Путь к свету

      Умудрившись заблудиться в огромных серых коридорах корабля, Мегатрон всё же нашёл отсек Оптимуса. Из комнаты не раздавалось ни единого звука, что серьёзно напрягало бывшего лидера десептиконов. Гробовая тишина. Он осторожно постучал в дверь, негромко спросив: — Оптимус, можно войти? — Входи… — еле слышно раздалось изнутри отсека.       Мегз почему-то думал, что дверь закрыта, но тонкая ручка поддалась без проблем. Прайм сидел на платформе спиной к нему и смотрел в стену. От него так и веяло печалью. Мегатрон сел рядом с ним и заметил, что взгляд лидера был практически пустым. Единственное, что можно было разглядеть в его окулярах — грусть и злобу, которые сражались за главенство глубоко внутри искры Оптимуса. Собрав всю волю в кулак, бывший лидер десептиконов всё же осмелился начать разговор. — Это ведь из-за СЛТ, да? — поинтересовался он. — Да. — к удивлению и счастью Мегатрона, Прайм сразу же ответил. Его голос был слегка охрипшим, словно от боли. Помолчав несколько секунд, мех продолжил. — Я до последнего думал, что когда-нибудь смогу решить проблему с ними миром… — А сейчас не уверен? — Мегз заглянул брату в глаза. Оптимус замычал, а потом снова заговорил: — Это зашло слишком далеко, и словами здесь ничего уже не решить. Да и не думаю, что после стольких смертей наших товарищей, хоть кто-то кроме меня захочет вести с ними переговоры. Даже я уже не знаю, стоит ли тратить на это время…       В нём говорило столько разных чувств, что нельзя было выделить ни одного конкретного. Мех явно был между двух огней. Запутанный и вновь сбитый с толку. Мегатрона же вдруг атаковали воспоминания о том дне, когда СЛТ убили Баррикейда. О том дне, когда он потерял единственного друга, но заново обрёл новых. Однако гораздо больше его сейчас волновали слова Прайма. Они звучали столь правдоподобно, что казалось, будто лидер автоботов видит будущее. А Оптимус вдруг продолжил, словно высмотрев в оптике Мегза немой вопрос: — А если я прикажу пойти на них войной в ответ — мгновенно превращусь в злодея в глазах всех. У меня такое чувство, что какой бы путь я не выбрал, я всё равно останусь один… Мегатрон вдруг аккуратно взял его за руку. — Ты никогда не будешь один. — ответил он таким тихим шёпотом, словно если это кто-либо услышит, то их обоих ждёт расстрел. — Я буду рядом. Я больше никогда не брошу тебя… — Обещаешь? — Прайм перебил его. Ледяная маска грусти стала потихоньку таять и исчезать с его фейсплейта, и лидер еле заметно улыбнулся. Эта улыбка была жалкой, как тонкий кусочек перед тем, как полностью растает в руках, но всё же очень искренней. — Клянусь! — бывший лидер десептиконов тоже улыбнулся и крепко обнял брата.

***

      Прошёл месяц. Казалось бы — это очень маленький срок, что он может глобально поменять в жизни команды Прайма? Но изменения всё же произошли. В лагере наконец-то воцарилась тишина. Кроссхейрс окончательно перестал торкать Мегатрона, но и не особо общался с ним. Самому Мегзу, казалось, было вообще наплевать и на Кросса, и на остальных автоботов. Большую часть времени он проводил с Оптимусом. Братья снова стали неразлучны и почти всегда были вместе. С Квинтессой все тоже довольно быстро подружились.       Кейд и Вивиан ещё не успокоились после смерти Иззи. Они постоянно были мрачны, словно грозовые тучи. Их никто особо не трогал, но они всё равно были вынуждены находиться в лагере автоботов, чтобы СЛТ не добрались и до них. Состояние Ви было чуть легче и она не противилась этому условию, а вот Йегера будто подменили. Он закрылся ото всех, даже с Оптимусом почти не общался. Всё потому, что девочка стала близка ему. Кейд и Вивиан хотели пожениться и удочерить её… но теперь все их планы были разрушены. В итоге, это закончилось тем, что Прайм увёз Йегера к родной дочке. Однако автоботы всё равно пристально следили за ними.       После этого жизнь стала всё сильнее налаживаться, что очень радовало Оптимуса. Он стал заметно веселее, хотя старался особо это не показывать, ибо расслабляться было нельзя. Прайм отвык выражать свои эмоции в полную силу, поэтому лидерская сдержанность никуда из него не ушла. Правда, наедине с Мегатроном и Квинтессой этой сдержанности почти не было. С ними он мог быть таким, какой он есть и не скрывать эмоции. Потому что они были его семьёй. Да, даже Тесс. Фем относилась к Оптимусу, как к сыну, и за этот месяц он совсем перестал сомневаться в том, что она — его создатель. Они стали очень близки, назло Стражам-Рыцарям.       Сейчас же лидер автоботов сидел на уже известной скале и смотрел оттуда на лагерь. Автоботы занимались каждый своим делом, пока Квин пыталась пообщаться с Вивиан. Даже с такой высоты чувствовалась умиротворённая атмосфера, которая была в лагере. Внезапно, от наблюдения его отвлекли чьи-то шаги. Обернувшись, он увидел Мегатрона и закатил окуляры. — Сколько раз тебе ещё говорить, чтобы ты не лез сюда? — вопрос прозвучал очень недовольно. — Тебя ведь перевесить может. А тут высоко, упадёшь — переломаешь себе всё, что только можно! — Не упаду. — коротко ответил Мегз. Бывший лидер десептиконов улыбнулся и сел рядом с Праймом. — А ты-то чего тут сидишь? Я думал, ты в корабле. — Замучили вы все меня, спрятаться решил! — после этих слов, Оптимус тихо засмеялся. — Очень смешно. — Мегатрон прищурился, глядя на брата. Он по-прежнему улыбался. — И, кстати, не умеешь ты прятаться! — Я знаю.       Они молча смотрели друг-другу в глаза где-то с минуту. Но эта минута длилась для них вечность. Казалось, что время остановилось. Что в этом мире отныне существуют только они. Оптимус вдруг вспомнил тот самый разговор, когда Мегз поклялся, что не бросит его и понял, что это правда. Не бросит.