***
Если на дворе день, то стены дворца не знают покоя и тишины. По помещениям бесконечной гурьбой снуёт народ, наполняя их разговорами и шумом. Самое величественное здание государства преисполнено самыми гнусными разговорами и сплетнями. Его обитатели делятся на три типа. Для первого это хобби, ставшее неотъемлемой частью жизни, для второго — лишь развлечение, скрашивающее скучные рабочие будни, а для третьего типа — полезная информация, правильно использовав которую, можно повысить ценность своей персоны в глазах вышестоящих по статусу лиц. — Мне приказали подготовить покои! Да не абы какие, а ближайшие к королевскому этажу! Говорят, в гарем принца везут небывалой красоты омегу с зелёными глазами! — скучковавшись перешептывается прислуга. — С зелёными? — удивляется самый молодой омега с коротко подстриженными волосами, состроив смешное шокированное лицо. — Да враки это! — цыкает другой омега. — Чего только не наговорят, чтобы выслужиться перед его величеством. — За этого омегу поручился Чхве Кэсин. Этот проныра ни за что не допустит, чтобы король потерял к нему доверие. — Выдумают же, зелёные глаза, — фыркает за их спинами управляющий. Высокий бета по имени Мин Хончоль, что, незаметно подкравшись, подслушивал своих подчинённых. Те синхронно вздрагивают и оборачиваются на голос начальства. — А чего не фиолетовые? — насмешливо приподнимает бровь бета. — Похоже, у вас слишком длинные перерывы, раз хватает времени сочинять сказки? Я могу в мгновение это исправить, — уже жёстким голосом произносит он. — Немедленно забыли про этот бред и взялись за свои обязанности. Ещё раз услышу подобное — каждому отвешу выговор. Омеги, извинившись и откланявшись, бросаются в рассыпную, мысленно обзывая бету нелестными словами, а тот, оставшись в помещении один, усмехается и складывает руки на груди: — Интересно. Мин Хончоль принадлежит к третьему типу обитателей дворца. И уже через десять минут стоит у дверей королевского кабинета, ожидая, когда стража сообщит о его визите королю.°°°
Юнги рывком подскакивает на большой постели с мягчайшей периной и шокированным, не до конца осознанным взглядом обводит просторную комнату. За окном сияет солнце, а значит он пробыл без сознания не менее четырёх часов. Омега заводит руку назад, ощупывая лопатки и заднюю часть шеи, куда ночью прилетели дротики, но ничего не чувствует. Голова тоже на удивление болит не так сильно, как в его прошлое пробуждение после поглощения чужой магии. Гораздо сильнее отвлекает зудящая боль на запястьях. Они не туго перевязаны чистой шёлковой лентой, отодвинув её край, омега видит оставшиеся от верёвки ожоги. Судя по довольно интенсивному травяному аромату, кто-то позаботился, обработал и смазал их. Вчера, будучи на волне адреналина, полностью поглощённый тем, чтобы сбежать от опасности, разум самопроизвольно откинул всё лишнее, и он не чувствовал этой боли, но сейчас она вернулась и рьяно навёрстывает упущенное. Юнги чувствует дискомфортную сухость в горле и снова осматривает комнату, теперь медленно и вдумчиво. Обставлена она роскошно, но чрезмерно вычурно. Всё в интерьере надрывается криком о статусе и богатстве: от позолоченной дверной ручки до сложной росписи на потолке и витражных окон. Омега обращает внимание на прикроватную тумбочку и несказанно радуется стоящему на ней графину с водой. Он тянется к бликующему в лучах солнца хрусталю и, поднеся носик посуды к губам, жадно глотает прямо из горла. Руки всё ещё находятся под властью лёгкого тремора, и он едва не проливает воду на себя, прежде чем опустошив на четверть графин, вернуть его на место. Кожа под лентами на запястьях невыносимо чешется, из-за чего Юнги раздражается и вновь отводит белоснежную ткань в сторону, чтобы почесать кожу хотя бы на грани с ожогом. В этот миг память подкидывает слова Сокджина: «Твоя стихия никогда не навредит тебе». Как же тогда так вышло, что огонь обжёг его? Разве сам Сокджин не создавал пламя прямо на своей ладони, оставаясь при этом абсолютно целым и невредимым? Воспоминание о том, как умело, почти небрежно и играючи брюнет управлялся со своей магией подводит Юнги к осознанию, из-за которого хочется разрыдаться: эта магия принадлежит своим носителям, не ему. Юнги не является её истинным владельцем, лишь берёт предназначенную другим энергию, не имея на неё полноценных прав, приходясь ей лишь временным хозяином, поэтому на него это не распространяется. Впредь он должен быть невероятно осторожен и с умом использовать свою способность, чтобы не навредить себе подобным образом. Придя к этой мысли, омега берёт своё волнение под контроль. Сейчас ему нужно дважды подумать, прежде чем произнести хоть слово. Он не знает, что может произойти в следующую секунду, даже не знает, где находится, только смутно догадывается, но паниковать себе запрещает. Вместо этого Юнги слезает с постели и решает аккуратно осмотреться. Как только он оказывается на ногах, голову обдаёт головокружением, и приходится схватиться за край прикроватного столика, чтобы устоять на ногах. Переждав приступ, уже привыкнувший к подобной расплате за возможность пользоваться чужой магией, омега первым делом шагает к окну, незаметно выглядывая из-за занавески. Он находится на высоте третьего этажа, не