А мой парень непростой - он сидит уж год шестой.

      Хлопья снега падали на тёмные волосы Артема, когда тот быстрыми шагами направлялся в сторону их с Олегом дома. Декабрь уже подходил к своему логическому концу, людей на улице почти не было. Все занимались подготовкой к празднованию нового года, к проведению времени со своими семьями. Честно говоря, Габрелянов никогда ранее не задумывался о праздновании, никогда не задумывался о том, что хочет проводить с кем-то время. Переворотом в его жизни стало знакомство с Олегом. Этот человек поменял его. Да. Определенно именно так.       О любви можно писать и рассказывать много и долго — Артем, к сожалению, такими навыками не обладал. Говорил всегда кратко и по делу, хотя, честно говоря, Олегу хотелось песни, стихи посвящать. А он ограничивался лишь словами о любви, краткими, но такими, что запоминаются надолго. — Олеж, я дома!       Тепло квартиры окутывает разом. Мужчина прикрывает за собой дверь, выдыхает и прислоняется спиной к стене. Дома, наконец-то. А волнение только сейчас подступать начинает — Артем чувствует, как по телу бегут мурашки, а руки, кажется, трястись начинают.       Как мальчишка, чёрт.       Трофим появляется в коридоре одетый в свитер Артёма и какие-то домашние треники в купе с теплыми носками. И Артём не может сдержать улыбки от такого вида. — Выглядишь так, будто вместо продуктового ты ходил на охоту за мамонтами. Я кому про шапку напоминал? Пушкину? — Олег руки на груди складывает, и Артем готов поспорить, что единственным и максимально точным описанием Трофима в гневе является одно лишь слово. Воробей. Насупившийся воробей. — Не злись. Я почти не замерз, — мужчина снимает ботинки и куртку, затем автоматом рукой в кармане нащупывая заветную коробочку. — Ага. А потом чихи и кашли на всю квартиру. В кого влюбился, — он театрально руку к лицу прикладывает, чем вызывает лишь тихий смех со стороны Артема. Тот легко преодолевает расстояние между ними и, почти не думая, притягивает Трофима к себе за талию, сразу завлекая в сладкий, тягучий поцелуй. — Все, не злись. Пойдем ужинать и валяться. Ужас как соскучился, — и он видит улыбку на чужом лице, которая будто бы добавляет желания существовать и бороться. Артём оставляет краткий поцелуй на чужой макушке и удаляется в ванную мыть руки.

***

«ты станешь моим супругом?

а что, у меня есть выбор?»

      Артём будет прокручивать эту фразу у себя в голове уже тогда, когда через пару месяцев будет сидеть в зале суда и слушать показания Олега. Сбивчивый, почти дрожащий голос супруга будет звучать где-то вдалеке. Габрелянов чувствует, как тот волнуется. Сам волноваться начинает, правда потом задумывается о том, что, скоре всего, не стоит. Его предал человек. Не в первый раз, конечно же, но от Олега он такого не ожидал. Как-то человек этот смог втереться к нему в полное и безоговорочное доверие. «вы признаете свою вину, Артём Арамович?

а что, у меня есть выбор?»

      Он не посмотрит в глаза Олегу, когда его будут выводить из зала суда. Опущенный в пол взгляд, темные пряди, что лицо скрывают — признак того, что Габрелянов принял тот факт, что ошибся. Оступился. Империя пала лишь из-за того, что Артём поверил в чувства. В то, что так старательно пытался убрать из его жизни отец. Долгое время воспитывая сына в жестокости, целью его было именно это — оградить будущего наследника от слабости. А наследник, что самое смешное, пошел против системы. Сломал собственные принципы и устои, пошёл напролом и пал в бездну.

***

— Посмотри мне в глаза и скажи, что тебе насрать. Ярко-красные волосы Любы собраны в пучок на макушке. Она сидит, уперевшись одной ногой в стул, рисует что-то, боком глаза наблюдая, как Артём точит два кинжала. Которые, в общем-то, тупыми не были, чтобы их точить. — Он не предавал меня, — Артём откладывает один из ножей в сторону, а второй наводит на свет, любуясь красотой гравировки. — Кто-то заставил его сдать меня тогда. — Но империя пала, Тём. И ты, — девушка встаёт, указывая пальцем на Габрелянова. — Позволил этому свершиться. Позволил, потому что влюбился по уши, забывая, кто ты на самом деле, — она усмехается. — Разве этого хотел твой отец? — Мой отец уже второй десяток лет в земле лежит. И его вряд ли волнует это, — взгляд карих глаз переходит с ножа на Аксёнову. — А я далеко не его копия, Люба. Я другой человек. Я… — Ты сказал это, молодец. А раньше бы начал мне доказывать что-то с прошлым связанное, мол, ты наследник и прочая херня. Сейчас ситуация на все сто процентов в твоих руках. Только твоих, заметь. Захочешь — Олега вернуть сможешь, захочешь — империю свою восстановишь. Ты только в прошлое не смотри, молю тебя. Там ты совета никогда не найдешь, — Аксёнова переводит взгляд на дверь, где оказывается Янковский. И довольная улыбка того говорила за себя. — Люди есть, Артём Арамович. Надо согласовать с нашими полицейскими точный день, когда штурмовать будем, — Ваня проходит в комнату и становится напротив Артёма рядом с Аксёновой. — Сделайте это красиво, Артём Арамович. Так, как вы можете.