тебя такую же, где ты будешь хранить ценные вещи, — ловя удивленный взгляд Юнги поясняет омега и достаёт из шкатулки два мешочка, плотно набитых неизвестным содержимым.
— Смотри и запоминай, если всё пройдёт удачно, будешь делать так очень часто, — говорит Сокджин, отходя к шкафу и доставая из ящика банку с сушёными листьями неизвестного Юнги растения и толкушку с металлической неглубокой чашкой.
Сгрузив всё это на стол, он вытаскивает из банки три листика, закидывает их в чашку и берётся за первый мешочек. Оттуда он аккуратно высыпает на ладонь три небольшие бусинки и тоже отправляет в чашку, а затем мнёт всё толкушкой, измельчая в пыль.
— Что это за бусины? — не может молчаливо наблюдать Юнги.
— Те, что очень сложно достать. Это спрессованный корень одного очень редкого дерева, растущего на другом конце государства, — не отрываясь от своего занятия отвечает Сокджин, снова подходя к шкафу и подхватывая с самой нижней полки небольшой графин с водой. Налив в чашу немного жидкости, омега достаёт второй мешочек из шкатулки, в нём оказывается порошок насыщенного красного цвета. Захватив пальцами щепотку, черноволосый добавляет её в чашу, а после отточенным движением делает два щелчка пальцами, и на его ладони появляется яркий огонёк, стремительно разрастающийся в полноценное пламя.
Юнги, как и в предыдущие разы, с трепетом наблюдает за этим проявлением магии.
Другой рукой Сокджин подносит чашу к огню так, чтобы железного дна посуды касались языки пламени, и на секунду Юнги пугается, что брюнет обожжётся, но вовремя вспоминает его слова о том, что стихия не может навредить своему носителю.
— Так как это мои чары, а я Огневик, то активизатором служит огонь. Нужно, чтобы ингредиенты закипели, и эликсир будет готов. Его действие будет длиться девять часов. Нельзя допускать, чтобы он полностью остыл, иначе потеряет свойства, нужно пить горячим.
— Столько тонкостей, — бормочет Юнги, поднимаясь и подходя ближе.
Видя как вода начала бурлить небольшими пузырьками, Сокджин сжимает руку под чашкой в кулак, гася огонь.
— Ждём, пока капельку остынет и будем наслаждаться результатом, — брюнет переливает жидкость из железной чашки в фарфоровую пиалу для того чтобы эликсир быстрее остыл.
— Уже завтра я смогу выйти в город? — предвкушает Юнги. Сокджин с улыбкой кивает, и блондин загорается. — Тогда с тебя экскурсия.
— С радостью, зеленоглазый.
— Пока зеленоглазый, через пару минут это изменится, — смотрит на пиалу омега, жидкость в ней мутная, чуть розоватого оттенка.
— Знаешь мне грустно оттого, что ты будешь прятать их, — вздыхает Сокджин, помешивая эликсир.
— Но это единственный вариант, позволяющий мне жить спокойно. Без косых липких взглядов или попыток нажиться на моей особенности. Готовить такой эликсир не сложно, я привыкну, и это станет таким же утренним ритуалом, как и чистка зубов.
— Ты так бойко настроен. Аплодирую твоей силе духа, — с улыбкой смотрит на него Сокджин. Сочтя, что эликсир остыл до приемлемой температуры, он протягивает его Юнги:
— Пей, но оставь немного, чтобы омыть веки.
Тот несколько секунд смотрит на светлую жидкость и решительно подносит пиалу к губам, делая несколько больших глотков, а затем окунает пальцы оставшуюся жидкость и омывает веки, сразу прислушиваясь к себе в попытке почувствовать какие-либо изменения, но кроме горьковатого привкуса эликсира на языке ничего не чувствует, поэтому спрашивает Сокджина:
— Сработало?
— Да, как по нотам, — отвечает пристально наблюдавший за ним омега. — Знаешь, мне пришла в голову одна дельная идея, пойдём в мою гардеробную, там как раз есть зеркала, — никак не комментируя результат своей работы, брюнет возвращает мешочки с главными ингредиентами в шкатулку и снова запечатывает её магией. Юнги решает не задавать вопросов и первым выходит из кабинета.
В гардеробной не зажжены свечи, но Сокджин привычно исправляет это лёгким движением руки, и Юнги тут же подлетает к самому освещаемому зеркалу.
Он почти утыкается носом в зеркальную поверхность, глядя на свои теперь жёлтые глаза.
Скрытые эликсиром, они почти не отличаются по цвету от глаз Сокджина или Сухо. Омега прикусывает губу, когда после внимательного осмотра, осознаёт, что из его глаз пропала вся глубина и насыщенность. Он и не думал, что цвет радужки так изменит его лицо в целом. Вроде такая мелочь, а черты лица выглядят иначе, и омега совсем не уверен, что эти изменения ему по душе.