меньше. Внизу расположен невероятной красоты сад и площадь, посередине которой стоит огромная скульптура, она находится спиной к нему, но в её очертаниях легко угадывается мужской силуэт. Не обнаружив ни одной живой души, Юнги отворачивается и оглядывает комнату, но кроме утверждения, что она обставлена по-настоящему дорого и роскошно, это ничего не даёт. Омега тихой поступью приближается к двери и прикладывается ухом к деревянной поверхности, пытаясь понять, что за ней находится. Ни шагов, ни голосов даже отдаленно не слышится, но Юнги сомневается, что его оставили без наблюдения, и совершать опрометчивые действия не собирается. Максимум, что он может себе позволить, гонимый своим необузданным любопытством — это выглянуть за дверь, возможно, там висят семейные портреты или нечто, что поможет ему понять, находится ли он у Кэсина или в королевском дворце. Однако, чтобы узнать это, открывать дверь ему не понадобится, только стоять и внимательно слушать, потому как пространство за дверью сотрясается твёрдыми шагами и тихим, но властным голосом: — Очнулся? — Ещё нет, ваше величество! — от голоса неизвестного, его предполагаемого стражника Юнги вздрагивает, так как был уверен, что за дверью никого нет, но очевидно, его охраняли. — Почему так долго? — недовольно и требовательно. — Ещё не отошёл от усыпляющего яда. Кэсин предупредил, что его человек стрелял наугад, поэтому омега получил бо́льшую дозу чем нужно, и не стоит ждать, что он быстро придёт в себя, — отчитывается поданный. — Другие повреждения? — Небольшие ушибы и ожоги, ничего серьезного лекарь не обнаружил. — Дорогой? — слышится новый голос, мягкий, но хриплый. А следом за ним тихое «ваше величество» от стражника. — Ты уже видел его? — Нет, ещё не заходил. Он по-прежнему без сознания, — отвечает король, по всей видимости, своему супругу. — Что этот болван Кэсин сотворил? Его хвалёного красноречия не хватило на то, чтобы убедить Несчастного? Обязательно использовать силу? — второй король говорит надменно, но Юнги мерещится в его тоне сочувствие. — Он чересчур резвый, душа моя, — отвечает супругу король. — Задал Кэсину и его слугам трёпу, он даже не смог прибыть лично и прислал свою правую руку. К слову, если бы тот не успел прибыть вовремя, этому омеге удалось бы удрать от них. Также Кэсин отметил, что он слишком хорошо владеет своей стихией для необученного Несчастного. — Какой самородок, — с нотками странной иронии произносит главный омега государства. — Открывай, мне слишком интересно, чтобы ждать, когда он очухается. Юнги словно крутым кипятком ошпаренный отшатывается от двери и буквально запрыгивает на кровать, валясь на живот и утыкаясь лицом в подушку, неуверенный, что сможет притворяться и держать лицо, лёжа на спине. Благо, пол устлан мягкими коврами, и его передвижения неуловимы на слух. Оба монарха проходят внутрь, не закрывая за собой дверь. Спокойные и размеренные шаги медленно приближаются к кровати. Юнги даже затылком чувствует мощную ауру самого влиятельного альфы в этой части света, отчего по коже прокатывается волна колкого холодка. Он слышит и чувствует, как к изголовью кровати кто-то подходит, и даже перестаёт дышать, боясь выдать себя и шевельнуть хотя бы пальцем. Судя по нежному запаху ромашек, его удостоил вниманием супруг короля, чей взгляд прожигает хрупкие лопатки. Нежная, но холодная рука отодвигает светлые волосы, являя своему взгляду прекрасное лицо юноши. — Совсем мальчишка, — полуласково произносит он, кончиками пальцев проводя по бледной щеке. Юнги стоит недюжинных усилий не дрогнуть ресницами, когда он чувствует прикосновение холодных пальцев к своей коже. — Очень полезный мальчика, наш потенциальный спаситель, — говорят с другой стороны кровати. — Спаситель… да что он может? Как остановит Чон Чонгука? Владыка Тёмных даже нам не по зубам, что тут говорить об обычном омеге, ещё и таком хрупком, — рука омеги со скул Юнги перекочевывает на его волосы, мягко перебирая белокурые пряди. — Будь он обычным омегой, предания про него не существовало бы. Теперь ты не назовёшь меня помешанным или фанатичным. С его появлением всё изменилось, и эти слова больше не звучат так безумно, как прежде, — почти упрекает супруга государь. — Я по-прежнему не разделяю твоей уверенности. Посмотри на него. Он совсем юн, ровесник нашего сына, мы не можем посылать его… — Можем! — перебивает альфа. — Прежде чем вступать в открытую конфронтацию и начинать войну, не мудрее ли будет попробовать обойтись без жертв? — Он сам может стать жертвой! Как этот ребёнок сумеет разрешить конфликт, который веками не можем разрешить даже мы, первые лица государства? — Вот и размышляй, как государственный деятель, а не как родитель, не видь в этом пареньке ребёнка, — подходит ближе к супругу альфа. — Подумай: сотни спасённых жизней нашего народа в обмен на одного Несчастного. Разве это не стоит того, чтобы попробовать, разве здесь уместны подобные сомнения? — Ты прав, я слишком мягкосердечен, — грустно вздыхает сидящий на кровати мужчина. — Кто бы мог подумать, что зеленоглазый юноша из этой небылицы однажды действительно свалится нам на голову. — Это предсказание, а не небылица. И теперь я утру нос каждому, кто насмехался надо мной, когда я заводил об этом