MGPD Preferences

Выбросить из головы тот глупый поцелуй оказывается гораздо сложнее, чем ты думала. Каждый раз, погружаясь в свои мысли, ты чувствуешь сухие губы Игоря на своих, ощущаешь руки в волосах, слышишь тяжелое дыхание мужчины после поцелуя, видишь его растерянный взгляд, когда ты резко закрылась в себе. Игорь старательно тебя избегает следующие дни. Вам приходится пересечься только тогда, когда Прокопенко зовет вас к себе. Он терпеливо выслушивает ваш отчет, изредка обеспокоенно хмурясь, когда ты или Игорь неловко посматриваете друг на друга, и ничего не говорит. Когда вас отпускают, Игорь придерживает для тебя дверь, все еще хмурясь, зубы сжимая и ни слова не говоря. Он не смотрит на тебя, голову ниже опускает, когда ты пытаешься поймать его взгляд, и ты вздыхаешь, чувствуя почему-то острую вину. Хотя вообще-то ее ты ощущать уж точно не должна. Наверно. Ты проходишь за свой стол, поглядывая на хмурого Игоря, и не понимаешь, стоит ли что-то делать, чтобы все исправить. Вообще-то ты изначально не планировала становиться с ним друзьями, не говоря уже о чем-то большем. И все-таки очень не хочется заводить врагов в виде эмоционально нестабильного майора. В какой-то момент ты не выдерживаешь. Заметив, как Игорь поднимается со своего места, чтобы сходить за очередной порцией кофе, ты хватаешь свою кружку и отправляешься туда же. Вам стоит поговорить. Вы сталкиваетесь прямо у кофемашины. Игорь, не сразу заметивший твое приближение, вздрагивает, смотрит на кружку в своих руках и отходит в сторону, кивая тебе, мол, давай, наливай и уходи. Ты оглядываешься по сторонам, проверяя, нет ли кого-то поблизости, кто решил бы попытаться прислушаться к вашему разговору, и выдыхаешь: — Игорь, давай поговорим? — спрашиваешь ты, ставя свою чашку возле кофемашины. — О чем? — равнодушно спрашивает он, все еще не смотря на тебя, а тебе вдруг чертовски хочется дать ему подзатыльник. — О последнем задании. — А что с ним не так? — он вертит в руках кружку, словно никогда прежде ее не видел, и ты вдруг хлопаешь по столу ладонью и восклицаешь чуть громче, чем следовало бы: — Да черт, сколько можно?! Проходящий мимо полицейский даже вздрагивает и заинтересованно смотрит на вас с Игорем, видимо, стараясь запомнить как можно больше деталей, чтобы потом с увлечением обсуждать это с коллегами, а Гром растерянно переводит взгляд с тебя на него. А затем хватает тебя за руку и тащит куда-то в сторону туалетов. Они находятся в небольшом закутке, где вас вряд ли кто-то сможет услышать, и ты выдыхаешь, понимая, что теперь-то Игорь перестанет строить из себя идиота и скажет тебе хоть что-то. — Слушай, я все понимаю, ладно? — шипит наконец Гром, когда вы скрываетесь от глаз (и что самое главное — ушей!) коллег, и ты прижимаешься к стене, пытаясь отдышаться. — Что ты понимаешь? — колко спрашиваешь ты. — Ты во мне не заинтересована. А я идиот, придумал себе что-то, решил, что мы сможем… ну… Он замолкает и неловко трет рукой шею, словно пытаясь собраться с мыслями, а ты вдруг чувствуешь неожиданный прилив нежности. Воспоминания о поцелуе вспыхивают перед глазами, и ты подаешься вперед, прижимаясь ближе к Игорю. Тот даже дышать перестает. Он смотрит на тебя сверху вниз полуудивленно-полуиспуганно, мягко придерживает тебя за талию, но сделать ничего не решается, и тогда ты приподнимаешься на носочки и целуешь его. Губы Игоря приоткрываются, и ты проскальзываешь языком в его рот. Мужчина живо отвечает, словно почувствовав только теперь, что ты совсем не против, слегка оттягивает твои волосы, и ты шумно выдыхаешь, помня о том, что совсем недалеко от вас сидят несколько десятков ваших коллег, которым не стоило бы знать, чем вы тут сейчас занимаетесь. Ты чувствуешь, как сладко пульсирует между ног, когда Игорь чуть отстраняется и принимается выцеловывать твою шею. Так приятно, так нежно, так чертовски желанно. Чуть оттолкнув Грома, ты лихорадочно оглядываешь окружающее вас пространство и заталкиваешь мужчину в первый попавшийся туалет, который оказывается мужским. Там, к счастью, пусто, и Игорь вжимает тебя в раковину, снова принимаясь тебя целовать. Его губы сухие и ты не сдерживаешься, проводя по ним языком и усмехаясь, когда Игорь шокировано смотрит на тебя. Он выглядит настолько растерянным, что тебе ужасно хочется сделать фотографию, чтобы навсегда запомнить, как образ холодного майора наконец исчез. И всему виной ты. — Черт, и откуда же ты такая взялась? — выдыхает он, подхватывая тебя под бедра и усаживая на свободное от раковины пространство тумбы. Ты обхватываешь его бедра ногами, дрожащими руками пытаясь расстегнуть ремень брюк. Он в ответ подхватывает зубами кожу шеи, и ты шипишь, понимая, что скорее всего останется заметный след, скрыть который будет по-настоящему сложно. Тебя немного потряхивает от осознания, что в любой момент сюда может зайти кто-то из ваших