Последний раз осмотрев свои претерпевшие изменения глаза, омега отворачивается от зеркала, решив, что времени для рефлексии у него будет ещё предостаточно.
Сокджин за его спиной в это время зачем-то раскрыл все три ящика одного из комодов у стены и, заметив его взгляд, жестом подозвал подойти.
Встав плечом к плечу с брюнетом, Юнги с растерянностью и небольшим налётом восторга уставился на украшения, находившиеся в ящиках. Все они ослепляли своим блеском и ясно, как день, что вышли из-под руки лучшего ювелира. Кольца, подвески, серьги, ожерелья, браслеты и запонки завораживали своим изяществом и сиянием драгоценных камней.
— Я подумал, что было бы неплохо если одна доза для приготовления эликсира всегда будет при тебе, готовая к применению. Ты можешь выбрать любое украшение и мой ювелир сделает для тебя его дубликат, но с потайным отсеком, куда мы поместим порошок. Никогда не знаешь, как может удивить тебя жизнь, поэтому быть готовым ко всему не помешает.
Юнги еле отрывает взгляд от украшений, переводя его на Сокджина:
— Это очень умно и несомненно полезно, но почему я не могу просто положить мешочек со всем нужным в карман? Я не могу позволить себе принять ещё и это, ты итак слишком много для меня делаешь.
— Мешочек ты можешь обронить, он может развязаться или порваться, а медальону или кольцу такая участь не грозит. Да и ты не всегда сможешь носить одежду с карманами, в то время, как украшения дополнят любой образ, — видя, что Юнги колебается, Сокджин озвучивает главный аргумент. — И это всё далеко не безвозмездно. Ты вернёшь нам часть затраченного на тебя, помнишь?
— Да, точно, — кивает омега, вспоминая этот пункт.
Остановить внимание на чем-то одном кажется невозможным. Взгляд долго мечется от одного ювелирного изделия к другому прежде, чем Юнги замечает в самом дальнем ряду кольцо с большим рубином густо красного цвета с фиолетовым оттенком. Драгоценный камень обрамлён мелкими изумрудами, и такое необычное сочетание природных минералов кажется немного странным, но выглядит причудливо и очаровательно.
Юнги тянет пальцы, чтобы прикоснуться к этому великолепию, но его руку неожиданно перехватывает Сокджин:
— Прости, это колечко — единственное исключение.
— Слишком особенное, чтобы в мире существовала его реплика? — прищуривается с улыбкой Юнги.
По реакции брюнета видно, что его сердцу дорога эта вещица. Он не раз демонстрировал свою щедрую натуру, так что дело точно не в жадности. Вероятно, кольцо значит для Сокджина слишком многое, чтобы даже на пару дней отдать его ювелиру.
— Особенное, — кивает Сокджин. — Только в мире уже есть его точная копия. Оно парное, — омега смотрит с теплотой на предмет разговора.
Даже так.
Кажется, Юнги даже знает у кого второй экземпляр кольца, и омеге нестерпимо сильно хочется спросить об этом, но это означает, что ему придётся сознаться в подслушивании под чужой дверью, чего он делать совсем не желает.
Взгляд Сокджина легко читаем, и очевидно, что владелец второго кольца очень близкий ему человек, на простые украшения так не смотрят.
— Оу. Хорошо. Не в обиду, но я бы всё равно не осмелился взять его, оно слишком вычурное для меня, — сознаётся Юнги.
— И это привлекает не так ли? — улыбается Сокджин.
— В том и дело, лишнее внимание мне ни к чему. Наверное, на кольца мне не стоит смотреть вовсе, они все слишком роскошны и заметны. А вот медальон можно легко спрятать под одежду, — переводит взгляд на второй ящик комода Юнги.
Омега пытается отыскать что-то попроще, но экстравагантный вкус Сокджина не оставляет места скромным и простым украшениям, и Юнги приходится оставить эту затею. Внимательно оценив все варианты, омега останавливается на довольно большом серебряном круглом медальоне, с гравировкой розы и лунным камнем по центру.
— Как думаешь, с таким твой ювелир быстро справится? — Юнги указывает пальцем на украшение.
Сокджин подцепляет указанный медальон за цепочку и, взяв в руки, въедливо осматривает, а после открывает, проверяя вместимость. Оставшись удовлетворённым количеством места внутри, Сокджин кивает самому себе и протягивает серебряное украшение блондину.
— Незачем тревожить его из-за такой ерунды. В нём хватит места на одну дозу для эликсира, я прямо сейчас приготовлю её и помещу туда. — Видя в глазах Юнги замешательство и явное несогласие, брюнет идёт на опережение, чуть повышая тон:
— А ты не будешь меня расстраивать и заводить шарманку про «не могу» и «это слишком». Не слишком. Я хочу, чтобы у тебя что-то осталось на память, когда ты выпорхнешь из-под моего крыла.