речь, — предвкушает альфа. — В первую очередь нужно позаботиться не о своём эго, а о том, как расположить к себе этого мальчишку. — В этом нет нужды. Я не Кэсин, уговаривать и лить сладкие речи по части этого хитрого лиса. Мне же достаточно отдать приказ, — с долей надменности произносит король. Одновременно с последними словами правительства раздаётся стук в дверь: — Ваше высочество, управляющий передал, что в главном зале ожидают вашей аудиенции. — Неужели снова главнокомандующий из-за очередных проблем на границе, — хмурится омега. — Проводи в мой кабинет, я приму его там, — громко произносит король. — Пришли за мной, когда Несчастный проснётся, — обращается он к супругу и, получив в ответ краткий кивок, удаляется из комнаты. Всё это время, лежавший ни живой, ни мёртвый, Юнги немного расслабляется: наверняка и второй государь скоро покинет помещение. И, действительно, как только в коридоре стихают шаги мужа, омега встаёт с кровати и неторопливо шагает на выход из комнаты. Блондин уже думает перевернуться на спину, ведь от нахождения в одном положении тело затекло, но, услышав из-за двери властное «свободен», адресованное стражнику, цепенеет пуще прежнего. Омега возвращается в комнату с улыбкой в голосе, произнося: — Открывай уже глаза, Несчастный. Ты услышал достаточно, а мне очень любопытно на них взглянуть. Юнги ещё несколько секунд лежит без движения, неуверенный, как ему реагировать. Слушает приближающиеся к кровати шаги и закипает в жгучей панике, чувствуя, как внутренности окутывает колющий иглами страх. — Ну же, не заставляй меня вызывать стражу. Юнги делает глубокий вздох в попытке взять себя в руки хоть немного и, наконец, перекатывается на бок, а затем садится, чувствуя покалывание в теле. Взглянуть в глаза стоящему неподалёку омеге страшно. Блондин растерян, напряжён и не знает, как нужно обращаться к нему. Должен ли он поприветствовать его тихим «ваше величество»? Стоит поклониться? В голове омеги итак полный беспорядок, он понятия не имеет, что делать с подслушанной информацией и как её трактовать, даже не уверен, что в полной мере усвоил её. Кроме понимания, что он оказался в заварушке государственного масштаба, мыслей нет. Он снова напоминает себе быть невероятно осторожным в своих изречениях, взвешивать каждое вслух произносимое слово. — Меня зовут Рю Джунёль, — облегчает ему задачу собеседник. — Гадаешь о природе моих действий, не так ли? Порадуй меня своим взором, и я всё проясню. Юнги сухо сглатывает, чертыхаясь про себя. Для того, чтобы догадаться, что в эту секунду его оценивают, поднимать взгляд на королевскую особу даже не нужно. Он ощущает это каждой клеточкой кожи. Ему до одури тошна́ одержимость окружающих его глазами. В эту секунду, прокручивая услышанное в голове, он предпочёл бы быть слепым и не открывать веки, не являть миру зелень своих омутов никогда вовсе. Вытаскивает его из пучины страхов и надвигающегося отчаяния мелькнувшее в мыслях неуловимой вспышкой молнии осознание: не он один здесь находится в неведении, и не только у эльфа напротив есть козыри в руках. Он может забрать магию и обесточить любого, какой бы высокий статус тот не занимал. Это осознание подпитывает уверенность блондина, позволяет ей расцвести внутри пышной розой и придаёт смелости. Юнги резко поднимает голову, наконец, встречаясь взглядом со своим собеседником, удивляя того и удивляясь сам. Он уже не замирает в восторге, видя чужое великолепие и красоту, безупречную осанку и утонченность. От королевского омеги меньшего он и не ожидал. Хотя с виду и не скажешь, что перед ним персона высшего чина. Одет омега элегантно, но просто: в волосах нет заколок, а на шее не сияет бриллиантовое или алмазное колье. Никаких украшений кроме полоски обручального кольца на пальце и доброжелательной улыбки на лице. А вот Джунёль удивлён красотой Юнги, хоть и был о ней предупреждён. Заворожённо осматривает его светлые сияющие локоны, безупречную бледную кожу и, наконец, глаза. Эти невероятно яркие глаза, что поблёскивают отполированным изумрудом из-под густых ресниц. — Кэсин не соврал, обещая нам исключительной красоты омегу. Даже помятый со сна и непричёсанный, ты неотразим. Юнги не уверен как должен реагировать, вроде интонация и слова собеседника не несут в себе ничего плохого, но воспринимать их как комплименты его мозг отказывается, вместо это подкидывая ощущение, что сказаны они с издёвкой. — Я смотрю прямо на Вас, — Юнги наконец отваживается произнести вслух хоть что-то, звуча хрипло и бесконечно устало. — И был бы рад, удостой Вы меня обещанными объяснениями. Почему Вы позволили мне подслушать? Джунёль усмехается тону мальчишки, в котором нет ни грамма почтения или заискивания, которые, как он привык, неизменно сквозят в речах его подданных. Он понимает, что Несчастный может не осознавать в полной мере, кто перед ним, ведь прибыл в их мир совсем недавно, поэтому, пока мальчишка соблюдает обычную вежливость, он готов спустить ему с рук неподобающее его статусу обращение. — Потому что ты слишком мал и уникален, чтобы позволить тебе сгинуть. Коль уж мой супруг намеревается сделать тебя пешкой в политической игре, тебе лучше знать и полностью осознавать, с чем предстоит столкнуться, чтобы иметь хоть какие-то