MGPD Preferences

Перчатки помогают. Ты до сих пор не веришь, что это работает, но тебя больше не бросает в дрожь от каждого прикосновения, ты даже иногда позволяешь себе хлопнуть сидящего рядом с тобой Лешу по плечу, на что тот улыбается и совсем по-детски показывает тебе язык. Конечно, ты по-прежнему стараешься не слишком часто касаться других людей, но Макаров как-то чертовски быстро завоевывает твое доверие. Пару недель он просто постоянно сопровождает тебя, оберегая от прикосновений других людей, отводя к воспитателям, если тебя снова накрывает, и просто оказывая моральную поддержку, и ты начинаешь по-настоящему верить ему. Потому что Леша действительно не опасен. Леша искренне хочет помочь, и ты позволяешь ему это делать. Потому что, кажется, помощь тебе действительно не помешает. Возможно, дело еще и в постоянных разговорах с психотерапевтом. Ты по-прежнему не рассказываешь женщине все, что происходило. Просто потому что она с трудом поймет тебя, вряд ли она когда-нибудь сталкивалась с подобным. Вообще мало кто сталкивался с подобным… Но ты уже говоришь о каких-то не слишком жутких вещах из своей жизни, и она слушает так внимательно, как будто ей это действительно интересно. Как будто она действительно хочет хотя бы попытаться помочь. Обман, конечно. Кому вообще есть до тебя дело? Но черт, как хочется поверить. А еще очень хочется обратно домой, к маме. Почему они просто не могут вернуть тебя к ней? Ей нужна помощь, а тебе нужно быть рядом с ней. Ты говоришь об этом как-то, когда вы с Лешей выходите погулять с его сестрой, Лизой. Девочка скачет вокруг, тянет брата к качелям, но к тебе больше не прикасается, и ты благодарна Макарову, что тот объяснил сестре, что тебе не очень хочется, чтобы тебя трогали. Ты понятия не имеешь, как он это сделал, но Лиза слушается. Леша смотрит на тебя изумленно и глаза широко раскрывает, словно ты сказала что-то действительно удивительное. Лиза тоже даже замирает и смотрит на тебя как-то заинтересованно, голову наклоняет и прищуривается: — А у тебя что, мама есть? — наконец выпаливает она, забираясь к вам на скамейку с другой стороны от тебя. Леша шумно выдыхает и шипит ей: — Лиза! Это нетактично! — А что? — обиженно тянет девочка. — Она же сама сказала про маму, я просто спросила. Ты усмехаешься и успокаивающе кладешь руку на плечо Леше. В груди тут же коротко колет, но эти чувства сразу утихают. Кажется, твое сознание еще не привыкло к тому, что перчатки всегда на тебе, поэтому иногда у тебя все еще случаются короткие приступы тревоги, которые успокаиваются, когда твое тело осознает, что ты не касаешься кожи. — Все нормально, — тихо отвечаешь ты. — У меня есть мама, да. Просто меня от нее забрали. Это было нечестно, на самом деле, потому что… ну, потому что она правда обо мне заботилась. — Значит, ты вернешься к ней? — весело спрашивает Лиза, с ногами вставая на лавочку и принимаясь на ней скакать, а после резко грустнеет. — И ты больше не будешь с нами гулять? Ты хмыкаешь. Конечно, тебе обещали, что когда-нибудь тебя вернут к матери, но ты не слишком им веришь. Это случилось во время одного из твоих приступов, наверно, у воспитательниц просто не было выбора.