коллег, может увидеть, как ты выгибаешься под умелыми прикосновениями Игоря, как он покрывает поцелуями твою шею, как расстёгивает верхние пуговицы твоей рубашки и слегка спускает ее, обнажая твои ключицы, как посасывает кожу, оставляя темнеющие засосы. Они могут увидеть, как ты справляешься наконец с брюками Грома и спускаешь их сразу вместе с трусами, обнажая толстый, пусть и не очень длинный член. Они могут увидеть, как Гром чуть грубее, чем следовало бы, стягивает твои брюки, и ты от этого резкого рывка даже бьешься головой о зеркало, но почти не замечаешь этого, потому что все твое внимание занимают теперь умелые пальцы Игоря, осторожно касающиеся твоих половых губ, оглаживающие лобок, потирающие клитор. Ты не сдерживаешь стона, когда мужчина проникает в тебя пальцем и осторожно двигает им на пробу. Эти движения такие правильные, такие нужные, что ты нетерпеливо ерзаешь и откидываешь голову назад. — Все хорошо? — раздается его хриплый голос. — Давай уже! — шипишь ты в ответ. — Презерватива нет, — тихо говорит он. Это немного отрезвляет. Ты растерянно оглядываешься по сторонам, прикрываешь глаза и наконец выдыхаешь: — Ты здоров? Он кивает. — Если заразишь меня чем-нибудь, убью, ясно? Я не шучу, у меня есть оружие, — он смеется, а ты выдыхаешь: — Давай уже, зараза. Игорь входит тебя одним слитным движением, и ты выгибаешься, не сдерживаешь вскрика и тянешься руками к рукам мужчины. Тот наклоняется к твоему лицу, немного грубо закрывает твой рот ладонью, смотрит в твои глаза и одним взглядом спрашивает: «Можно?» А ты отвечаешь так же без слов, потому что рука Игоря зажимает твой рот: «Можно». Гром двигается до ужаса быстро, правильно, нетерпеливо, иногда осторожно прихватывает зубами тонкую кожу на твоих открытых плечах, а ты всхлипываешь сквозь закрывающую рот руку, и иногда изо всех сил пытаешься сдвинуться, вгоняя член Игоря еще глубже в себя. Игорь не говорит ни слова, но по одним его глазам, глядящим на тебя со смесью заботы и восхищения, ты вдруг понимаешь: Игорь любит тебя. Любит по-настоящему. А ты его любишь. Особенно когда он так правильно втрахивает тебя в холодную поверхность тумбы в туалете вашего участка, когда буквально через стенку от вас ваши коллеги, Прокопенко, случайные посетители участка. Особенно когда рука Грома зажимает твой рот, чтобы ты не кричала так, как хочется кричать: громко, до сорванного голоса. Когда Игорь замирает, ты разочарованно хнычешь, а он отворачивается, словно прислушиваясь к чему-то, и ты вдруг почти задыхаешься от испуга, когда слышишь приближающиеся голоса. Гром двигается на одних инстинктах: подхватывает тебя под бедра, не вынимая член, сгребает ваши брюки и быстро закрывается вместе с тобой в одной из кабинок. Через пару мгновений дверь в туалет открывается. От нереальных ощущений почти ничего не остается. Ты смотришь на Игоря широкими испуганными глазами, чувствуешь его член в себе, сжимаешься так, что парень едва слышно рычит… и вдруг ловишь во взгляде мужчины усмешку. — Будь тише, — шепчет он тебе на ухо, и ты хочешь переспросить, что на этот раз задумал майор, но не успеваешь, потому что тот вскидывает бедра, глубже входя в тебя. А ты готова поклясться, что это лучший секс в твоей жизни. Ты прикусываешь губу и чувствуешь неприятный металлический привкус на языке. Только не кричать. Только не кричать. Зашедшие полицейские неторопливо переговариваются о чем-то, смеются, пока Игорь почти в буквальном смысле вытрахивает из тебя всю душу, подталкивая к оргазму. Перед глазами вспыхивают звезды, и ты скулишь, утыкаясь Игорю в плечо, чувствуя, как сначала максимально напрягается, а затем расслабляется тело. Ты и не заметила, что разговоры за пределами кабинки уже давно затихли, мужчины, видимо, вышли, и это единственное, что спасло тебя от позора. В конце концов, тебе бы очень не хотелось, чтобы остаток твоей службы в коллективе ходили легенды о том, как вы с Игорем трахались в туалете. — Я и не думала, что ты так можешь, — улыбаешься ты, когда Гром опускает тебя на пол, а ты хватаешься за него, чувствуя, как дрожат ноги. Игорь понимающе хмыкает, приоткрывая дверцу кабинки и выглядывая наружу, а затем выпускает тебя. — Я все-таки больше за классику, — понимающе хмыкает он. — Но с тобой определенно не против таких экспериментов. Ты смеёшься и смотришь в зеркало. Твоя причёска безнадежно испорчена, щеки раскраснелись, глаза лихорадочно блестят. Впрочем, и Игорь не лучше. — Нам определённо не стоит так выходить к коллективу, — тихо говоришь ты. Гром согласно кивает. Уже выскальзывая из мужского туалета и торопясь в женский, ты ловишь себя на мысли о том, что неприятные болячки — не единственная проблема, от которой защищают контрацептивы и вам определённо не стоило поступать так неосмотрительно. Но эти мысли быстро теряются. Вы разберётесь. Наверняка разберётесь. Пока нужно следы произошедшего скрыть.