шансы остаться невредимым или хотя бы живым, — Джунёль говорит тихо, но для Юнги его слова подобны грому посреди ясного дня. Прежде чем блондин собирается, чтобы задать логичный вопрос, омега предугадывает его: — Хочешь знать в чём мой интерес? Дело в том, что я в предназначения не верю. Но верю в высшие силы и не хочу, чтобы на совести моего супруга была ещё одна загубленная жизнь. Юнги фокусирует внимание на первой части реплики омеги: — Меня привезли сюда, в гарем принца. Без моего на то соглашения, более того, подавив моё яростное сопротивление. Очнувшись, я узнаю, что мою участь определил король, основываясь на каком-то предсказании, и заключается она в прекращении конфликта с вашими многовековыми врагами. Что я должен сделать? Ослепить их блеском своих глаз? Для этого они мне были даны? — Возможно. Сияют действительно ярко, — улыбается чужим импульсивным словам Джунёль. Этот Несчастный поражает его своим мышлением и подбором слов. За ним интересно наблюдать, однако немного осадить всё же будет не лишним. — Я бы не советовал тебе более использовать такой тон в этих стенах. Здешние обитатели не столь понятливы как я, тебе могут преподать урок. Буквально несколько минут назад собиравшийся тщательно подбирать каждое выражение Юнги, прикусывает язык и обзывает себя идиотом, за то, что поддался вспыльчивости. — Прошу прощения, — опускает глаза омега. — Кажется, за последние сутки произошло слишком много, и это давит и нервирует, — признаётся омега. — Как я уже сказал, я довольно понимающий, — улыбается мужчина. Только сейчас, видя еле заметные мимические морщины и принимая во внимание факт долгожительства эльфов, Юнги осознаёт, что омега перед ним может быть старше на десятки, а то и сотню лет. Вот откуда такая терпимость. — Не могли бы Вы рассказать подробнее об этой легенде, на которую полагается король? — уже тише и с бо́льшим уважением произносит Юнги. — Это пророчество, а не легенда, — поправляет его Джунёль. — Оно появилось несколько веков назад, когда наши народы ещё жили в мире, отчего с самого начала казалось пустым и потешным. Даже с помощью магии, такой цвет глаз не создать. Никто, кроме рода моего мужа не воспринимал его всерьёз. Именно его предки были теми, кто принёс в мир это пророчество, отсюда у него такая непоколебимая вера в эти слова. Несколько месяцев назад ему даже снился сон, в котором на стенах дворца были выведены строки пророчества. — Как они звучат? — задаёт самый одновременно интересующий и страшащий его вопрос Юнги. — «Только зелёные омуты покорят красноглазого демона. Только они истребят тьму в его сердце и вернут мир в сердца каждого из нас». Это дословно, но существует множество интерпретаций. — Но в нём ни слова о Тёмных, — теряется Юнги. — И разве вражду между расами породил демон, а не междоусобные войны и разногласия? — в книгах Сокджина была изложена совсем другая история. — Так и есть. Но поддерживает её по сей день именно он. Убивает наших собратьев и травит своей нечистой магией Крови, — с отвращением произносит Джунёль. В голове Юнги запускается механизм воспоминаний, вызванный последними словами омеги и приносит сказанные в первый день его прибытия слова Сокджина: «Очень редко глаза тёмных бывают кроваво-красными, цвета полного лунного затмения. По легенде, такие глаза лишь у избранных самой луной. Чон Чонгук обладает такими, говорят, его глаза краснее крови. Это тоже играет свою роль и заставляет многих падать перед ним на колени». — Чон Чонгук — демон из пророчества, — соединив все ниточки, выдыхает Юнги. — Чон Чонгук — единственная преграда между нами и Тёмными. Мы никогда не хотели войны, но, похоже, только этот способ может решить всё раз и навсегда. Мы активно ведём переговоры с другим королевством, ведь одним, хоть и отчаянным, желанием справедливости Владыку Тёмных не одолеть, а они обязуются предоставить нам своих войнов и множество боевых ядов, ингредиенты для которых растут только в их краях. Юнги умеет действительно внимательно слушать и припоминает, что Сокджин обмолвливался и об этом: «Придворные поговаривают, что наш король нашёл сильного союзника. Это подтверждается приездом делегации с другого острова. Официальных заявлений никто не делал, но всем очевидно, что во дворце что-то замышляется, ведь Тёмные пытались помешать этой встрече, организовав беспрецедентно дерзкое покушение на гостей короны». Король собирается использовать его в качестве крайней меры в отчаянной попытке не допустить войны. Но каким образом он может противостоять Чон Чонгуку? Неужели его появление здесь было предрешено вселенной за столетия заранее? Неужели именно для этого она даровала ему магию Хаоса?.. Юнги свои догадки ужасно не нравятся, и он отказывается развивать мысли в этом направлении. На его счастье король не знает о его магии. Никто в этом мире не знает, кроме Сокджина, а ему омега безобъятно доверяет. — Король возлагает на меня слишком большие надежды, — констатирует блондин. — Поэтому этот разговор между нами и происходит. Очевидно, не в твоих силах исполнить пророчество, но мой супруг слишком зациклен на нём. Не перечь ему, когда тебя позовут в тронный зал. Пообещай сделать всё, что в твоих силах. Если получишь его расположение, он не будет столь бдителен, и