***

Ты не сразу понимаешь, почему проснулась. Воздуха катастрофически не хватает, ты хватаешься за ворот футболки, оттягиваешь ее, скидываешь одеяло и шумно дышишь. Очень не хочется разбудить соседок, и ты кусаешь руку, пытаясь сдержать всхлипы. Слезы текут из глаз, ты хрипишь, сваливаешься с кровати и пытаешься подняться. Очень нужно добраться до окна, открыть его и вдохнуть свежего воздуха или хотя бы позвать воспитателей. Голова кружится, тебе на мгновение кажется, что ты умираешь. — Т/И? — слышишь ты испуганный голос одной из соседок. Алены, кажется. — Т/И, ты чего? Она самая маленькая из вас четырех, поэтому теперь, кажется, действительно напугана. Ее голос дрожит, она соскакивает с кровати, бежит к тебе и замирает, не решая коснуться. Ты тянешься к ней, но не дотрагиваешься, потому что перчаток на тебе сейчас нет. — Поз… Позови воспитателей, — хрипишь ты, закашливаясь. Девочка быстро кивает и стремительно бежит к выходу из комнаты. У нее уходит вечность на то, чтобы найти взрослых, ты почти теряешь сознание, когда она возвращается вместе с одной из женщин, которые тебя встречали в первый день. Та опускается перед тобой на колени, в ее глазах ты видишь страх, от которого тебе становится еще более жутко. — Так, Т/И, милая, посмотри на меня, пожалуйста, — она тут же берет себя в руки и даже пытается тебе улыбнуться. Ты поднимаешь голову, сталкиваясь с ее взглядом, и хрипишь. Черт, ты правда хочешь, чтобы тебе помогли, и если ты не попытаешься выполнять ее просьбы, то будет только хуже. — Так, Т/И, тебе нужно успокоиться. Очень хочется едко отозваться: «Вы так думаете?» Но вместо этого ты издаешь новый хрип. Кажется, твои соседки тоже проснулись, потому что девчачьих силуэтов резко становится гораздо больше, и это нисколько не способствует твоему успокоению. Они смотрят на тебя, а ты вместе с паникой теперь чувствуешь еще и жуткий стыд. Тебе ведь с ними еще жить… Ты плачешь, хрипишь, но продолжаешь смотреть на воспитательницу. — Т/И, давай, дыши со мной, — женщина начинает дышать неторопливо и достаточно громко, чтобы ты услышала. Ты пытаешься следовать ее примеру, но получается слишком плохо. Тебе кажется, что ты вот-вот потеряешь сознание, в голове не остается разумных мыслей, и ты хрипишь одну и ту же фразу: — Я хочу к маме. — Т/И, ты вернешься к ней, я обещаю, — тихо говорит воспитательница. — Но сейчас давай дышать вместе. Пожалуйста, давай дышать. Обещание воспитательницы помогает. Ты глубоко вдыхаешь и наконец немного успокаиваешься. У женщины уходит некоторое время, чтобы окончательно вернуть тебя в реальность. В конце концов, ты засыпаешь прямо на полу, вымотанная приступом и сквозь сон чувствуешь, как кто-то осторожно заворачивает тебя в одеяло, как делала мама в далеком детстве.

***

— Лиз, иди поиграй, — тихо говорит Леша. Девочка обиженно морщится и не спешит уходить. Парень повторяет просьбу, но она неожиданно выпаливает: — Т/И, а почему ты не любишь, когда тебя трогают? Ты сглатываешь. Прежде ты надеялась, что Леша уже все ей объяснил и что находить слова не придется, но кажется, или парень так и не смог найти объяснение, или оно совсем не устроило Лизу. — Ну, знаешь… Ты вздрагиваешь, когда Леша резко подается к девчонке и щелкает ее по носу. — А Т/И у нас просто заколдованная принцесса, — улыбается он. — Помнишь, мы читали с тобой про принцесс? Девочка хмурится. — Т/И не может быть принцессой, не обманывай. У принцесс есть короны и красивые платья. — А Т/И принцесса под прикрытием! Ей нельзя раскрываться! — живо говорит Макаров, и ты усмехаешься, когда Лиза широко раскрывает глаза и переводит взгляд на тебя. — Это правда? Ты киваешь. Лиза прищуривается, смотрит на тебя какое-то время, затем на улыбающегося Лешу, а после срывается с места и бежит к играющим на площадке детям. Видимо, решая рассказать всем о том, что узнала. А ты переводишь взгляд на Макарова и усмехаешься. — Заколдованная принцесса? А ты тогда кто, интересно? — Как кто? — притворно возмущается Леша. — Принц, конечно! Он подскакивает на ноги, кланяется тебе, как истинный джентльмен, и протягивает ладонь. — Позвольте поцеловать Вашу руку, миледи. Ты смеешься, но все-таки руку протягиваешь. На ней все равно перчатка, бояться нечего, и Леша оставляет короткий поцелуй прямо на темной ткани. — Когда-нибудь я поцелую тебя по-настоящему, вот увидишь, — улыбается он. А ты только теперь понимаешь, что покраснела.