Сучка наоборот

      Бьорн повез его к себе. В машине они с Йенсом остались один на один. Бьорн непривычно волновался, пытаясь смириться с осознанием, что мальчик ему действительно нравился. Держался иначе, чем другие. Говорил неожиданные вещи.       И из-за этого Бьорн становился все угрюмее. Он был намерен попробовать еще один раз, напоследок, чтобы после очередного и последнего провала окончательно закрыть главу своего поиска. Больше он к этому не вернется. Гюнтер прав, для свитча нужен равный партнер, и если такого не подворачивалось, значит, не судьба. Нужно прекратить третировать незнакомых мальчиков и себя самого.       — Расскажи о себе, — попросил Йенса Бьорн.       Они уже успели поговорить, но темы были поверхностные. Обсуждали карьеру Бьорна, путешествия, местные клубы. Еще какую-то чепуху. Разговором руководил Гюнтер, который умел грамотно смазывать все что угодно.       — Вообще, мои родители из Польши, — отстраненно начал Йенс, — они переехали сюда до моего рождения. Сейчас я учусь на биологическом факультете. Особенно интересуюсь генной инженерией.       — Хочешь очистить землю от скверны? — улыбнулся Бьорн, прекрасно понимая, насколько ужасна и кощунственна эта шутка. Опять про нацистов. Блин.       — Этим занимаются экоактивисты, — мальчик повернул к нему голову.       Хороший ответ. Остроумный. Захотелось остановиться и высадить его. Парень не понимает, на что подписывается. Или понимает? Ведь Гюнтер привел не просто так, правда? Может ли быть, что Йенс — тот самый?       — Как с родителями? Знают? — самый классический вопрос, который звучит при знакомстве двух геев. Особенно если один из них еще птенчик.       — Да, — коротко ответил Йенс.       Казалось, что разговор на этом себя исчерпал. В голове у Бьерна закончились все мысли кроме одной. Но он не знал, как спросить.       — Ты ведь знаешь, что будет дальше? — спросил он, надеясь, что парень поймет намек.       — Знаю, — ответил Йенс.       Больше они не разговаривали.       Они зашли в темные апартаменты, и никто из них не хотел никакого света. Лучше так, в темноте. Бьорн почувствовал, как его шею обвили руки, и нырнул в стотысячный «первый» поцелуй. У него от волнения даже не стоял.       — Давай прекратим, — сказал он негромко.       — Не давай, — так же негромко раздалось в ответ.       Они продолжили целоваться. Бьорн утонул в фантазии, где Йенс ему приказывает, что делать.       — Веди в спальню, — прозвучал тихий шепот.       — Хорошо, — бездумно ответил Бьорн, но вдруг до него дошло, что голос был не из фантазии, а из реальности.       — Погоди, что ты сказал?       Они остановились.       — Веди в спальню, Бьорн, — подрагивающим голосом повторил свою команду Йенс.       Бьорн чаще заморгал, ничерта не понимая. Что, правда приказ?       — Хорошо, — тихо ответил он и пошел, ведя Йенса за собой.       Йенс лег на кровать на спину. Все происходило безмолвно. Бьорн был заинтригован. Он впервые за месяцы поймал себя на мысли, что вот этого странного загадочного мальчика он, может, и трахнул бы с удовольствием. Подвернись тот на месяц-два пораньше.       — Ты не такой, как другие, — Бьорн накрыл собой Йенса, автоматически целуя того в шею.       — Это ты не такой, как другие, — раздалось в ответ.       Бьорна ударило током. Черт, да что такое? Гюнтер нашел ему смельчака?       — И чем я не такой? — осторожно спросил Бьорн, отстраняясь. Он видел контур лица, на которое падал тусклый свет из окна.       — Ты сам знаешь, — ответил ему Йенс.       Бьорн недоверчиво улыбнулся.       Он миллион раз говорил это с миллионом разных интонаций, но сейчас ему почему-то было трудно. Как в первый раз. Он не хотел этого говорить. Но сама ситуация, вынуждающая его, уже заводила.       — Я хочу быть внизу.       И, к его огромному облегчению, под ним не дернулись, не запаниковали.       — Тебе придется это заслужить.       Бьорне произошла резкая перемена — он будто задохнулся.       — Что ты сказал? — рыкнул Бьорн.       — Заслужи это! — громче повторил Йенс.       Бьорн поцеловал его тяжело, глубоко, страстно.       — Что мне сделать? — раздался шепот, контрастирующий с сильными руками, прижимавшими Йенса к себе.       Кое-как сдерживая стон и лихорадочно цепляясь в мыслях за уверения Гюнтера, Йенс сказал то, что от него требовалось:       — Отсоси мне.       Бьорн замер.       Йенсу стало страшно. Вдруг Гюнтер наврал? Вдруг он сейчас отхватит по полной программе? Но вместо этого Йенс услышал, как мужчина сглотнул и тихо выговорил:       — Повтори.       Говорить это снова было мукой. Хотелось выть. Но Йенс надавил руками на плечи Бьорна.       — Я сказал, отсоси мне.       Замерев на одну бесконечную секунду, Бьорн стал медленно спускаться вниз. ***       Гюнтер смотрел в пустоту, держа в руках пустой стакан виски. Он видел как наяву: Бьорн опирается на локти, двигая головой. Будто бы даже чувствовал его рот. Гюнтер то и дело вздрагивал — картинка жалила, жгла, причиняя острую боль. Он словно чувствовал под ладонью волосы Бьорна и знал, что Йенс не дерзнет взять их грубо. Взять и прижать голову силком.       Глупый Йенс. Маленький глупый Йенс.       Счастливый Йенс.