ты сможешь сбежать. — Вы поможете мне? — замирает в неверии Юнги. — Только с тем, чтобы благополучно покинуть дворец. Не уверен, что это спасёт тебя, но моя совесть будет чиста, ведь я попытался сделать хоть что-то. Тебе есть куда пойти? — Я… могу кое с кем связаться, используя магию? — Юнги помнит, как Сокджин получил сообщение, как из ниоткуда в его руках появилась записка, его тогда очень это поразило. — Отправить сообщение. Есть один омега, который поможет мне найти укрытие и схорониться. — Ты имеешь ввиду магию духовных уз. Воспользоваться ей возможно только если ты предварительно создал связь с эльфом, с которым хочешь обмениваться посланиями. — Юнги расстроенно вздыхает и Джунёль понимает, что это условие не соблюдено. — С кем ты хотел связаться? Омега чуть медлит с ответом, неуверенный, может ли он доверять мужчине. Этот мир коварен, и он не удивится, если короли решили использовать на нём метод кнута и пряника, и всё сказанное ранее — лишь способ вызвать доверие с его стороны. У него есть лишь один шанс покинуть этот дворец. Кулон с дозой эликсира, так предусмотрительно подаренный Сокджином, всё ещё на его шее. Ему нужно лишь оказаться за пределами королевской обители, а там он приготовит эликсир и выбьет себе девятичасовую фору. Добраться до Сокджина незамеченным хватит, а там пополнит запасы эликсира и уедет как можно дальше. В другое королевство, куда здешняя власть не распространяется. Даже если его будут разыскивать, то в опознавательных приметах обязательно укажут зелёные глаза и горожане, как и прежде, сочтут это за шутку. Едва ли кто-то догадается, что обычный Несчастный может раздобыть такие редкие ингредиенты, чтобы скрыть истинный цвет глаз. Да, его можно назвать трусом, но лучше являться им, чем тащить на себе груз чужих тягот и проблем такого уровня. — С Дасоном, стражником у ворот поселения. Он был первым, кого я встретил, выйдя из Леса забвения, — на самом деле это единственное имя, которое омега знает, ведь больше ни с кем не знаком, и никого не видел. Он обязательно попросит прощения, если всё это окажется большим обманом и упомянутый им мужчина пострадает, но сейчас ему нужно подстраховаться. — Доверяешь ему? — Джунёль не оставил без внимания заминку мальчишки. Только вот истолковал её неверно. — У меня нет больше вариантов, — пожимает плечами Юнги. — И он не вариант. Все наши стражники бывшие воины королевской гвардии. Напрямую подчиняются короне. Если с него спросят, он не будет рисковать из-за тебя своим положением, добивался которого всю жизнь. Запомни на будущее, что ни на кого полагаться нельзя, — с сожалением произносит Джунёль. — Да уж, этот урок мной усвоен сполна, — невесело усмехается омега, вспоминая лицо Сухо. Интересно, восстановился ли он? И что с ним сделает Сокджин, когда проснётся и не обнаружит своего гостя. Юнги надеется очень скоро об этом узнать. — Уже получил негативный опыт? Кэсин подсобил? — участливо улыбается Джунёль. — Он самый. Я пробыл здесь меньше недели и вынес лишь то, что ваш мир мало чем отличается от моего. Там наличие научного прогресса, здесь магии и это единственная разница. Что люди, что эльфы стремятся к власти и используют ради этого любые способы какими бы грязными они не были. Если ты отличаешься от остальных, то в обоих мирах ты обречён. Если хочешь идти вперёд, то не нужно протискиваться среди остальных и пихаться локтями. Нужно учиться балансировать на их макушках и идти по их головам, — делится своими выводами омега, немного отстраняясь от первоначальной темы. — Ты быстро к этому пришёл. Это тебя спасёт, — с некоторым уважением говорит Джунёль, в очередной раз приятно удивленный суждениями блондина. — Хотел бы я встретиться с тобой при других обстоятельствах. Я вижу в тебе стержень и потенциал. Если они пропадут из-за выдумок моего мужа, мне будет обидно вдвойне, — омега отходит от кровати, собираясь свернуть беседу и покинуть комнату. — Я не настолько мягкосердечен, чтобы рисковать из-за тебя, а посему забудь об этом разговоре. Тебе передадут записку с местом и временем. Как только покинешь дворец, хоть в воздухе растворись, но не дай себя найти, — Джунёль говорит с искренним сопереживанием в голосе, и Юнги на мгновение становится не по себе из-за своих сомнений в омеге. Но он тут же одёргивает себя. Это лишь проявление осторожности, к тому же он действительно не уверен, что это не какая-нибудь проверка или обман, с чего бы кому-то проявлять к нему милосердие, хоть и продиктованное эгоистичным мотивом. Вдруг вообще где-то за дверью стоял король и всё это время слушал каждое слово? Юнги стряхивает с себя прилипчивые опасения и еле выдавливает из себя тихое: — Спасибо Вам. — Пока не за что. Я объявлю, что ты пришёл в себя. И, пожалуйста, к моему супругу обращайся только «ваше величество» и обязательно поклонись, — улыбается напоследок Джунёль и, поймав кивок блондина, ретируется из комнаты. Юнги трёт щеки ладонями и снова тянется к воде, когда в комнату проходит неизвестный. Это высокий и статный мужчина с доброжелательной улыбкой, в искренность которой Юнги не верит. — Добрый день. Меня зовут Мин Хончоль, и мне поручили позаботиться о вас. С этих слов начинается настоящее сумасшествие. Его отправляют в купальню, которая