***
Ты даже не знала, что у Прокопенко есть твой номер. Хотя он, возможно, просто записал на всякий случай телефоны каждого из своих сотрудников. Ведь так? Дело ведь совсем не в том, что вы с Игорем теперь вместе? По крайней мере, вы никому еще напрямую об этом говорили, и пусть в отделении вы стали больше общаться, никто не может сказать наверняка, ты ли являешься той самой загадочной дамой сердца Грома, потому что вы с ним действительно далеки от публичного проявления чувств. Хотя слухи уже, надо признать, пошли. Ты даже вспомнить не можешь, откуда у тебя-то номер Федора Ивановича. В отделении не было, конечно, традиции выдавать всем личный номер начальника, так что вряд ли это было связано с работой… но и у Игоря ты, вроде, тоже никогда не просила телефон Прокопенко. С чего бы он тебе понадобился? — Слушаю, Федор Иванович, — тихо говоришь ты, поглядывая на часы. Полночь. Зачем ему вообще звонить тебе в такое время? — Т/И? Голос Федора Ивановича звучит действительно напряженно, и ты нервно сглатываешь. Кажется, он собирается сказать что-то действительно плохое, потому что, даже не видя его, ты почти с полной уверенностью можешь сказать, что он напряжен. — Федор Иванович? — удивленно спрашиваешь ты. — Вы что-то хотели? — Т/И, Игорёня в больнице. — Что?.. В груди словно что-то обваливается. Ты растерянно смотришь по сторонам, пытаясь осознать сказанное, чувствуешь, как сбивается дыхание, и не понимаешь, что лучше сделать. Прямо сейчас сорваться с места и помчаться к Игорю? Или подождать немного? — Насколько все плохо? — хрипло спрашиваешь ты. Прокопенко вздыхает. — Все очень плохо, Т/И. Ты сможешь приехать? Прокопенко звучит действительно по-отечески обеспокоено. Ты и прежде знала, что у этих двоих вообще всегда были очень теплые взаимоотношения, но теперь тревога за Игоря, как за сына, звенит в голосе мужчины, и тебе становится по-настоящему страшно. Страшно потерять. — Говорите адрес.***
— Где он? — ты несешься по вестибюлю к сидящему на одном из стульев Прокопенко. Тот совсем не выглядит привычно грозно. Вместо формы на нем теперь обычный белый свитер, чуть протертый, и при ближайшем рассмотрении ты замечаешь катышки на рукавах и груди. Лицо Прокопенко раскраснелось, он растерянно смотрит на тебя, открывает рот, затем закрывает его, нервно сглатывает и вздыхает. — Его оперируют, — тихо говорит он, и ты практически валишься на стул рядом с ним, потирая лоб. И почему Игорю вечно нужно куда-то встревать? Чертов придурок без инстинкта самосохранения. — Что случилось? — хрипло спрашиваешь ты. — Ты же знаешь Игоря, — сипит в ответ Прокопенко. — Решил сделать все сам и пошел к банде, за которой следил в последнее время. В одиночку. А с ним там не стали церемониться. — Боже… — Врачи говорят, что у него мало шансов. Голос Прокопенко дрожит, и ты осторожно кладешь руку ему на предплечье и чуть сжимаешь, пытаясь улыбнуться. А глубоко внутри ненавидишь себя за то, что отказалась пойти гулять с Громом. Если бы ты приняла предложение, ему бы не пришло в голову самостоятельно лезть куда-то. А если бы и пришло, то ты бы точно не дала ему делать глупости. И он был бы в порядке. — С ним все будет хорошо, — ты пытаешься придать голосу максимум уверенности. И правда. Неужели Игорь вот так просто сдастся? Это на него совсем не похоже. Он не из тех, кто опускает руки, поэтому даже сейчас, будучи без сознания, он наверняка борется, чтобы после вернуться и снова бесить тебя. Прокопенко кивает, и тебе хочется верить, что он действительно тоже так считает. Что он не соглашается, только чтобы ты не начала паниковать. Люди умирают, конечно. Это никак нельзя остановить, и ты всегда достаточно спокойно относилась к теме смерти. Ты не пытаешься от нее бегать, не боишься, если она настигнет тебя… только вот теперь, когда Игорь отчаянно сражается за жизнь где-то в этой больнице, тебе впервые становится по-настоящему страшно. И страшно тебе совсем не от того, что смерть подобралась неожиданно близко. Страшно одной остаться. Страшно потерять Игоря. И черт, только бы он не сдался…