— Серьёзно полагаешь, что я могу когда-либо забыть тебя? — насмешливо смотрит на него блондин.
— Всеми фибрами души надеюсь, что нет, но это послужит гарантией.
— Бредовый предлог, — фыркает Юнги.
— Бредово — отказываться, когда тебе безвозмездно предлагают такую драгоценность. Ну же, Юнги, — Сокджин легко тычет пальчиком ему в плечо.
— Давай так: я верну тебе этот, как только сам заработаю на другой, который выберу и куплю сам, — находит компромисс Юнги.
— Какие мы самостоятельные, — усмехается брюнет. — Договорились. А теперь пойдём ужинать.
И вкусный ужин, и купание с ароматными маслами пролетают для Юнги незаметно. В свою комнату он возвращается немного разморённым, и, как обещал Сокджин, освежённым и расслабленным.
Незаметно для себя омега снова оказывается палящимся на своё отражение в зеркале. С тех пор, как он принял эликсир его не отпускает лёгкое разочарование.
Он ожидал, что когда с радужки его глаз исчезнет любой намёк на зелень, все терзающие разум тревоги развеются, и он почувствует себя в безопасности, ведь главная проблема будет решена. Но вместо этого где-то в недрах сознания стремительно крепнет ощущение неправильности. Словно что-то внутри протестует против этого изменения.
Это совсем не то, чего он ожидал.
Омега фыркает на свои мысли и отворачивается от зеркала, осматривая комнату.
Спать он, как и предыдущей ночью не хочет, занять время чтением книг было бы неплохо, но и этого делать желания нет.
Встрепыхнувшаяся занавеска окна подаёт омеге идею, и он тут же стремится её реализовать.
Раздвинув шторы, Юнги подхватывает со стола камень, что когда-то был вулканической магмой, а с кровати одну перьевую подушку и кладёт её на широкий подоконник. Затем открывает настежь окно и взгружается на подоконник и сам, устраиваясь на мягкой подушке поудобнее. С улицы веет прохладой, слышится пение цикад, а сад под его окном в лунном серебристом сиянии кажется даже красивее, чем днём.
Атмосфера как никогда подходящая, омега чувствует себя отлично, почему бы не попробовать возобновить попытку помедитировать? Юнги усаживается поудобнее, распрямляет спину и прикрывает глаза.
В этот раз он решает сосредоточиться на мантре, а не на дыхании. Вновь и вновь проговаривая одно словосочетание в мыслях, омега, в отличии от дневной медитации, не пытается сфокусироваться на ощущениях и не стремится почувствовать что-то из заданного спектра ощущений. Он максимально расслабляется, и нужда в мантре отпадает, он итак полностью погружается в сознание. Мысли из головы не исчезли, но как будто стали приглушённее, мир сузился до его глубоких вдохов и на них замкнулся.
Сколько проходит времени неизвестно, но его безмятежное состояние нарушает медленно нарастающий в ушах гул. Он появился незаметно, но очень быстро набрал интенсивность и заставил Юнги раскрыть глаза, прикладывая ладони к вискам. Их начало ломить тупой болью, и она была настолько сильна, что у омеги на глазах выступили слёзы.
Юнги не на шутку испугался, он никогда не страдал приступами мигрени. Зажмурившись от плавящей кости черепа боли, омега попробовал помассировать височные доли пальцами, и вроде это дало результат, боль совсем немного, но угасла.
Омега уже было подумал, что всё начинает проходить, но в носу отчего-то неприятно засвербило, а через секунду по коже заскользили тоненькие ручейки крови, скапливаясь в луке купидона над верхней губой. Юнги соскакивает с подоконника, чувствуя небольшое головокружение, и почти наощупь идёт к столу, на котором теперь по его просьбе стоял графин полный воды. Суетливо отодвинув вазу с цветами, омега хватает салфетку на которой она стояла и прикладывает к кровоточащему носу, чуть отвешивая голову назад. Белая ткань тут же окрашивается в бордовый, а блондина мутит от привкуса ржавого металла во рту.
Кровь останавливается так же внезапно, как и пошла, в какой-то момент пощипывание в носоглотке исчезает, и омега несмело отводит теперь почти полностью красную ткань от лица. Глубоко вздохнув и бросив испорченную салфетку на стол, Юнги, не церемонясь со стаканами, подносит графин к губам и делает пару глотков воды.
Шум в ушах то нарастает, разбавляясь вспышками боли, то спадает с нечётким интервалом. Решив, что если в ближайшее время его состояние не придёт в норму, он позовёт Сокджина, омега присаживается на край кровати.
Как его кренит на бок, и голова касается подушки, он, погребённый под болевыми ощущениями, упускает, но в этот момент его словно выключают с розетки. Сон затянул его в свои объятия практически мгновенно и отогнал терзающую беловолосого боль.