в три раза больше чем та, что в доме Сокджина. Затем ему делают причёску, убирая его волосы в аккуратный пучок на затылке, а после одевают в красивые светлые одежды. Во время всех этих процедур Юнги не поднимает глаза на мужчину, предпочитая изучать взглядом небольшие оставшиеся от ожогов покраснения на запястьях. Когда у него появляется возможность взглянуть на себя в зеркало в полный рост, омега удивляется своему отражению. Так элегантно и красиво он не выглядел ещё никогда. Полностью удовлетворенный результатом своей работы Хончоль, по потайным коридорам ведёт омегу в малую столовую. Король распорядился, чтобы их драгоценного гостя видело как можно меньше слуг. Хоть Юнги и выглядит уверенным и собранным, у него трясутся коленки. Из тех данных, которые имеются в его распоряжении, омега успел создать в воображении образ короля, и он ему совсем не по душе. Бесконечные коридоры заканчиваются просторным холлом, украшенным невероятной красоты фреской и дверью в столовую, которую перед ним распахивают слишком широко. Юнги делает шаг в просторную светлую комнату и, пробежавшись глазами по интерьеру, восхищённо вздыхает. Если это малая столовая, он боится представить роскошь и размах большой. Восторгаться отделкой помещения и дальше ему не позволяют две фигуры, сидящие в центре стола. Как и часами ранее, омега даже не видя, через одежду чувствует прицельный взгляд короля и его тяжёлую ауру. — Ваше величество, — кланяется он обоим, как только за ним закрывается дверь, оставляя наедине с первыми лицами королевства. — Я с нетерпением ждал, когда ты придёшь в себя. Присаживайся, — указывает на другой конец стола король. Юнги становится некомфортно из-за того, что придётся сидеть лицом к лицу. Он бы предпочёл занять место сбоку, чем сидеть напротив. Так его эмоции видны как на ладони и придётся тщательнее контролировать не только речь, но и выражение лица. Блондин подходит к столу и садится на отведённое для него место. Из ниоткуда тут же возникает слуга и ставит перед ним несколько блюд, на которые он совсем не обращает внимания. Хоть и ел он в последний раз ещё с Сокджином, из-за общего недомогания и стресса аппетита нет. Король тоже не притрагивается к еде, а вот его супруг с аппетитом кушает, не обращая на Юнги внимания. — Должно быть, ты истощён. Не стесняйся, наш повар готовит на высшем уровне, — кивает на еду король. Юнги несколько раз кивает и тянется к приборам, хотя не уверен, что еда не встанет в горле комом. — Ты, наверное, находишься в недоумении и ожидал не такого приёма, — улыбается король. Окинув взглядом запястья блондина, скрытые рукавами блузы он произносит: — Твои раны должны очень скоро пройти. Наш лекарь обработал их лучшими травами. Прошу прощения за вопиющие методы Кэсина. Он простолюдин, видимо, у них в порядке вещей предпочитать силу убеждениям, — в последнем предложении слышится осуждение и пренебрежение. Юнги не устанавливает зрительный контакт с королём, вместо этого ковыряется в тарелке, так и не отправив в рот ни единого кусочка. Он ждёт дальнейших его слов. Блондин еле сдержал фырканье, когда тот сказал про раны. Так очевидно подчеркнуть заботу со своей стороны, чтобы вызвать в нём чувство признательности за оказанную помощь — слишком примитивно. Он ждал от правителя более тонкого подхода. Но раз король хочет благодарности, Юнги не в тягость её проявить: — Благодарю, ваше величество. Раны меня совсем не беспокоят. Король бросает «прекрасно» и отправляет в рот кусочек паровой говядины, с аппетитом пережёвывая. Юнги всё ждёт, когда тот скажет что-нибудь по делу, но тот расспрашивает его о самочувствии и хвалит некоторые блюда, настаивая, чтобы омега попробовал их. Юнги совсем не хочет, но не может отказать королю и без всякого желания тянется к указанным тарелкам, всё же съедая немного через силу и соглашаясь с его величеством, что это очень вкусно. Джунёль не сказал ни слова, и блондин понял, что за столом эту тему поднимать никто не будет, поэтому позволяет себе расслабиться и вяло поддерживает светскую беседу. Почти часом позже король предлагает переместиться в его кабинет, и по виду Джунёля блондин понимает, что сейчас они перейдут к самому интересному. Стоит ему оказаться в огромном кабинете с портретами членов королевской династии в золотых рамах на стенах и пушистыми коврами на полу, король переходит к сути. Мужчина понятия не имеет, что Юнги уже всё выяснил самостоятельно и оттого, что он начинает очень издалека и слишком тонко подводит к нужной теме, омеге становится смешно. Стоит признать, король искусный оратор, и на несколько секунд Юнги даже заслушивается его речами. Он рассказывает про застарелую вражду с Тёмными, про то, как они безжалостно убили прошлого короля, который приходится ему братом и всех его приближенных, используя свою порочную чёрную магию. Юнги, слушая про это, чувствует озноб по телу. Слишком уж большое отторжение у него вызывает эта магия Крови. Однако про союзников с другого острова государь умалчивает, вместо этого акцентируя внимание на том, в каком плачевном положении находится их королевство. Он буквально воспевает оду этому чёртовому пророчеству и активно пытается навязать Юнги мысль, что он — центральная фигура в этом противостоянии. Мужчина как заведённый повторяет о том, что это предназначение Юнги. И нужно отдать ему должное, звучит невероятно убедительно. В какой-то момент Юнги ловит на себе встревоженный взгляд Джунёля, тот словно проверяет, ведётся ли омега на красноречие его супруга. Юнги отвечает ему долгим пристальным взглядом и легко вздёрнувшимся уголком губ: не ведётся. Разумеется, мотивации ради, король сулит ему награду: немыслимое богатство, жизнь при дворе, независимость или же вовсе место в совете. Вот только с главным аспектом всё тянет и тянет, и Юнги, не выдержав груза своего природного любопытства, интересуется сам: — Как вы планируете, не вызывая подозрений, внедрить меня к Тёмным? — Ох, этого не понадобится. Чон Чонгук придёт за тобой сам, — загадочно улыбается Король.•••
Возвращается в отведённые для него покои Юнги только вечером. Он падает на кровать и застревает взглядом в сложном узоре на потолке. Ему физически тяжело находиться в этом месте. Омега каждой порой кожи чувствует, насколько оно гнилое. Стены вокруг пропитаны лицемерием и коварством, на них красуются уродливые коррозии лжи, а на обитателях дворца — маски, что им роднее собственного лица. Хочется как можно быстрее оказаться подальше от этой змеиной норы. Организм по-прежнему тяжело приходит в себя после поглощения и использования чужой магии. Юнги быстро вымотался и ощущает общее недомогание, но невозможно не отметить, что в этот раз ему не так плохо как было в первый. Юнги переворачивается на живот, опирается на локти и принимается гипнотизировать взглядом занавеску, проверяя, осталось ли у него хоть что-то от магии Сухо. Момент, когда по жилам вместе с кровью пробегает холодок, омега упускает, но, как тончайшая ткань колышется от слабого потока воздуха, замечает сразу. Внимательность — одно из его самых развитых качеств. Юнги прекрасно помнит, что магия, позаимствованная у Сокджина, кончилась гораздо быстрее, но организм усваивал её гораздо дольше. Но тогда он едва прикоснулся, а в случае Сухо полностью опустошил чужой резерв энергии. Разве в этот раз ему не должно быть ещё хуже, ведь объем магии был намного больше? Очень занятно. Юнги крепко задумывается, сравнивает свои ощущения в оба раза и приходит к впечатляющему выводу: похоже, Хаос работает по принципу накопления. Чем больше магии он поглощает, тем легче становится откат. Будто система налаживается, и у него формируется некий иммунитет, позволяющий легче усваивать чужую энергию. Разумеется, двух раз слишком мало, чтобы судить, но это единственное напрашивающееся, а главное, логичное объяснение. Сокджин говорил, что узнать тонкости его магии можно, только проверяя её возможности на деле, и только сейчас Юнги осознаёт, насколько брюнет был прав. Присвоив своим наблюдениям статус «не точно», омега оставляет эти мысли и слезает с кровати, намереваясь её расстелить и полноценно лечь отдыхать. Интересно, когда придёт человек Джунёля? Король сказал, что медлить категорически нельзя, и в их распоряжении всего несколько дней. Юнги мысленно отправляется на час назад и прокручивает слова короля. Тот, насладившись растерянным лицом Юнги после своей последней реплики, произнёс: «Видишь ли, он очень не хочет, чтобы у нас появилась какая-либо поддержка извне. В силу своего характера и вопиющей наглости он открыто препятствует любым переговорам с соседними государствами. Его шавки напали и разгромили королевский экипаж, когда мой доверенный советник поехал к ним и пытался похитить их представителя, когда он прибыл к нам. Этот гад не позволяет нам подняться с колен и более того, открыто насмехается над попытками сделать это. Я собираюсь этим воспользоваться». Как Юнги понял, у короля нет доведённого до ума плана. Он собирается выдать его за другого человека, в котором заинтересован владыка Тёмных, а дальше уповать на волшебную силу дурацкого пророчества. Юнги прыскает: разве это решение зрелого человека? Омега надеется, что ему не доведётся участвовать в этом цирке. Да, он не доверяет Джунёлю, слишком уж неубедительно звучит его мотивация, но это единственный вариант сбежать из дворца, не прибегая к своим способностям и не светя ими. Первый омега государства не называл конкретных сроков, но Юнги полагает, что дня ему хватит, чтобы подготовить всё необходимое для тихого побега. Он откидывает расшитое яркой вышивкой покрывало в сторону, когда до слуха доносится тихий стук в дверь. Неужели это уже доверенный Джунёля? Так быстро? Юнги с опаской тянется к ручке двери, игнорируя своё отчего-то забившееся сильнее сердце, и открывает дверь, видя за ней Хончоля — управляющего. — Король велел передать вам искренние извинения, — делает тот глубокий поклон, почти в пол. — За что? — удивляется Юнги, оторопело глядя на него. — За этот момент, — бета вдруг поднимает сжатую в кулак руку, разжимает пальцы, являя недоуменному взгляду омеги горстку порошка сиреневого цвета и в следующую секунду подносит прямо к носу Юнги, дуя на эту кучку, заставляя порошок подняться в воздух. Всё случается быстро и смазано. Юнги слишком поздно догадывается, что происходит, когда неконтролируемо вдыхает, пропуская растворившуюся в воздухе сиреневую отраву в дыхательные пути. Перед тем, как воля с поразительной скоростью покинет его, он чувствует руки Хончоля, крепко обвившиеся вокруг его талии. Юнги хоть очень умён и обладает неплохой интуицией, но совершенно не коварен. Откуда омеге было знать, что король не просто так тянул время за обедом. Что пока они кушали и вели беседу в кабинете, по городу уже активно распространяли слухи о прибывшем с целью подписания акта о сотрудничестве принце с другого королевства. Об этом не знал даже супруг короля, который сейчас, гневно шепча под нос ругательства, спешит по длинному коридору в кабинет мужа. Нгуёну о том, что Юнги околдовали, погасив его сознание и подавив волю, доложили приставленные к нему омегой слуги, которым он поручил не спускать глаз с блондина. — Почему ты решил действовать по-другому? Юнги же был готов идти на встречу, зачем использовать на нём порошок Подавления духа? — влетев в кабинет фурией, сходу тараторит Джунёль, смеряя невозмутимого супруга рассерженным взглядом. — Спокойнее, душа моя, — король встаёт с кресла, неторопливо подходя к омеге. — Всё происходит именно так, как я планировал изначально, — альфа берёт Джунёля под руку и отводит к дивану, садясь сам и усаживая рядом омегу. — Видишь ли, нам с тобой не довелось поговорить наедине, а действовать нужно было молниеносно. Кэсин всё-таки прибыл лично несмотря на недомогание, это он просил аудиенции. И он предупредил меня о паре важных аспектов. Этот омега не так прост, как кажется. — Да что ты заладил! Он абсолютно обычный мальчишка, которому в обеих жизнях не улыбнулась судьба! — раздражается Джунёль. — Я уже говорил, для обычного мальчишки его магия слишком хорошо развита, а ведь он переродился совсем недавно. Поэтому он и одолел сначала слугу Сокджина, а потом Кэсина со свитой. Они ожидали неокрепшего Несчастного, а он надрал им зад. — Причём здесь его способности? — При том, что он планировал ими воспользоваться и сейчас! Мы лишь действуем на опережение. Разве за обедом ты не заметил его отстранённости? Он держался слишком хладнокровно, потому что не планирует здесь оставаться. Так же мне доложили, что вечером прибудет Сокджин якобы, чтобы посетить хранилище. Я уверен, это не совпадение, и они что-то замышляют, не зря ведь Сокджин берёг его, — неприязнь с которой король произносит имя Сокджина травит воздух. — Расспросить бы этого сучёныша о Несчастном поподробнее, — сжимает ладонь в кулак. — Будь моя воля, давно бы его убрал, — добавляет всё с той же неприязнью. — Сокджин неприкосновенен даже для тебя, мой король, — напоминает Джунёль супругу. — Знал ведь под кого лечь, чтобы к нему боялись и пальцем притронуться, — с отвращением выплёвывает король. — Уверен, этот Несчастный ему нужен. Если войне всё же суждено быть, первым я убью его. А пока, так или иначе, мы перестраховались. Чем меньше видело мальчишку во дворце, тем лучше. — Его зовут Юнги. И он не заслужил такого отношения, — Джунёль отворачивается от альфы. — Что будет дальше? — В городе уже кишат вестями о визите наших союзников. Посадим его в карету и будем ждать очередного беспардонного покушения со стороны Тёмных. Кэсин предупредил, что он может что-нибудь выкинуть по дороге, поэтому мы решили прибегнуть к порошку Подавления духа. Ежели всё пройдёт гладко, думаю, деньги, драгоценности и слитки золота, которые он получит за помощь, растворят его обиду за этот некрасивый жест. Пойми, он чистый лист, и нам нечем на него надавить, а так, ему будет некуда деваться. Даже если пророчество окажется бредом, как вы все талдычите, он послужит нам пользу другим образом, — накрывает руку Джунёля своей король. Омеге не интересно знать, каким именно образом. Он ничего не спрашивает, лишь отнимает у короля свою ладонь и поднимается с дивана, молча покидая кабинет. Джунёль честно пытался спасти и душу супруга, и прекрасного зеленоглазого юношу, но и его молитвам, и его намерениям не нашлось места в этом клубке событий.•••
— Владыка! Владыка! — тишину огромного зала нарушает торопливый топот и визгливый голос. Невысокий альфа, остановившись на расстоянии пары метров от статной высокой фигуры, занятой рисованием картины, падает на колени и кланяется в пол. — Наши лазутчики сообщили, что Светлые готовятся принимать своего сторонника! В этот раз едет сам принц, и они подпишут акт о сотрудничестве. Весь город трезвонит о приёме во дворце в честь этого! — Вот как. В этот раз я не спущу тебе с рук ошибку. Не получится взять живым — убейте. Мне плевать в каком состоянии, но доставьте его сюда. Вернётесь с пустыми руками — лично выдеру хребет каждому, — последнее предложение произносится на распев. Чон Чонгук, не удостаивая стоящего на коленях у его ног эльфа и взглядом, продолжает выводить на белоснежном холсте линии, прикидывая, стоит ли подмешать немного чёрной краски, чтобы добавить глубины композиции. — Я не подведу! Он будет здесь так быстро, как это только возможно, мой Владыка! — горячо обещает эльф, ещё раз низко кланяясь. Встав на ноги, он пятится спиной до самой двери и, с заколачивающимся сердцем, выскакивает из помещения. — Наконец-то эта погань решила действовать, — бросает Чонгук, меняя кисть на более тонкую, собираясь прорисовывать контуры. — Чувствую, будет весело, — альфа кидает взгляд на огромное зеркало напротив, ловя в отражении широкую злобную усмешку.